У тебя тут живет кто-то близкий? Родственник, друг?
Нет. Просто я влюблена в этот городок. Искренне, потому что необъяснимо. В Италии столько дивных мест, а моя душа рвется в Марина-ди-Пиза.
Городок и меня очаровал, но я не смог бы задержаться в нем дольше, чем на неделю. А сколько ты тут находишься?
Три месяца, и не планирую уезжать.
Не скучно?
Если чувствую, что засиделась, еду во Флоренцию. Она с удовольствием выпила компота, а к печенью не притронулась. А ты как сюда попал?
По делам приехал в Пизу, закончив их, решил отдохнуть на море.
А сам откуда?
Родом из Баку.
У тебя есть азербайджанские корни?
Насколько я знаю, нет. Прапрадед по отцовской линии еще до революции молодым специалистом приехал в Баку из Симбирска, да так и остался. А мама моя сибирячка. С отцом познакомилась в Крыму, на дискотеке санатория «Ялта». Обоим туда дали путевки предприятия.
Это было еще при СССР? Я думала, ты очень молод. Дала бы тебе тридцать.
Я старше. Фил разложил по тарелкам пиццу и взялся за нож и вилку, но, когда Лида ухватила ее руками, отложил приборы. Он при ней хотел соблюсти чуждые Италии приличия, но раз они на одной волне, будут лопать фокаччу со смаком: трогать тесто, позволять расплавленному сыру стекать по подбородку, облизывать пальцы. Я видел, ты что-то записывала в блокнот, прожевав первый кусок, продолжил разговор Фил. Можно узнать, что именно?
Какие варианты?
Я ставил на стихи, но не исключал списка покупок.
Не хочется расстраивать, но ты не был близок. Я писала письмо маме. От руки, потому что она не умеет пользоваться электронной почтой. Да и приятнее это Получать бумажные конверты со штемпелем другой страны.
Согласен. Но своей я отправляю открытки.
Я тоже. И распечатанные фотографии. Еще засушенные листики, цветочки. Картинки, фантики. Мы ведем настоящую переписку в стиле ретро.
Звоните друг другу хотя бы по мобильному? Или телеграф?
Вот ты смеешься, а я даже голосовые сообщения не могу отправить, у мамы кнопочный телефон. И естественно, до сих пор не отключен городской. А еще радио!
Она говорила весело и с аппетитом ела пиццу. Сейчас Лида была как девочка, пусть и с морщинками у глаз. Впервые Фил отметил, что она не просто интересная, а красивая. Черты лица крупные, но правильные: выдающиеся скулы, прямой нос, в меру пухлые губы четкой формы, длинная шея, резкие ключицы. Можно было бы сказать, что у нее внешность современной амазонки, если бы не отсутствие мышц. Вид подтянутый, но не спортивный. Лида как будто много ходит и плавает в море, возможно, танцует, но не занимается даже йогой, не говоря уже о фитнесе.
У меня что-то на лице? обеспокоенно спросила Лида и принялась вытирать рот. Решила, что перепачкалась, вот он и уставился.
Нет, все в порядке, успокоил ее Фил. Просто засмотрелся на тебя Ты очень красивая.
Да? она была удивлена.
Разве мужчины до меня не говорили тебе такого?
Раньше часто. Особенно тут, в Италии. Но я действительно была красоткой и выглядела сногсшибательно, с длинными каштановыми волосами, макияжем, носила платья и каблуки. До Малены в исполнении Моники Белуччи недотягивала, конечно, но образ был похож.
И почему ты ему изменила?
Само как-то произошло, невнятно ответила она.
Насколько Фил знал, женщина даже на десять сантиметров волосы не пострижет без какого-то толчка. Каре для длинноволосой отчаянный шаг. Как и смена цвета. А тут и стрижка почти под ноль, и ультраблонд вместо родного каштана. Плюс иной стиль в одежде: удобный, полуспортивный, но с изюминкой. Сейчас, например, на Лиде накидка-трансформер из летящего материала, явно дизайнерская, простая майка и джинсы из массмаркета.
А мне Моника Белуччи не нравится, не покривил душой Фил. А ты да. Розе подействовало? Или сама атмосфера? Но Фила понесло: Я тебя давно заметил. Ты любишь закат на море, персики и лимонное джелато без всяких наполнителей. А еще ты пишешь письма маме ручкой «Паркер», но об этом я узнал только сегодня.
Она отложила недоеденный кусок пиццы и пристально посмотрела на Фила. Сейчас, когда солнце светило ей в лицо, глаза уже не казались черными. Карие, с янтарными прожилками. А кончики ресниц белесые. Подкрась их, будут длинными, пушистыми. С макияжем эта женщина совершенно точно была неотразимой, но Филу она нравилась именно такой «не парадной».
Извини, но я тебя не замечала.
Уже понял, усмехнулся Фил.
Хотя ты очень яркий парень. Солнечный. И даже странно, что я не обратила на тебя внимание.
Ты всегда была погружена в себя и людей как будто вообще не замечала.
Это тоже вновь приобретенное. Лида отставила тарелку с двумя корочками, чтобы больше к пицце не прикоснуться. Бережет фигуру, понятно: на теле ни жиринки. И Филу это нравилось, он не был поклонником пышных дам. Всю жизнь была наблюдателем. И в первую очередь меня интересовали люди. Я внимательно рассматривала и детей и взрослых, иногда просто потому, что они радовали глаз, чаще, когда интриговали меня.
Придумывала им характеры, привычки, имена, хобби?
Больше того: судьбы.
Фил хотел попросить ее сделать это сейчас. Ему было интересно, что она думает о нем, какой видит его жизнь. Но Лида, будто бы догадавшись об этом, быстро разговор свернула:
Но все это в прошлом, сейчас меня увлекают не сами люди, а их творения. Архитектура, живопись, музыка
А литература?
Нет, я не читаю книг. Мне вдруг стало жаль времени на них. Зачем мне придуманный кем-то мир? Я хочу погрузиться в свой: провожать за горизонт солнце, вдыхать запах персиков, моря, кофе, сушеной лаванды, слушать колокольный перезвон, наслаждаться теми секундами, когда лимонное джелато тает на языке
И опять эта поволока на глазах. Набежала на яркое золото глаз мрачной тучкой, и они стали пасмурными. Лида смотрела внутрь себя темно-карими глазами без всяких янтарных прожилок. Что же такое случилось с ней? Явно какая-то драма. Умер кто-то очень близкий, и жизнь разделилась на до и после? Ее предали, подставили? Чуть не убили? Или все прозаичнее, и от нее к лучшей подруге ушел муж, с которым она душа в душу двадцать лет
Загрузила я тебя, да? услышал он голос Лиды. Извини. Одичала я немного, разучилась поддерживать длительную беседу. Но в смол-токе я сильна! Имелся в виду короткий разговор ни о чем с соседями, официантами, продавцами, водителями такси.
Ты не грузишь, не согласился с ней Фил. Но часто погружаешься В себя. Это тоже приобретенное?
Нет, такой я была всегда. Случалось, смеялась ни с того ни с сего, чем удивляла, а порой злила окружающих. Они думали, я над ними.
А ты над своими мыслями? Со мной случается нечто подобное. И выглядит еще более странно, нежели смех без видимой причины. Дело в том, что я часто развлекаю себя решением в уме математических задач. Над особенно сложными бьюсь по нескольку дней и, когда расщелкиваю их, могу прокричать ответ. Я и на лекциях орал, и на совещаниях, и в очереди на паспортном контроле.
Да, ты еще более странный, чем я, шутливо проговорила Лида. Кстати, я по образованию учитель математики и несколько лет проработала в гимназии. А ты чем занимаешься?
Программист, почти не соврал он. Фил в том числе работал и с компьютерными системами.
И какие же дела могут привести человека твоей профессии в Пизу? недоверчиво спросила она. Соображает! Но и он не лыком шит:
Клиент очень боится кражи информации. И он очень богат. Такому легче привезти программиста к себе, усадить его за личные компьютеры и проконтролировать работу.
Это ведь не поможет? Программист, тем более умеющий держать в памяти решения сложных математических задач, найдет способ совершить кражу.
Конечно. Но клиенту об этом знать не нужно. Тем более я не занимаюсь компьютерным воровством. И про себя добавил: «С некоторых пор».
Вино кончилось, опустел стакан с компотом, от пиццы остались лишь корки. Фил больше ничего не хотел, как и Лида.
Прогуляемся до моря? предложил он.
Она согласилась. Расплатившись и оставив щедрые чаевые, Фил повел даму к кипарисовой аллее, следуя по которой они попадали на набережную. Люцио махал им вслед и всем своим видом показывал, что одобряет выбор рыжекудрого туриста. Усач имел хороший вкус во всем, не только в вине и сырах, но и в женщинах.
Цветок Лида завернула в пакет и убрала в котомку. А из нее достала солнечные очки. Фил тоже прикрыл глаза затемненными стеклами солнце било прямо в них.
А ты довольно высокий, отметила Лида. Я думала, с меня.
Кажусь ниже из-за комплекции. Он поиграл мощными руками.
Спортсмен?
Просто хожу в зал. Работа сидячая, вот и приходится тренить, чтобы не расплыться.
Опять соврал! По малости, и все же. Фил посещал зал почти каждый день. Если не было такой возможности, бегал, прыгал, подтягивался, отжимался на улице. Тут, например, он каждое утро совершал марш-бросок до дикого пляжа, там таскал камни, и напрягая мышцы, и расчищая заход в воду, потом плавал, занимался растяжкой. Все это он делал не для того, чтобы хорошо выглядеть. И не разжирел бы он никогда, разве что брюшко бы наел да щечки. Фил обзавелся мощным мышечным корсетом, чтобы не обезножить. Была травма позвоночника, которая сделала его лежачим. Полгода Фил не вставал с кровати и, если бы слушал врачей, так и не встал бы. Все твердили «случай безнадежный». Даже хирурги-новаторы, хоть и готовы были взяться за Филиппа, ничего не обещали. Он не готов был смириться с инвалидностью, как и стать подопытным, поэтому вылечил себя сам. Три месяца он изучал различные методики, анализировал их, проштудировал как трактаты восточной медицины, так и традиционные учебники, и составил план действий. Фил делал упражнения и массаж, придерживался специальной диеты, ставил иглы, жаль, не везде дотягивался, но доверить свое тело он не мог никому. Через полгода он встал. Вскоре пошел, но на дрожащих ногах. И стоять долго не мог. Но сидеть сколько угодно. Кто-то был бы рад и этому, но только не Фил. Совершенно неспортивный парень начал заниматься в зале. Ходил туда каждый день, но поначалу не мог ни штангу поднять, ни подтянуться больше раза, ни пробежаться по дорожке. Но к вечеру тело болело так, будто он несколько часов носился, как спецназовец, в полном обмундировании по джунглям, да еще с раненым товарищем на спине. Это Филиппа тоже не остановило. Он увеличивал нагрузки, пока не довел себя до обморока. Отрубился он прямо на тренажере, когда делал жим лежа, благо не покалечился, а только лицо разбил о лавку. К нему тут же подбежал инструктор, стал приводить в чувство. Звали его Михой.
Парень не походил на остальных тренеров. Был маленький, худощавый, одевался очень просто, а не как другие: в кричащие шорты, кроссовки, майки с экстравагантными вырезами, не носил напульсников, повязок на голову и не тренил в любую свободную минуту. Но при всем при этом «стоил» больше чемпионов по бодибилдингу. Оказалось, Миха имеет медицинское образование и почти десять лет проработал с профессиональными спортсменами, помогая им восстанавливаться после травм. Делу своему он отдавался целиком, вкалывал по пятнадцать часов, среди ночи поднимался по звонку, был в вечных разъездах. Жене это надоело, и она поставила ультиматум: или меняешь работу, или разводимся. Миху это возмутило. Как супруга не понимает, что парни без него пропадут? «Незаменимых людей нет, возразила ему она. Найдут другого физиотерапевта Или я мужа. Надоело быть соломенной вдовой, Миха!»
И он уволился. О чем жалел недолго: права жена оказалась, нашли Михе замену почти тут же, и уже через полгода многие о нем думать забыли. Те, что называли себя по гроб жизни ему обязанными, даже не поздравили с юбилеем.
Благодаря Михе, который взялся за него, Филипп полностью выздоровел. Так, по крайней мере, решили врачи и сняли с него даже третью группу инвалидности, хотя травма никуда не делась. «Помни об этом и никогда не расслабляйся, напутствовал его Миха. Если, конечно, не хочешь, чтоб позвоночник в трусы ссыпался!»
Филипп не расслаблялся. Но травма все равно о себе напоминала. Она царапалась через преграду из костей, мышц, жира, кожи, сначала осторожно, почти незаметно, потом становилась настойчивее, яростнее. Боль усиливалась. Только была ноющей, и вот уже острая, перерастающая в раздирающую. Она как дикий зверь рвалась из темницы, билась, вгрызалась, рвала когтями забаррикадированный выход. И когда ей удавалось выбраться, боль завладевала всем телом. К счастью, это случалось редко. Фил изучил свою травму, сжился с ней, как с женой-истеричкой или буйным соседом по психиатрической палате, и научился не допускать рецидивов. Помогала акупунктура. Без нее пришлось бы регулярно колоть обезболивающие, чего Фил избегал. Главное его сокровище это мозг, и вредить ему наркотиками, пусть и одобренными врачами, он не хотел. Отказался бы от лекарств совсем, но пока не получалось. Когда боль вырывалась из темницы, справиться с ней могли только они
Не ты ли камни на диком пляже таскаешь? спросила вдруг Лида.
Я, не стал отнекиваться Фил. Значит, все же замечала меня раньше?
Не я, подруга. Тоже русская, но с итальянским паспортом. Женей ее назвали при рождении, тут она стала Джиной, Джинни, Джи-Джи. У нее дом на набережной. Она любит, сидя на балконе, пить утренний кофе с сигареткой, лакомиться шоколадом и смотреть на море. Обычно в ранний час на пляже никого, поэтому она и обратила внимание на тебя. Решила, что ты строишь себе хижину, чтобы ночевать в ней, когда пойдут дожди.
Она приняла меня за бродягу, которому негде жить?
Не так. Женя придумала себе тебя. Как я когда-то делала. Она тоже творческая натура
Математик, как и ты? улыбнулся Фил.
Нет, Женя модельер. В прошлом успешный. Может, слышал о модном доме «Джина Костелло»? Он мотнул головой. Это ее детище.
Творца покинуло вдохновение и бизнес прогорел?
Нет, обстоятельства вынудили продать его. Но без Жени там все разладилось, и модный дом превратился в дешевый бренд под названием «Джи-Ко».
Честно говоря, меня больше ты интересуешь, не дал ей погрязнуть в рассказе о подруге Фил. И я хотел вот что спросить: как в тебе сочетаются физика и лирика? Мечтательных математиков я еще не встречал. Обычно у человека способности либо к точным, либо к гуманитарным наукам.
Глупости какие, отмахнулась Лида. Возьми да Винчи. Или нашего Ломоносова. Они гении, понятно, но и среди нас, скромно одаренных, есть универсалы. Мне легко давались все предметы, но я выбрала математику, чтобы поменьше витать в облаках. Она меня дисциплинировала.
Они вышли на набережную и направились в сторону дикого пляжа. Направление выбрала Лида, и Фил не возражал.
Тогда почему ты перестала ею заниматься? продолжил диалог.
Дала себе волю, распустила крылья и взмыла в облака. Она взмахнула руками, и легкая ткань ее накидки взметнулась вверх, чтобы затрепетать на ветру. Сейчас она особенно шла Лиде. А если без лирики: я устала от школы, от проверки тетрадей, дополнительных занятий, поездок с учениками на олимпиады (гимназия с уклоном была). От них самих тоже устала, они так были не похожи на нас, советских детей.
Куда ушла из школы?
В никуда. Засела дома и посвятила себя творчеству. Я рисовала и писала фантастические романы. Мне с детства нравились эти занятия, но во взрослой жизни на них не хватало времени. Фил хотел спросить, на что она жила, но не знал, уместно ли это. Хорошо, что Лида сама об этом заговорила: Конечно, живи я одна, ни о каком увольнение и речи бы не было, но у меня имелся муж, который хорошо зарабатывал. Через паузу она добавила, но как-то неуверенно: Он поддержал меня в моем решении.