Давай, любимый мой Кимушка, по чайку выпьем, единственное, что осталось нам. Травой можно заваривать и без сахара пить в задумку или вприглядку.
Это как это в задумку? Расскажи.
А чего рассказывать? Просто пьёшь горячую воду и представляешь в голове, что там есть сахар и во рту становиться слаще. Так делали в России в голодные годы.
Да, это точно. Сахара у нас нет. И во рту ни от каких мыслей слаще не станет.
Ким помолчал немного и потом продолжил тихим голосом:
Леха, хватит хандрить. Давай вставай, одевайся. Поедем деньги зарабатывать, на пропитание нашим матросам и себе немного для полного счастья и для твоей мамы, он как-то виновато улыбнулся. Решено, я тебя беру с собой!
Это куда? заинтересовался штурман. Где у нас в стране деньги лежат, что можно просто прийти и взять?
Не обращая внимания на вопросы штурмана, Ким продолжил, почесав голову левой рукой:
Наши с тобой матросы, Саша, голодными сидят на корабле, коробке или как ее ещё можно назвать. На острове Русском вообще матросики от голода стали помирать в учебке. По телеку показывали, хуже, чем узники в Бухенвальде. А мне рассказали в прокуратуре знакомые, что на «Блестящем» годки (старослужащие) молодых матросов на Светлановскую работать по вызову посылали. Мужской проституцией заниматься, и хоть какие деньги зарабатывать им на выпивку. Представляешь, что раскрыли особисты. Стыдоба. И это флот?
Штурман опять сел, положил аккуратно на койку гитару.
Что ты предлагаешь, друг мой юный? Где зарабатывать? На Светлановскую выходить с гитарой? Или раком там становиться? Что ты конкретно предлагаешь? Рассказывай!
Я хочу поехать сегодня и заняться нашим корейским бизнесом. Мне тоже не меньше, чем тебе нужны деньги. Там можно сегодня заработать и неплохо. И планирую тебя взять с собой. Лишние руки не помешают. Хватит в каюте гнить и песенки грустные и похабные петь.
А что у нас за дело там? оживился штурман. Где заработать можно?
Саша немного замялся, а потом сказал:
Я тебе сказать пока не могу. Не моя тайна. Но возможность заработать есть. Наши корейцы зарабатывают и живут неплохо. Только надо держать язык за зубами, он потянулся. Иначе можно не заработать, а погибнуть. Ты согласен или нет?
Какой вопрос? усмехнулся штурман. Это, наверное, все же лучше, чем проституток «Мамонта» вечером развозить. Куда и когда едем? Гитару брать? Девочки будут?
Гитару не брать. Девочек не будет. Сейчас, если ты согласен, едем, вернее пешком идём домой ко мне. Мама нас накормит, а то ты совсем плохой стал, улыбнулся Ким и потом добавил, когда стемнеет поедем, он хотел сказать куда, но потом передумал и сказал неопределённо, в общем поедем. Тебе не все ли равно куда? Я везу, и Ким улыбнулся.
Ты, старший лейтенант Ким, какими-то загадками говоришь. Но я согласен. А что делать?
О-о-о-о, какое достижение! Он согласен. Сначала был у тебя Кремом, потом моим юным корейским другом, потом просто Кимом и сейчас ты меня назвал старшим лейтенантом Кимом. Продвижение большое вперёд, усмехнулся связист.
Он внезапно схватил с верхней койки подушку и ударил по голове штурмана, тот схватил свою подушку, и завязалась драка подушками, как между десятилетними мальчишками в каком-то пионерском лагере.
Внезапно в дверь каюты раздался стук. Драка подушками сразу прекратилась. Разгорячённые офицеры кое-как привели себя в порядок, причесались пальцами, одёрнули форму и повернулись к двери.
Войдите! крикнул Александр.
Дверь открылась и робко вошёл молодой матросик с боевым номером БЧ-1 на синей, слегка мятой робе.
Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? спросил он у штурмана.
Обращайся, Архипенко. Только скорее, видишь, мы со связистом собираемся на сход! Алексей встал, открыл шкаф, достал оттуда хорошо выглаженную, чистую, жёлтую рубашку с погонами старшего лейтенанта.
Тут такое дело. Я местный, из-под Уссурийска. Местечко там есть, Келлеровка называется. В честь какого-то Келлера названа.
Не какого-то, а исследователя Приморья, усмехнулся всезнающий Кузьмин. И не просто Келлера, а барона Августа, Иоганна, Марии фон Келлера.
Понял. Запомню, но сложно их всех запомнить сразу, почесал затылок Архипенко. Мы с матерью и сестрой ещё дальше в тайге живём. Километров десять от Келлеровки. Дом у нас там. Прадед ещё поставил, когда их с Украины переселили. Мать руку топором на днях поранила, а мне местные корейцы сегодня сообщили. Надо в тайгу идти женьшень собирать, и делать настойку. Лечить надо.
Ты из-под Келлеровки? удивился Ким. А Пака знаешь?
Кто у нас Пака Костю не знает? усмехнулся матрос. Знатный браконьер. Тигра, медведя бьёт для китайцев. А вы его тоже знаете?
Нет, лично не знаю, но рассказывали, замялся Ким. Родственник он мой дальний, сказал, усмехнувшись. Мы все корейцы родственники в какой-то степени. Мало нас осталось.
Понятно, протянул матросик. К нему за заказами из Китая приходят. Лапы там, печень ценится.
Жить-то надо, сказал, застегнув сзади галстук, штурман, и, посмотрев на себя в зеркало шкафа, немного поморщился. Что от меня хочешь, Архипенко? Не тяни Муму за причинные места, извини, хотел сказать за хвост, но сказал, как получилось. Говори быстро, чётко и по сути. Мы спешим. Что я должен тебе сделать? Посочувствовать? Утешить? К груди допустить левой или правой? Дать поплакать в жилетку? Что?
У меня есть женьшеневая заимка в тайге, сказал тихо матрос Архипенко. Мне надо идти туда, собирать женьшень, делать настойку и лечить мать. Для этого мне надо две недели отпуска. Все-равно службы нет здесь никакой. Спим целыми днями в кубриках или вентиляторных. Вам обязательно принесу настойки, товарищу старшему лейтенанту Киму тоже и можно продать будет немного на рынке. Какие ни есть все же деньги. И на питание матросов их пустить. А то таким кормят, что не дай Господь.
Алексей задумался. Потом осторожно сказал, почесав лоб:
Архипенко, и как я дам тебе отпуск две недели? За какие заслуги? Положено по уставу, обрати внимание, в качестве поощрения, но не более десяти суток, плюс дорога. И то только в случае, если ты отличишься где-т о и в ч е м то. Что другие матросы скажут? Годки к примеру? Им бы тоже хотелось домой. А ты же ведь недавно прибыл на корабль? А что я командиру скажу? Как я ему аргументирую?
Ким поморщился и сказал:
Лёша, скажи командиру, как есть. У него мать топором руку разрубила. Надо срочно лечить. Больницы нет. Фельдшер в лучшем случае. В тайге всегда так лечат женьшеневой настойкой. Классная вещь. Мне в детстве мать всегда мазала, когда с царапинами и ранами домой приходил. Заживает моментом.
А я водку женьшеневую пил. И что? усмехнулся штурман. У ваших, кстати, корейцев купил. Чуть Богу душу не отдал. Так голова болела целую неделю. А там, знаешь, какой-то корень. Сказали, что женьшень. А я думаю, что это не женьшень, а что-то вредное для здоровья.
Знаю! усмехнулся Ким. Деньги не корейцы, а китайцы так зарабатывают. А вы верите, что там женьшень? Наивные. Там в лучшем случае корень люпина для балдежа. Это слабый наркотик, но весьма вредный для здоровья. И после него голова болит.
Кузьмин потёр голову, как будто она у него болела.
И чего раньше молчал, Ким?
Ким усмехнулся.
А ты спрашивал меня, когда покупал? Вот то-то. В следующий раз спрашивай и не будет проблем. Тебе повезло, ты с местным корейцем в одной каюте живёшь и не пользуешься этим. А зря.
Ким встал и посмотрел на Архипенко и снова сел на диван, положив ногу на ногу.
Так вот, штурман, по семейным обстоятельствам ты вполне можешь отпуск оформить матросу. А там Архипенко телеграммку на корабль отобьёт, что мол, так и так заболел, простудился и просит продлить ещё на недельку. Ты ж без него не умрёшь? улыбнувшись, сказал Ким. Чего проще?
Архипенко засмущался.
В вашей Келлеровке фельдшер есть? спросил он у Архипенко.
Есть, конечно. Не фельдшер, а фельдшерица есть, Светланка, гарная дивчина.
Один хрен, что фельдшер, что фельдшерица, я вижу, что для тебя главное, что гарная дивчина. Но кашу маслом не испортишь, главное, чтобы печать была убедительная на твоей бумаге. И ей здесь поверили. Хотя, командир поверит любой печати. Нам повезло, что наш «профессор» (так называли командира корабля на «Яростном») не заморачивается в таких мелочах. Ведь так? А печать в сельсовете или какая у вас там власть ткнёшь посильнее и все. Главное у нас не человек, а печать теперь! Ким встал, снял с вешалки и надел на голову фуражку. Проверил, правильно ли ее надел, в зеркало.
Леха, иди к кэпу, проси отпуск Архипенко по-семейному и з а о д н о с к а ж и, ч т о м ы с т о б о й с х о д и м и будем на коробке послезавтра, к подъёму флага.
Почему послезавтра, а не завтра?
Потому что работать будем не покладая рук. А командир поймёт. В море нам все равно не идти, значит, штурмания им не нужна. Ни сегодня, ни завтра. На заправку кораблей идёт на этой неделе «Уверенный», связи тоже не надо, вся техника у меня в заводе уже год. Наверное, продали паразиты кому-нибудь по спекулятивной цене, ну да это их дело. Правда я слышал, что сам завод связи приказал нам всем долго жить. Но на все есть бумаги. Денег нам с тобой не платят, и даже не кормят, он усмехнулся. Значит, мы сами должны подумать о наших матросиках и себя не забыть немного, раз Родина о нас совсем забыла, а командиры не хотят заботиться. И потом, у тебя же мать и сестра.
Штурман ещё раз поправил галстук на груди, посмотрелся в зеркало, и, достав чистый лист бумаги, положил на стол вместе с шариковой ручкой.
Архипенко! Пиши рапорт на отпуск, по семейным. Подпишу сейчас у командира, а заодно и нам добро на сход возьму для себя и связиста.
Не, Леха, ты, наверное, опять с Федорчуком выпивши.
Не только маленько, Кузьмин показал между указательным и большим пальцами сколько он выпил.
Хоть и немного, но выпивши. Я лучше сам к кэпу схожу с рапортом, заодно к связистам своим заскочу и дам ценные указания на период моего отсутствия. Твоя задача одеться и быть готовым, как юный пионер, следовать по указанному мной маршруту.
Архипенко сел за стол и под диктовку сразу двух офицеров, ожесточённо споривших между собой насчёт формулировок, с третьего раза написал рапорт.
Всю чистую бумагу перевёл! проворчал штурман, и подписал рапорт.
Ким взял рапорт, убедился, что все правильно составлено, что стоит дата, подпись и есть разрешение командира БЧ, выскочил из каюты. На выходе он обернулся, улыбнулся и сказал:
Ждите, я сейчас!
Командир фрегата «Яростного» капитан 2-го ранга Матвеев был интеллектуалом по складу своего характера. Чувствуя, что он ничего не сможет сделать и изменить в нынешней службе, особенно не держал на службе офицеров, а потихоньку отпускал зарабатывать деньги своим семьям. Из всех кораблей Тихоокеанского флота, пожалуй, «Яростный» обладал ещё какой-то боеготовностью и мог ещё выйти в море в случае необходимости. И это было только благодаря авторитету и стараниям командира корабля, который пользовался уважением экипажа и офицеров и никогда не опускал руки даже в самых сложных ситуациях. Правда, его командование эскадры и флота недолюбливало. Не стесняясь, называли «профессором», а он не обижался. В эти трудные годы он активно изучал историю России и флота, писал статьи в «Морской сборник» и «Зарубежное военное обозрение», полемизировал активно с другими авторами и что вообще было странным писал кандидатскую диссертацию и планировал ее защитить в военно-морской академии, откуда ему приходили регулярные предложения перевестись в Питер. А ещё у него было хобби он играл в шахматы по переписке, в том числе и с заграницей с мастерами и кандидатами в мастера спорта по шахматам. Весь корабль знал об этом увлечении командира и матросы, и офицеры, с удивлением разглядывали заграничные конверты и марки, приходившие в адрес командира.
Что вы хотите, Александр Юонгович? оторвался от своей работы командир.
Товарищ командир! У матроса Архипенко мать разрубила руку топором и ему надо туда срочно выехать лечить её.
Давай рапорт! командир не глядя быстро подписал его. Что ещё?
Мы сойдём на берег со штурманом до послезавтра?
Командир задумался, вздохнул, посмотрел в иллюминатор и потом сказал:
На вахту не заступаете?
Он внимательно посмотрел на связиста.
Тот отрицательно покачал головой.
Вам добро со штурманом! сказал командир, надвинул очки на глаза и почувствовав, что связист не ушёл, поднял глаза и удивлённо посмотрел на него. Ещё вопросы есть?
Никак нет, товарищ командир!
Тогда идите, мне надо работать! и командир опять склонился над своими бумагами.
Ким осторожно прикрыл дверь в каюту командира, и заскользил по трапу вниз, практически не касаясь ступенек ногами, держась за поручни одними руками.
Так делают только на флоте. По трапам надо идти как можно быстрее и этой несложной наукой овладевают все моряки. Проходы узкие, а по тревогам любая заминка приводит к пробкам.
«В узкостях не стоять. Бегом, бегом!» кричали старые кондукторы и боцмана ещё императорского флота и щелкали цепочкой боцманских дудок по тугим задам, задерживающихся на трапах и в коридорах матросов.
Скользя по трапу вниз, Александр вспомнил этот флотский обычай и усмехнулся.
«Надо зайти ещё к своим и проинструктировать» думал он, скользя в кубрик по трапу.
Минут через десять, после ухода, он вернулся в каюту. Там его ждали Архипенко и Кузьмин.
Все, подписал профессор? Даже не спросил? А нам разрешил?
А куда он денется? Архипенко, тебе добро на две недели и не надо делать бумаги от фельдшерицы. Я смотрю, ты расстроился, что не надо идти к фельдшерице?
Матрос виновато улыбнулся.
Ну сходи к ней, конечно. А сейчас забирай подписанный рапорт и дуй в строевую часть оформлять отпуск по семейным обстоятельства м. И н е з а б у д ь, ч т о с т е б я н а с т о й к а! он усмехнулся. Когда дверь за матросом закрылась. Нам тоже добро, Лёша, с тобой. Пошли?
Саня, а что мы будем сегодня делать? Какая форма одежды? Что брать?
Форма одежды штаны, приспущенные вниз до колен, пошутил Ким. Сначала едем ко мне, обедаем, ужинаем, переодеваемся, а потом едем куда я тебя повезу. Все вопросы потом. Больше сказать не могу.
Гитару брать?
Гитару не брать. Водку надо взять бутылки две. Спирта же у тебя нет?
Лёша усмехнулся.
Откуда у бедного еврея деньги и тем более спирт? Третий год не дают вовремя. Водкой компасы заправлены, вместо поддерживающей жидкости. Картушки лупятся. Не тот градус оказался.
Сливай бутылку, почесав голову, скомандовал Ким. Вон из-под шампанского, стоит под столом. Денег заработаем, снова зальём.
Раз надо, Саня, значит надо! Жертвую на благое дело самое дорогое, что есть у штурмана магнитные компасы.
Для нашего дела надо.
Штурман почесал голову, схватил пару пустых бутылок из-под вина, понюхал их, удовлетворено хмыкнул и побежал сливать так называемую поддерживающую жидкость из компасов.
Мало кто из непосвящённых во флотские дела людей знает, что картушка корабельных магнитных компасов плавает в так называемой поддерживающей жидкости, состоящей из определённой концентрации спирта. Иногда на кораблях этот спирт пьют, в период особого состояния штурманов. Так сказать, в критические дни. Можно сказать, это был, видимо, крайний случай. Без поддерживающей жидкости компасы не работают. И ни один штурман, знающий, что предстоит выход в море, не решится на это.
«Видимо, наступил такой крайний случай» оправдывал себя штурман, взлетая наверх по корабельным трапам к ходовой рубке.