Как и многим, Анне было свойственно периодически впадать в состояние прострации, где непонятно, что хочется, что радует, а что огорчает. Как будто просто грустно или просто пусто, или просто то состояние, когда жалко всех и вся. Ну и, конечно же, в таком состоянии в первую очередь жаль саму себя. Когда Анна чувствовала приближение этого состояния, она пряталась туда, где могла находиться какое-то время без всяких мыслей. Это место было ее пустотой. Здесь она скрывалась, чтобы окружающие не видели ее переживаний. И хотя у нее было немного близких людей, от которых нужно было что-то утаивать, она убегала туда, где можно было спрятать эмоции. Так, чтобы никто их не заметил. И в первую очередь она сама.
Она прятала эти эмоции и от Павла. Она боялась, что он почувствует, поймет, догадается о чем-то постыдном, что живет в ней. И тогда ее миру, который она создавала шаг за шагом, придет конец, потому что она опять не справилась. Потому что она неудачница. А у неудачниц обычно не получается ничего, в том числе и построить серьезные отношения с мужчиной. Поэтому она укрывалась в этой пустоте, где ее никто не мог найти. Укрылась от возможного осуждения, от страха одиночества, от своей никчемности и неуверенности в себе. Если бы Анна рассказала кому-то о своих переживаниях, то, скорее всего, ее собеседник счел бы это кокетством и вряд ли бы ей поверил. Ведь окружающим ее людям Анна казалась уверенной в себе успешной женщиной. Она достигла многого, и ей бы позавидовала любая: Анна была избавлена от рутинной работы в офисе, занималась любимым делом, была востребованным профессионалом и имела все то, о чем многие могут только мечтать.
Она давно имела хороший доход, чтобы ни в чем себе не отказывать и окружать себя вещами, которые ей нравились, вкус у нее был превосходным.
Она хорошо помнила тот момент, когда стала другим человеком. После нескольких часов унижения она решила, что больше никогда не позволит, чтобы над ней насмехались. Но ее сила была одновременно и ее наказанием. Она всегда страшилась, что кто-то почувствует ее уязвимость, и она будет страдать. Поэтому она часто делала вид, что ей чужды любые душевные переживания: она занята делом, и это самое главное в ее жизни. Но с собой Анна была откровенна, она точно знала, что самое главное для нее это то, чтобы он был рядом.
Анна, не доверяя вкусу агентов, часто сама отправлялась в поездки, откуда привозила интересные дизайнерские вещи или старинные предметы декора, которые «вписывала» в интерьеры заказчиков. Вокруг нее было много вещей, которыми можно было любоваться, восхищаться тем, что было создано данным-давно. Людей, которые когда-то делали эти вещи, уже нет на свете. А красота, созданная ими, продолжает жить. Анна дает новую жизнь этим предметам, находит для них именно то место, где они будут радовать и притягивать к себе восхищенные взгляды.
Анна подошла к виниловому проигрывателю и включила пластинку. Они с Павлом любили, чтобы дома звучала музыка, и оба считали, что звук должен быть «настоящим». Цифра не может передать живого звучания, звук должен предаваться через дорожки, которые помнят то, что хотел когда-то сказать музыкант. Да и во всем этом процессе был определенный элемент колдовства, когда можно подержать старую пластинку в руках, зная, что десятилетия назад, совсем в другом мире, кто-то также ставил именно эту пластинку. Но жизнь тогда была совсем другая другие города, улицы, дома, одежда. И люди совсем другие. А музыка осталась прежней
Павел любил слушать винил, потому что не любил подделок. А Анне нравился факт того, что это старый проигрыватель и видавшая виды пластинка, что это, возможно, какая-то история из чьей-то жизни. Иногда Анна даже представляла себе такие истории, когда слушала музыку в одиночестве.
Вот звучит слоуфокс элегантный романтический танец. В музыке удивительным образом сочетаются классика и элементы джаза. Статный мужчина в черном смокинге сжимает в объятиях гибкую партнершу. Она необыкновенно хороша: обтягивающее платье с блестками, пушистое боа, лаковые туфли на каблуках. Анна представляла себя на месте партнерши и рассуждала. Пусть они танцуют в каком-нибудь шикарном танцполе, в фешенебельном отеле где-нибудь в Нью-Йорке. И это происходит не сейчас, а было когда-то давным-давно. Они двигаются легко и свободно, как будто парят в воздухе, и все обращают внимание на эту чудесную пару. Сейчас закончится танец, и они с партнером сядут за свой столик. Услужливый официант принесет шампанское, и разгоряченные танцем партнеры выпьют по паре бокалов. Шипучее вино немного ударит в голову, Анне нравится это состояние. А потом они поднимутся в номер отеля и проведут вместе фантастическую ночь
Анна ставит новую пластинку, и это уже совсем другая эпоха, иная музыка и новая история. Под звуки неимоверно красивой баллады, которую неподражаемым голосом с хрипотцой поет Род Стюарт, Анна представляет себя на белоснежной яхте. Они отплыли далеко, уже не видно берегов, вокруг только изумрудная бесконечная гладь океана. Легкий ветерок вздымает небольшие волны-холмики, которые покрыты белыми пенными «барашками». Анна стоит на корме, ветер треплет ее волосы и приятно холодит кожу. Потом она поднимается в рулевую рубку, и капитан пропускает ее к штурвалу. Она держит штурвал, а руки капитана лежат на ее руках. Они как будто образуют одно целое, вместе управляя судном. Они летят над океаном, прижавшись друг к другу, вдыхая пьянящий соленый морской воздух. Анне приятно осознавать, что она вызывает желание у этого сильного уверенного в себе человека. И у них потом будет все: любовь, страсть, секс
Музыка уносит ее прочь из привычного мира пустоты в мир волшебства и безмятежности. А когда звучание пластинки обрывалось, она брала ее в руки, чтобы перевернуть. И ей казалось, что это не пластинка, а события ее жизни, которые тоже можно в любой момент остановить, а потом снова запустить с любого места, которое она сама выберет.
Но сегодня музыка не уносила ее в невидимые дали и не вызывала откликов в душе. Сегодня она почувствовала что-то новое в своем состоянии: ее пустота стала меняться. Появилось ощущение легкости и удовлетворенности. Ей стало казаться, что до этого момента она носила тяжёлые камни или какой-то увесистый груз, который кто-то взвалил ей на плечи. А сейчас груз пропал, но осталось ощущение физической усталости в руках и теле, но это уже было лучше, чем перемещаться под тяжестью груза.
Она взяла телефон и набрала номер Павла. Звонок остался без ответа. Она дождалась, когда автоответчик предложит оставить сообщение, и положила трубку. Ее губы тронула улыбка, и это ее удивило: обычно она переживала, когда Павел не отвечал на звонки. Хотя, если сказать откровенно, она к этому привыкла. У него было правило: она не должна беспокоить его в течение дня звонками. Если случается что-то срочное сообщать секретарше. Это правило распространялось и на ночь, если он не приходил домой. Правда, Павел заранее предупреждал о том, что не придет ночевать, и причина всегда была веская встречи с партнерами, тяжёлые переговоры, после которых ему надо просто отключиться и расслабится. Сегодня Анна не переживала, что Павел устроит разбор полетов: как она посмела отвлечь его в очень важный момент? Ей было все равно. Поэтому она опять, как будто назло ему, снова набрала его номер, послушала гудки и положила трубку. Она улыбалась.
Она зашла в ванну и открыла кран. Обычно Анна не принимала ванну днем, но сегодня решила, что может делать все, что угодно. Она скинула шелковый халат на пол и посмотрела на себя в огромное зеркало. Это он настоял на том, чтобы в ванной было такое большое зеркало. В их доме было много зеркал, и они иногда создавали своеобразную галерею, в которой, казалось, была другая жизнь, другие люди и другие истории.
Она посмотрела на свое обнаженное тело, оно было еще достаточно красивым и упругим. Стоя перед зеркалом, она опять набрала его номер, но ничего не менялось: на ее звонки никто не отвечал. Анна улыбнулась своему отражению и забралась в ванну, окружив себя хлопьями воздушной и ароматной пены. Анна закрыла глаза и с головой погрузилась в воду
***
Деточка, так долго нельзя делать, а то наглотаешься воды и станешь потом жить в ванной постоянно, шутила мама, когда приходила ей помыть спинку. Когда же она подросла и спинку могла помыть сама, в ванну стал заглядывать отец. Он присаживался рядом на край ванны или брал маленький стульчик и очень приятным мелодичным голосом начинал свои бесконечные истории, которых было у него в запасе огромное количество.
Деточка, ванна это один из первых этапов удовольствия, которые узнает девушка. Сила женщины велика, и если умело ей пользоваться, можно покорить немало мужских сердец и выбрать себе достойного спутника, вещал отец, сидя на стульчике. Вот послушай, что я тебе расскажу про знаменитую Клеопатру, которая правила Египтом еще в первом веке до нашей эры.
И отец рассказывал про то, что египетская царица тщательно следила за своей внешностью, и во многом благодаря этому она была желанной для всех мужчин от рабов до великих полководцев. Некоторые безумцы даже платили своей жизнью, чтобы всего на одну ночь разделить ложе с царицей. Эта женщина в совершенстве владела искусством обольщения! А еще она ухаживала за своим телом. Для того, чтобы кожа была упругой и бархатистой, нужно натираться морской солью. Потом принимать ванну с добавлением молока и меда. Кожа потом становится такой мягкой и нежной! Когда лежишь в ванной можно бросить в нее несколько лепестков роз и добавить эфирное масло.
Если ты хочешь, деточка, чтобы мужчины любили тебя, нужно в первую очередь самой себя полюбить. Беречь свое тело, ухаживать за ним, это твое сокровище, продолжал наставлять отец.
Она хорошо помнила, как отец рассказывал ей про удовольствия. Она не очень понимала, почему отец ей рассказывает про секс, но решила, что папа лучше знает, что нужно рассказывать. С интересом подростка, который начинает ощущать свое тело, она внимала его рассказам про наслаждение и про то, что называется оргазмом. Рука Анны скользнула вниз по своему телу, оно этого и хотело. Анну накрыло теплой волной наслаждения, восхитительного и чувственного
Анна поднялась из воды, пена покрывала ее наготу. Она переступила край ванны и остановилась напротив зеркала. Ее изображение было скрыто, пар полностью закрыл зеркало. Капли воды скатывались по телу, но брать полотенце не хотелось. В ванной было жарко, и она всем телом прижалась к поверхности зеркала. Постояв так несколько минут, она отошла, глядя на отпечатавшийся на зеркале контур ее фигуры, а потом протерла зеркало и посмотрела на свое отражение. И опять рука сползла ниже, но теперь Анна сквозь полузакрытые глаза могла видеть, как она беззвучно открывает рот в желании закричать от наполняющих ее эмоций, как мощно содрогается ее тело. Взгляд как будто застыл в одной точке, всего несколько мгновений, и этот миг так сладок, а она почему-то лишена его.
Она соорудила на голове чалму из полотенца, взяла с полки махровый халат и вышла из ванной.
Пятый звонок Павлу в очередной раз остался без ответа, и тогда она поняла, что, возможно, ее время наконец-то пришло. Но потом на нее накатила волна сомнений: а действительно ли ее время пришло? Или это просто очередной поворот сюжета в их жизни, которая все больше начинает напоминать игру, где каждый участник пытается установить свои правила и перехитрить соперника. И игра все никак не заканчивается, потому что игроки достаточно умны и изворотливы. Анна попыталась засунуть внутренний голос куда подальше и решила, что хоть какое-то время, пусть всего несколько часов, она будет нормальным человеком, который может просто жить и ни о чем не думать.
Но коварный внутренний голос не давал ей покоя. Он спрашивал: а умеет ли она вообще просто жить? Жить для себя, не доказывая ничего никому, быть собой? Анна пыталась заглушить внутренний голос и не слушать его. Но на него это абсолютно не действовало, и голос продолжал спрашивать: возможно, она просто не умеет жить, и даже не знает, что означает это обычное слово «жизнь»? И, может быть, именно в этом заключаются все ее проблемы?
Глава 4
Никто из близкого круга подчинённых не замечал, что с их шефом что-то происходит. Им даже в голову не приходило, что у Павла могут быть какие-то проблемы. Босс всегда был абсолютно спокоен, уравновешен, любезен. Даже когда он отчитывал кого-то, это было бесстрастно, холодно-равнодушно, без повышенных тонов и ругани. Это было своего рода искусством, которому он долго учился и в этом преуспел. Но сам Павел точно мог определить свое сегодняшнее состояние, он чувствовал, что нервничает, ему попросту было плохо. Его мутило, и внутри все разрывалось на части. Это состояние мешало ему сосредоточиться на рабочих задачах, вернуться в привычный ритм, когда он четко строил планы и неукоснительно им следовал.
Он всегда требовал исполнительности от себя и от подчиненных. Он был тем типом руководителя, который давал сотрудникам определенную свободу в действиях, но потом неожиданно начинал спрашивать результат. И если этого результата не было он размазывал человека так, что тот потом долго отходил от назидательной лекции шефа.
Харизматичный, внешне уверенный в себе человек, который «всегда прав», это особый тип личности, обладающий силой и магнетизмом хищника, который подавляет и подчиняет окружающих. Но, возможно, именно поэтому никто из его команды сам не уходил. Считалось, если сотрудник пройдет эту школу и сможет больше года продержаться в команде Павла, его ждет успешная карьера. Название фирмы Павла в строчке резюме было своего рода капиталом, который позволял легко устроиться в любую компанию, получить достойную должность и солидную зарплату.
Павел, вернее, Павел Петрович, как его называли в компании, растил в своем окружении собственных акул. Он был уверен, что ни один из его подчиненных не посмеет укусить вожака. Он умело манипулировал сотрудниками, заставляя их действовать в своих интересах. Павел Петрович как будто внушал им: «Однажды я тебя очень сильно ударю, ты не знаешь, когда это будет, я сам выберу момент». Это было игрой в кошкимышки: один постоянно обещает нанести побои, но не наносит их, а другой ожидает этих побоев, а их все нет. И в какой-то момент эти ожидания становятся невыносимыми, и несчастный просит: побей сейчас! А в ответ как будто слышит: я знал, что ты ничего путного по работе сделать не можешь, и я заранее знал, что ты придешь за «кнутом»
Именно поэтому все, кто окружал Павла Петровича, со временем начинали считать его желания своими, и через какое-то время начинали работать как слаженный механизм, подчиненный воле одного человека.
Павел не гнушался низкими и не совсем этичными приемами. Он обесценивал выполненную сотрудником работу, игнорировал его достижения и успехи. Фраза «я знаю, что ты недостаточно» была одной из его любимых. Павел считал ее эффективной и был убежден, что она стимулирует работника вкалывать еще интенсивнее. Какая разница, что он потом выгорит и уволится!
Ему было плевать на эту «шулупень». Главное результат для бизнеса, а если у кого-то «сдыхала батарейка», его без сантиментов выбрасывали за борт. Ротация персонала напоминала конвейер. Новые сотрудники поначалу даже не представляли, что их руководитель напрочь лишен эмпатии, не ставит их ни в грош, не испытывает чувства вины за несправедливые обвинения. Их нарциссический руководитель с легкостью перекладывал свои проблемы на жертву, которая из-за этого впадала в депрессию, испытывала чувство беспомощности, ничтожности, попадая в свой личный ад. А сам нарциссический руководитель, вытесняя из себя и перекладывая в душу жертвы всё неприглядное и безобразное, блистает в своем ореоле всеобщей значимости.