Прости, я ему в следующий раз в бубен дам
Блин, да не в нем дело, Артем! Он ведет себя так, потому что ты это позволяешь!
Ну, все все!.. Тшш успокойся, Крис. Понял я. Больше не повторится.
Глупо, конечно. Перевели тему на Ника, будто в нем дело. Оба понимаем, что нет.
Тёма прочувствовал мою реакцию на Эйне. Правильно прочувствовал.
Позже, когда Артема вырубает мертвым сном, я набираю горячую ванну и сижу в ней, пока не остывает вода.
Пора посмотреть правде в глаза. Он меня волнует. Не раздражает или бесит, а именно волнует. Как парень, как мужчина, как, мать его, представитель противоположного пола.
Он дьявол. Каждый раз, когда смотрит на меня, каким-то бесовским способом пробирается в самую душу и пытается воздействовать на мое сознание. Это не нормально. Это паранормально.
У меня стойкой ощущение, что он видит меня насквозь.
Черт. А может он нечисть какая? Вампир, например?.. Таскается из страны в страну, чтобы не вызывать лишних подозрений?
Резанув тишину коротким хриплым смешком, с головой ухожу под воду.
Как в фильме «Константин». Была же там эта сцена?..
Не шевелюсь, терпя давление в легких и на ушные перепонки. Безуспешно пытаюсь очистить сознание. Безуспешно, потому что все равно ментально чувствую на себе его взгляд.
Будто клеймо выжег.
На следующий день не моя смена, но впервые меня это не радует, потому что в нашем баре отмечает день рождения двоюродный брат Тёмы Эдик.
Отвертеться не получится, остается только надеяться, что Эйне нет в списке приглашенных. Уточнять я, конечно, не стала.
Ох*еть! Новое? спрашивает Артем, проводя ладонью по переливающейся ткани моего платья.
Да, давно в шкафу висит. Не было случая надеть.
Улыбаясь, молчит. Знаю, о чем, засранец, думает.
Лишь бы Фила сегодня не было!
Традиционно занимаем угловой стол и вместе с именинником и его девушкой встречаем гостей. Он пригласил человек двадцать, и когда они все занимают свои места, Эйне среди них не обнаруживается.
Я, отбросив хандру, расслабляюсь. Заказываю себе грейпфрутовый сок и с удовольствием общаюсь с нашими друзьями. С некоторыми из них давно не виделись. Например, с Дашей, что сегодня пришла с Эдиком.
Он ходил сюда с ней в прошлом году, потом была другая девочка, и вот снова она. Любовь, очевидно. Потом, когда будет возможность, она обязательно со мной поделится. Со мной часто делятся секретами.
Фил! вонзается в ухо не совсем трезвый голос Артема и накидывает на мою шею удавку, ты че так долго?
Почувствовав ударившую в мой затылок волну тяжелой энергетики, вытягиваюсь в струну и распрямляю плечи.
Давай, падай рядом! командует Тёма на правах хозяина, но получает от меня тычок в бок и осекается.
Я здесь сяду, отзывается ровный низкий голос, и через пару мгновений Эйне опускается на диван аккурат напротив нас.
Мазнув взглядом по моим обнаженным плечам, здоровается со всей компанией.
Я мысленно стону.
Глава 6.
Он почти ничего не ест. Пьет только яблочный сок.
Я тоже не пью алкоголь. Не люблю его за то, что он делает с нормальными людьми. За то время, что работаю барменом, насмотрелась до тошноты.
Все остальные за столом заметно веселеют, смех становится громче, юмор пошлее.
Я на Эйне не смотрю сознательно, не подняла взгляда, даже когда он коротко поздравлял Эдика. Он, кажется, тоже на меня не смотрит, и я даже могу нормально дышать.
Очевидно, в присутствии двух десятков людей его энергетика распределяется на всех и перестает быть такой концентрированной.
Однако, как это часто случается, уже к середине вечера в компании начинается разброд и шатание. Кто-то уходит танцевать, кто-то виснет на барной стойке, другие исчезают за двустворчатыми дверями, чтобы освежиться и покурить на улице.
В какой-то момент нас за столом остается всего четверо. Филипп, друг Эдика Паша, его девушка, имени которой не вспомню, и я.
Паша, шепнув что-то подружке, встает и уходит. Та, забившись в дальний угол, утыкается в телефон.
Мы с Эйне сидим друг напротив друга. Я, уподобляясь подружке Паши, хватаюсь за телефон, а Филипп, взяв со стола стакан сока, откидывается на спинку кожаного дивана и направляет на меня всю мощь своей энергетики.
И со мной снова это происходит. Кожа воспаляется и начинает гореть, дыхания не хватает. В груди, там, где сходятся ребра, натягивается какая-то струна и тянет, тянет, тянет, смещая сердце туда, где ему жарко и тесно.
Тёма-а-а-а где ты?..
Трусливо решаю, что через пять секунд встану и уйду, однако, в следующее мгновение я чувствую то, от чего по телу проходит мощный электрический разряд.
Моей лодыжки под столом касается его нога.
Я вздрагиваю и, в панике вскинув взгляд, проваливаюсь в темный омут. Сердце мощным толчком бросает на ребра, воздух застревает в горле.
Красивое платье, небрежно указывает стаканом в мою сторону.
Сам он в простом сером свитере с воротом под горло. На запястье все те же часы.
Спасибо.
Тоже не пьешь, кивает на мой бокал.
Профдеформация.
Делать это сложно, но я отчаянно изображаю невозмутимость. Кладу ногу на ногу и складываю руки на груди, отчего декольте становится еще провокационнее. С запозданием понимаю свой промах, потому что реакция Эйне не заставляет себя ждать.
Замедленно моргнув, он смотрит прямо туда. Я чувствую, как краснею. Сначала лицо, потом шея и грудь. Соски, к счастью скрытые моими руками, скукоживаются до боли. От пупка до паха тонкой струйкой стекает пряный ликер.
Я, кажется, теряю голову.
Наш визуальный секс прерывают вернувшиеся с танцпола девчонки. Шумно занимают свои места, сразу наполняют бокалы. Следом за ними появляются парни, пахнут улицей, алкоголем и табаком.
Танцевать ходила? падает рядом Тёма, шутливо бодает головой и прихватывает зубами мочку уха.
Мой взгляд взлетает к лицу Эйне в поисках хотя бы намека на эмоции.
И я их вижу! Это не плод моего больного воображения! Они там есть!..
Сверкнувшая в глазах молния сгущает тьму и, пронзив пространство между нами, прошивает меня насквозь. В кровь прыскает адреналин, ноздри судорожно тянут кислород.
Нет.
Хочешь? Я с тобой потанцую.
Надо бы отсюда бежать. Надо. Но меня штормит даже сидя на диване. Двигаться на танцполе под его взглядом я не смогу.
Я устала, шепчу тихо в ухо, можно мне уйти?
Кри-и-ис побудь еще немного. Эд у нас в гостях.
Ладно, выбираюсь из его объятий и встаю, проветрюсь.
Обхожу стол и направляюсь к барной стойке, за которой сегодня Ромео. Область между лопаток и поясницу жжет огнем, но, возможно, это игра моего воображения. Я сильно перенервничала, сидя так долго напротив Эйне.
Текилы Кристинке апельсинке? провоцирует Рома, прекрасно зная, что я не пью и терпеть не могу, когда он так меня называет.
Воды.
Отхожу в сторону и встаю так, чтобы меня не было видно с того места, где сидит Филипп. Нужно остыть и привести в норму жизненно важные функции организма дыхание и сердцебиение.
Выпиваю воду и решаю проверить кухню. Все работает в штатном режиме, но Валентина, наша посудомойка снова жалуется на то, что не хватает стекла. Приходится закрыться в кабинете, что прямо сейчас оформить заказ у поставщика и отправить его на почту.
В зале появляюсь через час. Наш стол полупустой. На диване спит кто-то из парней. Девушка Паши так и сидит в углу, залипнув в телефоне. Остальных нет.
Просканировав глазами зал, нахожу девчонок на танцполе. Парни, видимо, снова вышли на улицу.
И правда, отлетевшие в стороны обе створки пропускают внутрь всю компанию. Некоторые из них еле держатся на ногах. Паша и Ник идут, пошатываясь, солидарно поддерживая друг друга. Эдик двигается самостоятельно, но, кажется, на автопилоте. Улыбаясь не понятно кому, сам с собой разговаривает.
Последними заходят Артем и Эйне. Тема сильно перебрал и, размахивая перед невозмутимым лицом Фила, руками, что-то активно ему втолковывает. Тот смотрит на него исподлобья, и меня от дурного предчувствия холодный пот прошибает.
Бросаюсь к ним и хватаю Бурковского за руку.
Кри-и-ис детка
Тём, пойдем, я тебя наверх уведу.
Не-е-ет!.. Я не хочу спать.
Пойдем, пожалуйста!
Тяну его за собой, но сдвинуть с места Артема, когда он этого не хочет, задача не из легких.
Я помогу, отзывается вдруг Филипп, пошли, Темыч.
Тот вдруг резко размякает. Покорно кивает головой и даже не возражает, когда Эйне, придерживая его за плечи, ведет вдоль стены через зал, сворачивает в узкий коридор и останавливается у лестницы на второй этаж.
Я семеню следом, рассматривая Фила сзади.
Он шикарен. В нем нет того, что мне так нравится в Тёме ухоженности, стильной прически, умения подбирать одежду так, что он смотрится в ней, как Аполлон, обаяния и коммуникабельности.
Но ему это все и ненужно. Фил шикарен своей настоящестью и врожденной брутальностью. Он берет своей энергетикой.
Медленно поднимаясь за ними вверх по узкой лестнице, жадно фотографирую глазами все, что вижу.
Простые кроссы, узкие синие джинсы, маячащий перед глазами крепкий зад, от которого перехватывает дыхание, и время от времени виднеющаяся полоска смуглой кожи между ремнем и краем свитера.
Вроде бы ничего, за что может зацепиться взгляд, но все вместе это Филипп Эйне, от которого у меня прямо сейчас подгибаются колени.
Туда? показывает головой направо, когда добирается до верхней ступеньки.
Артем отключается на ходу. Непонятливо моргая, яростно мотает головой.
Да, отзываюсь я, и, протиснувшись между парнями и перилами, быстро дохожу до нашего жилища и распахиваю дверь, сюда.
Словив мрачный взгляд Фила, едва не скукоживаюсь от стыда за Тёму. Он редко так перепивает, и потом, обычно, подолгу вообще не пьет. Но в последнее время, я вижу его нетрезвым едва ли не каждый вечер.
Спасибо, бормочу, суетливо убирая с кровати одежду Артема и скидывая покрывало.
Филипп сваливает уже спящего Бурковского на постель, и тот тут же по-детски сворачивается клубочком.
Повисает неловкая пауза. Я стягиваю с его ног ботинки и укрываю краем одеяла. Эйне молча стоит за моей спиной.
Спасибо еще раз, повторяю, разворачиваясь к нему лицом.
Заложив руки в карманы джинсов, он откровенно меня разглядывает. Голые плечи и руки, вырез платья, ноги. Я, придавленная жаркой тяжестью его энергетики, не дышу и не шевелюсь. Лишь по животу и внутренней стороне бедер идет легкая электрическая вибрация.
Пойдешь со мной? проговаривает тихо.
Ослепляющая вспышка. Взгляд за спину. И горечь на корне языка.
Выйди отсюда.
Глава 7.
Мои родители похоронены на кладбище загородом. Сначала ехать на метро, потом почти час на автобусе. Но я часто их посещаю и делаю это с особым волнением и трепетом.
Приезжаю всегда одна, чтобы побыть с ними наедине. Не терплю, когда Артем незаметно посматривает на часы.
Сегодня день рождения мамы. Говорят, после смерти его не отмечают, потому что у той, загробной жизни, теперь новая точка отсчета. Но для меня они навсегда живые. Я поздравляю их и с днем рождения и с годовщиной свадьбы. Печальные даты тоже провожу здесь, с ними.
Медленно бредя по широкой аллее кладбища, загребаю ботинками отсыревшую и успевшую почернеть листву. Где-то недалеко метет дворник, и мелодично поют птицы.
Дохожу до самого конца и сворачиваю влево. Там, в узком проходе между рядами, останавливаюсь у кованой оградки на две могилы.
Привет, здороваюсь тихо и, открыв маленькую дверцу, захожу внутрь.
С днем рождения, мамуль.
Кладу увесистый букет красных роз на низкую лавочку и руками очищаю надгробье и цветник от сухой травы и жухлых листьев. Мама с портрета приветливо улыбается.
Сегодня ей исполнилось бы 44 года. Такая молодая, такая красивая!
Веду кончиками пальцев по портрету, повторяя контуры ее лица. Я на нее похожа. Те же глаза и брови, та же улыбка, за исключением того, что она делилась ею с окружающими гораздо чаще, чем я.
Украшаю могилку цветами и перехожу к папиной. Тоже очищаю от листвы и долго смотрю в его изображение на черном памятнике.
Раньше мы приходили сюда вдвоем. Я молча сидела на лавочке, а папа говорил с мамой вслух. Рассказывал о делах в кофейне, делился новостями о моей учебе и из жизни общих знакомых. Про Кристину Дмитриевну никогда не рассказывал, словно маму это могло ранить.
Мне от этого всегда было смешно и обидно. Будто мама и без этого все не понимает.
После гибели папы я стала приходить сюда одна. Общалась с ними мысленно, но с каждым визитом оставалось все меньше тем для разговоров.
Наверное, я их разочаровала. Не оправдала надежд и чаяний. Не отстояла кофейню, не доучилась в вузе, переведясь на заочное едва ли не перед самым дипломом.
Теперь еще и в личной жизни черт ногу сломит. Люблю одного, а во снах вижу другого. О таком не то, что говорить думать стыдно.
После дня рождения Эдика прошла неделя, и с Эйне я встречалась всего дважды случайно в зале. Он, словно выучил расписание моих смен и специально приходил в те дни, когда я не работала. А я так и не поняла, нравится мне это или нет.
Усевшись на лавочку, вынимаю из рюкзака влажные салфетки и тщательно оттираю руки. Потом, прислонившись спиной в металлической оградке, прикрываю глаза и задираю лицо к небу.
Сегодня солнечно, но совсем не жарко. Ветер непостоянный. То ласковый и теплый, то, будто вспомнив, что скоро зима, резкий и колючий до озноба.
Сижу с мамой и папой, пока не начинает вечереть. Изрядно замерзнув, поднимаю воротник куртки и растираю ладони. На остановку общественного транспорта иду быстрым шагом и стою на ветру еще минут сорок.
Скоро обо мне вспоминает Артем. Экран телефона оживает его счастливой физиономией.
Ты где потерялась?
Скоро буду через час примерно
Ромео не вышел снова, проговаривает с сожалением.
Уволь его, Тёма!
Он заболел.
Что, и справка будет? язвлю я.
Ладно, сдается сразу, решим, когда приедешь.
Отключаюсь и со злостью пинаю ботинком металлический уголок, на котором держится ржавая урна.
Конечно, он его не уволит! Найдет сотню причин, потому что это один из сотни его самых близкий друзей!
Скрипя зубами от злости, сама набираю Рому, но тот нагло сбрасывает мои вызовы.
Гондон штопаный. Я же все равно тебя уволю!
Кладу телефон в карман, туда же прячу руки и вдруг вижу, как проезжающий мимо черный седан сбрасывает скорость, останавливается и начинает сдавать назад.
Только не это!.. Пожалуйста.
Тормозит ровно напротив меня и опускает стекло.
Садись, красивая! свешивая локоть из окна, широко улыбается незнакомый парень.
Спасибо, качаю головой с каменным лицом, за мной сейчас подъедут.
По опыту знаю, что ни улыбаться, ни грубить навязчивым незнакомцам нельзя. Они воспринимают это как провокацию.
Тем более, когда уже сумерки, и ты одна на трассе.
Испугалась, что ли? смеется парень, садись, не обидим.
Спасибо, но нет, проговариваю твердо, инстинктивно отступая назад.
И тут вижу второго, того, что за рулем.
Садись, Крис, говорит Эйне, глядя на меня из-за своего пассажира.
Меня словно в грудь толкают. Так бурно на него реагирует моя сердечная мышца. Горло перехватывает.
Привет, киваю, сглатывая вязкую слюну.
Садись, добросим до города.
Клянусь, если бы он был в машине один, я бы не села. Но он с безобидным с виду другом, и уже темно.
Высади на въезде, пожалуйста.
Фил вообще не реагирует. Включает поворотник и, глядя в зеркала, отъезжает от остановки. Зато его друг разворачивается ко мне и протягивает руку.
Дима.
Кристина, приходится ответить на пожатие.
И что такая красивая Кристина делает одна на трассе ночью?
Работает, отвечаю прежде, чем успеваю продумать последствия.
Мой говноюмор до добра не доведет.
Да-а-а?.. в притворном ужасе прикрывает рот ладонью, но здесь же низкий трафик.