Осталось около десяти минут, сказал Тимофей, перекинувшись парой фраз с водителем. Как ты оценишь свои перспективы доехать без остановки?
Как дерьмо, пробурчала Вероника.
Не понял аналогии.
А это, Тиш, не аналогия. Это моя философия жизни сейчас.
Мне попросить водителя остановиться?
Вероника с трудом сфокусировала взгляд на пейзаже, пролетающем за окном. Там тянулся спальный район, видимо, после него начнется тот самый пригород.
Не смотри в боковое окно, сказал Тимофей. Это усилит нагрузку на вестибулярный аппарат.
Вероника хотела огрызнуться, но ее и в самом деле начало мутить от пролетающих мимо столбов. Повернув голову, она уставилась на дорогу через лобовое стекло. Встретила взгляд водителя в зеркале заднего вида, тот что-то сказал.
Что он говорит? спросила Вероника.
Говорит, что ты зеленая, перевел Тимофей.
Скажи ему, что зеленый самый модный цвет в этом сезоне.
Вероника мужественно дотерпела до конца поездки. Когда въехали в пригород, ей даже стало интересно.
Почему все дома окрашены одинаково? спросила она.
Видимо, этот момент прописан в соглашении, сказал Тимофей. Цвет краски, цвет занавесок, высота деревьев на участке
Очень удобно, если пьяный возвращаешься домой.
Люди, которые здесь живут, если и напиваются до такого состояния, чтобы не различить номер дома, возвращаются на такси.
Водитель затормозил излишне резко. А может быть, так просто показалось: Веронике сейчас любое движение казалось излишне резким. Она поспешила открыть дверь и буквально вывалилась на тротуар перед одним из одинаковых участков. Слева и справа от калитки росли аккуратно постриженные кусты, каждая травинка на газоне была не выше и не ниже соседних.
Вероника надеялась, что на свежем воздухе ей полегчает, но от этой одинаковости вдруг сделалось совсем нехорошо. Как только Тимофей открыл перед ней калитку и провел на участок, она сунула голову в ближайший куст. Тело сотряс мучительный спазм.
За миг до того, как это случилось, Вероника заметила, что открылась дверь дома и на крыльце кто-то появился.
Твоя спутница что пьяная? услышала Вероника первые за долгие годы слова от своей «будущей свекрови».
Укачало в такси, сказал Тимофей, стоя рядом.
Он все еще держал ее за руку.
Вероника заставила себя выпрямиться, вытереть губы тыльной стороной ладони и сфокусировать взгляд на лице женщины на крыльце. В детстве ей не было никакого дела до того, как выглядит мама Тимофея. Все, что могла припомнить, это вечно недовольное выражение лица.
За четырнадцать лет выражение не изменилось. Лицо за которым наверняка следили и тщательно ухаживали в салонах красоты выглядело, тем не менее, будто старый лимон. Такое же кислое и брезгливо сморщенное.
Мама это Вероника, Вероника это мама, сказал Тимофей.
Она ведь не будет так меня называть? тут же ощетинилась мама.
Я буду называть вас Елена Сергеевна, попыталась улыбнуться Вероника. Так можно?
Во взгляде женщины отчетливо читалась мысль, что, с ее точки зрения, лучше всего было бы, если бы Вероника не называла ее никак и вообще сию секунду провалилась сквозь землю. Желательно таким образом, чтобы не повредились аккуратные серо-желтые плитки дорожки, ведущей к крыльцу.
С немалым трудом Веронике удалось вспомнить лицо мамы Тимофея из далекого прошлого в Энске и совместить с лицом дамы, которая стояла перед ней сейчас. Та Елена Сергеевна всегда была какой-то замотанной, вечно спешащей, но никуда не успевающей; ее хотелось пожалеть. А эта напоминала злую царицу из сказки.
Заходите в дом, обронила царица и скрылась из виду.
А она тебя точно ждала? спросила Вероника, которой после ухода мамы Тимофея мгновенно стало лучше.
Да, сказал Тимофей, глядя на приоткрытую дверь дома. Просто она считает, что я должен испытывать чувство вины, поэтому ведет себя так.
Чувство вины за что?
За то, что я лишил ее человека, которого она, в отличие от меня, любила.
Сказав это, Тимофей шагнул вперед и потянул Веронику за собой. А Вероника пыталась понять, что он имел в виду. Что мать не любила Тимофея, а любила этого человека? Или что она любила этого человека, а Тимофей нет? А может, и то и другое сразу?..
14
Веронике выделили отдельную комнату. Она этому очень обрадовалась можно закрыть дверь и отсечь от себя весь этот странный чужой мир. По крайней мере, до тех пор, пока желудок не придет в относительную норму. Однако Тимофей неожиданно взбрыкнул.
Я ведь сообщил тебе, что мы с Вероникой живем вместе уже несколько лет, сказал он маме.
Та уперла руки в бока.
Вы женаты? спросила она, не глядя на Веронику.
Нет, но наши отношения подходят под определение гражданского брака.
Об этом мы с тобой еще поговорим, пообещала Елена Сергеевна. А пока я не собираюсь терпеть разврат в своем доме.
Я тоже, пробормотала Вероника, прислонившись плечом к стене, и тем самым добилась-таки внимания Елены Сергеевны. Даже намека на разврат сейчас не вытерплю
Наконец она осталась одна. Улеглась на кровать, закрыв глаза ладонью, и мгновенно вырубилась. Разбудил ее стук в дверь.
Да? дернулась Вероника.
Это я.
Заходи.
Дверь открылась, Тимофей прошел в комнату и уставился на Веронику.
Как ты себя чувствуешь?
Приемлемо, пожала она плечами, сидя на кровати.
Мама зовет обедать.
Угу. Вероника зевнула. Сейчас.
Потом придет Габриэла, начнем работать над делом. Я бы хотел управиться как можно скорее.
Мне кажется, я не понравилась твоей маме, осторожно сказала Вероника.
Разумеется. Ты не понравилась ей задолго до того, как она тебя увидела, согласился Тимофей.
А она помнит, что я когда-то была вашей соседкой?
Нет. И не нужно, чтобы вспомнила. Это лишняя для нее информация.
Слушай, я совсем запуталась, призналась Вероника. Что я должна делать, объясни? Попытаться с ней подружиться?
Это невозможно, сказал Тимофей. Если у тебя нет собственного бизнеса национальных масштабов или состояния, доставшегося от родителей, тебе совершенно нечем вызвать расположение моей матери.
И как мне тогда себя вести? развела руками Вероника.
Как обычно. Говори о чем хочешь. Раздражай ее. И старайся не отходить от меня ни на шаг.
Так я буду тебе только мешаться, а не помогать.
Тимофей вдруг подошел к Веронике и сел рядом с ней на кровать. Заглянул ей в глаза.
Ты уже мне помогаешь, сказал он. Там, на улице, у меня чуть не случилась паническая атака. Но мне нужно было заботиться о тебе, и это меня удержало. Ты мой спасательный круг. Если я выберусь отсюда то только благодаря тебе.
Вероника от неожиданности икнула. Тимофей встал, протянул ей руку.
Пойдем обедать.
Пойдем, согласилась Вероника, положив свою ладонь в его. Овсянка на воде сама себя не переварит.
15
ЖИТЕЛЬНИЦА МЮНХЕНА СТАЛА ЖЕРТВОЙ АНОНИМЩИКА
Простая девушка, живущая в Мюнхене, внезапно оказалась мишенью маньяка. Она получает анонимные письма с угрозами. На вопрос журналиста жертва, пожелавшая остаться неизвестной, ответила: «Это настоящий кошмар, я всего лишь хочу, чтобы меня оставили в покое!»
Как сообщает близкий к следствию источник, в настоящий момент у полиции нет рабочих гипотез. Преступник действует чрезвычайно осторожно и не оставляет никаких следов.
Напомним, что три месяца назад жертвой кибербуллинга оказался подросток из Дюссельдорфа
Габриэла! Брю сбежала по лестнице вниз и обнаружила Габриэлу за кухонным островком, где та возилась с какими-то бумагами. Ты это видела?
Видела что? Габриэла быстро накрыла бумаги своим ежедневником и поднесла к губам чашку с кофе.
Это! Брю сунула сестре в лицо смартфон с открытой на нем статьей.
Габриэла взяла смартфон, пробежала глазами статью и пожала плечами:
Ну, этого следовало ожидать. Я, конечно, настоятельно попросила, чтобы история не вышла наружу, но
Ты попросила?.. Губы Брю задрожали.
Тише-тише, заволновалась Габриэла.
Она поставила чашку, обежала островок и обняла сестру.
Брю, успокойся! Клянусь, что они не знают о тебе ничего. Ни имени, ни адреса. Это может быть вообще простым совпадением! Ребятам нужно чем-то забивать ленту, и они сочиняют новости, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть и к которым не выкатить претензии.
Я ведь им ничего не говорила, глухо пробормотала Брю, уткнувшись ей в плечо.
Знаю, терпеливо сказала Габриэла, гладя ее по голове. Ты ни с кем не говорила. И, поверь, скоро мы поймаем этого ублюдка.
Слушай. Брю отстранилась от сестры, посмотрела ей в глаза. Ты ведь можешь написать опровержение?
Опровержение чему? нахмурилась Габриэла.
У тебя аудитория выше, чем у этих так называемых журналистов! взмахнула смартфоном Брю. Ты можешь сделать интервью со мной, и я расскажу правду!
Какую правду, Брю?
О том, что в этой статье всё ложь!
Габриэла помотала головой, как делала всегда, когда запутывалась и не могла сообразить, что к чему.
Но, Брю, единственное, в чем они солгали, это привели твои слова, которых ты им не говорила. Там нет имени, они скажут, что речь идет о другой девушке, только и всего
Да пусть говорят, что хотят, главное, что люди узнают правду! взвизгнула Брю.
Ладно-ладно, подняла руки Габриэла. Я подумаю над этим.
Ты подумаешь? прошипела Брю. Тебе-то легко думать, ничего не делая! Не тебе он присылает все это дерьмо!
Брю! воскликнула Габриэла.
Что?! Я попаду в ад, потому что произнесла нехорошее слово? Чем ты вообще тут занимаешься? Что это все такое?
Габриэла попыталась остановить сестру, но не успела. Брю выдернула пару мятых листов из-под ежедневника и ахнула.
«Ты набита дерьмом, сука, и я выпотрошу тебя. Не благодари».
«Мир, в котором могут жить такие безмозглые шлюхи, не может быть ничем, кроме ада».
Брю выронила листы и попятилась, глядя на сестру широко раскрытыми глазами.
Ты
Брю, помнишь, я говорила тебе про своего друга? Про Тима, с которым мы дружили в детстве? быстро заговорила Габриэла. Он приехал, я встречаюсь с ним через полчаса. Он во всем разберется, обещаю! Он найдет этого недоделанного Гая Фокса!
Но я ведь выбросила эту дрянь, пролепетала Брю.
А я достала. Извини, потупилась Габриэла.
Ты Ты
Не договорив, Брю развернулась и бросилась бегом вверх по лестнице. Габриэла, вздохнув, подняла листы и вернула их обратно в стопку.
Что за шум? В кухню вплыла мама, завязывающая на ходу пояс халата. Как всегда, вовремя.
Брю расстроилась из-за того, что я вытащила из мусорного ведра письма, которые она выбросила.
Мама, взявшаяся за ручку чайника, замерла и посмотрела на дочь.
Зачем ты это сделала? Боже мой, Габриэла, твоя сестра хочет забыть об этом кошмаре и жить нормальной жизнью, а ты
Мама, не я пишу ей эти ужасные письма! повысила голос Габриэла. Жить нормальной жизнью не получится, пока этот человек на свободе. Для того чтобы вырезать аппендикс, необходимо сделать разрез, и это больно. Больно, но необходимо понимаешь?
Мама опустила взгляд и включила чайник. Насыпала кофе в любимую кружку.
Тим приехал? ушла от ответа она.
Да, я как раз иду к нему, вздохнула Габриэла.
Как он?
Прекрасно. Совсем не изменился. Приехал со своей девушкой
С девушкой? Мама метнула на Габриэлу странный взгляд, но та ничего не заметила.
Ага. Ее зовут Вероника.
Как-как? Веро`ника?
Нет. Именно Верони´ка, по-русски это имя произносится так. Они с Тимом работают вместе.
Ах, работают Ну, это многое меняет. Откровенно говоря, не думала, что у Тима когда-нибудь появится девушка. Он казался таким отстраненным, совершенно не от мира сего. До сих пор не понимаю, отчего вы с Вернером были так привязаны к этому странному мальчику
Мне пора, мам, перебила Габриэла. Надеюсь, скоро мы со всем разберемся.
Она подошла к маме, попыталась ее поцеловать, но та внезапно отпрянула. Недовольно передразнила:
«Скоро разберемся»! Тебе опять не терпится куда-то улететь на полгода? Так и скажи.
Мам, ты чего? удивилась Габриэла.
У твоей сестры трагедия! А ты только и мечтаешь поскорее от нее отделаться, чтобы вернуться к своим бесконечным путешествиям.
Ничего подобного! Я пытаюсь ей помочь!
Лучшее, чем мы можем ей помочь, это быть рядом. Быть ее семьей, сколько раз я могу повторять! Ах, если бы ваш отец не ушел из жизни так рано
Габриэла закатила глаза и отвернулась.
Ей казалось, что переезд в родительский дом из собственного уютного гнездышка, где все было устроено так, как нравилось ей, это уже очень много. Проживание под одной крышей с людьми, которые хоть и являются ее родней, на самом деле бесконечно далеки от того мира и образа жизни, что выбрала для себя она, если и не подвиг, то что-то очень близкое к нему.
На переезде, разумеется, настояла мама. Она считала, что тем самым Габриэла облегчит страдания бедняжки Брю.
Габриэла живет здесь уже месяц, и пока как-то не очень похоже, что мамина теория работает. Однако если она попытается об этом заикнуться в ответ не получит ничего, кроме новой порции упреков
Хотя вообще-то, положа руку на сердце, мама права. Ей действительно не терпится поскорее покончить с этим идиотом анонимщиком и вернуться в привычную среду обитания.
В свой дом. К своим путешествиям Она ведь действительно очень любит то, чем занимается. Ловит от этого нереальный кайф.
Новые города, страны, отели, потрясающей красоты пейзажи, ковер из облаков под крылом самолета, новые знакомства и новые впечатления да что вообще в мире может быть лучше?! Но мама и Брю последние люди на земле, которым можно это объяснить. Вот папа тот всегда ее понимал. Но папа умер больше двух лет назад.
Окей, мама, мне пора.
Конечно! Тебе всю жизнь «пора»!
Габриэла схватила с островка ежедневник и стопку листов, вышла из дома. Задержалась лишь для того, чтобы проверить почтовый ящик. В нем лежало только одно письмо без обратного адреса.
Сердце у Габриэлы сжалось. Она быстро взглянула вверх, на окно спальни Брю. И ей показалось, что занавеска на окне колыхнулась.
16
Вот, сказала Габриэла, торжественно положив перед Вероникой простенький планшет. Это программа-переводчик. Она распознаёт речь, переводит ее в текстовый формат, а здесь, внизу, появляется перевод на русский. Я подумала, что будет невежливо разговаривать при тебе на немецком.
Они обосновались в гостиной дома фрау Бурлакофф, матери Тима. Фрау Бурлакофф уехала по делам, оставив на столе блюдо с овсяным печеньем, которое грызла только Вероника. Габриэла избегала перекусов между приемами пищи, а Тим был просто Тимом, как и всегда.
Вероника, держа в руке надкушенное печенье, прочитала перевод на экране планшета, кивнула и что-то сказала.
Если хочешь говорить, просто нажми сюда, и он будет работать в обратную сторону, сказала Габриэла и потянулась к экрану.
Она сказала: «Спасибо, очень мило с твоей стороны», мрачно ответил Тим, и рука Габриэлы замерла на полпути.
Ну да, рассмеялась Габриэла. Тим, ты специально так делаешь, чтобы все в твоем присутствии чувствовали себя глупо?
Вероника, прочитав перевод, оживленно закивала, а Тим, чей взгляд блуждал по разложенным на столике листам, сказал:
Нет. Не специально. Здесь все письма, которые были получены?
Его грамматика была безупречна. Далеко не все уроженцы этой страны говорили так дотошно правильно. В отличие от произношения оно было просто чудовищным. Но все-таки Габриэла прекрасно его понимала. А когда-то в детстве, помнится, она не замечала акцента вовсе. Дети многого не замечают, когда сосредотачиваются на главном.
Вот эти листы фотокопии, сказала Габриэла, показав пальцем. Я отфотографировала их и распечатала