Бейз прочищает горло, потирая заспанные глаза.
Ладно, что ж раз уж я понял, что ты тут не умираешь, мне нужно у
Моя ладонь сама собой взлетает, цепляется за локоть Бейза, отчего тот вскидывает четко очерченную бровь, глядя вниз на мою упрямую хватку.
Останься, прошу я, и его ошеломленный взгляд поднимается к моему лицу.
Лейт
Я не стесняюсь умолять, распахиваю глаза пошире, играя на том, что Бейз, вероятно, все еще видит во мне ребенка, а не женщину, которая не должна нуждаться в ком-то, кто будет отпугивать чудовищ, что обступают ее, когда она спит. Пожалуйста.
Он смотрит на постель так, словно та поглотит его живьем.
Затем на его лице отражается решимость, он с тяжелым вздохом шагает к темному зеву камина и припадает на корточки, словно пантера. Черные пижамные штаны слегка сползают с бедер.
Движения Бейза текучи, даже когда он вдувает жизнь в давно потухшие угли. Он выглядит таким уверенным в себе
Жаль, я не знаю, каково это.
Огонь с ревом оживает, Бейз подкладывает в него дров, а потом обходит кровать с другой стороны. Забирается рядом со мной, подкладывает несколько подушек себе под спину и откидывается на них, вытаскивая из кармана серебряную фляжку.
Что там?
Виски. Домашний. Бейз откручивает крышку. На вкус лошадиное ссанье.
Вряд ли хуже того дерьма, которое я только что проглотила.
Можно п-попробовать?
Бейз снова вскидывает бровь, изучает меня взглядом долгое мгновение, затем сует мне фляжку.
Крошечный глоточек, и только потому, что он тебя согреет.
Отскребаюсь от постели, беру виски.
Сколько оговорок. Думаешь, мне понравится и я начну гнать собственный?
Бейз бросает на меня взгляд, который говорит, что я недалека от истины.
Закатываю глаза, делаю изрядный глоток и в процессе давлюсь.
Какая гадость, хриплю я.
Прохладная жидкость прожигает дорожку до самого живота, кружится там водоворотом и тянет вниз мои и без того отяжелевшие веки. Возвращаю фляжку и плюхаюсь обратно, черпая утешение в неловкой угловатости и чопорности Бейза.
Но действенно.
Бейз со вздохом обнимает меня одной рукой.
Меня за это оскопят.
Не разводи такую драму, невнятно тяну я, вдыхая его густой запах цветущий паслен с легкой древесной ноткой.
Я не развожу драму. Бейз тоже делает большой глоток и шипит сквозь зубы, когда виски прокатывается по горлу.
Танис не расскажет.
Бейз ухмыляется, глядя на пляшущие языки пламени, что мягко согревают комнату.
Если честно, я сомневаюсь, что твоей служанке хватит сил подняться утром по этой лестнице. Не в том состоянии, в котором я ее оставил.
Подорвавшись, я окидываю Бейза испепеляющим взглядом и отмечаю: обнаженный торс, взъерошенные волосы, ленивая, сытая улыбка
Он многозначительно двигает бровями.
Кривлюсь да еще и нутро сводит.
Я же тебе конкретно говорила, что Танис под запретом! тычу Бейзу в грудь пальцем. Она юна и хочет того, что от тебя получить никогда не сможет.
Она тебя старше и получила от меня по самое не балуй.
Что ж, тут я сама напросилась.
Что бы подумала Халена, если бы узнала, что ты путаешься с моей служанкой?
Бейз пожимает плечом.
Она тоже там была.
У меня отвисает челюсть. Потом поднимается обратно. И снова отвисает
Бейз усмехается, отчего на его правой щеке возникает ямочка, а я уже подумываю сбросить его с балкона.
Мы попробовали такую штуку, когда используешь ка
Я тут же зажимаю ему рот ладонью.
Просто хватит об этом, ворчу я, сползаю ниже и утыкаюсь в подушку носом.
Бейз прижимает меня крепче и поднимает с прикроватного столика книгу «Цыганка и Король ночи».
Ну и зря.
С какой стороны посмотреть.
Слушаю, как он перелистывает страницы.
Хм, собирался почитать тебе сказку на ночь, но от некоторых моментов в ее содержании мне становится дико неуютно.
Это романтическая проза. Само собой, для тебя больная мозоль.
«Если бы мне пришлось выбирать, как истратить свой последний вздох, я бы целовал тебя, пока не ускользну в небытие» зачитывает Бейз, фыркает и переворачивает очередную страницу. Не хочу тебя огорчать, но так не разговаривает ни один мужчина.
Он говорит так с ней, выхватываю сраную книгу, захлопываю и сую под подушку. Она исключение, потому что она его единственная.
Бейз издает булькающий звук и снова прикладывается к фляжке, на этот раз много дольше.
Нездоровая книга, выдавливает он, морщась. Ее бы в растопку.
Не могу. Ее одолжила Танис.
Бейз тихо ругается и делает еще глоток, а я сдерживаю улыбку и наблюдаю за игрой темных фигур на стене, что извиваются, уклоняясь от тусклого света, который отбрасывает на них мой пылающий очаг.
Мгновения тянутся, напряженные, как узел тревоги в моей груди.
Бейз?
Мм
Останешься до утра?
Задерживаю дыхание в ожидании ответа, гоню прочь образ широко раскрытых невидящих глаз. Стараюсь не обращать внимания на притяжение той пропасти тишины, которая будто простирает ко мне щупальца.
Конечно, бормочет Бейз, перегибаясь через меня и задувая свечу. Яйца мне вообще не так уж и дороги.
Глава 2
Орлейт
Наступает утро, тяжелое, безжалостное, с фантомными зубилами, что долбят мне по вискам.
Я стону, резкая пульсация болезненное напоминание, что каспун очень далек от идеального противоядия. Он эффективен, да но не без некоторых поистине отвратительных побочных эффектов, которые с каждой новой дозой становятся все хуже.
Пытаясь разлепить глаза, я похлопываю ладонью по другой стороне кровати она холодна и пуста.
Похоже, яйца Бейзу все-таки куда дороже, чем он заявлял.
Южное окно пронзают золотистые лучи, и я, несмотря на паршивый настрой, сбрасываю одеяло и выскальзываю из постели.
Из-за движения зубила еще сильнее вонзаются в больной мозг, но я волочу ноги к окну и встаю в столпе света, который окутывает меня теплым покровом. Закатываю рукава, подставляя раннему солнцу, столь редкому в эти дни, больше кожи.
Толкаю двери, выхожу на балкон и, схватившись за балюстраду, смотрю на океан, что часто вздымается под синевато-серым небом. Сегодня он голубой дымкой тянется к ослепительному горизонту.
Я оглядываю гладкий изгиб бухты Огрызок, позолоченной утренним светом. Всегда представляю, что из воды выпрыгнуло исполинское существо и отхватило кусок обсидиановой скалы, вот и осталась черная песчаная отмель, усеянная острыми камнями.
Пятилетней мне название казалось очень даже подходящим.
Один край бухты примечателен почти заброшенным причалом пустым морским порогом, обращенным на запад.
Мое внимание скользит к поросшему лесом северу, движение привлекает мой взгляд туда, где разлапистые деревья касаются обширного поля ухоженной травы.
Из густого древнего леса, что воет ночью и шепчет днем, появляется Рордин. И мое сердце замирает, а в легких не остается воздуха.
Он не один если, конечно, можно посчитать спутником оленя, которого он тащит на широких плечах.
Из перерезанной глотки капает кровь, прямо на грудь Рордина, а тот широкими шагами идет по травяному ореолу
Крепче цепляюсь за балюстраду.
Рордин вскидывает голову, его взгляд взметается вверх, и меня будто пронзают две ледяные стрелы.
Ахаю и отшатываюсь с прижатой к груди ладонью, разрывая контакт.
Из колодца доносится отдаленный стук шагов, который заставляет меня резко развернуться и обратить внимание на дверь.
Проклятье.
Бросаюсь внутрь со стоном, ведь от каждого движения в черепной коробке подпрыгивает мой больной мозг.
Сто сорок ступеней или около того. Ровно столько мне отмерено на то, чтобы одеться и собрать рассыпавшиеся остатки самообладания, прежде чем Бейз поволочит меня вниз, чтобы задать мне трепку, которую я в данный момент никак не в состоянии вынести.
Выхлебав половину кувшина, я срываю с себя ночную рубашку и бросаю ее в сторону корзины для грязного. Натягиваю свежее белье и с наработанной ловкостью заматываю грудь утягивающей тканью.
Шаги все ближе, сердце застревает у меня в горле тяжелым комом.
Хватаю черную рубашку и кожаные штаны, мои любимые, которые достаточно разношены, чтобы в них стало легко двигаться. Когда я уже воюю с пуговицами, раздается окрик Бейза:
Отметка в двадцать шагов! Надеюсь, ты одета!
Бросаюсь к кровати. Припав к полу, сворачиваю ковер, вонзаю ногти в выемки и поднимаю каменную плиту, под которой скрывается мой тайник.
Двенадцать баночек, до самых краев наполненные горькими белыми узелками, что непосвященному покажутся безобидными конфетками. Вот только они определенно не безобидны, и прямо сейчас они мое спа- сение.
Сунув один под язык, я возвращаю на место баночку, затем плиту и разворачиваю ковер.
Дверь распахивается.
Подскакиваю и бьюсь затылком об каркас кровати.
Ай.
Какого рожна ты там ползаешь? с подозрением шипит Бейз, и я вижу, как его ноги обходят кро- вать.
Экзотрил тает в кремообразную жидкость, я сразу ее сглатываю и, схватив с пола старую кисть, вылезаю обратно. Когда наконец оказываюсь на свободе, сердце уже вовсю гонит кровь яростными, настойчивыми ударами.
Поднимаю взгляд на Бейза, машу перед ним кисточкой.
Ты только посмотри! А я все голову ломала, куда она подевалась.
Бейз хмурится, внимательно осматривая комнату, особенно полную кистей банку, а потом уже меня саму, в частности мои растрепанные волосы.
Удивлен, что ты вообще проснулась, говорит Бейз, прищурив глаза, когда я поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь. Думал, все утро продрыхнешь.
Пропуская замечание мимо ушей, я сосредоточенно принимаюсь расплетать косу, которая ниспадает мне до самого бедра, затем собираю волосы в конский хвост. В комнате, между мной и Бейзом, висит тишина.
Копятся невысказанные слова.
Первым молчание нарушает Бейз, со вздохом суя мне в руки мой деревянный меч.
Держи. Сгладил зазубрины, теперь он, по идее, не должен расколоться. Разумеется, мне больше нечем заняться, как весь день за тобой бегать.
Ох, а ты рукастый, подмигиваю Бейзу, стараясь не прыгать на месте от внезапного прилива искусственно вызванного адреналина, что вытапливает мигрень. И Рордин тебе платит, чтоб ты был моим другом, так что кончай дуться.
Бормоча что-то под нос, он разворачивается на пятках и уходит к двери. Я шагаю следом и хватаю с крючка сумку. На моих губах играет легкая улыбка. По крайней мере, ровно до тех пор, пока Бейз резко не застывает на месте.
Врезавшись в его спину, я издаю глухое «уф-ф».
Что
Мой взгляд падает на разбросанное у ног Бейза нижнее белье.
Ой.
Отныне мы встречаемся в тренировочном зале. Бейз содрогается, заставляя себя двинуться вперед. И больше никаких ночевок.
Делаю шаг и кручусь следом за рыщущим Бейзом, что кружит словно акула. Чувствую его пристальный взгляд на лице, ладонях, ступнях.
Волоски на руках встают дыбом, ощущая в соленом воздухе движение, босые ноги утопают в густой дикой траве.
Каждый мускул напряжен, готовый к прыжку. Каждая уловка, что не сбрасывает меня со скалы, уже само по себе чудо.
Дыхание прохладного морского ветра дразнит ноздри, пытаясь укротить мое внутреннее волнение
Не выходит.
Ненавижу эту дурацкую штуку, бормочу я с намеком на повязку, закрывающую мне глаза. Для чего она вообще нужна, кроме как пугать и заставлять меня думать, что я вот-вот шагну с обрыва и разобьюсь насмерть?
Снова сдвигаюсь, еще на четверть оборота.
Все еще живая
Лишая тебя зрения, со вздохом сообщает Бейз, мы обостряем остальные чувства. Осязание, обоняние
Морщу нос.
Кстати говоря, ты бы хоть следы моей служанки с себя см
Слух, перебивает Бейз.
Воздух приходит в движение, а с ним мои руки и меч в них, отражая удар прежде, чем тот настигнет мое правое плечо.
Резкий оглушительный звон и удар отдается в руках до самого плеча. Но не сила этого удара вызывает ощущение, что череп раскололся посередине и вывернулся наизнанку.
А звук, с которым сталкивается оружие.
Наши мечи сделаны не из мягкой древесины, как тот, с которым я начала упражняться пять лет назад тот, который ударялся с глухим стуком и через два месяца раскололся. С тех пор мы совершенствуем мечи, снова и снова.
Нынешние выполнены из окаменелого дерева, твердого, острого, безжалостного.
Режущего.
Блокирую удар в живот, рассекая воздух очередным резким «вжух», словно чиркаю своеобразной спичкой. Чтобы унять горячую волну, грозящую затопить мозг, приходится три раза глубоко вдохнуть, и к этому времени мое терпение превращается в хрупкую веточку, которая готова сломаться.
Ненавижу эти новые мечи. Снимаю повязку с глаз и щурюсь на хлынувший в них утренний свет. Громкие, тяже
Удар подрубает мне колено сзади, посылая вспышки боли, что пронзают всю ногу.
Захожусь воем и теряю равновесие.
Пальцы ныряют в пушистую траву, принимая на себя весь мой вес, ладонь напарывается на камешек, и в воздухе повисает запах крови.
Судорожно вдыхаю, выгнув спину. Тело отказывается двигаться с места.
Это ты ого. Разглядываю свежую ссадину. Это исключительно подло.
Бейз рыщет вокруг меня узкими, дразнящими кругами, проходя по краю обрыва так, словно его совсем не волнует, что единственный неверный шаг отправит его в полет вниз до самой бухты.
С утра пораньше ты слишком рассеянна. Бейз бросает на меня косой мрачный взгляд, от которого у меня по коже пробегают мурашки. Встать!
Вскакиваю на ноги, осторожно, чтобы не оказаться слишком близко к обрыву. Прямо впереди, на вершине хребта, возвышается замок готический, крепкий, он впитывает всякую каплю света, которой не посчастливится на него упасть. Из северного крыла растет моя башня, словно тянущийся к солнцу стебель.
Каменный стебель.
Часть его увита свисающими с моей глицинии фиолетовыми цветами, а длинная тень ложится на лес Ватешрам.
Я не рассеянна.
Просто испытываю соблазн швырнуть этот дурацкий меч в бухту.
Хватаюсь за эфес обеими руками, не обращая внимания на жжение в ладони, делаю несколько прыжков с ноги на ногу, чтобы унять комочки энергии, разливающиеся по венам.
Нападай давай. Прям вот сейчас. Покажу, насколько я не рассеянна.
Бейз хитро смотрит сквозь взъерошенные ветром пряди волос.
Нет, Лейт. Я уже говорил, сегодня мы замедляем темп, заставляем тебя сосредоточиться. А теперь надевай повязку, пока я не приказал тебе таскать камни.
Со стоном закатываю глаза.
Мы замедляем темп, когда я всем естеством хочу делать ровно наоборот.
Иногда действие экзотрила заканчивается быстро, иногда нет. Этим утром оно никак не уходит, превращая меня в бурю необузданного хаоса, а я торчу здесь.
Замедляясь.
Натягиваю гребаную повязку, отрезая вид угрожающей позы Бейза и синяков под его глазами.
Хочу обратно мой старый меч. А то как будто к основам вернулась.
Прошла всего пара месяцев. Дай себе привыкнуть к окаменелой сосне. Мне она даже нравится.
Волоски на моей правой руке встают дыбом
Дерево со свистом рассекает воздух, я отклоняюсь влево и, припав к земле, описываю мечом широкую дугу. Мысленным взором вижу, как Бейз отпрыгивает назад, чтобы я не рубанула его по коленным чашечкам.
Рада за тебя, цежу сквозь стиснутые зубы. Но я все равно хочу старый меч.
Пусть я не сразу с ним сработалась, но со временем таки полюбила даже потрудилась нарисовать лозы вокруг навершия.
Никак нельзя. Мой раскололся, помнишь? Этот твой старый меч тоже слишком мягкий. Мой новый разнесет его вдребезги одним ударом.
Блажь какая.
А ты не можешь просто сделать еще один?