Росток на руинах. Надежда. Часть вторая - Сандер Ила 7 стр.

Девять грёбаных этажей!

 Дар, что такое «сек-тор»?  услышал я.

Рисса стояла у стены, невинно покусывая заусенец. Перед ней, размалёванный золотыми завитушками, висел себе на виду смотри, не хочу сложный план всего здания, да ещё с пояснениями под ним. Я рот раскрыл: да ну на фиг, быть не может!

Не веря фантастической удаче, я прочитал пояснения.

Ну, класс. Ну, здорово. Вот теперь-то мне всё стало ясно.

Чёртовы коммуны!

 Халлар!

Старейшина отставил генератор пока не пригодится, вон розетка рядом и подошёл к нам. Глядя на его озадаченное лицо я понял, что школу он бросил раньше, чем там проходили такие заумные слова.

 Сюда бы Аби,  пробормотал Халлар.  Э-э-э администрация это руководство и бухгалтеры всякие А вот остальное

 Может, в изоляторе кукуют те, кто накосячил?  предположила Лиенна.  Как у нас дома?

Халлар кивнул:

 Разумно.

Я и сам склонялся к тому, чтобы в первую очередь наведаться в изолятор. Это было единственное понятное слово. В смысле, я хоть приблизительно представлял, что там можно встретить. Камеры, наверно. Решётки. И охрану.

Судя по схеме, сейчас мы находились в административном отделении. Дорога к пятому сектору пролегала такими мудрёными тропами, что мне пришлось бы тащить всю карту с собой, чтобы не заблудиться. Но её намалевали прямо на стене.

 Готова, Рисса?  спросил я.

 Почти.  Малышка оглядывала схему, задумчиво закусив губу. В Гриарде она запоминала книжную страницу текста за минуту и семнадцать секунд, каждое слово.  Через четвёртый сектор пойдём, так ближе. Нам на эту лестницу.

Лиенна заикнулась было:

 Может, и я

 Заблокируй за ними дверь,  заткнул её неумолимый Халлар.

Он ломал остатки пункта охраны, вырывая из пола вместе с саморезами пулестойкие панели. Дверь в подвал стоило огородить баррикадами. Напасть откуда угодно могут, несмотря на наши городушки. Халлару надо болгаркой наяривать, а не озираться вокруг на измене.

Глава 3

Рисса уверенно вела нас вихляющими коридорами. Её босые ноги шлёпали по узорчатому полу из гранита. Гудел едко-яркий люминесцент, шипели кондиционеры, обдувая прохладой с потолка. Я держал палец на предохранителе, готовый поливать пулями всё, что зашевелится. Замыкающим шёл Карвел.

Однообразные гудки тревоги преследовали нас по всему пути. Высокие коридоры были пусты. Возможно, сотрудников учили сидеть, сжав булки, в кабинетах, когда в здании происходит нездоровый замут и визжит эта сирена? Только раз пришлось нажать спуск: пожилой уборщик откинулся на спину, выронив швабру; вода расплескалась нам под ноги из опрокинутого ведра.

В полированном, ровном и вылизанном Институте мы с Карвелом выглядели как две коряги на ухоженном газончике. Намытые панели отражали чужеродное для здешней стерильности зрелище: пара стриженых почти под ноль альф в самодельных разгрузках, мешковатых штанах и сапогах, шитых вручную по принципу «лишь бы держалось».

В наушнике зажужжала болгарка Халлар принялся за работу. Я выкрутил громкость потише. Петляющими переходами Рисса вывела нас на отделанную рыжим гранитом лестницу, поднялась на четвёртый этаж.

Вот кто выглядел гармонично среди всей этой правильности. Я улавливал её ощущения: спокойную уверенность в своих силах, лёгкий детский азарт. Прогулку по зданию в центре Саарда, от которой у меня на каждом шагу в ужасе сжимались яйца, эта дурилка воспринимала как игру.

Рисса шагала легко и целенаправленно, в её походке не было ни следа омежьего кокетства. Но как глянешь на её грациозную спину, перетянутую мышцами, на ягодицы с ямочками по бокам, будто специально для моих ладоней выемки И аж ноги слабеют. Кхарнэ, вот выберемся целыми, я из неё всю душу вытрахаю, день и ночь жарить буду. Дело за малым: не загнуться в этой блестящей коробке.

Впереди замаячил дневной свет и зелень. Мы вышли в коридор, заплетённый живыми растениями в гигантских деревянных кадках. Будто по густым джунглям идёшь. Вместо левой стены тянулось прозрачное стекло. Оказалось, что окон в Институте нет только по внешнему периметру, а с другой стороны их полно. Здание имело вид прямоугольника со внутренним двором, куда никогда не доставало солнце из-за высоких стен. С четвёртого этажа было видно, как по асфальтированному двору носятся бело-голубые фигурки, хрен сосчитаешь. Десятки.

Я всё больше унывал. Сколько сможет продержаться на крыше Тар, пока не спасует? Максимум час с форой на коммунскую медлительность. Потом во все щели здания полетят дымовухи с парализаторами. Обойти Институт целиком мы не успеем, уже очевидно.

Джунгли тянулись метров пятьдесят, перетекли в очередной коридор с рядом дверей по бокам. Снова те же лампы, гранитный пол, кондёры Одно и то же. Я заблудился поворотов пять назад.

 Вот Рисса указала пальцем.

Коридор заканчивался просторным холлом. Напротив мы увидели внушительную дверь из металла с огромными буквами по трафарету:

Вскинув «бесшумку», я подошёл ближе. Ни ручки, ни отверстий для замка. Голый металл со щелью посерёдке, как в лифте. Слева на стене я разглядел чёрный пластиковый прямоугольник с узкой прорезью. Щёлкнул по нему пулей безуспешно, рикошетом отбило кусок штукатурки, да и только.

 Дарайн, живее,  подгонял Халлар в наушнике.  Снаружи жарко.

Я глянул на часы десять минут долой.

 Отбились?

 За воротами костры из шакаловозок. А по улице новые прут.

 Понял.

«Танатос» в руках Тара это каюк в кубе для всего, что попадёт в прицел. Опять ему пришлось руку грызть.

 Дарайн Карвел указал вверх, где с потолка следил за нами глазок видеокамеры. Глазок любопытно поворачивался по сторонам, чтобы обозревать весь холл.

Вот даже как. Наблюдать могли из дежурного пункта охраны, но там теперь живых не осталось. Да откуда угодно могли наблюдать. Может, из самого изолятора. Изнутри.

Тук-тук, твари.

 Идём.  Я направился обратно в коридор.  Поищем местных.

Они даже замкнулись от нас в своих кабинетиках. Но хлипкая шпонка не выдерживала альфьего удара плечом. Замок вырывался с мясом и оставался торчать в косяке.

Мы подряд пошли, по порядку. Склад коробок, шкафы с пробирками, тёмный чулан За четвёртой дверью в заставленном столами помещении тряслись трое в бело-синих костюмах. Я вытащил крайнего из-под стола за волосы, ткнул «бесшумкой» в подбородок.

 Пойдёшь с нами. Покажешь, где держат омег, и отпущу.

 Стреляй!  Коммун упёрся с места не двинешь меня обжёг презрительный взгляд из-под очков.  Думаешь, поверю тебе, животное?

Карвел выволок из угла за локоть второго, молодого совсем, тот вылупился на Риссу.

 Это же пятнадцатая!

Карвел дёрнул его за предплечье. Влажно хрустнуло, по рукаву поползло кровавое пятно. Открытый перелом лучевой. Несколько секунд молодой бета в ужасе таращился на оскаленного Карвела, но тут боль пробила ступор, и он закатился истошным воплем.

 Сейчас вторую сломает,  рыкнул я очкарику, тыкая в него «бесшумкой».

 Стреляй уже!  Он нервно сглотнул.  Давай!

Тощая тушка в круглых очочках дрожала сплошной кусок ненависти. Кхарнэ, девять этажей вот таких непримиримых! Почему? Ну за что, божечка? Что мы от хорошей жизни припёрлись сюда кости ломать?

Карвел сжал окровавленное предплечье коммуна, сминая осколки.

 Хватит! Попожалуйста!  заскулил тот, задыхаясь.  Хотите убить убейте Если будем помогать вам, нас расстреляют за пособничество!

Не скажут, понял я в отчаянии. Им позор в глазах коммуны страшнее нас.

С гневным рёвом я вытащил очкарика за волосы из кабинета, поволок к холлу.

 Давайте сюда их!

Дотащив коммуна до двери в изолятор, я укрылся за ним, ткнув ему ствол в горло.

 Открывай!

Карвел волок за сломанную руку молодого, тот визжал от боли. Рисса подгоняла пинками перепуганного третьего.

 Шагай, болдасраны!

Я махнул малышке кыш с линии обстрела; она шмыгнула к стене.

 Открывай!  повторил я.

Ну же!

Очкарик заворочался, я держал его за воротник.

 Мы младшие научные сотрудники,  торопливо заговорил он.  Откуда у нас доступ один-ноль?

 Я не с тобой говорю!  рявкнул я и уставился в глазок видеокамеры над дверью.  А с ними.

«Бесшумка» щёлкнула пулей. Визги молодого оборвались, тело рухнуло под ноги Карвелу.

Очкарик вздрогнул, запыхтел злобно:

 Вы сдохнете здесь чудовища

 Открывай,  сказал я тому, кто наблюдал за нами где-то на экране.

Беты могут своей жизнью не дорожить, но жизнь членов родной коммуны для них высшая ценность.

 Послушайте Очкарик заёрзал.  Вам нужны омеги? В изоляторе нет омег, их там много лет не было

Эхо оглушительного выстрела прокатилось по коридорам. Третий научный сотрудник, которого пригнала Рисса, завалился на бок с дырой в шее. Карвел одобрительно оглядел свой трофейный пистолет, подобранный у охраны внизу недурно пуляет.

 Открывай,  потребовал я у видеокамеры.

Неужели сигнал шёл на разгромленный пункт охраны, и мы зря тратили время?

Да ни фига.

С еле слышным шипением створки двери разъехались в стороны.

Свет, блеск пола, лица, бело-голубое.

В нас стреляли чем-то беззвучным.

Я прикрылся очкариком, затарахтел пулями поверх его плеча. Рвали тишину пистолеты Карвела.

Внутри голый холл, негде спрятаться. Один, два, три четверо стрелков. Монотонный сигнал тревоги, мигающий свет.

Один растянулся посреди холла, слышался топот.

Смуглой молнией внутрь метнулась Рисса.

 Нет! Назад!  Я не успел ничего сделать.  Стой!

Стрелять нельзя, заденем дурёху!

Очкарика в сторону, прыжок в холл. Смазанные движения безоружная Рисса набросилась на охранника, размах, удары, хрустнул позвоночник.

Я запустил «бесшумкой» в ближайшего, его лицо разбило вдрызг.

Рисса запрыгнула другому охраннику на спину, вывалилась обратно за дверь, вытянув его за собой.

Подхватив «бесшумку», я прикладом забил остатки зубов в глотку коммуна. За стеклянной стеной столы, видеоэкраны, ещё один бета в руках чёрная хрень вроде пульта, направленная в меня.

Я дал очередь из «бесшумки»  пули увязли в стекле, не дав и трещин. Пулестойкое, значит, и он в нас не пальнёт.

Сзади зашипело. Створки двери съезжались, отрезая меня от остальных. Я скакнул к ним.

 Рисса! Рисса!

В узкую щель успел заметить, как малышка бессильно валится на руки Карвела. Дверь закрылась, оставив меня в изоляторе одного.

 Рисса!!!

Я не чувствовал её совершенно! Ни её спокойствия, ни детского азарта! Ничего!

Нет. Господи, нет. Нет.

 Рисса, ответь! Карвел!

Я жахнул по двери кулаками, саданул с разгона плечом. Паника засасывала, будто я валился в бездонный колодец. Ни мыслей, ни идей бессильный ужас. Я затупил, угол обзора сузился в одну точку вялость, хаос, беспомощность.

Зачем я привёл её?

зачемзачемзачемзачем 

Наушник бормотал о чём-то, я был не в состоянии понимать речь. Но услышал священное имя единственное, что смогло заставить меня вынырнуть из колодца паники.

 сонных дротиков из Риссы достал штук десять. Когда вернёшься, хочу услышать вескую причину, на хрена ты пустил её под выстрелы. Сейчас Карвел несёт её сюда. Лиенна диктует ему дорогу по схеме.

Я отыскал свой голос:

 Рисса жива?

 Не гони, Дарайн. Кто будет убивать «суперку»? Она стоит как нефтяной танкер. Давай, обследуй изолятор, ищи выход. Отбой, я послушаю Тара.

Живая.

Дрожащими руками я прижал к себе ствол и чуть на пол не сполз от облегчения. Спит, глупышка моя. Ну, конечно. В нас же иглами стреляли.

Вот оно, моё слабое место. Хорошо хоть Рисса не разделила со мной эту мозгоразрывную панику, когда я чуть Отцу-Альфе душу не отдал. Хотя ему моя душа на хрен не всралась.

И раз Карвел сейчас тащит Риссу к Халлару, и трогает мерзкими рыжими лапами её ягодицы со впадинками для моих ладоней, получается, все девять этажей и шесть грёбаных секторов я должен буду обыскать один.

Зря мы сюда сунулись.

За стеклянной стеной бета тарахтел по коммуникатору:

 Меня слышит кто-нибудь? Охрана! Охрана! Это изолятор! Тревога один-ноль! В секторе неидентифицированный альфа с автоматом! Неидентифицированный!

Дежурный, размазанный гранатой по стенам пункта охраны четырьмя этажами ниже, его не слышал.

К бете вела раздвижная дверь, потоньше на вид, чем входная, но тоже без ручек. Похоже, безоружный бета сам себя запер там в ловушку.

Не считая трёх мёртвых тел на полу, светлый, гудящий лампами холл был пуст. Уже привычно раздавался сигнал тревоги каждые пять секунд, ещё и свет мигал в унисон. По левую сторону до самого конца чернел ряд массивных дверей высотой под три метра, штук двадцать. Возможно, за ними и держали заключённых.

Каждая дверь зачем-то была огорожена со всех сторон стеклом. На самом верху в дверях я разглядел горизонтальные отверстия, видимо, чтобы воздух циркулировал. Но в стеклянных оградах узкие щели виднелись лишь у пола. Так себе циркуляция.

В пустом холле что-то было не так. Что-то еле заметное, и не справа, где верещал о помощи коммун, а с другой стороны Движение

Я ещё раз оглядел ряд одинаковых дверей. На одной из них, высоко наверху, поверх воздушных щелей, висел кусок лёгкой чёрной ткани. И он шевелился. Отлетал вверх и падал вниз, словно кто-то специально дул на него изнутри.

Балда я, это же призыв о помощи!

Снимая на ходу «бесшумку», я бросился к двери, на которой трепыхался лоскут. Приклад грохнул о стекло. Я не особо надеялся на успех, но поползли трещины. Стекло оказалось пластиком, не слишком-то прочным. Я не допёр, для чего он здесь, пока в пластике не образовалась дыра, из которой послышалось хриплое:

 Засов Вытащи засов.

Голос пленника! Настоящего, живого пленника, запертого за металлом и пластиком, который не пропускал звуки! Пленник хотел освободиться, так что точно был не безвольным «супером».

Чуйка не подвела в изолятор стоило ломиться!

Выбив прикладом паутину трещин в пластике, я руками оторвал куски, проделав широкий проход. Толстенный засов на железной двери легко отошёл в сторону. Заключённый несколько раз толкнул дверь изнутри, рывками докрошив пластик, и вывалился в коридор.

 Альфа!  отрапортовал я Халлару.

Пленник прохрипел:

 Хорошо, что свет замигал. Не то я бы тебя не заметил.

Он был голым, не считая широких чёрных браслетов на запястьях и правой лодыжке. Несло от него даже через затычки в носу, словно он годами не мылся. Поджарую грудь сплошной мускул полосовали узкие длинные шрамы от ключиц до паха, с ровными углами, будто искусственно вырезанные. Похожие были у Халлара в тех местах, где Аби брала кожу лечить Тара. Нечёсаная грива липкими от сала сосульками падала на глаза и плечи, космато торчала русая борода с ладонь длиной. Пленник поднялся на колено и открыл рот что-то ещё сказать

но тут же завалился набок и, скорчившись, забился в судорогах.

Его глаза подкатились, обнажив белки, на посиневших губах запузырилась кровь. Я рванул к нему, не представляя, как помочь, схватил за потное плечо. Заорав от боли, отдёрнул руку. Будто током шибануло!

Оглянулся на коммуна: со злорадной харей тот снова жал на свой пульт, направив его в нашу сторону. Дистанционная пытка!

Подскочив с места, я бросился в камеру пленника. Яркий свет, вонь пота и сортира, серый бетонный пол, такие же стены, кусок истёртой мешковины, унитаз в углу. Ничего подходящего. Рванул из штанов кожаный ремень, упал на колени перед альфой. Вздрагивая от электрических ударов, стал совать ремень под браслет на его лодыжке. Хрен там браслет прилегал так, что выдавил борозду в теле. Так же плотно браслеты охватывали запястья.