Кузьма.
Чего?
Зовут меня так.
Владик пожал протянутую руку.
Владик.
Знаю.
Откуда?
Оттуда. Отец твой Александр, мать Ольга. Вероника сестра.
Владик вздохнул.
Вероника. Она ведь говорила мне не открывать ту дверь на кухне.
Так и я тебе говорил не открывать.
Владик несмело огрызнулся:
Да ладно, умные все! Родители сейчас переживают. Ай-ай.
Не переживают. Они не заметили, что вас нет.
Почему?
Потому. После объясню.
Кстати, Кузьма, где мы? Странное место. Мужик этот на лошади, и вообще
Сказано, потом растолкую. Пошли, подхарчиться надо. У меня от этой беготни брюхо подвело.
Они поднялись и пошли по переулку. Кузьма вдруг остановился.
Айн момент.
Он, посапывая, снял вывешенные на окне одного из домов штаны и рубаху и сунул Владику в руки.
Надевай. Тебе нельзя так ходить.
Ты же их украл!
Это не кража, это обмен. Мы же твои оставим. Надевайнадевай, я знаю хозяев.
Владик принялся стягивать джинсы, куртку и футболку.
Быстрее, увидят!
Ты же сказал, что знаешь хозяев.
Я соврал.
И они быстро зашагали прочь.
Несколько раз свернув, они оказались на небольшой площади, где у одного из домов был вывешен пучок зелени на шесте.
Мой любимый трактир.
Кузьма толкнул дверь. Их обдало облаком смешанных ароматов жареного мяса и вина, гул нетрезвых голосов.
Ох, и люблю я этот место! Давненько тут не бывал! И люди тут, знаешь, такие
На самом деле люди тут были самые подозрительные шарманщик с лицом бандита, двое солдат с багровыми от вина лицами, попрошайка в лохмотьях, бродивший между столами, и множество типов такого же рода.
Кузьма по-хозяйски протолкался к столу, плюхнулся за скамью, саданул кулаком по столу и гаркнул на весь трактир:
Хозяйка, тушёного зайца в травах и вина из твоих погребов!
Хозяйка подскочила к ним и затараторила:
Кристофер, сколько лет тебя не было? Где ты шатался, старый пёс?
Владик бросил на Кузьму быстрый взгляд обращение хозяйки трактира было по меньшей мере необычным. Далеко не все знакомые Владика захотели бы, чтобы их называли «старыми псами». Скорее даже никто не захотел бы. Но Кузьма только ухмыльнулся.
Да лет пять, никак не меньше.
Подставлял свою шкуру под стрелы и пули?
Не родился ещё солдат или разбойник, чтобы шкуру мою продырявил! Неси вино, еду! Мы с моим товарищем быка готовы сожрать!
Несу-несу!
Хозяйка умчалась, а Владик недоумённо поднял брови:
Кристофер?
Кузьма махнул рукой:
Тут меня все так зовут.
Тут это где?
В шестнадцатом веке.
Хозяйка трактира брякнула перед ними по тарелке с тушёным зайцем, деревянные ложки, ещё одну тарелку с ломтями хлеб, перед Кузьмой поставила ещё и объёмистую глиняную кружку с вином.
Ешьте, дорогие.
Мерси, ма шер!
Кузьма с размаху хлопнул хозяйку по спине, припал к кружке, влив в себя не меньше половины её содержимого, и принялся за еду, изредка почёсывая кудлатую голову.
Владик сидел неподвижно, глядя на Кузьму. Немного придя в себя, он решил уточнить:
Прости, в каком веке?
Кузьма беззаботно макнул в подливу краюху хлеба.
В шестнадцатом.
Издеваешься?
Нисколько. Ты чего не ешь? Целый же день на ногах.
Почему ты сказал, что родители не переживают?
Кузьма со вздохом отложил в сторону ложку.
Ох, и приставучий ты. Потому не переживают, что не заметили, что вас с сестрой твоей нету. Там время по-другому идёт. У нас тут год, а там минута.
Владик покивал головой, и только тут до него дошло:
Погоди, ты сказал, что родители не заметили, что нас нет дома! Кого это нас? Что, Вероника тоже здесь?!
Ага.
Владик вскочил на ноги.
Чего ж ты молчал?! Пошли к ней!
Кузьма почесал в ухе и кивнул Владику на тарелку:
Сиди и ешь. Не так всё скоро, как ты думаешь. Обмозговать надо, как лучше поступить, чтобы до сестрицы твоей добраться.
Владик принялся есть. Потом задержал ложку и хмуро заметил:
Ты можешь не чесаться?
Кузьма сварливо возразил:
Тебе мешает?
Нет, просто мне мама говорила, что нужно подсказывать друзьям, если они что-то не так делают. Если ты им настоящий друг.
Кузьма вздохнул:
Ешь, настоящий друг.
И, подумав, буркнул:
Зануда.
* * *
Малость осовевшие после сытной еды, Владик и Кузьма неторопливо шли по улице. Кузьма он ковырял в зубах небольшой щепкой шёл нетвёрдыми ногами ещё и из-за изрядного количества вина, выпитого за обедом. По той же причине он время от времени останавливался и отвлекался от главной темы разговора, чем вызывал у Владика сильнейшее негодование.
Как Вероника сюда попала? Как и я?
Как и ты. Через дверь. Только она порхнула, как бабочка, а ты топал, как дестриэ некованый.
Как кто? Ладно, неважно, давай дальше.
Но Кузьма уже остановился и принялся за свой рассказ.
Дестриэ так лошадей рыцарских называют. Здоровенные такие, на рыцаре же латы тяжёлые, и конь должен быть у него ого-го! Когда я служил в свите короля Франции Иоанна Первого, нет, Второго Доброго Хороший был король. В битве при Пуатье я бы ни за что не позволил англичанам взять его в плен. Но один подлец мне так саданул по шлему топором. Хорошо, шлем выдержал. Миланской работы был шлем
Какая битва, какой Иоанн?! Сестра моя где?!
Битва? Дай посчитать Почти двести лет назад. Так вот, а что касаемо коня
Двести лет назад? Ты участвовал в битве двести лет назад? Тебе не надо было столько вина пить! И перестань в зубах ковырять! Неприлично!
Кузьма бросил на землю щепку и стал цыкать зубом.
Владик вздохнул:
И не цыкай.
Пацан, не нахальничай. О чём я? Ах, да! Так вот, а сестра твоя как мышка шмыгнула, я только и увидел, как дверь захлопнулась. Я сразу смекнул, что за ней и ты потянешься приключений искать на свою голову. Думал, сперва тебя домой заверну, а потом уже её выручать стану. Ан нет, ты шустрый оказался. Как рванул от меня, только тебя и видели! Орёл!
Кузьма на ходу покровительственно похлопал Владика по макушке. Владик зашёлся от злости.
Хватит меня по голове лупить! Вероника где?!
Кузьма снова неожиданно остановился.
Орёл-то орёл, но головой тоже думать надо. Ты зачем камнем в того всадника швырнул?
Он меня плёткой стегнул! Мне ему что, «спасибо» было говорить?
Ты хоть знаешь, кто это был? Не солдат, солдат так, никто, я про человека, которого они охраняли?
Плевать мне на него!
Владик хотел идти дальше, но Кузьма схватил его за плечо и совершенно трезвым и зловещим, свистящим шёпотом продолжал:
Пацан, это тебе не дома у родителей. Там набедокуришь в худшем случае по заднице надают.
Меня дома не бьют!
А надо бы! Дай договорить! Именно, что тут тебе не дома. Тут плюнешь не в ту сторону враз голову отрубят! Это если повезёт!
Подумав, Владик решил уточнить:
А если не повезёт?
Об этом тебе лучше не знать. Спать перестанешь. Тут казнить умеют. Так умеют, что Особенно тот, которого они охраняли.
Кто он?
Тот, в сером? Дон Кон Рабиа. Регент.
Что такое «регент»?
Опекун. Он ведёт дела королевства до тех пор, пока принцессе, бедняжке, не исполнится шестнадцать лет.
А кто принцесса?
Кузьма странно посмотрел на Владика:
Твоя сестра.
Владик почувствовал, что потерял дар речи. Очнувшись, он нерешительно спросил:
Где она?
Кузьма взял его за подбородок и задрал голову:
Здесь.
Перед ними мрачной громадой высился серый каменный замок. Над его башней медленно развевался синий стяг с золотой лилией. У ворот, позвякивая кольчугами, стояли стражники с обнажёнными мечами.
Владик вздохнул:
Господи, как она туда попала?
Глава 2
Каждая девушка мечтает стать принцессой.
А каждая принцесса плачет, зная, что ей никогда не будет дозволено пройти босиком по траве.
Вероника.
А попала она в замок вот как.
Как и рассказывал Кузьма, Вероника проскользнула мимо него тихонько, как мышь, так что он услышал только, как скрипнула дверь. А тогда уже было поздно её останавливать кто-кто, а Кузьма точно знал, что, выйди он за Вероникой в тот другой, шестнадцатый век, он точно застрянет там не на один день и тогда без сомнения прозевает Владика. Впрочем, он его всё равно прозевал. Эти брат с сестрой Кузьма давно не встречал таких энергичных детей.
Впрочем, вернёмся к Веронике. В отличие от Владика, за ней никто не гнался. Она тихонько прикрыла за собой дверь чёрного хода и неторопливо пошла по улице. У неё было время оглядеться по сторонам, и она сразу поняла происходит чтото неладное. Она оказалась на окраине города, опоясанного высокой крепостной стеной с башней. У подножия этой громады, сложенной из отёсанных, тёмных от времени камней, она сейчас и стояла. Слышно было, как по стене прохаживаются, перекликаясь, часовые. Через ворота в город шла вереница людей, ехали телеги.
Мимо Вероники проехала тележка торговца зеленью, заваленная огромными пучками чёрной редьки, тёмно-зелёными кочанами капусты, связками алой моркови. От тележки резко и свежо пахнуло укропом, петрушкой, зелёным луком. Торговец дремал на ходу, и коренастая лошадь сама лениво тащила по знакомому маршруту тележку, стучавшую по мостовой окованными железом ободьями.
И вот даже не башня, не стражники на стене, а именно эта низкорослая лошадка с приставшими к её бокам стеблями травы и кусками засохшего навоза заставили Веронику глубоко вздохнуть, потому что голова у неё пошла кругом. Какие могут быть тележки с зеленью, какие замурзанные лошади в Петербурге двадцать первого века? На Васильевском острове? И ещё этот торговец с кнутом, спящий на ходу, в засаленном кожаном жилете и холщовых портках!
Вероника вместе с толпой крестьян вошла в ворота и машинально пошла узкими переулками, избегая людей и пытаясь собраться с мыслями. Где она? Что это за город? Как попасть домой?
Глянь, какая девица странная!
Да это не девица, это парень!
Какой парень, ты глаза-то открой!
Эй, ты! Обернись к нам!
Вероника невольно оглянулась. На неё таращились две женщины, с корзинами, из которых торчали рыбные хвосты, виднелись клубни картофеля, золотистые луковицы они возвращались с рынка.
Ты чего так вырядилась?
Вместо ответа Вероника повернулась и пошла прочь.
Ты смотри, и говорить с нами не хочет! Девка, а в штанах!
Не говори! Безобразие! Нет на неё Дона Кон Рабиа!
Вероника ускорила шаг.
Начинало темнеть, звёзды стали проступать в небе. Улицы совсем опустели. В окнах зажглись лампы. Из труб потянуло дымом, пахло печёным свежим хлебом.
Вероника оказалась у старого заброшенного дома. Пустые проёмы окон мрачно смотрели на улицу, сквозь стропила провалившейся крыши была видна холодная луна.
Вероника без сил опустилась на ступени разрушенного крыльца. Ею овладело отчаяние. Она пыталась сдержаться и смогла слёзы покатились градом. Она всегда считала себя самостоятельным и сильным человеком. Сильным в смысле характера. Но сейчас она просто не знала, что делать. Мама с папой, Владик где они? Когда она сможет увидеть их? И сможет ли вообще?
Громкий стук деревянных сандалий ворвался в переулок. Он сопровождался пением:
Пусть молод мой рыцарь
И беден, как Иов.
Отважное сердце
Богатство его.
От глаз его синих,
Кудрей золотых
Нет сердцу покоя
Пение и треск деревянных подмёток оборвался перед Вероникой стояла девушка примерно её же возраста с глиняным кувшином в руках, горлышко которого было аккуратно замотано чистой тряпицей. На девушке было небесно-голубое платье и вышитый фартук, деревянные туфли сабо. Некоторое время она с любопытством и без малейшей тени стеснения, можно сказать, даже нахально разглядывала Веронику, а потом дружелюбно поинтересовалась:
Ты чего сопли распустила?
От неожиданности у Вероники моментально высохли слёзы. Она неприязненно смотрела на девушку, не зная, что ответить. Да что было отвечать? Что её занесло незнамо куда, и как выбираться отсюда совершенно непонятно? Что
Девушка протянула ей кувшин:
Хочешь молока?
Вообще-то Вероника молоко в своей жизни пила нечасто, обычно его заменяли йогурты и кефир. Но сейчас она вдруг почувствовала дикий голод. Благодарно кивнув, он взяла кувшин и отпила несколько глотков.
Девушка подбодрила её:
Пей-пей. Правда, мать велела отнести это молоко госпоже Симоне. Но госпожа Симоне постоянно всё забывает. Кроме того, она воображает себя баронессой и требует, чтобы в её честь провели рыцарский турнир. Так что мать не узнает.
А если узнает?
Отлупит.
Судя по безмятежному тону девушки, к таким педагогическим приёмам, как лупка, она была привычна.
Вероника сделала ещё несколько глотков и почувствовала, как возвращаются силы. Она вернула девушке кувшин.
Спасибо. Как тебя зовут?
Анита.
А меня Вероника.
Анита оглядела Веронику и сообщила:
Ты похожа на пугало.
Что могло не устраивать Аниту, Вероника не поняла. Она решила ответить уклончиво.
Э-э-э Понимаешь, я купалась
Ты с ума сошла? В нашей речке купаться нельзя! Туда помои сливают и со скотобоен такое выбрасывают! Ты откуда свалилась?
«Вот как раз этого тебе знать не надо, всё равно не поверишь», подумала Вероника и ответила:
Ну, не купалась, так, решила на берегу полежать. И мою одежду
Голая лежала?!
Вот что ты пристала?! Говорят тебе, украли одежду, пришлось это надевать!
Анита задохнулась от негодования:
Надеть?! Мужские портки?!
Вероника осеклась. На ней были футболка и джинсы, в которые в данный момент с негодованием тыкала пальцем Анита.
Нет, ты точно с Луны свалилась. Ты знаешь, что за такое бывает? Да если Дон Кон Рабиа увидит или ему донесут, а ему точно донесут, потому что ему все всё доносят, он впадёт в тихое негодование!
Вероника машинально уточнила:
Почему тихое?
Потому что гнев грех. А тихое негодование не грех. Во всяком случае, он так говорит. Но дело не в этом. Женщина в мужской одежде это такое Если он узнает Короче, если хочешь жить, тебе нужно срочно переодеться. Только во что?
Анита на мгновение задумалась. Потом решительно тряхнула головой:
Пошли!
Куда?
Ко мне домой.
Анита решительно потянула Веронику за собой, тараторя на ходу:
Мы недалеко тут живём. Мама держит гостиницу. Отец помогает. Ну, и я тоже. Крутимся с утра до ночи. Но зато и гостиницу нашу знают во всём городе. У нас такие гости бывают!
Какие?
Анита машинально оглянулась и понизила голос:
Всякие. Самые достойные люди государства. Вчера вот городской палач заходил. Напился, плакал и говорил, что его никто не любит. А те, кто попадают к нему в руки, ещё и обзываются. Папа с ним соглашался, а под конец сказал, что, действительно, такого подлеца, как палач, поискать не найти. Так что они чуть не подрались. И мама на папу ругалась, а что ругаться? Она сама всё время ему говорит, что постояльцам надо угождать и во всём соглашаться. А вообще ты задавай поменьше вопросов. У нас за длинный язык знаешь что бывает?
Что?
Потом узнаешь.
Что ты меня всё время пугаешь?
Подожди, ты ещё увидишь, сама испугаешься.
Что именно Вероника должна будет увидеть и чего конкретно испугаться, ей на этот раз узнать не пришлось Анита резко затормозила, так что Вероника едва не ткнулась ей носом в спину.
Пришли.
Перед ними стояло чистенькое побелённое извёсткой двухэтажное здание под черепичной крышей, за окнами которого теплился уютный свет.
Тут не пойдём.
И Анита потянула Веронику за собой вокруг дома, во двор, перетащила за собой через забор и провела в дом через невысокую дверь.
* * *
Вероника стояла перед Анитой в её комнате в юбке и лёгкой вязаной кофте. Анита критически оглядывала её. Вероника не выдержала:
Что ты смотришь?
Нет, неплохо. Хорошо, что мы с тобой одного роста. Ты только немного потолще.
Вероника задохнулась от негодования.
Что?! Кто потолще?! Сама ты потолще!
Не ори, родители услышат. Пошли, я вас познакомлю.
Ты боишься, что услышат, или хочешь познакомить?
Не будь ослицей! Надо, чтобы я вас познакомила, а не они тебя тут нашли! Ещё и в моей одежде!