Девушка завороженно смотрела на приближающийся остров и думала, что вот они, должно быть, истоки легенды об Авалоне.
* * *
Второе посещение Госпожи оказалось даже интереснее из-за возможности наблюдать за спутниками.
Девочка, явно выросшая вдали от природы, стала буквально пунцовой и шарахалась от радующихся жизни животных, а Жан во все глаза пялился на свиту Госпожи. Ее народ нечасто показывался людям, а посмотреть и вправду было на что все как на подбор прекрасные и светозарные: глядишь на них, и такое чувство, что в твой кубок влили слишком много густого и сладкого меда, аж скулы от сладости сводит. Но мальчишка, конечно, был в восторге.
Госпожа, как и прежде, восседала на своем троне. Жана она проигнорировала, словно не заметила, ей и не по рангу, зато на девчонку смотрела пристально.
Госпожа Охотник учтиво поклонился.
Я вижу, ты справился с первым заданием. Она солнечно улыбнулась и снова посмотрела на Анну. Подойди сюда, дитя.
Девчонка приблизилась, и Охотник с невольным одобрением подумал, что и она, должно быть, не испытывает особого трепета.
Ты смогла одолеть Короля, а ведь он потребовал справедливости и призвал на свою сторону силу, задумчиво произнесла рыжеволосая хозяйка острова. Ты и вправду можешь изменять судьбу.
Девушка невесело усмехнулась.
Я уже слышала о своей избранности, проговорила она, неловко переступив с ноги на ногу. И таких, как я, оказалось больше десятка.
Но ты единственная смогла выжить, возразила Госпожа.
Значит, мне повезло. Девчонка потупилась, не в силах смотреть в сияющие глаза подательницы жизни.
Ты не права. Госпожа жизни ласково коснулась ее руки. Сядь рядом со мной
Ее служанки тут же освободили место на ступенях трона, и Анна, хотя и сохраняла на лице слегка скептическое выражение, села.
То, что люди называют везением, на самом деле судьба и знак того, что они следуют своим путем, продолжала Госпожа, и голос ее лился словно сладостный мед, ударяющийся о стенки золотого кубка. Кто знает, возможно, придя сюда, ты и не была особенной, но стала ею. Ты из тех, кто сдергивает покрывало с лица судьбы
Охотник едва заметно поморщился. Ну почему, когда кому-нибудь от кого-то что-либо надо, он принимается нанизывать на нитку красивые слова, не скупясь сдабривая их лестью. Суть понятна, и девчонку даже жалко. Сперва ее использовала Королева, затем пришла очередь и древних. Каждый из них, конечно, намекает на избранность и почетность миссии, но дело от этого не меняется. Как не меняет дела и цель пусть речь идет об удовлетворении личных амбиций и мести или о спасении всего мира. Какая разница жертвенному теленку, во имя чего и с какими словами его заколют на алтаре? Как бы красиво тебя ни использовали, тебя все равно используют. Банально и грубо.
Подняв голову, Охотник заметил, что Госпожа смотрит на него, и пожал плечами. Предупреждать или отговаривать девчонку он все равно не собирался. У нее своя голова на плечах. Если позволяет пудрить себе мозги ее личное дело. Может, наносить на мозги пудру это их последняя мода. А если уж совсем начистоту, он и сам позволяет себя использовать. По крайней мере, это придает текущему моменту хоть какой-то смысл и разнообразие. Не все же время пить в ожидании неминуемой смерти. К тому же ему на блюдечке преподносят возможность поквитаться. Единственную возможность, которая еще интересует его в настоящий момент.
Королева нарушила баланс. Если ее не остановить, этот мир погибнет, произнесла Госпожа жизни с искренней печалью.
Охотник кивнул. Уж его-то уговаривать не придется.
А а что будет со мной, если я погибну в этом мире? спросила девчонка.
Иногда и в ее растрепанной голове появлялись практичные мысли.
Не буду скрывать, рыжеволосая посмотрела на нее с сочувствием, в своем мире ты заснешь и больше не проснешься.
Ага Кажется, девчонка не удивилась, только подтверждающе кивнула. А если я умру там?..
То, скорее всего, останешься здесь и не сможешь больше покидать этот мир. Хотя никогда еще не видела таких случаев. Госпожа жизни снова улыбнулась, словно не сообщила сомнительное известие, а наделила пришедшую к ней просительницу самым вкусным мармеладом.
Ага повторила девчонка. То есть мне следует остановить Королеву, которая просила меня остановить Короля А потом явится еще кто-то и попросит меня остановить вас?
А вот тут Охотник был готов раскланяться перед девчонкой, хотя давным-давно позабыл все придворные обычаи. Она ведь совсем не дура, хотя с первого взгляда и не скажешь даже с первых нескольких взглядов.
Глава 4
Серая муть
Анна чувствовала себя марионеткой. Все вокруг тянули нить каждый в свою сторону, а она болталась между ними, не понимая, что именно происходит и чего от нее хотят. Она устала быть слепым оружием в чужих руках. Принц единственный, кто был внимателен именно к ней, и потому она чувствовала к нему привязанность. Но и он, пускай невольно, ее предал.
Здесь, на острове, где солнце мягко просачивалось сквозь красиво обвивающий колонны виноград, где жизнь казалась сконцентрированной и густой, словно патока, здесь, где все вокруг были прекрасны и грациозны, Анна чувствовала себя особенно чужой. Она казалась себе слоном в посудной лавке. Когда владычица говорила, ее голос проникал в самые дальние уголки сердца, ей хотелось довериться и именно это помогало девушке сопротивляться. У нее не было того тревожного чувства, как в пряничном домике, где становилось ясно, что все слишком красиво, чтобы быть настоящим. Где-то в подсознании Анна понимала, что той картинке, которую она видит перед собой, верить можно, и она верила, но не доверяла ей.
Мне следует остановить Королеву, которая просила меня остановить Короля А потом явится еще кто-то и попросит меня остановить вас? ответила она на очередное предложение отправиться на подвиг во имя неведомой лично ей идеи.
Госпожа улыбнулась.
Я понимаю. Она нагнулась к Анне, глядя ей в глаза, и девушка ощутила в своей собеседнице невероятную силу. Наверняка владычица могла легко сломить ее волю, развеять недоверие и страх, даже не пошевелив ни единым пальцем, и все же она этого не делала. Ты имеешь полное право сомневаться, и я просто прошу тебя подумать. Ты можешь уйти и посмотреть, что будет происходить дальше. Я не стану заставлять тебя. Просто помни, что времени немного. Мир, лишившись равновесия, уже меняется.
Девушка устало кивнула.
Хорошо, согласилась она.
Чудесная идея, буркнул Охотник, о существовании которого Анна едва не забыла. Но я на такое не соглашался. Сначала она будет долго думать, а мне придется нянчиться с ней все это время.
Не нужно со мной нянчиться. Анна, оглянувшись, посмотрела на его небритую мрачную физиономию. Это еще зачем?
Затем, что без надзора ты и дня не протянешь, бросил он с таким видом, словно объяснял прописные истины дурочке. Лес сам по себе опасен, а теперь в нем рыскают люди Королевы. Как ты думаешь, им велели при встрече осыпать тебя цветами? Ну и поесть ты, наверное, рано или поздно захочешь.
Девушка закусила губу. Она как-то не подумала о трудностях.
Я могу тебе помочь, вызывающе заявил Жан. Вдвоем как-нибудь справимся.
Придворные зашептались.
Вам всем необходимо отдохнуть и набраться сил, произнесла Госпожа, и при первом же звуке ее голоса все замолчали. На сегодня вы мои гости.
Следуйте за мной. Девушка, которая привезла их на остров, возникла рядом, будто по волшебству, и поманила за собой.
Все трое гостей последовали за ней. Анна с облегчением. Взять паузу было действительно необходимо. Голова просто разрывалась, а все происходило так стремительно, что казалось сном. Вот бы открыть глаза и проснуться но не в больнице, а дома.
Тем временем, пройдя через арку из розового мрамора, они оказались в небольшом помещении, где прямо на полу лежало что-то вроде травяных матрасов, испускающих легкий запах цветов и зелени, а на низком столике стояли миски с едой и кувшины с водой.
Это еда из леса, не бойся, сказала провожатая, обращаясь к Охотнику.
Тот пожал плечами с самым равнодушным видом.
Отбой, бросил Охотник, кивнув на еду. И он, взяв из миски один из тонко нарезанных кусков мяса, положил его в рот.
Анна тоже поела. Сил уже фактически не осталось, а глаза слипались, поэтому она вскоре уснула кажется, даже не дожевав свой кусок
И боль. И резкий свет, раздирающий глаза.
Зрение возвращалось постепенно, вместе с нарастающей болью. Хотя, казалось бы, куда последней еще расти, она и так превосходила все, что Анна знала о боли раньше. Видимо, пришло время расширить границы своих познаний.
Она лежала в каком-то помещении, наполненном ярким белым светом. Сознание выхватывало происходящее деталями. Потолок высокий, как небо Простыня, укрывающая ее до подбородка Что-то впивается в шею Скосив глаза, Анна разглядела стоящий рядом аппарат, к которому от нее тянулись провода и трубки.
Девушка попыталась подняться, и на нее тут же накатил ужасный приступ тошноты, сопротивляться которому было невозможно.
Ее буквально вывернуло наизнанку темной жижей, а боль, впившаяся острыми крючьями в каждую частичку ее тела, в каждый нерв, в каждую клеточку, ожесточенно рвала сразу во все стороны, напоминая старую казнь, когда виновного разрывали четыре лошади, бегущие каждая в своем направлении.
Уж лучше бы умереть. Анна не сомневалась, что это оказалось бы далеко не так болезненно.
Очнулась. Боже ты мой сейчас придется менять белье. Лежи, девочка, тебе нельзя двигаться, донесся до Анны похожий на раскаты колокола голос.
Голос гулко отдавался в висках и затих после заключительного мощного аккорда, оставив после себя звенящую пустоту.
Анна одним рывком поднялась на кровати.
В комнате стоял густой сумрак, и очертания предметов лишь угадывались, но помещение явно было другим, гораздо меньше, и кровать оказалась уже не кроватью, а всего лишь пружинистым мягким матрасом, сладко пахнущим травами.
Голова слегка болела, но приступов тошноты, к счастью, не ощущалось.
Страшный сон? Охотник тоже сел на своей постели, очевидно разбуженный шумом. Анна обратила внимание, что он положил на пол какой-то предмет, который машинально схватил, едва пробудившись, кажется, большой нож.
Жан мирно посапывал в своем углу.
Да, сон, тихо отозвалась Анна и после паузы, едва слышно добавила: Наверное
Но Охотник услышал.
С тобой случилось что-то плохое там, в твоем мире, и ты думаешь, что умираешь, проговорил он, не глядя на нее.
Сейчас, когда она не видела деталей, его профиль показался даже красивым, хотя, конечно, не таким изящным, как у Принца.
Это очень больно, пожаловалась девушка.
Она вовсе не собиралась откровенничать с этим грубым человеком, который дважды едва не отнял у нее жизнь и, безусловно, при необходимости без колебаний довершил бы свое дело, однако слова лились изо рта сами собой. Ей просто требовалось хоть с кем-то поделиться, слишком много навалилось на нее одну, и, как назло, рядом не видно никого заслуживающего доверия. В темноте вообще фактически никого не видно. И в этом тоже плюс можно представить на месте Охотника кого-нибудь доброжелательного. Отца или хотя бы Даниэля. Того, кому можно рассказать о переживаниях.
Кажется, меня сбила машина. Я в больнице. В большой палате. Там очень яркий свет, мне просто ужасно больно, и еще еще меня тошнит, пожаловалась она.
Тебе больно значит, ты еще жива. Утешение, если это было оно, казалось странным, но Охотник продолжил: Один мой знакомый упал с лошади, приложившись головой, его после этого тошнило так сильно, что не стал бы рассказывать при дамах. Но ничего, выжил.
Анна кивнула, забыв, что ее вообще-то не видно в темноте. Кажется, симптомы и вправду похожи на сотрясение, и это чудесная новость. Если у нее всего лишь сотрясение, жить она будет. Но почему тогда все время теряет сознание?
Думаю, тебе пока лучше здесь, чем там Но вообще, знаешь, ты очень везучая. Никогда не видел такого везения. И я тебя не убил, и Король, и Королева, хотя всерьез собиралась Готов спорить, что ты еще поживешь и весьма удивишь всех своих врагов, философски заметил ее собеседник.
Он не старался ее утешить, не обещал, что все обязательно сложится хорошо, но от его грубоватых слов вдруг стало как-то легче. А может, вовсе не от его слов, просто потому, что она наконец смогла выговориться и вдруг перестала быть одна, лицом к лицу со своим страхом.
Спасибо, поблагодарила девушка абсолютно искренне.
Пожалуйста, ответил Охотник. Обращайся, если что. И кстати, подумай о том, что, если все сложится плохо, терять тебе все равно нечего. А так хоть доброе дело напоследок сделаешь.
Девушка сжала зубы. Ну конечно, достаточно крохотной капельки сочувствия, чтобы она расслабилась и поверила если не в его доброту, то хотя бы в нейтральное отношение. Проклятая темнота, набрасывающая покрывало на самые неприглядные детали, заставляющая довериться тому, кому не следовало. А чего еще ждать, ведь она убила его драгоценного Короля, а его самого весьма ощутимо ударила в пах, что бывший рыцарь (а рыцари бывшими не бывают), конечно, расценил как подлый прием. Где уж тут дождаться доброжелательности.
И снова спасибо, буркнула она, укладываясь на матрас и отворачиваясь от Охотника с мыслью, что хорошо бы он исчез вместе с ночью и больше никогда не попадался на ее пути. Но нет, такого большого подарка она не получит.
Пожалуйста. Обращайся.
Анна не ответила. Какое-то время она вслушивалась, но слышала лишь сладкое сопение Жана, девушка даже не поняла, лег ли Охотник или так и продолжал сидеть в темноте. Впрочем, это было абсолютно не важно, и Анна снова как-то незаметно заснула.
На этот раз она очутилась в огромном зале, освещенном лишь слабым пламенем свечей, теплящихся по углам в больших чугунных канделябрах.
В темноте за спиной кто-то стоял. Девушка не слышала ни единого шороха: ни шелеста одежд, ни звука дыхания, только ощущала чье-то присутствие, и от этого ощущения по спине пробегали мурашки.
В этом зале вообще словно было разлито ощущение тоскливой безнадежности, которую девушка вдыхала вместе с воздухом, а еще во всем этом чувствовалось нечто странное Присмотревшись, Анна поняла, что во всем помещении нет ни единого окна. Раньше она никогда не испытывала ощущения клаустрофобии, а тут вдруг, несмотря на большие размеры зала, испугалась. Она словно очутилась в огромной усыпальнице, пронизанной могильным холодом.
Я все-таки умерла? спросила девушка.
Каждое ее слово казалось кусочком льда, со звоном падающим на плиты пола, ей под ноги.
Нет, пока что еще нет, ответил тихий, слегка хрипловатый голос казалось, с ней говорил сам ночной мрак. Танцуй. Ты должна танцевать. Ты жива, пока танцуешь. Перестанешь и тут же умрешь.
Я Анна запнулась. Я не умею танцевать.
Это твои сложности. И твой собственный выбор, равнодушно отозвался голос.
Она не хотела верить, но все же поверила. А потому поднялась на носочки и сделала первый шаг. Это было, наверное, так же сложно, как первый самостоятельный шаг в ее жизни когда ребенком она только-только училась ходить. Так же сложно и страшно.
Ты не хочешь умирать. Разумный выбор, резюмировал голос. Посмотрим, как долго ты сумеешь продержаться и сколько пар башмачков сносишь.