Я полистал папку чуть дальше. Никаких упоминаний о белой Волге, ухажёре и прочих подробностях личной жизни убитой. Наверное, когда опера опрашивали коллег Веры, Шурочка в отпуске была или на больничном.
Я уже почти расстроился, как вдруг наткнулся на любопытную бумажку. Список лиц, с кем контактировала убитая. Очень занятно. Почему-то там несколько мужчин. Напротив фамилии одного из них написано, что бывший муж. А вот это уже очень интересно
Ножик дай, потребовал я у Погодина.
Зачем? удивился тот.
Давай, говорю
Есть складной, пойдёт?
Без разницы, я взял складник и поддел белые нитки, которыми было сшито дело.
Ты что делаешь? Федя попытался выхватить папку, но я вцепился в нее, как коршун в куренка. Только с когтями можно вырвать у меня добычу.
Не боись, Погодин. Я аккуратно листочек вытащу, перепишу, а потом принесу и сошьём всё, как было.
Может, не надо?
Надо, Федя, надо
Так нить же оклеена, и подпись начальника! не унимался Погодин.
И нитку обратно приклеим, и подпись нарисуем. Всё будет. Ты будто не мент вовсе.
Это же подделка документов!
Подделка, Федя, это когда в корыстных целях, а это ради общего дела. Чувствуешь разницу?
Вот зря я тебе дело дал, начальник за него с меня шкуру спустит.
Не блажи. Эту папку несколько месяцев никто не трогал. Не потрогают еще денек. Вот и все, я аккуратно свернул заветный листочек и сунул его в карман рубашки. Делов-то. Всё, бывай. До завтра.
Погодин молчал, с ужасом глядя на распотрошённое оперативно-поисковое дело и обхватив голову руками.
Вильнув возле его стола, я прихватил ещё кое-что. Траурный Федя даже не заметил, что лишился самого ценного.
Покинув кабинет, я направился в свой отдел. Посмотрел на часы и засёк время. Мысленно сделал ставку, через сколько минут прискачет ко мне Погодин. Остановился на десяти. Тот прилетел через пять. Глаза навылупку, волосы всклокочены, сам заикается:
Андрюха! Ты пистолет мой не видел?
Какой пистолет? хитро прищурился я.
Ясно, какой, табельный. ПМ пропал. Куда я его деть мог? Ума не приложу. Ну все Хана мне. Уволят. И дело, и ствол.
Как пистолет мог из кобуры на поясе пропасть?
Да не в кобуре он был!
Тем более, подначивал я. Из сейфа как мог пропасть?
Да почему из сейфа-то? На столе он лежал!
Да потому что, дурья твоя башка, пистолет только в кобуре должен быть на теле или в сейфе. Другого не дано. Кто у тебя наставник был, что не научил этому?
Да знаю я, помоги его найти! Куда делся, не пойму.
Бери, я запустил руку за спину и вытащил из-за пояса ПМ. Не теряй больше.
Так это ты стащил его? Зачем?!
В воспитательных целях. Зато в следующий раз ты так уже не сделаешь.
Ну ты, Петров!.. Да я Я начальнику твоему скажу!
Давай, ещё от него тебе влетит. Иди уже, работай. Ещё спасибо мне скажешь когда-нибудь. Пистолет пуще бабы беречь надо. Баб много, а ствол у мужика один. Сечёшь?
Глава 7
Городская поликлиника собрала толпу народа у регистратуры. Из четырёх окошек с вырезанными из оргстекла под трафарет надписями с засохшими подтеками: Регистратура работало только два. Пациенты, преимущественно предпенсионного возраста, облепили амбразуры маленьких окошек, как муравьи апельсиновую корку.
Передние ряды повисли на полированном подоконнике и пытались заглянуть в прорезь, периодически оборачивались и шипели на задних. Те, в свою очередь, вытягивали шеи, словно хотели разглядеть, что дают в этой самой «Регистратуре».
Медрегистраторы в дежурном режиме обгавкивали посетителей. Иногда пациентам удавалось вывести их из себя. Тогда те, доведённые до кипения, швыряли им медицинские карточки. Иногда закатывали глаза и, вздыхая, морщились, когда кто-то, помимо обращения, ещё спрашивал у них, как найти тот или иной кабинет. Видно, по закону Дарвина, на такую работу всегда брали только женщин с хваткой кобры и длинным языком.