Глава 2
Оказывается, этот поляк умел говорить по-русски. Не сказать чтобы хорошо, но в общем и целом понять его было можно. Да и многие польские слова для русского уха также были вполне понятны. Что ж, и хорошо, коль оно так. Если ты понимаешь собеседника, а собеседник понимает тебя, то так вы скорее уясните, что вам друг от друга нужно.
Хотя Алексею Мажарину, Кириллу Черных и Семену Мартынку от поляка не нужно было ничего. Наоборот, это поляку было что-то нужно от них. Верней сказать, не конкретно от Мажарина, Черных и Мартынка, а, похоже, от всей Красной армии. Утром на Мажарина вышел начальник полковой разведки подполковник Резунов и сказал ему:
Тут к нам прибился какой-то поляк. Говорит, что здешний, из Кракова. Говорит, что хочет сообщить какую-то важную весть. Вроде насчет шпионов
Каких шпионов? не понял Мажарин.
Немецких, каких же еще, сказал Резунов. Ну, а поскольку шпионы это по твоей части, то я думаю, что будет правильно, если я этого поляка сдам тебе, так сказать, с рук на руки. В общем, приезжай и забирай. Он тут, у меня. Может, и вправду он хочет сказать что-то путное
Мажарин отправил к Резунову Семена Мартынка, он и привез таинственного поляка. И вот сейчас они сидели напротив друг друга и вглядывались друг в дружку. Поляк в смершевцев, трое смершевцев в поляка. Поляк был молодым, лет двадцати пяти, с приятным умным лицом и открытым взглядом.
Как тебя зовут? спросил Мажарин у поляка.
Ян Кицак, ответил поляк.
Ты здешний? спросил Мажарин.
Да, краковский, ответил поляк. Все мои он запнулся, подыскивая подходящее слово, моя матка и мой тато, мои дзядек и бабця все они из Кракова.
Хороший город Краков, сказал Мажарин. Вот ведь наполовину разрушенный, а все равно красивый.
О, так! согласился поляк. Доброе место А будет еще красивее, потому что здесь больше их нет. Немцев.
Откуда ты знаешь русский язык? спросил Мартынок.
О, я плохо знаю вашу мову! махнул рукой Ян Кицак. Так, немного. Научился До войны в Кракове жили русские. Они уцекаць убегали от Советской власти и поселились в Кракове. Я с ними водился дружил. И они меня научили мове.
Поляк замолчал и с некоторым испугом стал смотреть на смершевцев, будто соображая, не сболтнул ли он чего лишнего.
Ты хотел что-то нам сказать? улыбнувшись, спросил Мажарин.
Хотел, кивнул поляк. Вам или не вам не знаю. Без разницы. Вот вы меня спрашиваете, значит вам.
Мы слушаем, сказал Мажарин.
Вначале я хотел запитаць спросить: кто вы есть, панове офицеры?
Мы Смерш, ответил Мажарин. Означает «смерть шпионам». Мы ловим немецких шпионов и тех, кто им помогает.
То добре, кивнул Ян Кицак. Потому что я хотел рассказать вам он на какой-то миг умолк, собираясь с мыслями. Я хотел рассказать вам о шпионах. О немецких шпионах здесь, в Кракове. Точнее сказать, об одной пани одной женщине. Я не знаю может, она и не шпионка, а просто немецкая курва. Знаете, при немцах таких было много. Те, которые помоложе и покрасивее, были с офицерами, другие с солдатами. Я не хочу их судить я хочу сказать о другом. Я не знаю, может, это вам совсем не цекаве не интересно, но
Нет-нет, нам очень интересно! энергично махнул рукой Мажарин. Мы внимательно слушаем! Рассказывай!
И Ян Кицак рассказал следующее. При фашистах он проживал в Кракове куда же ему было деваться? Здесь был его дом, здесь жили его родители. Жить было тяжело, надо было где-то работать, чтобы не умереть с голоду, и он устроился чернорабочим в один ресторанчик. Это был ресторан для немецких офицеров, никто другой, можно сказать, сюда не ходил. За исключением, разумеется, женщин, которых приводили с собой офицеры.
До поры до времени Ян Кицак не обращал особого внимания ни на офицеров, ни на их женщин. Не до того ему было, да и опасное это дело пристально вглядываться в посетителей ресторана, кем бы они ни были.
Но однажды он все же обратил внимание на одну из дам. Почему? Он и сам не знает, почему. Так уж оно получилось, можно сказать, само собой. Во-первых, дама была очень красива, а на красивую женщину поневоле обращаешь внимание. Во-вторых, она постоянно приходила в ресторан с одним и тем же офицером, тогда как большинство других дам то и дело меняли кавалеров. Да оно бы еще и ладно, что с одним, но это был не просто офицер, он был одним из высших чинов краковского гестапо Кауфман. Его, можно сказать, знал весь Краков, а кто не знал, тот слышал о его страшных кровавых делах. Имя Кауфман было синонимом смерти. И вот с этим человеком-смертью та красивая женщина и приходила в ресторан. Только с ним, и ни с кем больше.
Но и это было еще не все. Еще каждый раз Кауфман со своей спутницей уединялись в отдельном номере, и никто, пока они там были, не смел даже приблизиться к дверям того номера. За исключением, разумеется, официанта, но и официант каждый раз был один и тот же. Кроме того, эта красивая женщина хорошо говорила по-немецки Ян однажды совершенно случайно услышал обрывок ее фразы, обращенной к Кауфману. Это был чистейший немецкий язык. Значит, эта женщина, скорее всего, была немкой.
И так продолжалось до той самой поры, пока Красная армия вплотную не подошла к Кракову и не стали слышны орудийные раскаты, доносившиеся с востока. Большая часть постоянных посетителей ресторана, в том числе и сам Кауфман, моментально исчезли. Ян, конечно, не знает, исчезли ли они из Кракова, но вот в ресторане никто из них больше не появлялся.
А вот та самая красивая женщина осталась! И все так же приходила в ресторан, но уже с другим спутником каким-то поляком, одетым в штатский костюм. И все так же они закрывались в отдельном номере и о чем-то подолгу там беседовали. Правда, обслуживал их уже другой официант. Тот, прежний официант, исчез в одно время вместе с Кауфманом и прочими постоянными посетителями ресторана. Да-да, панове офицеры правильно поняли: ресторан работает все так же, он не закрылся, и потому панове офицеры в любое время могут туда прийти, и там им будут очень рады. Правда, никаких женщин, как это было при немцах, в ресторане уже нет, но панове офицеры могут прийти в ресторан со своими женщинами.
Значит, ты говоришь, что этот Кауфман сбежал, а та женщина осталась? уточнил Мажарин.
Так-так, подтвердил Ян Кицак. Она осталась. И это мне кажется странным. Я не понимаю
А что же тут непонятного? усмехнулся Семен Мартынок. Когда драпаешь тут не до любовниц. Кто же в таких случаях тащит с собой красоток? Тут бы самому уцелеть Обычное дело!
О нет! горячо возразил Ян Кицак. Она не была коханкой любовницей. Она была кем-то другим!
Почему ты так считаешь? прищурился Мажарин.
Она не похожа на коханку, с сомнением произнес Ян Кицак. Коханки они все на одно лицо. Они хоть и не похожи одна на другую, а все равно все на одно лицо. Думаю, панове офицеры понимают, что я хочу сказать. Я в том ресторане видел много коханок А у этой женщины совсем другое лицо. Совсем другое
Другое это какое? спросил Мартынок.
Ну, другое поляк беспомощно пошевелил пальцами. Они похожи на собак. Да, на собак. Я говорю о немецких коханках, других я не видел. Что написано на собачьей морде? Покора своему хозяину. Покорность Так и у немецких коханок. А у этой женщины совсем другое лицо. На нем хлодь холод. И еще злоба.
Ты же сказал, что она красивая, с недоумением произнес Семен Мартынок.
Холод это тоже красиво, возразил поляк. Только это совсем другая врода красота.
Ну, и кто же она, по-твоему? спросил Мажарин.
Я не знаю, пожал плечами Ян Кицак. Кто мне о том скажет? Но я думаю, что Если она не покинутая коханка, и если она о чем-то говорила с самим Кауфманом, и если их обслуживал один и тот же официант, который тоже пропал из ресторана, как только в город вошла ваша армия, и если Кауфман убежал, а она осталась, и теперь она бывает в ресторане с каком-то поляком, и это каждый раз один и тот же поляк, то
То все это очень даже интересно, закончил за поляка Мажарин.
Так-так, согласился Ян Кицак. Это очень цекави Потому я и пришел к вам, чтобы сказать Я не люблю немцев, помолчав, добавил он. Я никогда их не любил. И я хочу вам помочь. Если, конечно, вы мне поверите.
Как часто эта женщина приходит в ресторан с тем поляком? спросил Мажарин.
Так же, как и с Кауфманом, ответил Ян Кицак. Два раза в неделю. Всегда только два раза в неделю. По средам и воскресеньям. Ровно в семь часов вечера. Всегда минута в минуту. А в другие дни никогда.
Вот как, задумчиво проговорил Мажарин. А вот это и впрямь интересно. Всегда минута в минуту И по тем же самым дням, что и раньше
То так, согласился Ян Кицак.
А обслуживает их всегда один и тот же официант? поинтересовался Черных. Или каждый раз разные?
Один и тот же, ответил Ян. Он устроился в ресторан совсем недавно когда из города ушли немцы.
А кому принадлежит ресторан? спросил Семен Мартынок. Ну, кто в нем самый главный хозяин?
Пан Мирончак, ответил Ян.
И кто он такой, этот пан Мирончак? спросил Мартынок.
Курва, поморщился Ян. Как и все хозяева. Дерет с нас три шкуры, а платит всего пару злотых.
При немцах он тоже был хозяином ресторана? спросил Мартынок.
Так, ответил поляк.
Какой сегодня день? поморщился Мажарин, пытаясь вспомнить.
Вроде как вторник, усмехнулся Мартынок.
Так, вторек, подтвердил Ян Кицак.
Значит, завтра эта женщина вместе со своим разлюбезным поляком должна прийти в ресторан, Мажарин потер лоб. Ровно к девятнадцати ноль-ноль.
Наверно, пожал плечами Ян. Она всегда приходит в среду и в воскресенье. Почему ей не прийти завтра?
Угу произнес Мажарин и не сказал больше ничего.
Молчал он довольно-таки долго. Мартынок, Черных и Ян Кицак также молчали. Они понимали Мажарин размышляет. Черных и Мартынок размышляли тоже, да и Ян, кажется, также задумался о чем-то своем.
А ты-то завтра работаешь? наконец спросил Мажарин, обращаясь к поляку.
Так, ответил тот.
И ты завтра их увидишь ту женщину и того поляка, который будет при ней? спросил Мажарин.
Если так надо, то увижу, сказал Ян. Когда они будут заходить в ресторан. Или когда будут уходить из ресторана.
Да, надо, сказал Мажарин. И не только увидеть, но и проследить за нею. Узнать, куда она отправится из ресторана. Ты смог бы это сделать?
Я? удивился поляк.
Да, ты, сказал Мажарин. Проследить. Но только, сам понимаешь, тайно. То есть так, чтобы ни она, ни ее кавалер не обратили на тебя никакого внимания. Справишься?
Я? повторил вопрос поляк, еще больше удивляясь.
Ну, ты же хочешь нам помочь? спросил Мажарин и в упор взглянул на Яна.
О, так! ответил Ян. Я хочу вам помочь! Но
Ты удивлен, что мы так легко тебе доверяемся? спросил Мажарин.
На это Ян ничего не сказал, лишь опустил голову и развел руками.
Мы тоже не любим фашистов так же, как и ты, усмехнулся Мажарин. А все остальное неважно.
Кажется, эти слова произвели на Яна Кицака впечатление. Он поднял голову и также в упор глянул на Мажарина.
Я сделаю то, что меня просит пан офицер, твердо сказал он. Правда, за это меня могут выгнать с работы. За то, что я без спросу ушел
Ну, если что, то это дело мы как-нибудь уладим, пообещал Мартынок. Мы кто? Красная армия, которая стоит на страже трудового элемента. А ты и есть тот самый трудовой элемент. А этот твой пан Мирончак эксплуататор и шкура! Неужто мы не защитим тебя от такого кровососа? Ты только намекни, ежели чего. Самолично явлюсь для наведения социальной справедливости.
Добре, не слишком уверенно улыбнулся поляк. Скажу
Вот и скажи! подытожил Семен Мартынок. И не сомневайся. Потому что кончилось время ваших польских мироедов и шкурников! Теперь наступает твое время!
Я не разумею развел руками Ян.
Это с непривычки, хлопнул парня по плечу Мартынок. Со временем все поймешь. Это та самая наука, которую все понимают очень быстро. И эксплуататоры, и трудовой элемент. А пока помоги нам, чем можешь. Раз уж ты влез в штаны, то надо их и застегнуть. Иначе получится безобразие.
Это я понял, на этот раз улыбка Яна была более уверенной.
Вот и славно! сказал Мартынок. Командир, все прочее объясняй ему сам.
Нам надо знать, где эта женщина проживает, сказал Мажарин, обращаясь к Яну. Или куда она каждый раз направляется, когда уходит из ресторана. Затем: одна она отправляется к себе или вместе со своим кавалером. Ты понимаешь?
Так, кивнул Ян Кицак. Это я разумею. А вот другого я не разумею. А вдруг они выйдут из ресторана и направятся в разные стороны? Что я должен буду делать? За кем мне следить?
А и вправду, поразмыслив, сказал Мажарин. Скорее всего, так оно и будет. То есть они разойдутся в разные стороны. И хорошо бы при этом проследить за обоими. А, Семен?
Так это мы запросто! беспечным голосом произнес Мартынок. Дело привычное.
Ну, коль привычное, то тебе его и делать, сказал Мажарин. Вот только нужно придумать, как его провернуть половчее!
Половчее, ухмыльнулся Мартынок, это когда я буду при даме. Тут уж меня никто ни в чем не заподозрит. А что? Пришел офицерик с барышней в заведение! Обычное дело. Отчего бы советскому офицеру не пригласить даму в ресторацию? Другое дело где мне ее раздобыть в кратчайшие сроки, такую даму? С первой попавшейся на такое дело не пойдешь Ладно, подумаем. Итак, этот поляк мой. Провожу до самой колыбельки. Кстати, Мартынок глянул на Яна. А почему ты думаешь, что этот кавалер именно поляк?
А кто же он еще? спросил Ян.
Ну, кто Допустим, немец. Или, может, англичанин. Тут у вас всяких перебывало.
Нет, после короткого размышления произнес Ян. Он поляк. Поляки отличаются от всех других
Да ты что? иронично сощурился Мартынок. И чем же именно? Может, пояснишь?
Ладно, не спорьте, вмешался в разговор Мажарин. Поляк, не поляк Какая разница? А вот проследить за ним действительно надо. В общем, так. Ян, ты проследишь за этой дамочкой. А ты, Семен, за ее спутником. Понятно?
Не совсем, сказал Мартынок. А что, если они не пожелают расставаться и после ресторана отправятся вместе в обнимку? Тогда как?
А тогда Ян будет следить за ними двоими, а ты его подстраховывать. А то ведь мало ли что? Четыре глаза могут заметить за собой слежку намного проще, чем два.
Это понятно, согласился Мартынок.
Ян, сказал Мажарин. Сегодня вторник. Завтра среда. А в четверг, рано утром, тебе обязательно нужно быть здесь. Расскажешь, что и как. У меня все.
Так, коротко произнес поляк и поднялся, намереваясь уйти.
Погоди-ка, остановил его Мартынок. Все-то оно все, да не совсем. В общем, так. В среду, в половине седьмого вечера, я появлюсь в вашем замечательном ресторане. При мне будет дама, прошу это учесть. Хорошо бы нам с тобой там переглянуться. Не обняться и не расцеловаться, а именно переглянуться. Чтобы ты знал, что я поблизости. И чтобы я тоже знал, что ты рядом. А так делаем вид, что мы друг друга не знаем. И все: мы с дамой развлекаемся, ты чистишь картошку. И все ждем, когда появится та самая красавица со своим кавалером. А потом дожидаемся их ухода и двигается следом за ними. Ты, значит, впереди, я с моей дамой чуть поодаль. А дальше действуем по обстоятельствам. Вот теперь окончательное все.
Я зрозумев, ответил Ян, потоптался и добавил: Я все сделаю. Я могу уже идти?
Да, сказал Мажарин. Спасибо тебе.
И вас я тоже дзякую бардзо, ответил Ян Кицак.
А нас-то за что? удивился доселе молчавший Черных.
За то, что поверили, сказал Ян. Вы меня не знали, а все равно поверили.
Ладно, махнул рукой Мажарин. Там разберемся. Кстати, как называется тот ресторан?
«Золотой голубь», ответил Ян. И при немцах он так назывался, и сейчас тоже. Только теперь на нем другая вывеска. Раньше была на немецком, а теперь на польском.
Он вышел. Смершевцы какое-то время молчали.
Думаешь, не подведет? спросил наконец Мартынок у Мажарина.
Думаю, что нет, ответил Мажарин. Иначе зачем ему было к нам приходить? А ведь пришел Да еще согласился последить за той дамочкой. Мог бы ведь и не соглашаться. Нет, все будет нормально. Толковый парень, нутром чую.