28 сентября, к северу от реки Лис началось наступление Фландрской группы армий. Была полностью захвачена первая германская позиция и взята часть второй. В последующие дни наступление продолжалось, но из-за плохой погоды темпы его существенно снизились. Переход в наступление Фландрской группы армий не замедлил сказаться на положении 6-й германской армии в районе Армантьера. Охваченная с флангов 1-й и 2-й английскими армиями, она вынуждена была 2 октября начать отход с позиции Зигфрида.
Рис. 3. Весеннее германское и стодневное августовское Антанты наступления 1918
29 сентября южнее 3-й армии в районе Сен-Кантена и Ла-Фера в наступление перешли 4-я английская и 1-я французская армии. К исходу дня 30 сентября позиция Зигфрида была прорвана на 30 км по фронту и на 11 км в глубину. Дезорганизованные германские войска начали отходить.
14 октября наступление союзных войск возобновилось на всем фронте от моря до Мааса. Отступая, германские войска разрушали всё, что было возможно, особенно мосты, железные и шоссейные дороги. Все мосты были превращены в груду развалин, на них спускались паровозы, чтобы замедлить восстановление, фундаменты опор были расшатаны, а насыпи на подходах к мостам уничтожены. Тоннели разрушались при помощи зарядов огромной мощности, взрывы которых приводили в сотрясение почву до вершин пересекаемых гор. Вследствие этого восстановление разрушенных тоннелей оказывалось зачастую более трудным, чем сооружение новых.
Железнодорожные станции сжигались, телеграфное и телефонное оборудование увозилось в Германию, а линии связи, сигнализации и водопровод уничтожались. На железнодорожных станциях оставлялись мины замедленного действия. Разрушения, произведенные при отходе немецких войск, в немалой степени способствовали снижению темпов наступления союзников. Местами они даже теряли из-за этого соприкосновение с отходящим противником.
29 сентября Гинденбург и Людендорф заявили о необходимости формирования нового правительства. 1 октября правительство Германской империи получило отставку, а 3 октября был образован кабинет во главе с принцем Максом Баденским, имевшим среди германской буржуазии и юнкерства репутацию либерала и пацифиста. Уже 4 октября германское правительство обратилось к правительству США с предложением о начале мирных переговоров на основе «Четырнадцати пунктов» Вудро Вильсона.
Однако в Вашингтоне не спешили с перемирием, пытаясь как можно больше ослабить Германию. Президент США не отверг возможность начала мирных переговоров, однако заявил, что требует от Германии гарантий выполнения всех 14 пунктов.
14 октября 1918 началось общее наступление войск Антанты на Западном фронте.
Обмен нотами между правительствами США и Германии об условиях отвода войск с захваченных областей Бельгии и Франции, о прекращении подводной войны и других условиях перемирия продолжался до конца октября. Чтобы сделать Антанту более сговорчивой, Вильгельм II 26 октября уволил в отставку Людендорфа, назначив вместо него первым генерал-квартирмейстером генерала В. Гренера.
Тем временем боевые действия на Западном фронте вступили в завершающую стадию. 5 ноября 1-й американской армии удалось прорвать германский фронт, 6 ноября началось общее отступление германских войск. В это критическое для Германии время в Киле началось восстание матросов германского флота, которое переросло в Ноябрьскую революцию. Попытки подавить революционные выступления оказались безуспешными.
Чтобы не допустить окончательного поражения армии, 8 ноября в Компьенский лес прибыла германская делегация, принятая маршалом Фошем. Условия перемирия, выдвинутые Антантой были следующими:
Прекращение военных действий, эвакуация германской армии в течение 14 дней из оккупированных районов Франции, территорий Бельгии и Люксембурга, а также Эльзас-Лотарингии.
Войска Антанты занимали левый берег Рейна (причем содержание оккупационной армии целиком возлагалось на Германию), а на правом берегу предусматривалось создание демилитаризованной зоны.
Германия обязывалась немедленно возвратить на родину всех военнопленных, а также эвакуировать свои войска с территории стран, входивших ранее в состав Австро-Венгрии, из Румынии, Турции и Восточной Африки.
Кроме того, Германия должна была выдать Антанте 5 тысяч артиллерийских орудий, 30 тысяч пулеметов, 3 тысячи минометов, 5 паровозов паровозов, 150 тысяч вагонов, 2 тысячи самолетов, 10 тысяч грузовых автомобилей, 6 тяжелых крейсеров, 10 линейных кораблей, 8 легких крейсеров, 50 эсминцев и 160 подводных лодок. Остальные корабли германского военно-морского флота разоружались и интернировались союзниками. Блокада Германии сохранялась. Фош резко отверг все попытки германской делегации смягчить условия перемирия.
Фактически выдвинутые условия требовали безоговорочной капитуляции. Однако германской делегации все же удалось несколько смягчить условия перемирия: Количество пулеметов, подлежащих выдаче, было снижено до 25 тысяч, самолетов до 1700, грузовых автомобилей до 5 тысяч. Были сняты требования о выдаче подводных лодок. В остальных же пунктах условия перемирия остались без изменений.
9 ноября Вильгельм II был свергнут и бежал в Голландию. 11 ноября 1918 условия были подписаны и было заключено Компьенское перемирие. Следует отметить что, по факту, это была безоговорочная капитуляция.
Союзники Германии по Четверному союзу капитулировали несколько раньше, когда стала очевидна неизбежность капитуляции Германии. 29 сентября капитулировала Болгария, 30 октября Турция, 3 ноября Австро-Венгрия.
Парижская Мирная конференция
Положения Версальского мира вырабатывались в течение полугода после этого в рамках Парижской мирной конференции. Различные, зачастую противоречащие друг другу, цели руководителей стран-победительниц привели к длительным дебатам по основным пунктам договора.
Проблема репараций, стоявшая перед участниками Парижской конференции, была одновременно очень простой и предельно сложной. Простоту проблемы сформулировал Ллойд Джордж, сказав, что «кто-то должен был заплатить [за разрушения Великой войны]. Если Германия была не в состоянии платить, это означало, что придётся заплатить британскому налогоплательщику». Сложность была в «составлении счёта к оплате» и выяснении того, сколько Германия в действительности могла заплатить. Сам термин «репарации» в будущем договоре вызвал разногласия на конференции: в соглашении о прекращении огня упоминалось о компенсации «ущерба», но не уточнялось, что именно следовало считать «ущербом». В результате было неясно, действительно ли речь идёт о компенсации ущерба от войны или репарации фактически являются классической контрибуцией, налагавшейся на проигравшую сторону по окончании многочисленных войн XVIIIXIX веков?
Представители США заняли «высокую моральную позицию»: они ничего не хотели для себя, но рассчитывали, что европейцы вернут деньги, которые американское правительство и банки одолжили им во время войны. Для европейцев репарации были как способом безболезненно погасить свои долги, так и возможностью восстановления народного хозяйства. Франция понесла самый крупный прямой ущерб, поскольку север страны (зона «Zone Rouge») был в значительной степени разрушен; Бельгия пострадала больше других стран в процентном отношении; Великобритания потратила больше всех денег.
Вопрос о германских финансовых возможностях был ключевым: если цифра окажется «неподъёмной» для страны, то экономика Германии может рухнуть, что никак не поможет британским экспортерам, надеявшимся получить прибыли на вновь открывшемся немецком рынке; если сумма будет слишком мала, германская промышленность быстро восстановится что уже не устраивало представителей Франции. Непосредственная материальная заинтересованность всех сторон, участвовавших в обсуждении, приводила к тому, что союзники стремились завысить свои потери, а представители Германии преуменьшить свои возможности.
Поскольку участники конференции так и не смогли договориться об окончательной сумме репараций и переговоры рисковали затянуться на годы, в Версальский договор было включено лишь положение о специальной комиссии из представителей союзников, которой были даны два года на определение размеров и форм репараций. Впоследствии это привело к тому, что сами платежи для отраслей, требовавших немедленного восстановления, стали поступать слишком поздно, а среди немцев стало популярно обвинение Антанты в том, что она заставила их «подписать незаполненный чек»
Новая Веймарская республика начала своё существование с тяжёлым бременем долгов, а германские национал-социалисты смогли воспользоваться «понятным» недовольством широких слоёв населения. Кроме того, английский экономист Джон Мейнард Кейнс способствовал созданию упрощённой, но убедительной картины формирования экономических условий мира, согласно которой «мстительный» Клемансо, «вечно колеблющийся» Ллойд Джордж и «жалкий» Вудро Вильсон, которого обманули его партнёры по переговорам (теория «февральского заговора», организованного французами и британцами в период отсутствия в Париже президента США, напоминала национал-социалистическую концепцию «удара ножом в спину»), совместно «раздавили» Германию своими требованиями.
Вскоре после открытия конференции Верховный совет Антанты создал комиссию по возмещению ущерба, которая должна была ответить на тесно связанные между собой вопросы: (1) сколько должны заплатить Центральные державы, (2) сколько они были в состоянии заплатить и (3) в какой форме должна была производиться оплата. Подкомитет по последнему пункту встречался редко, но два других подкомитета проводили сессии практически днём и ночью, выдавая в результате многочисленные документы. К 14 февраля комиссия, на деятельность которой влияла внутренняя политика стран, которые представляли отдельные эксперты, уже зашла в тупик: американские эксперты настаивали на относительно умеренной сумме, в то время как их британские и французские коллеги требовали существенно большего. Британцы требовали репараций на сумму в 24 миллиарда фунтов (120 миллиардов долларов), французы 44 миллиарда фунтов (220 миллиардов долларов); американцы рекомендовали остановиться на сумме 4,4 миллиарда фунтов (22 миллиарда долларов). Кейнс полагал, что Германия могла заплатить не более 2 миллиарда фунтов (10 миллиардов долларов).
Ллойд Джордж продолжил колебаться: с одной стороны, на встречах с Вильсоном и Клемансо он выступал за высокие репарации, с другой в своём знаменитом «Документе из Фонтенбло», составленном в конце марта, говорил об умеренности. У исследователей складывалось впечатление, что иногда британский премьер прислушивался к «умеренным» экономистам Кейнсу и Монтегю, а иногда к бывшему управляющему Банком Англии лорду Канлиффу и судье лорду Самнеру.
Последняя пара, прозванная Кейнсом, который крайне неприязненно относился к своим соперникам, «небесными близнецами» (диоскурами), рассматривалась как участниками конференции, так и исследователями, как два «худших человека» в Париже: «Они всегда приходят вместе и их всегда вызывают, когда необходимо совершить какой-то особенно гнусный поступок». Сам Ллойд Джордж позднее утверждал, что и он был потрясён полным отсутствием у «близнецов» здравого смысла. Однако во время подготовки Версальского договора он «лукаво» намекал американцам, что, хотя сам и предпочёл бы более низкие репарации, он не мог заставить «близнецов» согласиться. Сами Канлифф и Самнер полагали, что от них требовалось заключить как можно более выгодную сделку для своей страны; но они были готовы пойти и на компромисс, если бы премьер-министр дал им такое указание.
Министр финансов Франции Луи-Люсьен Клотц про которого саркастичный Клемансо говорил, что тот был «единственным евреем, которого я знал, который ничего не понимал в финансах», вызывал презрение у многих участников переговоров о мире с Германией. Они отмечали узость взглядов французского чиновника, который настаивал на том, что в голодающую Германию не следует поставлять продовольствие. Формально именно Клотц отвечал за финансовую сторону договора; при этом решения принимал сам Клемансо, а Клотц был его верным и исполнительным подчинённым.
В частном порядке Клемансо признавал, что Франция никогда не получит того на что надеется, и даже вёл неформальные переговоры об «умеренных» репарациях. Но, как и Ллойд Джордж, Клемансо был обязан беспокоиться об общественном мнении, а большинство французов видели ситуацию просто: Германия вторглась в Бельгию, боевые действия велись на бельгийской и французской земле Германия должна заплатить. Традиционный подход, согласно которому за войну всегда платит проигравший, также был силён: Франция выплачивала контрибуцию в 1815 году и делала это после 1871 года; теперь пришёл черед немцев.
Французские делегаты довольно быстро осознали, что Великобритания потратила на войну значительно больше, чем Франция, поэтому включение военных расходов увеличит британскую долю в будущих репарациях. Французские представители изменили свой политический курс, признав, что должны быть включены только прямые убытки разрушенные города и деревни, затопленные шахты и уничтоженные железнодорожные линии (подавляющее большинство которых находилось на французской территории). Подобная методика расчёта убытков давала бы Франции около 70 % от всех немецких платежей, а Великобритании 20 %; остальное приходилось на Бельгию, Италию и Сербию. Британцы настаивали на получении 30 %, оставляя французам только 50, а оставшиеся 20 % распределялись бы между остальными державами. Потребовалось много времени переговоры длились до 1920 года чтобы получить окончательное соглашение, по которому Великобритании причиталось 28 %, а Франции 52 %.
В соответствие с изменением методики счета французские делегаты снизили и сумму общих требований к Германии до 8 млрд фунтов (40 млрд долларов), что составило чуть более четверти от того, что они требовали изначально. Однако столь значительные уступки не устроили Канлиффа, представлявшего Великобританию, он не хотел говорить о сумме менее 9,4 млрд фунтов стерлингов (47 млрд долларов). Именно это разногласие стало причиной отсутствия точной цифры в итоговом тексте договора.
Но это разногласие никак не вписывалось в ярко нарисованную Кейнсом картину переговоров, где «мстительная Франция намеревалась уничтожить Германию», Впрочем, Кейнс в знак протеста покинул конференцию раньше, и не застал окончательных согласований.
Отсутствие конкретной суммы, как записал один из американских экспертов в своем дневнике, «избавит Великобританию и Францию от их проблем с обнародованием небольшой цифры, которую они должны были получить от репараций, потому что оба премьер-министра считают, что их правительства будут свергнуты, если факты станут известны общественности». Незамедлительно Германия была обязана заплатить только 20 миллиардов марок «в золоте и товарах»; к тому времени, как специальная комиссия установила в 1921 году окончательный итог 132 миллиарда марок (примерно 6,6 миллиарда фунтов стерлингов или 33 миллиарда долларов) негативные эмоции в отношении Германии, особенно среди британской публики, уже заметно улеглись.