Вот что тут говорить мне прямая дорога лежала в сторону организации детского клуба уже на платной основе. Да даже просто студию обучения малышей чтению по кубикам Зайцева можно было для начала открыть. Ведь в то время ничего подобного еще не было.
Это спустя лет восемь-десять студии раннего развития стали появляться, как грибы после дождя. Но опять мне не хватило смелости и решительности стать бизнес-вумен.
К слову сказать, когда наши дети стали уже школьниками, мы продолжили работу в семейном клубе, и Нина предложила мне возглавить Родительскую Ассоциацию при уже существующей Педагогической лиге. Нужно было только зарегистрировать юридически это сообщество. И этим вопросом составлением документации, хождением по инстанциям (интернета пока еще не было) я занялась с большим рвением. Но нам почему-то в регистрации отказали!
У меня опустились руки, я не люблю преодолевать слишком сложные препятствия.
Профсоюзная богиня
Итак, я могла бы уйти, но не ушла. Времена в 90-е годы были неспокойные, предприятия рушились одно за другим, люди оставались без работы. Классные заводские специалисты, инженеры, преподаватели превратились в челноков, выезжающих в Польшу, Турцию, Эмираты и другие страны для поставок ширпотреба.
А в Академии наук, несмотря на то, что ее тоже временами трясло, было как-то поспокойнее.
И еще мне «помешала» уйти общественная работа: по возвращении из третьего декретного отпуска мне предложили вести возглавить профсоюзный комитет и я согласилась! Отказавшись даже думать о написании докторской диссертации. Для меня звание доктора наук всегда казалось очень высокой планкой в своем деле.
И повторюсь, самостоятельно я не написала ни одну научную статью, но зато с удовольствием редактировала по просьбе некоторых коллег их статьи, а также научные работы диссертантов, иной раз задерживаясь на работе допоздна. Настолько меня увлекал этот процесс, что я даже времени не замечала.
Тут я опять «спотыкаюсь» о нереализованные в полной мере свои способности, в данном случае желании и умении редактировать чужие тексты. Ничто не мешало бы мне монетизировать этот талант, если бы на тот момент я обладала хотя бы капелькой бизнесового мышления. Но увы с сожалением приходится констатировать очередной факт недомыслия. Зарабатывать себе на жизнь техническим редактором я не сподобилась, хотя могла бы! И даже после выхода на пенсию!
А вот на месте председателя профсоюзной организации института я, можно сказать, села на своего конька! Мозги у меня стали активно шевелиться, чего никогда не было, когда я проводила исследования в лаборатории или пыталась осмыслить полученные результаты.
Итак, на профсоюзной работе у меня, наконец, появилась сфера приложения моих организаторских способностей. Однако науку с момента развала СССР постоянно лихорадило то урезание бюджета, то внутриструктурные преобразования и слияния разных институтов, то засилье бумагомарания, навязанное чинушами.
Ученые, народ в основном спокойный и интеллигентный, если и не бастовали как рабочие, то, по крайней мере, пытались защитить интересы научного сообщества на митингах и в письмах протеста к руководству страны. Какие-то подвижки в пользу науки иной раз все же совершались, но все постепенно шло к тому, что академические исследования настойчиво переводились на рельсы получения конкретных результатов с практическим выходом. Хотя для этого существовали отраслевые институты. В этот момент из научного центра ушли многие сотрудники, перейдя на работу в вузы или другие места, где было больше перспектив. А я нет.
Несмотря на все это, профсоюзная работа каким-то образом продолжалась. Точнее, именно благодаря активному протестному профсоюзному движению, наука в стране была сохранена.
Именно на посту председателя профсоюзной организации я нашла для себя точку опоры. Это была общественная работа и от научных исследований меня никто не освобождал, но все равно мне стало намного интереснее. Моя душа, что называется, развернулась! Своим коллегам-ученым я создавала довольно кипучую, на мой взгляд, жизнь вне стен лабораторий организацией праздников, (в том числе для наших детей), спартакиад, конкурсов, юбилеев и прочих запоминающихся событий. Сама писала сценарии и вела свои мероприятия.
Вела фотолетопись научной и вне научной жизни, собирала истории наших ветеранов и даже написала целую книгу их воспоминаний. Ее напечатали небольшим тиражом как специальный выпуск журнала «Биомика» к 50-летию института. К тому же я оформила своими и архивными фото несколько стендов, которые висят в институтском фойе до сих пор.
И была у меня потаенная мечта, которую я почему-то никогда и ни с кем не обсуждала. По ночам мне снился настоящий бал дамы в прекрасных платьях и кавалеры во фраках. Я буквально им грезила, в моих ушах постоянно звучала прекрасная музыка Штрауса вальсы, польки, марши Но почему-то я ничего не сделала для воплощения этой мечты. Были какие-то другие интересные и красивые проекты, но эта мечта так и осталась на тот момент нереализованной. Я даже не представляла, как к ней подступиться.
Спойлер. Спустя с десяток лет мечта о бале все-таки осуществиться, но это будет уже не мой проект!
Опять приходится с сожалением констатировать если бы у меня была хоть толика бизнесового мышления, я могла бы все это сделать делом своей жизни. Создание собственного агентства праздников первое, что напрашивалось на ум. Но напрашивалось не тогда, когда это реально могло осуществиться, а уже спустя много лет, когда людям (и мне) стали открываться новые знания, появились специалисты помогающих профессий, а психологические консультации постепенно стали нормой жизни для многих ищущих себя людей.
Вот и четвертая непрожитая жизнь потенциальной владелицы своего праздничного агентства, да еще и не одного: свадебного, детского, игрового Когда все это до меня дошло, мне было уже далеко за 50, вокруг было уже очень много подобных агентств, а энергии начинать конкурировать с ними, да и самого желания у меня уже не было.
К тому же мне совсем не хотелось покидать наше высокоинтеллектуальное и интеллигентное сообщество ученых и нашу чисто мужскую лабораторию молекулярной биологии, где я долгое время была единственной женщиной и где мне было до поры до времени достаточно комфортно. Не хотелось расставаться с заведующим лабораторией доктором наук, профессором Алексеем Чемерисом, и моими ставшими родными коллег по лаборатории Фуатом Гималовым, Юрием Никаноровыми и другими сотрудниками, с кем мы начинали много лет назад вместе работать.
Не хотелось менять все это непонятно на что. Особенно, когда у тебя уже есть не просто рабочий стол в лаборатории, а отдельный кабинет ученого секретаря диссертационного совета.
Работать с людьми и бумагами я умела. Поэтому спустя время мне предложили также заведовать еще и институтской аспирантурой.
Лирическое отступление третье, квартирный вопрос
Был еще один момент, который тормозил процесс моего ухода из Академии.
Наверное, многие помнят времена, когда в организациях выделялись бесплатные квартиры для сотрудников. Последний раз такое событие в Уфимском научном центре произошло еще в 80-х годах прошлого столетия. И вот наконец, после длительного перерыва Российская академия наук начала в 2002 году процесс строительства нового дома для уфимских ученых. На каждое подразделение Центра выделялось, в зависимости от численности, от двух до пяти квартир. В списках очередников, которые все эти годы после развала СССР безнадежно, но продолжались вестись, началось движение. Народ быстренько стал собирать справки, находить причины попасть в льготную очередь или хотя бы просто не оказаться в самом низу. Я, как многодетная мать, как раз и состояла в такой льготной очереди, так как жили мы тогда семьей в пять человек в маленькой панельной квартирке.
Желание оказаться впереди других приводило к конфликтам и ссорам между коллегами. Как известно, квартирный вопрос испортил не только москвичей. Однако пыл очередников охладило известие о том, что квартиры будут не совсем бесплатными. За них придется какую-то часть суммы доплатить. Какую же? Радость предвкушения получить новое жилье стала испаряться, а распри затухать. Далеко не все из сотрудников имели для такой выплаты достаточные финансовые возможности.
Когда же спустя год после начала строительства выяснилось, что выделенных Российской Академией наук денег хватило только на разработку проекта и рытье котлована, стало понятно, что придется не просто доплачивать какую-то сумму, а вложиться чуть ли не полной стоимости (за вычетом этих двух позиций проект и котлован). Тут уже почти все окончательно приуныли. Особенно, когда строительная организация вдруг запросила от претендентов на жилье оплатить сразу всю сумму за квартиры, как будто дом был уже построен и сдан! Понятия ипотеки в те годы еще не существовало, банковские кредиты выдавались под высокие проценты, а дефолт 1998 года подкосил многих людей, и никто не давал взаймы больших сумм.
Где быстро взять миллион, если твоя зарплата составляет всего 8-10 тысяч рублей?
Одна моя знакомая дала такой совет составь список из ста своих знакомых и попроси у всех понемногу, сколько не жалко дать на время. Я так и сделала, хотя это был, конечно, не единственный источник.
От сложившейся ситуации выиграли те, кто был при деньгах академики, профессора, директора институтов. Они без особого труда выкупили ставшие ничьими квартиры, от которых были вынуждены отказаться действительно нуждающиеся в жилье ученые, много лет ожидавшие этого события. А спустя несколько лет, когда цены на недвижимость взлетели, соответственно ими распорядились.
Я понятия не имела, где мы возьмем деньги, но от своей очереди на трехкомнатную квартиру почти в 100 квадратных метров отказываться не стала.
Не буду описывать всех перипетий поиска денег, дальнейшего строительства и процедуры получения свидетельства о праве на жилье. Это было очень драматично и стоило больших нервов всем, кто в этом участвовал. Но, наконец, в 2006 году наша семья получила ключи от прекрасной (хотя и совершенно черновой) квартиры с видом на лесной массив и загородные дали.
И я не устаю благодарить мироздание, себя и своего мужа, что мы, пусть и с большим трудом, но справились с этой ситуацией.
Мечтать полезно
Покидать стены Академии наук я вроде как не собиралась, но мечтать о другой жизни никому не возбраняется. Жаль, не попались мне на пути люди, которые могли бы подсказать, что и как можно сделать. А то мы всем семейством в годы перестройки просто ломали головы, каким бы бизнесом можно было бы заняться. Я тогда довольно долго находилась в декретном отпуске, вполне можно было помечтать о чем-то новом, и мы с родственниками даже проводили своего рода мозговой штурм на эту тему. Брат мой после развала СССР был вынужден уйти из армии, уехать из военного городка, где он служил на Дальнем Востоке и вернуться в родной город, оказавшись фактически в нулевой точке ни работы, ни жилья. И у него тоже голова болела о том, где он может приложить свои навыки и умения.
Вот тогда у меня появились первые размышления о своем деле. Были попытки, правда, не слишком настойчивые, все же предложить мужу начать проводить свадьбы как я это делала много раз совершенно бесплатно для своих подруг в качестве свидетельницы. Я бы все организовывала, а муж снимал бы счастливых женихов и невест и делал фотографии (он, будучи классным экспертом-криминалистом, делал качественные снимки не только на месте преступлений). Но сотрудникам МВД было запрещено заниматься бизнесом, а уходить из этой структуры он не собирался в принципе. К тому же у него было, как сейчас говорят, ограничивающее убеждение, что во всех ЗАГСах уже есть свои штатные фотографы, и соваться в их занятую нишу даже не стоит.
Ах, как он ошибался, однако!
А у меня, видимо, было мнение-сомнение что я одна такой вид деятельности не потяну. Нечего и думать! Все, лавочка закрыта. Организатором свадеб и владелицей свадебного агентства я не стала, хотя все предпосылки для этого были.
Лирическое отступление четвертое, фотографическое
Впервые с фотоаппаратом, а точнее, с процессом получения фотографий (их печати), я познакомилась еще в самом раннем детстве. Мой отец был владельцем фотоаппарата ФЭД (Феликс Эдмундович Дзержинский), а по тем временам такой аппарат у советских людей был еще редкостью! Отец очень любил фотографировать нашу семью и многочисленных родственников, кому потом он считал своим долгом напечатать и подарить все-все снимки, где они были запечатлены. Благодаря ему наша семейная история неплохо сохранилась в виде фотоальбомов.
Так вот я очень хорошо помню, как мы с папой, а потом и с братиком запирались в темной крохотной кладовке, которая была, помимо склада всякого-разного, еще и фотолабораторией с большим увеличителем и кучей ванночек. Где при свете красного фонаря начиналось твориться волшебство после нескольких манипуляций с засветкой и проявкой фотобумаги на ней начинали проступать сначала просто пятна, а потом лица и фигуры людей. Это было очень увлекательно!
Позднее отец подарил нам фотоаппарат «Смена», и с тех пор я очень люблю фотографировать! Странно, что не купила себе профессиональный фотоаппарат, хотя временами мечтала о нем! Выполняя одно из упражнений очередного тренинга, где нужно было представить, кем бы я могла быть, если у меня не было никаких ограничений, одним из первых в списке оказался «детский фотограф». Это на меня так произвела впечатление одна очень удачная фотография моего первенца, сделанная фотографом в парке, что я нафантазировала себе и такой вид занятий.
Но все же только как фотограф-любитель. Камеру я, можно сказать, не выпускаю из рук, благо она все время в руках в виде крайне практичного приложения к телефону. Но делом жизни или хотя бы хобби, приносящим доход, я его делать так и не стала.
Когда же на пенсию?
Вернемся ненадолго к теме работы в Академии наук.
Научно-организационная работа, общение с аспирантами, докторантами и преподавание в вузе нравились мне гораздо больше, чем исследовательская и аналитическая. Появилось, наконец, то самое моральное удовлетворение. И я, возможно, так и сидела бы в своем кабинете еще много лет. Как говорится, из стен Академии наук выносят, по большей части, «вперед ногами». Поскольку служение науке присуще исключительно преданным этому делу людям, случайные здесь не задерживаются (за редким исключением вроде меня). Так и сидела бы, если бы не очередная реорганизация в академической сфере. Академию наук с ее почти 300-летней историей зачем-то преобразовали в Федеральное агентство научных организаций, которым руководили уже не академики, а чиновники. Работа с бумагами, планами и бесконечными никому не нужными отчетами стала превалировать над всем остальным. И это уже было выше моих сил.
К счастью, эта структура (ФАНО) уже через 5 лет была ликвидирована, как совершенно не оправдавшая возложенных на нее надежд.
Но на тот момент свободный труд ученых, которые и так отдавали все свои силы науке, задерживаясь на работе допоздна, вдруг стал подконтрольным. Вплоть до внедрения пропускной системы и установки вертушки на входе, как на заводской проходной. С фиксацией времени прихода на работу. Время ухода, правда, никого не интересовало. Чтение лекций студентам в рабочее время и отлучки в связи с этим из лабораторий тоже оказались под запретом. Студентам разных вузов, где преподавали большинство наших докторов и кандидатов наук, приходилось самим приезжать в Академию в вечернее время.