МАКС. У меня нет любовной жизни. У меня есть половая жизнь. И это печалит.
КАФКА. Печалит в той же степени, что и отсутствие половой жизни?
МАКС. Да. Пожалуй, нет. Позволь подумать над этим.
КАФКА. История отношений мужчины с женщинами череда трагических фарсов и абсурдных унижений, которые он пытается представлять своими победами. Остальная его жизнь состоит из выбора между неудачными альтернативами. Управлять фабрикой асбеста или выпрыгнуть из окна. И женщины самая худшая часть его жизни, но при этом и самая лучшая, если не считать писательства, а оно кошмарный сон, из которого я не могу вырваться, да и не хочу. Самое раздражающее в жизни состоит в том, что она мешает писать.
МАКС. Я знал тебя два года до того, как ты сказал мне, что пишешь. Я так гордился своими жалкими литературными триумфами, мои маленькие победы производили на меня такое огромное впечатление, тогда как ты целыми ночами, ночь за ночью, писал удивительные тексты и складывал все в ящики стола.
КАФКА. В ящики я складывал не все. Многое сжигал.
МАКС. Я даже представить себе не могу, как ты мог уничтожать свою работу. Я понял, что ты гений, когда ты впервые показал мне что-то, написанное тобой.
КАФКА. То, что я показал тебе в момент слабости, было фрагментарным мусором.
МАКС. Это был фрагментарный мусор гения.
КАФКА. Я не понимаю, как ты мог такое подумать.
МАКС. Я узнаю гения, когда сталкиваюсь с ним. И такого не было никогда, до встречи с тобой. Давай будем предельно честными. Я не гений. Я вижу, что ты не выпрыгиваешь из штанов, пытаясь убедить меня в обратном. И это правильно. Писатель должен научиться смотреть на все незамутненным взглядом, особенно, когда смотрит в зеркало. Я достаточно способный писатель, знаю, как рассказать историю и умею себя продвигать. Ты совсем другой. У тебя прямой выход на какое-то место, куда мне не добраться никогда. Я бы отдал все за такой дар. Возможно, даже убил.
КАФКА. Меня тебе убивать не придется. Бог позаботится об этом в самом скором времени.
МАКС. Не говори так. Не нужно давать ему такие идеи. Бог с идеями очень опасный зверь. Пообещай мне, что отныне ты ничего не будешь бросать в огонь. Отдавай мне. Я сочту за честь быть твоей личной мусорной корзиной.
КАФКА. Макс, эта одержимость спасти все сделает тебя несчастным, как и стремление уложить в постель каждую женщину в пределах досягаемости.
МАКС. Ничего не могу с собой поделать. Я родился с искривлением позвоночника и мать отвезла меня к колдуну в Черный лес, который год продержал меня в лошадиной упряжи. И освободился я от нее с твердой решимостью стать знаменитым писателем и переспать с максимальным количеством женщин. И только прочитав твои работы я понял, как жестоко заблуждался насчет уровня своего писательства. Но даже показав, какая я посредственность, твоя работа вселяет в меня надежду.
КАФКА. Все было написано в абсолютном отчаянии.
МАКС. Да. Именно поэтому.
КАФКА. Ты хороший писатель. И вознаграждения за книги тебе практически хватает на жизнь, чего я о себе сказать не могу. И у тебя гораздо более успешная любовная жизнь. Половая жизнь. Называй, как хочешь, но у тебя ее гораздо больше, чем у меня.
МАКС. Я знаю, сколько у меня недостатков. Я компенсирую кривую спину и посредственность работы тем, что сплю с женщинами, самыми разными. Верности во мне ни на грош, зато ревности выше крыши. Я способен тонко чувствовать, но обычно, не дольше пяти минут, за исключением негодования, которое всегда со мной. Я могу быть неуверенным в себе, обидчивым, легкомысленным Даже вероломным, иногда. Но клянусь, тебе я буду верен всегда. Это более важно, чем мои жалкие тщеславие и честолюбие. Я сберегу все, что ты пишешь, каждую почтовую открытку, каждый обрывок бумаги.
КАФКА. Из всего этого получится большой костер. Мои блокноты будут гореть долго.
МАКС. У меня леденеет кровь, когда я слышу такие твои разговоры. Ты уже сжег так много того, что я мог бы сохранить. Ты не имеешь право уничтожать свою работу.
КАФКА. Если не уничтожу я, то кто?
МАКС. Все уничтожат. Люди такие идиоты. Они не знают, что у них на руках, пока кто-то им не скажет. И это моя работа.
КАФКА. После моей смерти все это не будет иметь никакого значения.
МАКС. Не говори так. Сегодня тебе гораздо лучше. Ты лишь иногда бредишь, от температуры.
КАФКА. Если и лучше, то ненамного. Послушай, Макс. Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
МАКС. Конечно. Все, что захочешь.
КАФКА. Пообещай, что после моей смерти ты это сожжешь. Сожжешь все.
МАКС. Ты шутишь.
КАФКА. Когда я шучу, люди думают, что я говорю серьезно. Сейчас я говорю серьезно, а ты думаешь, что я шучу. Я хочу, чтобы ты сжег все. Каждый листок бумаги, который сможешь найти. Не читай написанного. Просто сожги.
МАКС. Не можешь ты говорить серьезно.
КАФКА. На пороге смерти я не могу говорить по-другому. Ты мой самый близкий друг, и я обращаюсь к тебе с последней просьбой. Пообещай мне, что после моей смерти ты уничтожишь все.
МАКС. Я могу солгать?
КАФКА. Кто тебя остановит?
МАКС. Почему у человека возникает сознательное желания уничтожить то, что он создавал всю жизнь?
КАФКА. Я ничего не создавал. Я только слушал и записывал фрагменты, которые что-то нашептывало у меня в голове.
МАКС. Но ты так ценишь писательство. Оно сердцевина твоей жизни.
КАФКА. Я ценю сам процесс, но не конечный результат. Точно также мы едим, чтобы жить, но не сберегаем экскременты.
МАКС. Работа твоей жизни не экскременты.
КАФКА. Какая-то ее часть. Но, хорошая или плохая, в любом случае она будет уничтожена достаточно скоро. Солнце взорвется. Бог пожрет нас. Бог вечно голоден. Он живет на чердаке и ночи напролет катает взад-вперед артиллерийские ядра, как навозный жук. Так ты сделаешь это для меня?
МАКС. Ты не можешь просить меня уничтожить работу всей твоей жизни. Придет день, когда ты станешь знаменитым.
КАФКА. И какая мне будет от этого польза после смерти? Единственный шанс на искупление грехов быть полностью забытым.
МАКС. Я понятия не имею, о чем ты.
КАФКА. Именно поэтому ты станешь превосходным исполнителем литературного завещания. Это из рассказа, который я писал, о певчей мыши. Конечно, то, что она делает больше похоже на пискотню и визжание, но для мыши это оперное пение. Я читал его козе хозяйки моего пансиона, и рассказ так ей нравился, что она неоднократно пыталась его съесть. Сожги его вместе с остальным.
МАКС. Я отказываюсь верить, что ты действительно этого хочешь.
КАФКА. Макс, если ты не веришь, твою душу не спасти.
МАКС. А во что веришь ты?
КАФКА. Ни во что.
(ПЕВЧАЯ МЫШЬ поет финальную часть «О мио бамбино каро»).
5
«Блюмфельд, старый холостяк»
(КАФКА переходит в глубину сцены, садится за маленький столик и пишет. К МАКСУ присоединяется БЛЮМФЕЛЬД, неопрятного вида адвокат, пьет).
БЛЮМФЕЛЬД. Это ужасно, умереть таким молодым.
МАКС. Да.
БЛЮМФЕЛЬД. И это разбило вам сердце. Ваш самый близкий друг.
МАКС. Да.
БЛЮМФЕЛЬД. Более странного человека я не встречал. Снаружи самый что ни на есть обыкновенный. Но внутри. Срань господня. Что там творилось? Человек просыпается и обнаруживает, что прекратился в таракана. Что это, черт побери?
МАКС. Метаморфоза. И это не таракан. Это гигантское насекомое. Оно могло быть и тараканом. Но, скорее, это какой-то жук. Как булавник. Или нечто среднее между сороконожкой и навозным жуком.
БЛЮМФЕЛЬД. Что ж, более здраво.
МАКС. Написанное Кафкой логичным объяснениям не поддается. Его тексты не о здравом смысле.
БЛЮМФЕЛЬД. Тогда о чем же?
МАКС. Ни о чем. Это ЧТО-ТО.
БЛЮМФЕЛЬД. Но что же?
МАКС. Я не знаю. Полной уверенности нет. В этом весь смысл.
БЛЮМФЕЛЬД. То есть смысл все-таки есть?
МАКС. Нет.
БЛЮМФЕЛЬД. Это уже что-то. Опять же, я огорчен из-за ребенка.
МАКС. Какого ребенка.
БЛЮМФЕЛЬД. Ребенка Кафки. Меня тревожит, что с ним теперь будет.
МАКС. Детей у Кафки не было. Он так и не женился.
БЛЮМФЕЛЬД. И кого это останавливало?
МАКС. Поверьте мне. Не было у него ребенка.
БЛЮМФЕЛЬД. Он вам не сказал? Я нисколько не сомневался, что вы в курсе. Вы его ближайший друг и не знали? Извините.
МАКС. Кто распространяет эту ложь? Какая-то полоумная?
БЛЮМФЕЛЬД. Мне сказала мать ребенка. Очень милая девушка. Добропорядочная девушка. К которой он питал глубокие чувства. Она обратилась ко мне за юридической помощью и под большим секретом рассказала, что родила ребенка от Кафки. Почему вы так удивлены? Он не жаловал девушек?
МАКС. Если бы он зачал ребенка, будьте уверены, я бы об этом знал.
БЛЮМФЕЛЬД. Не следовало мне этого говорить. С моей стороны это непрофессионально. Я пью слишком много. И, возможно, все это чушь. В конце концов, все чушь. (Поднимает стакан). За чушь! (Допивает содержимое стакана). Мне нужно быть где-то еще. Я забыл где, но уверен, что уже опаздываю. Я всегда опаздываю. Я ужасный адвокат, и моя личная жизнь полнейшая катастрофа. Я никого не люблю. Никто не любит меня. Все мое существование пропахло дешевым алкоголем и нафталиновыми шариками. Полагаю, я мог бы завести собаку, но у собак блохи, они воняют и везде срут. И хуже всего, они тебя любят. Кто может такое вытерпеть? Хотя, буду справедливым, собакам тоже не нравится мой запах. И я уже двенадцать лет не могу выспаться. А когда мне удается напиться до бесчувствия, я вижу жуткие сны. Прошлой ночью мне приснилось, что мои яйца выскользнули из мошонки, скатились на пол и принялись прыгать по полу, как пара резиновых мячей, в которые вселился дьявол. Одиночество сводит человека с ума, но и другие люди тоже. Особенно женщины. Господи, как мне нужна женщина. Этот Кафка удачливый сукин сын. За исключением того, что он мертв. У меня нет жены. Нет детей. Нет собаки. А вот блохи есть. И мне вставать в такую рань, чтобы успеть на утренний поезд в Польшу.
ОТЛЛА (с грустью смотрит на них). Поезд отходит от станции.
БЛЮМФЕЛЬД. Если только я не решусь повеситься еще раньше. Забудьте сказанное мною о ребенке. Считайте, что у меня галлюцинации. Такое со мной не впервые. Будете допивать свой стакан?
МАКС. Нет.
БЛЮМФЕЛЬД. Это грех, оставлять хорошую выпивку. Любую выпивку. (Допивает стакан МАКСА). Ах. Чертов алкоголь.
МАКС. Это какая-то ошибка.
БЛЮМФЕЛЬД. Как сказала Ева Богу, когда увидела пенис Адама. (Встает и поворачивается, чтобы уйти). Остерегайтесь однорукого пианиста. Он обчистит ваши карманы другой рукой.
МАКС. Я в это не верю. Где этот ребенок? Кто его мать?
БЛЮМФЕЛЬД. Я пьян. И я нарушил конфиденциальность отношений адвоката с клиентом. Может, мне действительно лучше повеситься. Последняя услуга коллегии адвокатов. Интересно, хватит ли мне веревки. (Уходит).
МАКС. Блюмфельд. Подождите. (Смотрит ему вслед). Не может это быть правдой. Я уверен, он бы мне сказал.
КАФКА. Моя жизнь слеплена из незаконченных дел, неотвеченных вопросов, стыда и сожалений.
МАКС. Конечно, вполне возможно, что он не говорил мне все.
КАФКА. Как бы отчаянно я ни хочу закончить начатое, что-то во мне знает, только незаконченное произведение искусства обладает прямотой и честностью.
МАКС. Но в столь важном деле, я уверен, он обратился бы ко мне за советом.
КАФКА. Если бы существовало полное собрание сочинений Сафо, для сохранения ее репутации потребовалось бы уничтожить все, за исключением нескольких фрагментов.
МАКС. Я был его самым близким другом.
КАФКА. Это живущий во мне творец подрывает мои отношения с другими людьми. Или другие люди всеми силами стремятся помешать мне творить? Ничего не дается мне легко, все вплетено в сложную паутину ассоциаций, связанную со всем остальным, и я теряюсь в этом лабиринте.
МАКС. У него были близкие отношения с несколькими женщинами. Которая из них могла стать матерью его ребенка?
ФЕЛИЦА (смотрит на КАФКУ из другого места и времени). Мы сидели на стволе дерева. Он обнимал меня и обнюхивал мою шею. Почему он обнюхивал мою шею? Какой мужчина станет обнюхивать шею?
КАФКА. От нее пахло солеными яблоками. Правда только во фрагментах.
МАКС (смотрит через сцену на ФЕЛИЦУ). Фелица?
ФЕЛИЦА. Если хочешь, я поеду с тобой в Мариенбад.
КАФКА. Я человек, целиком сложенный из фрагментов. Я человек, который исчез.
МАКС. Должно быть, Фелица.
(Встает и уходит).
6
Письма к Фелице
(Свет гаснет в кафе, по по-прежнему падает на КАФКУ. Другой фонарь освещает ФЕЛИЦУ, так что каждый из них в своем круге света на темной сцене).
КАФКА. Почему вы так долго не отвечали на мои письма.
ФЕЛИЦА. Мне нравятся ваши письма. Но иногда я их не понимаю. А бывает, если честно, они заставляют немного бояться вас.
КАФКА. Меня? Никто меня не боится? Почему вы боитесь меня?
ФЕЛИЦА. Не верится мне, что я единственная, кто находит вас немного странным. Вероятно, поэтому, вы такой одинокий.
КАФКА. Я не одинок. Вы здесь.
ФЕЛИЦА. Только в вашей голове. Я в Берлине, вы в Праге, и написали мне множество очень длинных, достаточно странных писем, а видимся мы крайне редко. А когда видимся Я не знаю, как это объяснить. Наши отношения, если их можно так назвать, кажутся нереальными.
КАФКА. Тогда мы превратим их в реальные. Я приеду к там. Или вы приедете ко мне.
ФЕЛИЦА. Не уверена, что это хорошая идея. Может, расстояние между нами необходимо?
КАФКА. Необходимо для чего? Вы боитесь остаться со мной наедине? И что, по-твоему, я вам сделаю?
ФЕЛИЦА. Не знаю. Ничего.
КАФКА. То есть вы боитесь, что я ничего не сделаю.
ФЕЛИЦА. Я думаю, нам нужно получше узнать друг дружку.
КАФКА. Вы думаете, нам нужно получше узнать друг дружку до того, как я приеду и ничего с вами не сделаю. Хорошо. Отлично. Но в этом случае мне нужны подробности.
ФЕЛИЦА. Какие подробности?
КАФКА. Что вы ели на завтрак? Кто ваши подруги? Что вы делаете на работе? Где сидите? Какой у вас стул? Он с подлокотниками? Ножки в форме лап животных?
ФЕЛИЦА. Почему вам нужно знать, какие ножки у моего стула?
КАФКА. Потому что я хочу знать о вас все.
ФЕЛИЦА. Но почему вы спрашиваете о мебели? А как же мои чувства?
КАФКА. Да, чувства это прекрасно, но самое важное подробности.
ФЕЛИЦА. Вас не волнуют мои чувства?
КАФКА. Меня волнуют ваши чувства. Но мне нужны подробности. Как мне понять ваши чувства, не располагая подробностями? С какой стороны ручка двери вашей спальни?
ФЕЛИЦА. Ручка?
КАФКА. Ручка двери вашей спальни справа или слева?
ФЕЛИЦА. С обеих сторон. Одна снаружи, другая внутри. Разве в Праге нет дверных ручек?
КАФКА. Нет, я о другом. Когда вы хотите открыть дверь спальни, ручка справа от вас или слева? Разумеется, если она справа, когда вам нужно войти, то будет слева, когда вы выходите, или, если она слева
ФЕЛИЦА. Да какая разница в том, где ручка?
КАФКА. Разница есть, когда вам нужно войти в спальню.
ФЕЛИЦА. Вы хотите войти в мою спальню?
КАФКА. Как я могу войти в вашу спальню, если не знаю, где ручка?
ФЕЛИЦА. Вы ее увидите, когда подойдете к двери.
КАФКА. Но я не в Берлине. Следовательно, не могу увидеть. Вот почему мне нужно знать. Чтобы я смог найти ручку. Как выглядит ваша кухня? Где стол? Сколько стульев? Сколько лет вашей собаке? У вас есть собака? Сколько у вас зубов?
ФЕЛИЦА. Зубов? Вас интересуют мои зубы?
КАФКА. У вас есть зубы?
ФЕЛИЦА. Разумеется, у меня есть зубы. Вы видели мои зубы.
КАФКА. Я видел вас считанные мгновения, и вы никогда не улыбались.
ФЕЛИЦА. Поверьте мне. Зубы у меня есть.
КАФКА. Хорошо. Это уже что-то. Так сколько у вас зубов?
ФЕЛИЦА. Не знаю. Никогда их не считала.
КАФКА. Вы никогда не считали ваши зубы? Они у вас во рту, и вы никогда их не считали?
ФЕЛИЦА. Вы считали свои зубы?
КАФКА. Я пересчитываю их каждый вечер. Как я могу доверять женщине, которая не считает свои зубы?