Если согласишься, вас свяжут узы настолько крепкие, что разорвать их не сможет даже смерть. Все его мысли будут о тебе. Все его чувства будут подвластны тебе. Его любовь к тебе будет для него благословением и мукой. Наслаждением и болью. Проклятьем. И он не найдёт себе покоя, покуда вы будете в разлуке. Случись так он украдёт, убьёт, но найдёт путь к тебе. Ты хочешь этого?
Я согласилась.
Тогда ведьма улыбнулась и достала из рукава три длинных чёрных волоса. Это были волосы моего Влахоса. Должно быть, она подняла их с пола, что был ему ложем с той шлюхой, когда они ушли. Эйона сказала мне протянуть руку и дала мне неглубокую чашу, приказав мне набрать воды из фонтана. Я набрала. Она положила волосы в чашу и что-то тихо зашептала. Помню, как чаша нагревалась, пока не стала горячей, будто её поставили на угли. Мне стало больно.
Не опрокинь, сказала ведьма. Ради желанного нужно идти до конца.
И я не опрокинула чашу, хотя мне и было безумно больно. Видите шрам от ожога на моих ладонях?
Гастер пригляделся. Левая ладонь Меланты была немного неровной, как действительно от ожога, а ещё под кожей он заметил странный знак
Его я получила в ту самую ночь. Потом я увидела кровь. Ведьма достала откуда-то голубя и полоснула его ножом по горлу. Она призвала меня:
Стой.
И я стояла, наблюдая, как корчится от боли вспоротая птица. Ведьма сдавила рану и выжала кровь в мою чашку. Кровь смешалась с водой и вдруг вспыхнула. Сначала алым, потом синим пламенем, потом пламя потухло, а жидкость в чаше загустела.
Теперь пей, сказала ведьма, и я выпила. Было горько, хотелось выплюнуть каждый глоток и стошнить, но я удержалась. Когда я выпила последнюю каплю, всё вдруг исчезло. В воздухе, словно сквозь редеющий туман, проступал только жемчужный полумесяц за узловатыми ветвями, а на фоне него в небе бесшумно висела тёмная фигура с множеством рук и глазами, сверкающими, как две кровавые звезды.
Отныне и вовек, услышала я тихий, как шёпот ветра, голос, венчаю вас.
И я лишилась чувств. А утром ведьма из Карарты как сквозь землю провалилась Влахос весь день был бледен и будто отстранён ото всех, не вышел ни на завтрак, ни на обед, не вышел и к ужину. Придворный лекарь сказал, что принц приболел, и прописал ему постельный режим. Таким я его и видела в последний раз прежде, чем мы с семьёй покинули Ровенну, больным и растерянным. Прошло два года, Влахос так и не явился в Ду Шан просить моей руки, и я прокляла ту ведьму, что не сдержала обещания. Но в ночь на Ллерион, когда я спустилась к заливу загадать желание на падающие звёзды, я увидела его. Мой Влахос шёл ко мне пешком, опираясь на посох, как бродяга, как безымянный следопыт, ловец лесных животных. Десятки лиг, пешком. Увидя меня, он заплакал и без сил упал на колени измождённый, серый, как от хвори. Оказалось, все эти годы вдали от меня, как и обещала ведьма, он не мог найти себе места в Ровенне, его сердце рвалось за мной, но разум перечил, говоря, что мы не пара. Он метался, почти не спал, морил себя голодом и жил в аду, пока однажды, наконец, поддавшись странному наитию, не сбежал из замка и не отправился ко мне, влекомый тихим зовом, который направлял его сюда, показывая путь. Потом он увёз меня в Ровенну, и с тех пор мы больше не расставались вплоть до прихода Теабрана. Не могу сказать, что наша с ним жизнь была той, что описывают в сказках: безоблачной и тихой, полной любви. Влахос вспыльчив и порою даже жесток. Он никогда не вёл себя как примерный и заботливый муж, но мы были вместе и были по-своему счастливы. А однажды он признался, что только со мной его более не рвёт на части тот зуд где-то глубоко в груди, который мучил его каждый раз, когда мы находились в разлуке. Уезжая от меня, он не может спать, не может есть, ему плохо, и сердце рвётся обратно. Он назвал это чувство любовью, и это она. Я это знаю.
Гастер долго молчал, о чём-то глубоко задумавшись, о чём-то гнетущем и неприятном.
Так вы, выходит, приворожили его, власта? Грех ведь.
И что?
«Действительно», подумал воевода.
У нас вон тоже на островах девки на женихов ритуалы всякие приворотные проводили, привязывали их к себе всякими штучками, ворожили, а как они к ним присыхали так, что не отдерёшь, и заливать свою любовь к женушкам горькой начинали, так гнали их от себя вилами, да не гнались они. Так и тянули с ними лямку, тыщу раз пожалев о магии.
Меланта оскорбилась неуместному сравнению.
Глупые привороты деревенских баб тут ни при чём. Нас с Влахосом руками эллари обвенчала Чарна.
А архонт? Архонт-то закрепил ваш союз потом ну, чтобы по закону?
В этом уже не было нужды.
О! То есть по законам Гирифора и Ангенора вы не состоите в браке, получается?
В Ровенне он был признан, у моих родителей выбора не было, раз дело касалось наследника долины, а что до Ангенора нас не интересует, что думают чужаки.
Выходит, ведьма из Карарты была единственным свидетелем вашего, так сказать э союза?
Да.
А что та фрейлина? Где она сейчас?
Насколько мне известно, когда она узнала, что Влахос женился, она сунула руку в гнездо гадюк, а тело потом сбросили с обрыва.
Гастер откинулся в кресле, молча жуя губу.
Я вижу, вы разочарованы.
Нет, я скорее озадачен. Ведьмы, Чарна, привороты Вот уж кого бы не заподозрил во всяком таком, так это вас.
Это была наша с ним судьба.
А если бы вы сказали Чарне «нет»?
Но я сказала «да».
Фу, нечисть! содрогнулся Гастер. Фу, эти ваши колдунства.
Продолжали есть молча под громкое сопение Веснушки, отскабливающего ногтем рукав от грязи.
Да, всё хотел спросить, Меланта, Гастер снова поймал себя на том, что рассматривает лицо сидящей напротив него женщины. Почему вы никогда не называете своего мужа по имени? Только и слышу «влахос, влахос». Разве это имя?
Нет, не имя, согласилась Меланта. Как и Веснушка.
Ну, вот и я о том же. Только всем в Ровенне известно, что моего дурашку Ари зовут, а у вас даже на портрете в тронном зале внизу на табличке гравировка «Влахос и власта Гирифора», а это всё равно что написать «Король и королева». Где имена?
Влахос и власта не король и королева, розовые губки снова растянулись в приятной улыбке. Скорее князь и княгиня, но по статусу мы ровня королям, здесь вы правы.
Ну, а звать-то вас всё ж таки как?
Мы зовём друг друга по именам только в отсутствие посторонних, власта развеяла надежды любопытного. Мы в Гирифоре верим: кому принадлежит имя твоей души, тому принадлежит и твоя душа.
Но нам-то вы своё имя сказали.
Мне было сложно ответить отказом, когда Мехедар прижал меч к моему горлу.
Стало быть, лично мне принадлежит и ваша душа, и души ваших служанок?
Отнюдь, кротко возразила власта. Меланта моё первое имя, как имена Иолли, Симзы и Мейры. Вторые имена, имена наших душ, мы оставили себе и нашим мужьям.
О как. А вы хитры, усмехнулся Гастер, осушив свой кубок залпом и занюхав его рукавом. А как вообще? Скучаете по мужу?
Власта будто побледнела.
Мы не виделись пять лет. Конечно же, скучаю.
Веснушка мечтательно вздохнул, заёрзав на сундуке.
Золотисто-зелёные глаза власты заблестели.
С ним всё хорошо?
Сегодня утром я получил письмо от его величества. Ваш муж жив и по- прежнему хочет видеть вас.
Меланта сделала два больших глотка вина.
Понимаю. Это волнительно.
Он приедет? Приедет сюда? женщина с надеждой посмотрела на смотрителя.
К сожалению, король не дал мне знать.
Значит, нет.
Смотритель заметил, как дрожит её рука, которой она убрала за ухо прядь волос.
Король написал, что ваш муж с нетерпением ждёт вашей встречи, и ещё разрешает вам написать ему пару строк. Приятно, наверное, когда вас так любят, да? Вы же помните, на что он пошёл ради вас?
Едва ли его поступок был сложным испытанием для его совести, вы же знаете, тонкие пальцы сжали салфетку. Не стоит его жалеть.
Впалые щёки Гастера стали ещё более впалыми, в глазах мелькнула тень непонимания.
И и вы любите его таким?
Всем сердцем, с безжалостной искренностью ответила женщина.
Гастер поморщился и прокряхтел:
Что ж, это всё объясняет. А А не боитесь, что он, ну например, изменит вам? Сами сказали, влахос ваш тот ещё фрукт. За пять лет много воды утекло, пусть вас и связывают какие-то там колдовские узы.
Я бы это поняла, золотистые, как брюхо королевской кобры, глаза вспыхнули каким-то потусторонним светом. Гастер поймал себя на мысли, что не мыслит более, а просто любуется этим красочным магическим переливом, как заворожённый, и остался бы глазеть и дальше, если бы не порыв ветра, который ворвался в комнату, стукнув о стену тяжёлой створкой окна. Гастер тряхнул головой, сбрасывая странное наваждение.
М Кхм кашлянул он и опрокинул в себя остатки вина из кубка. Уж и поняли бы? Хотите сказать, заберись он какой девке под юбку, вас бы это не потревожило?
Он засмеялся, но сразу прекратил, внезапно остановленный взглядом змеиных жёлтых глаз.
Нет, голос Меланты был тих, и вкрадчив, и болезненно нежен. Во время нашего брака, сказала она, тронув рукой змейку на шее, у влахоса уже были любовницы, некоторые из них даже были мне подругами, но его ложе ни одна из них не грела долго. Губы власты тронула совсем не добрая улыбка, от которой по спине Гастера побежали мурашки. Chi-ennohar. Нас венчала Чарна, Меланта едва заметно пожала плечиком. Его душа моя, а моя его. А остальное неважно.
Глава 5 Король изгнанный
Ай! Осторожнее, ну!
А ты не вывёртывайся.
Кирасир что-то пробурчал и вернулся в исходное положение, предоставив второму закончить врачевальные процедуры.
Звали его Крайст. Во время побега короля он отбивался от Сеара и его шакалов Ловчих, давая своим людям время добраться до конюшни и уйти. На память об этом событии на его лице теперь заживал смазанный настойкой Халис уродливый порез, идущий через левую бровь и пересекающий нос точно посередине и всю правую щёку до челюсти. Сегодня на его теле появилась новая боевая отметина.
Бэйн, второй кирасир, крупный и лысый, размешал в пиалке резко пахнущую зелёную жижу из подорожника и ещё какой-то бурды, приготовленной девчонкой- травницей, и нанёс её пальцем на плечо своего командира.
Да осторожнее же! поморщился от боли в ранке Крайст.
А вы, командир, в следующий раз бы лучше уворачивались.
Чтобы королева попала подсвечником в короля?
Так она и попала.
Сидящий на камне рядом с ними и натачивающий стрелы мальчишка засмеялся.
Её бы к нам на плац, да? Вот была бы потеха. С расстояния в пять метров и метко прямо в ладно, понял. Не смешно.
Малой, обратился к мальчишке четвёртый погонщик быков, отряхивая от воды кирасирский жезл, которым он недавно добил подстреленного оленя, чтобы не портить ксифосом шкуру.
А?
Тряпку неси.
Понял.
Мальчик переступил узкий горный ручей, в котором охотник отмывал оружие, и протянул тому обрывок ткани.
Рядом с камнями на куске стёганого полотна лежала оленья туша, уже освежёванная и без несъедобной требухи. Печень, желудок и сердце были аккуратно завёрнуты отдельно.
Эх, славное же будет жаркое, залюбовался добычей Бэйн. Малой, подстреливший животное, и Даннигерд, так звали разделавшего добычу кирасира, дружно кивнули. Сюда б ещё златоглавок в ручей и Миртовый дом за холмом, я б такой, что и не против тут остаться с нашими королевичами.
Между прочим, кисло заметил Даннигерд, управившись с оленем, технически Осе уже не король, а Суаве не королева.
Технически, фыркнул Крайст. Нет, Бэйн, слыхал?
Я те поговорю! зловеще зашипел на умника Бэйн. Осе король! Король, и всё тут! Технически ему, и вперился в юношу таким выразительным взглядом, что у того не осталось никаких сомнений в том, что именно тот выражал. Абсолютно безволосая голова за секунду покрылась красными пятнами гнева.
Он король, и всегда им будет. А тот ублюдок от его величества Пьяницы и ихней потаскушьей служанки так и останется бастардом, который напялил на себя корону и возомнил, что может зваться Роксбургом!
Именно что вовсе она не служанка, хмыкнул Даннигерд, поигрывая на заслуженном отдыхе отражением заходящего солнца на широком лезвии ксифоса. Сам, что ли, не читал письмо Корвена? Тебе ж прямо на темечко почтовый сокол его кинул. Не служанка она вовсе, а самая настоящая леди Аранских холмов, и в браке родила. Вот и думай, садится сыночек её на обсидиановый трон заслуженно или нет. Закон-то что на этот случай говорит, а?
И где вас, таких умных, делают? сдвинул косматые брови Крайст. Если ты вспомнил о законе, Даннигерд, то давай посчитаем, сколько получается сыновей у Золотого Щита, Командир начал демонстративно загибать пальцы. Эдгар раз, Огасовар два, Теабран три. А как корона наследуется, если не от отца к сыну? Правильно, от брата к брату. Хорошо, положим, Теабран сын всё-таки законный. Но это не отменяет того факта, что Осе, прямой наследник Щита, ещё жив, факт развода короля никем толком не доказан, а значит, по упомянутому тобою закону корона принадлежит пока именно Осе, и никому другому.
Бейн многозначительно покивал в знак солидарности с командиром.
Слышал бы тебя Согейр, продолжал напирать Крайст на Даннигерда, быстро бы отстегал, как осла, чтобы поучился уважению да попроще бы сделал своё красивое самодовольное личико.
Поборник чести короля и прав на престол зыркнул на огромную кучу тонких веток неподалеку под деревом, намекая, что совсем не прочь перенять некоторые методы воспитания своего легата и применить их к нерадивому подчинённому.
Я ничего такого не сказал, возмутился Даннигерд, испугавшись за целостность некоторых частей своего тела, и лицо его действительно стало попроще.
Вот и заткнулся, буркнул Бэйн. Ишь! Ну, а ты чего молчишь? колючие глаза пристально, будто их хозяин ожидал услышать только правильный ответ, уставились на Малого, замершего от неожиданности на мгновение и переставшего точить наконечник стрелы, ярко-оранжевые перья лучехвоста на конце которой горели, как огонь от свечи. Его бык, Луч, который лежал у ноги хозяина и отгонял ухом назойливую муху, заинтересованно поднял голову. Что притих, Малой? Тоже скажешь, что Ложный король теперь на троне по праву?
Малой отрицательно и горячо повертел головой и вернулся к наконечнику, который уже был настолько острым, что мог разрезать сталь, не говоря уже о коже животного. Луч, не дождавшись спора между своим хозяином и его начальником, моргнул и отвернулся от скучных людей.
Вот, добивался справедливости Бэйн, поучая невежду. Даже Малой понимает, что к чему, а самому только вчера Вальдарих клеймо на загривке поставил.
Что значит «даже»? обиделся юноша.
Красивые губы Даннигерда презрительно скривились.
Ты теперь до конца жизни будешь меня пилить, как баба? огрызнулся он на старшего.
Если понадобится, то да, огрызнулся в ответ Бэйн. Ты клятву верности дал, напомнить? «Мы верны нашему королю Огасовару всегда и во всём! Перед лицом триумфа и краха, в упадке и в возрождении. Наше сердце с вами, наша отвага с вами, наши мечи с вами. Сталью и кровью мы ваша армия, мы кирасиры. Кирасиры нашего короля. С нами сила, с нами слава и Хакон!» Сам громче всех тогда кричал эти слова на Агерат во время парада, аж надорвался от натуги.
Кто-кто из нас надрывался? На себя погляди. Аж красный от злости. Сердечко не прихватит? И не надо на меня так смотреть. Кирасиров больше нет уничтожены. И ни ты, ни Крайст мне больше не начальники.
Ты совсем охренел?! вскочил с места Бэйн, швырнув в наглеца пиалу с лечебными травами, но, к стыду своему, промахнулся. Да я тебе бошку оторву, щенок!