Вы можете справедливо заметить: какая разница, изучаем мы человеческое развитие проспективно (как мы) или ретроспективно (как многие другие). Позвольте привести два примера, чтобы показать существенную разницу между двумя подходами. Благодаря этим примерам станет окончательно ясно, почему мы выбрали начать именно проспективное исследование. Во-первых, давайте поговорим о первопричинах трудного поведения у детей того самого, из-за которого они обычно плохо учатся и неважно ладят со сверстниками. Допустим, ученые в своем ретроспективном исследовании выдвигают следующее предположение: если ребенок в начальной школе ведет себя озлобленно и не хочет дружить с одноклассниками, значит, в раннем детстве он вел себя похожим образом. Другими словами, если в раннем детстве у ребенка был трудный темперамент (он много плакал, плохо спал, ел и приспосабливался к новым обстоятельствам), то в начальной школе он наверняка будет вести себя так, как описано выше. Кстати говоря, о связи между поведением в дошкольном и школьном возрасте подробно рассказывается во второй части книги, посвященной первому из трех основных вопросов, которые поставили перед собой авторы: можно ли по тому, как ребенок мыслит, воспринимает мир и ведет себя в первые пять, десять и пятнадцать лет, понять, кем он станет в будущем, и если да, то как.
Если мы решим проверить выдвинутое предположение с помощью ретроспективного подхода, то обратимся к врачам, которые работают с озлобленными, несговорчивыми и склонными к нарушению порядка детьми. Из нашего предположения о поведении трудных детей происходит основной вопрос, который необходимо задать родителям участников: «Когда ваш ребенок начал вести себя плохо?» Судя по данным других исследований, многие родители в таких случаях отвечают: «Ой, да он всегда себя так вел. Как родился сразу был крикливым, драчливым, неподатливым, а порой и вовсе невыносимым». Если достаточно много родителей заявят о том, что их дети были трудными с рождения, мы заключим так: судя по собранным данным, наше предположение о том, что трудные дети проявляют трудный темперамент еще в младенчестве, верно.
Прежде чем окончательно поверить в заключения, основанные на данных ретроспективного исследования (то есть на родительских воспоминаниях о том, как ребенок вел себя в раннем возрасте), давайте ненадолго задумаемся, кого мы в этом исследовании не учли. А не учли мы детей, которые в младенчестве были такими же непослушными и драчливыми, как и наши участники, однако впоследствии не нуждались в помощи врачей, поскольку стали покладистее и в нашу выборку так и не попали! Если бы мы учли еще и этих детей, то связь между трудным поведением в младенчестве и детстве, вне всяких сомнений, оказалась бы слабее, чем показало ретроспективное исследование. Только проспективное исследование, в котором оценивается поведение самых разных участников в раннем возрасте и детстве (то есть с течением лет), позволит нам не упустить трудных младенцев, которые перестали быть трудными к школьному возрасту. Следовательно, если проспективное исследование покажет очевидную связь между трудным темпераментом в раннем возрасте и трудным поведением в школьном, то наши выводы будут намного ближе к действительности и ценнее, чем то подобие корреляции, которое исследователи выявят «по воспоминаниям родителей».
Этот вопрос не чисто теоретический, не чисто научный, и волновать он должен не только тех, кому больше нечем заняться. Как я уже отмечал, последние несколько лет наблюдалась целая волна исследований и открытий, связанных с неблагоприятным детским опытом. Именно их мы и приведем в качестве примера, чтобы доказать, насколько ограничены ретроспективные исследования и как много преимуществ у проспективных. Крайне любопытными выводами поделились терапевты, которые обнаружили следующее: пациенты, которые постоянно страдают от определенного заболевания, болеют чаще других или то и дело заболевают одним и тем же из-за особенностей организма, в детстве чаще подвергались насилию, терпели плохое к себе отношение и/или росли в обстоятельствах, представлявших угрозу для жизни (например, дома их били). В итоге эти выводы получили такое распространение, что многие врачи сегодня в порядке вещей требуют рассказывать не только о прежних заболеваниях, но и вообще об опыте взросления, а еще выдают краткие анкеты, чтобы узнать, с какими угрозами пациент сталкивался в детстве. Считается, что благодаря этому терапевт лучше понимает состояние пациента; порой врачу даже удается объяснить ту или иную болезнь событиями прошлого.
Поскольку психологи уже десятки лет разбираются (и сомневаются) в точности воспоминаний взрослых людей о детстве (в которой при этом твердо уверены слишком уж многие из тех, кому приходилось вспоминать прошлое), ученые решили исследовать этот вопрос. Они пришли к любопытным выводам: наши воспоминания о детстве (особенно о том, как к нам относились родители) зависят от того, в каком настроении и эмоциональном состоянии мы находимся, когда рассказываем о прошлом. То есть люди в депрессии рассказывают о детстве что-то плохое чаще, чем те, у кого депрессии нет. Однако значит ли это, что к депрессии склонны те люди, у которых было плохое детство? Конечно, возможно и такое, однако ретроспективное исследование вряд ли способно дать об этом полноценное представление мешает предвзятость участников.
Поэтому в рамках данидинского исследования мы решили оценить: (а) насколько отличается настоящий детский опыт участников от того, что они рассказывают десятки лет спустя; и (б) как представление участника о собственном детстве связано с измеримыми показателями состояния его организма (например, кровяным давлением) и ответами участника на вопросы, которые подразумевают личную оценку (например: «Как бы вы в общем оценили свое здоровье на сегодняшний день превосходно, хорошо, средне, плохо или ужасно?»). Насколько согласуются представления людей о детстве с действительным положением дел? Насколько точно они воспроизводят прошлое? Позволяет ли ретроспективная оценка так же уверенно, как проспективная, связать между собой детский опыт и заболевания в зрелости? Чтобы узнать ответы на только что озвученные вопросы, придется прочесть шестнадцатую главу! Теперь, когда в нас начало просыпаться любопытство, давайте посмотрим, что может предложить эта книга.
Аннотация
Книга состоит из пяти основных частей (со второй по шестую), которые расположены после нынешней (вводной) и вплоть до завершающей, где мы подводим некоторые итоги всему, что высказали в основной части книги. Прежде чем подробно перечислить вопросы, которые рассматриваются в этой книге, необходимо пояснить: вся работа, описанная и обсуждаемая здесь, выполнена авторами в неизменном сотрудничестве со многими коллегами, а потому эта книга не обзор, не реферат и не аннотация всех сведений в области человеческого развития на сегодняшний день. Как, надеемся, уже стало ясно по открывающим примечаниям, эта книга посвящена научным изысканиям, к которым мы прибегли в ходе исследования человеческого развития. При этом читателям следует знать, что наша работа, как работа любого исследователя, основана на наблюдениях и заключениях предшественников. В списке литературы в конце книги можно найти оформленные должным образом ссылки на исследования, на которые мы опирались в каждой отдельной главе.
Следует также поднять еще один вопрос, который мы решили на начальных этапах работы над книгой: стоит ли нам в первую очередь ссылаться, хотя бы коротко, на работы других исследователей (в число которых входят многие наши коллеги и даже друзья, которые пожинают плоды трудов на том же научном поприще, что и мы, и чьи работы повлияли на ход наших мыслей и исследований), или в основном сосредоточиться на собственных наблюдениях? Если говорить научным языком, то перед нами возник вопрос: «Сколько уже опубликованной научной литературы нам необходимо представить читателю, прежде чем делиться итогами собственного исследования?» В науке, как и в жизни, часто случается так, что мыслители с широкими взглядами и авторы книг могут иметь искреннее, однако отличное от общепринятого мнение по обсуждаемому вопросу. Мы еще на подступах решили не тратить время и бумагу на «обзор теоретического материала» по огромному числу вопросов, обсуждаемых в этой книге, поскольку это позволило нам подробнее рассказать, какие мысли и вопросы (наши и чужие) двигали нами в изысканиях и в чем состояла именно наша работа.
Однако не следует полагать, будто мы не считаем труды наших предшественников достойными внимания. Буквально все ученые, за исключением очень редких случаев вспомним теорию относительности Эйнштейна опираются на предшественников в надежде продвинуться дальше, оттолкнувшись от уже открытого. Мы здесь не исключение (мы не Эйнштейны). Все, что мы освещаем в этой книге, основано на работе предшественников и, надеемся, расширяет ее, и это позволит будущим исследователям отталкиваться уже от наших выводов. Вы сразу поймете, что мы не врем, когда изучите наши научные публикации, перечисленные в списке литературы, поскольку в каждой из них упомянуты исследования предшественников, на которые мы опираемся в том или ином случае. Английский поэт XVII века Джон Донн известен всем благодаря словам: «Человек не остров, не просто сам по себе; каждый человек часть континента, часть целого»[6]. Это определенно относится и к современной науке, и для нас честь быть частью этого целого.
Мы надеемся донести до читателя, что работа над лонгитюдным исследованием, основанным на наблюдении за жизнью людей, порой напоминает деятельность садовника человека, который растит деревья; порой шеф-повара, который готовит блюдо; порой следователя, который пытается разгадать некую тайну; а порой, конечно, искателя приключений, который отправляется в неизведанные места, куда почти или вовсе не ступала нога человека; или даже охотника за сокровищами, который жаждет найти нечто ценное, однако никогда не знает наверняка, ждет ли его успех. Почему наша деятельность похожа на работу садовника? В начале своего научного пути мы порой годами ждали, покуда наши «деревья» вырастут, и лишь затем собирали с них «плоды». Прежде чем задать многие из вопросов, связанных с человеческим развитием (не говоря уже о том, чтобы на них ответить), например меняются люди с возрастом или остаются похожими на себя в детстве; влияют ли на наше развитие благоприятные или неблагоприятные события детства, нам необходимо подождать, покуда маленькие дети станут подростками и взрослыми. Почему наш труд похож на работу шеф-повара? В рамках лонгитюдного исследования мы собираем множество сведений, которые храним в архивах будто продукты в кладовой, а когда хотим изучить, например, вопросы развития, отправляемся в эту кладовую и выбираем необходимые «ингредиенты» (читайте: показатели), чтобы приготовить «блюдо». Другими словами, мы изучаем необходимые эмпирические данные, чтобы ответить на вопрос, который вызовет у нас любопытство.
Задумываясь над тем, как выстроить свою работу, мы зачастую действуем как следователи или охотники за сокровищами, однако порой просто как искатели приключений. В поисках вдохновения мы обычно обращаемся к своим прежним трудам: они подсказывают нам, к чему обратиться и чего ожидать. В науке это называют предпосылками исследования. Естественно, мы лишь изредка находим прямые намеки, которые непременно должны привести нас к искомым выводам. И в таких случаях мы смело надеваем шляпы следователей или охотников за сокровищами, правильно читаем подсказки предшественников и делаем грамотные предположения. Обычно эти предположения оказываются близки к истине. Однако порой намеки, если они вообще есть, настолько запутанные, что мы даже не знаем, какие строить предположения, а потому в итоге просто задаем какой-нибудь вопрос в надежде получить какой-нибудь ответ. Тогда мы походим на искателей приключений, которые бросаются навстречу неизвестности.
Сегодня, когда науке не спешат доверять, порой совершенно оправданно (из-за трудностей с воспроизводимостью исследований), трудно убедить людей в истинности своих заключений. Многие, к сожалению, уверены, что исследователи приходят лишь к тем выводам, к которым хотят, а потому научные изыскания якобы пропитаны идеологией и предвзятостью. И хотя это в какой-то мере истинно, относиться с таким настроем ко всей науке в целом неверно. В этой книге мы раз за разом поясняем, что надежная наука нацелена на беспристрастный поиск неоспоримых знаний. Хотя никто из ученых (в особенности тех, которые занимаются вопросами человеческого развития) не может быть на сто процентов уверен, что ему никогда не мешала неосознанная предвзятость, добросовестный исследователь всеми силами старается доказать, что в его заключениях нет ни толики личного мнения.
Вторая часть книги посвящена вопросу, которого мы уже в некоторой мере касались: все ли мы «родом из детства»? «Кто есть Дитя? Отец Мужчины» это строка из стихотворения, написанного в далеком 1802 году поэтом эпохи романтизма Уильямом Вордсвортом, и эти слова конечно же призваны напомнить читателям: по тем психологическим и поведенческим особенностям, что ребенок проявляет еще в детстве, можно понять, каким он станет в будущем, вплоть до зрелого возраста. Эта строка вкратце передает давно существующее предположение: то, как дети мыслят, чувствуют и поступают, указывает на то, какими они станут в будущем. Поэтому в первой главе этой части (а именно второй) мы сосредоточимся на том, можно ли по темпераменту человека в раннем детстве предугадать, каким он станет в молодости; обнаружим, что некоторые участники исследований как в раннем возрасте, так и в дальнейшей жизни были «мятежниками»; другим, судя по всему, было по душе оставаться «беглецами»; а остальные тем временем познавали мир намного более уверенно, воодушевленно и открыто. В третьей главе мы продвинемся по возрастной шкале вперед, к зрелости, и узнаем, как связаны между собой уровень самообладания, которое человек проявляет до десяти лет, и его жизнь через несколько десятилетий. Эта глава называется «Сдерживаться или не сдерживаться, вот в чем вопрос». Четвертая глава, завершающая вторую часть книги, посвящена тому, как отличаются жизни людей с СДВГ и без него. Главный вопрос, который мы ставили перед собой в изучении этой стороны человеческого развития, заключался в том, обязательно ли у взрослого человека с СДВГ обнаруживали то же расстройство в детстве.
Вторая часть книги не только убеждает нас в истинности слов о том, что все мы родом из детства, но и настраивает читателя на грядущие главы, все из которых посвящены тому, почему дети и подростки развиваются так, а не иначе. Тем самым вторая часть помогает плавно перейти к третьей, где рассматривается второй важный вопрос, который мы поставили перед собой в книге: как жизнь в семье способствует или препятствует развитию детей и подростков. Распространено мнение, что воспитание оказывает значительное влияние на развитие детей и подростков, а потому в первой главе (а именно пятой) третьей части, посвященной влиянию на развитие семьи, мы начинаем с вопроса о том, почему родители воспитывают детей так, а не иначе. Существует множество исследований, которые показывают: если родители относятся к ребенку жестоко или с пренебрежением, то к ним самим, скорее всего, так относились в детстве. Поэтому в рамках данидинского исследования мы решили оценить, наблюдается ли та же закономерность среди любящих, заботливых и внимательных родителей, которые, как показывают многие исследования, воспитывают детей и подростков успешнее. В шестой главе мы изучим, как влияние близких родственников склоняет данидинских мальчиков к нарушению порядка. При этом мы поделим мальчиков на две группы: на тех, кто постоянно нарушает правила в детстве, и тех, кто начинает хулиганить только в юности. Ведь пусть даже в юности представители обеих групп ведут себя похоже, их взросление в семейном окружении проходит очень по-разному, что сказывается на их дальнейшем развитии. В третьей главе, посвященной влиянию семьи на развитие человека (то есть в седьмой главе книги), мы посмотрим на девочек и решим, почему кто-то из них быстрее проходит через этапы полового созревания и какие у этого могут быть последствия. В этой части книги представлены итоги как данидинского исследования, так и проекта NICHD. Возможно, читателя это удивит, однако, судя по итогам исследований, сложное положение в семье ускоряет половое созревание девочек, тем самым подталкивая их начать сексуальную жизнь раньше сверстниц. Как и в нескольких последующих главах, в седьмой освещены обстоятельства и внешние силы, которые укрепляют устойчивость способность человека справляться с несчастьями и преодолевать потрясения. Рассуждая об устойчивости, мы предлагаем читателю посмотреть, какие обстоятельства способны предотвратить трудности в развитии, поскольку с ними часто сталкиваются дети, живущие в непростых условиях. Третья часть книги, помимо всего прочего, призвана найти ответ на следующие вопросы: при каких условиях непростые внешние обстоятельства, которые в ином случае обязательно повлияли бы на развитие человека (например, тяжелые события раннего детства, из-за которых подросток рано начинает половую жизнь), не оказывают ожидаемого отрицательного воздействия и как грамотно поместить человека в подобные условия, чтобы помочь ему развиваться в верном направлении?