Психологу невозможно объяснить, что для Тимофея непривычна и некомфортна любая среда, в которой приходится общаться с людьми. Он не понимает людей. Люди не понимают его. Это аксиома, против которой не попрешь. И никакие трижды проклятые контакты тут не помогут. Не излечат его от припадков уж точно.
Припадки. Сам Тимофей привык называть это «провалами». Состояние, когда он будто проваливается в другую реальность. А вынырнув из нее, не помнит, что с ним было.
«Пиковое эмоциональное состояние порождает неосознанное желание уйти от реальности» эти слова психолога он выучил еще в раннем детстве.
Иногда просто впадал в подобие анабиоза и переставал реагировать на внешние раздражители. А иногда уход от реальности провоцировал агрессию. Тимофей дрался, кусался, во втором классе попытался задушить учительницу. На самом скучном из всех возможных уроков рисовании он, вместо того чтобы раскрашивать дурацкую открытку на Восьмое марта, записывал в дневнике размышления о том, что бесконечность на самом деле конечна.
Учительница на Тимофея накричала, отобрала дневник и пообещала, что выкинет «эту дрянь» в окно. На то, чтобы задушить учительницу ее же шейным платком, сил у него, конечно, не хватило.
Психолог советовал не называть припадки припадками. Он сам и мама с его подачи говорили: «сложная ситуация».
Мир взрослых лицемерен. Взрослым нравится прятаться за красивыми словами и обтекаемыми формулировками Странно. Ведь красота формулировок никак не влияет на суть явления. Но в мире взрослых много странного и нелепого, к этому Тимофей привык.
Ему ко многому пришлось привыкнуть. И это угнетало чем дальше, тем больше. Давило ощущением какой-то глобальной несправедливости. И пониманием того, что бороться против нее бесполезно, его все равно никто не услышит.
Психолог старался. Назначал лекарства и сеансы терапии. Тимофея вывозили на природу, в контактные зоопарки, записывали в миллион идиотских кружков. Пичкали все новыми таблетками.
От каких-то препаратов ему постоянно хотелось спать, другие вызывали аллергию и расстройство желудка. Но мама не прекращала борьбу. Она поставила перед собой цель вылечить сына, превратить его в «нормального человека», и шла к этой цели напролом. В итоге припадки действительно стали реже, а потом вовсе сошли на нет.
Психолог праздновал победу. Откуда ему было знать, что победил не он? Победила девочка, которая жила напротив. Вероника.
Когда в жизни Тимофея появилась Вероника, ему стало легче. Вероника понимала людей. Она сама была одной из них в отличие от него, «инопланетянина», как в сердцах называла Тимофея мама.
«Инопланетство» нового друга Веронику, единственную из всех, кто его окружал, почему-то не раздражало. Ей было не сложно и даже весело разъяснять Тимофею странные слова и поведение людей.
Вероника училась в другом классе, она была на год младше Тимофея, но на переменах неизменно оказывалась рядом с ним. Когда их впервые попробовали дразнить «женихом и невестой», гордо объявила: «Ну да! Тиша станет великим ученым, я выйду за него замуж, и мы уедем жить на остров Баунти, который в рекламе показывают! А если тебе завидно молчи, за умного сойдешь». Запас подобных словечек Вероника всегда держала наготове.
Припадков не стало потому, что с Вероникой в жизни Тимофея появилось нечто вроде прослойки между ним и окружающим миром. Прикасаться к миру стало не так больно. Не так остро Многое стало «не так».
А после переезда прослойка в виде Вероники исчезла. Потому и случился припадок а вовсе не оттого, что Тимофей перестал пить таблетки. Он почти год назад перестал их пить! Но не рассказывать же об этом психологу.
Тимофей и прежде, в России, не говорил врачам о Веронике. А уж тут Психолог солидный, седовласый поляк, худо-бедно умеющий говорить по-русски, понятия не имел, кто такая Вероника.
3
Войдя в вестибюль гостиницы, Тимофей остановился и выразительно посмотрел на Веронику. Та ответила ему удивленным взглядом:
Что? Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Она сама везла свой чемодан на колесиках, наслаждаясь самоощущением просвещенной европейской дамы, которая пользуется абсолютно равными правами с мужчинами. Тимофей приехал с одним лишь рюкзаком, куда, похоже, кроме ноутбука поместилась только смена белья.
Это же твоя работа, сказал Тимофей, взглядом указав на стойку, за которой улыбалась миловидная шатенка в пиджаке с бейджиком.
Вероника смерила шатенку взглядом, бегло улыбнулась в ответ и обратилась к непосредственному начальству:
Слушай, когда я откликалась на вакансию, там ничего не было сказано про владение немецким языком!
Ты не откликалась на вакансию, немедленно ответил Тимофей. Я сам написал тебе и позвал
«Господи, какой же он зануда! мысленно закатила глаза Вероника. Это ведь сейчас на полчаса лекция».
Впрочем, Тимофей уложился быстрее.
Я думаю, она поймет английский, обнадежил он Веронику под конец своего «пламенного» спича.
Про английский в описании вакансии тоже ничего не было, с ангельским выражением лица отозвалась Вероника и, прежде чем Тимофей успел что-то возразить, покатила чемодан к стойке.
Девушка поприветствовала ее словесной конструкцией, напомнившей громыхание танков по полям сражений.
Хай! растянула губы Вероника. Ви вонт ту лив хиа. Ай энд май бойфренд. Кэн ду ю хелп ас?
Я ведь забронировал номера! процедил сквозь зубы Тимофей, материализовавшись рядом. Тебе нужно было всего лишь показать паспорта!
И он выложил на стойку свой.
Так бы и сказал. Вероника полезла в карман за документами и подмигнула девушке: Руссо туристо!
Девушка ни разу не изменилась в лице, пока вбивала в компьютер данные. Видимо, и не таких чудиков видела на своем посту. А вот Вероника подобной выдержкой похвастаться не могла. Поэтому у нее буквально челюсть отвисла, когда девушка на чистейшем русском сказала:
Пожалуйста, вот ключи от ваших номеров, лифт в конце вестибюля, третий этаж. Завтрак с восьми до одиннадцати, в ресторане на первом этаже. Желаю вам приятного времяпрепровождения. Более подробную информацию о проживании и пароль от вай-фай вы найдете на карточке на столе
Вы русская? выпалила Вероника.
Не услышала, а почувствовала, как тяжко вздыхает Тимофей. Ну да, тупой вопрос. Что поделать, не всем быть гениальными сыщиками Неонами.
Я студентка, по обмену, сказала девушка.
Кру-у-уто, протянула Вероника, не зная, что именно считает крутым в этой ситуации.
Кстати, спохватилась студентка по обмену. Господин Бурлаков, вам просили передать письмо.
Письмо? дернулся Тимофей.
Вероника демонстративно вздохнула, но Тимофей даже не взглянул в ее сторону. Он схватил белый, без марки, конверт, на котором от руки была написана только его фамилия латиницей.
Спасибо, сухо сказал Тимофей и двинулся к лифту. Вероника поторопилась за ним, сжигаемая любопытством.
4
Войдя в номер, Тимофей первым делом отыскал карточку с паролем от беспроводного интернета и ввел нужные комбинации в телефон и ноутбук. Когда у тебя проблемы с общением с живыми людьми, интернет твое лучшее и единственное оружие. А оружие нужно всегда держать под рукой, в полной боевой готовности. Иначе какой в нем смысл?
Сжимая письмо в руках, Тимофей сел на кровать. Он долго смотрел на конверт, где знакомой рукой была выведена его фамилия. Потом на свои руки, которые дрожали.
Прошлое снова накатывало на него. Он знал, что поездка будет тяжелой, но также знал, что не сможет от нее отказаться. Некоторые долги нужно закрывать. По крайней мере, те из них, которые ты считаешь долгами.
Медленно Тимофей вскрыл конверт и достал сложенный лист бумаги. Лист был вырван из середины тетради в клетку, как будто письмо написала школьница. Школьницей Тимофей ее и запомнил.
Привет, Тим!
Ты, судя по всему, совсем не изменился. Знаешь, твоя мама немного обиделась на то, что ты решил остановиться в отеле. Я говорю «немного», но ты ведь знаешь свою маму. Я хотела отправить тебе e-mail, но не решилась вдруг ты расценишь это как преследование с моей стороны.
Мы так долго не общались. Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать все случившееся с тобой, твоими близкими Я часть этих воспоминаний. Потому тоже не вмешивалась в твою жизнь. Но сейчас мне действительно нужна твоя помощь.
Я гуглила тебя, как могла, но ты тайна за семью печатями, всегда таким был. В твоем блоге снимается другой человек, а твоего лица никто не знает. Даже у мамы, оказывается, нет твоих фотографий. Я не представляю, как ты выглядишь сейчас. Но мне кажется, я сумею узнать тебя по взгляду. Спустись в вестибюль гостиницы в три часа дня, если хочешь проверить.
Твоя Габриэла.
P.S. Я знаю, что ты приехал со своей девушкой. Было бы очень интересно с ней познакомиться.
Тимофей посмотрел на заставку с часами, бегающую по заблокированному экрану ноутбука. Часы показывали начало второго по местному времени. Он думал, у него будет время, чтобы подсоединиться к этому городу. Почувствовать его, прежде чем заговорить с кем-то из прежней жизни Пока же он чувствовал себя повисшим в вакууме и невесомости.
5
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Это ведь твой?
Она догнала Тимофея, когда тот шел из школы. Остановилась перед ним и протянула руку. На ладони девочки лежал оранжевый мячик.
Ты знаешь, что мой. Он говорил тогда с жутким акцентом. Иначе не подошла бы ко мне.
Девочка насупилась:
Я хотела тебе помочь.
Тогда просто отдай.
Девочка, помедлив, протянула Тимофею мячик.
Спасибо. Он спрятал мяч в рюкзак.
Меня зовут Габриэла, сказала девочка.
Еще полгода назад он промолчал бы как молчал, получая любую информацию, которая его не интересовала. Но на курсах адаптации столько раз приходилось произносить отзыв на этот пароль, что нужные слова вылетели сами:
Очень приятно. Меня зовут Тим.
Я знаю. Девочка улыбнулась. Фрау Беккер говорила, как тебя зовут. Мы же с тобой учимся в одном классе. Ты, наверное, меня пока просто не запомнил Не обращай внимания на Нойманна и других дураков! Они напугались тебя и больше не полезут.
Ты была там? спросил Тимофей.
Да. Случайно увидела, как они кидают твой рюкзак. Побежала звать фрау Беккер, но, когда она пришла, ты уже сцепился с этим идиотом. А потом фрау Беккер сказала, что ты не в себе, и я побежала звать врача. Что с тобой было? Габриэла заглянула ему в лицо.
А что сказал врач?
Что это нервный припадок.
Он прав. Так и есть.
Нервный потому что эти дураки тебя довели, да? Габриэла смотрела на него с сочувствием. Я все рассказала фрау Беккер! Нойманн пытался говорить, что ты первый на него напал, но я сказала, что видела, как они над тобой издевались. Сказала, что, если надо, я готова пойти к фрау Зигфрид и еще раз все подтвердить. Но к фрау Зигфрид меня не позвали. А когда из коридора все ушли, я увидела мячик. И сразу поняла, что это твой. У меня есть старший брат, он полицейский. Он сказал, что, если родители Нойманна нажалуются, тебя могут исключить из школы. Габриэла замолчала, вопросительно глядя на него.
Тимофей тоже молчал. Он не понимал, чего она хочет. Она ведь не задавала вопросов.
Ну? наконец спросила Габриэла.
Что?
Тебя ведь не исключили?
По-видимому, нет. Если позволили сегодня присутствовать на уроках.
Габриэла прыснула, вдруг до ужаса напомнив этим Веронику. Сказала:
А ты смешной. Знаешь, я решила, что буду за тебя заступаться. Подруга моего брата работает в службе поддержки эмигрантов. Она говорит, что среди вас немало хороших людей, и таким людям надо помогать. Что у себя дома вам жилось плохо, поэтому вы и переехали. Если Нойманн опять полезет к тебе, я скажу, что пожалуюсь брату. У тебя есть братья или сестры?
Нет.
А у меня и брат, и сестра! Брат уже взрослый, а сестренка пока только в начальной школе. Хочешь как-нибудь прийти ко мне в гости?..
6
Габриэла сидела на диване в вестибюле отеля и бездумно проматывала френдленту на смартфоне, хотя мысли ее были далеки от мельтешащих перед глазами картинок. Это действие было для нее чем-то вроде перебирания четок инструментом для погружения в транс. Впрочем, как и для многих других, надо полагать.
Жизнь, до недавних пор напоминающая безупречно ровное скоростное шоссе, уводящее к горизонту, внезапно превратилась в выщербленную плохо освещенную дорогу, петляющую по району, где лучше не забывать блокировать двери.
Последний пост Габриэла сделала неделю назад, и под ним набралось уже несколько сотен тысяч комментариев. Медленно, но верно зарождалось недовольство. Люди ждали от нее новостей. Габриэла сделала себе имя как блогер-путешественник, и миллионы людей, лишенные возможности уехать дальше пригорода, с ее помощью познавали мир.
Была, впрочем, и небольшая часть тех, кто мог позволить себе путешествия, эти смотрели ее видео, чтобы решить, стоит ли им ехать туда-то и туда-то.
Были и хейтеры, уверяющие, что подписчикам интересна только ее смазливая мордашка. Что ж Может, они и недалеки от истины. В этой нише работает много людей, но Габриэла оставила позади большинство из них и сделала это сама, без спонсоров, без маркетингового отдела. И не так уж важно, с помощью чего она добилась того, чего добилась. Сомневаться в себе ее в детстве забыли научить, да и потом как-то не сложилось.
Но вот теперь, когда она собралась, быть может, в самое важное путешествие в своей жизни, случилось все это. Брю
Габриэла стиснула смартфон так, что стекло едва не треснуло. Вспомнила выражение лица мамы, когда та говорила: «Ты же не уедешь? Ты же не оставишь сестру в таком состоянии? Мы семья, нам нужно держаться вместе!»
«Держаться» у Габриэлы получалось плохо. Зато она умела решать проблемы. Если не получается решить проблему одним способом реши ее десятью другими. Таким было ее жизненное кредо.
Движение. Габриэла вскинула ресницы. Девушка на ресепшене та, с акцентом, сменилась, уступив пост другой, постарше, и исчезла из виду. Прозвучал мелодичный сигнал, открылись двери лифта, оттуда вышел молодой мужчина в деловом костюме без галстука и пошел к дверям. На ходу он быстро набирал какой-то текст в смартфоне, не глядя по сторонам, полагая, будто весь мир расступается перед ним.
Нет, это точно не Тим.
«А если он? заорал внутренний голос, когда мужчина вышел в стеклянные двери гостиницы. Что, если ты ошиблась? Вы не виделись четырнадцать лет! Он сейчас может быть совершенно другим. Он может быть хоть хрупким очкариком в мятом пиджаке из секонд-хенда, хоть загоревшим в солярии качком в обтягивающей майке, хоть этим самым бизнесменом, договаривающимся о деловой встрече по дороге на деловую встречу!»
Габриэла закрыла глаза, сделала глубокий вдох, потом выдох и пожелала себе заткнуться.
Это не Тим. Просто потому, что не может быть им. Это не тот, кто спустя столько лет и столько событий приедет в чужую страну, дабы оказать услугу почти чужому человеку, не получив с этого никакой выгоды.
Вновь прозвучал сигнал, и Габриэла открыла глаза. Сердце подпрыгнуло куда-то в область горла и затрепыхалось там, как птица, попавшая в западню.
Парень, вышедший из лифта, напоминал бы уголовника, если бы не взгляд. Взгляд был отрешенный, задумчивый. У уголовников взгляды не такие, эти ребята привыкли всегда быть начеку.
Стриженный под машинку парень был одет в джинсы, серую футболку без принта и ветровку. Джинсы были длинноваты, подшить или подвернуть их он не догадался.