Прости, но ты все еще ёкай, хоть и выглядишь ничем не отличимо от человека, безжалостно ответил Учида. Мне сложно изменить свое мнение за такой срок. Но и прошлое я не могу перечеркнуть одним взмахом кисти. Поэтому не жди от меня признаний. Просто давай спасем Кенту. Вместе.
Они остановились у последнего дома, встав в его мрачной искореженной тени. Удушающе пахло, но не смертью и огнем этот запах исходил из более глубоких слоев. Зло, свершившееся здесь минувшей ночью, не успело развеяться и висело в воздухе, ощутимое даже простыми людьми. Будто тонкая липкая пленка, что покрывает кожу в душные часы перед грозой, привкус сырой земли во рту. Юдай поморщился.
Все началось отсюда, предположил он, и Хизаши согласился.
Они вышли из тени и по тропинке добрались до святилища, по размеру скорее хокора[5], чем полноценный храм, как тот, что был осквернен в лесу за деревней Суцумэ. Оно высилось на груде камней и представляло собой крохотный домик под двускатной изогнутой крышей, где за деревянной решеткой обычно помещали изображение ками или ритуальный предмет. Сейчас же она была оторвана, и внутрь святилища засунута отрубленная человеческая голова. Но хуже другое внизу, у каменного постамента, стоял закрытый деревянный короб. В нем не было ничего ужасного, но Хизаши невольно попятился прочь.
Что это? не понял Юдай, и Хизаши едва успел перехватить его запястье, не позволив подойти слишком близко к этому.
А тут как раз раздался звон колокольчиков, и вместе с ним из воздуха появилась кицунэ, уже в своем лисьем облике. Она не говорила, но Хизаши прочитал послание по ее глазам.
Человек? переспросил он. Живой?
Лиса нетерпеливо дернула хвостом. Хизаши поднял голову и увидел, как Сасаки ведет к ним молодого мужчину с растрепанными волосами. Живой человек это хорошо, это большая удача для них. Хизаши отпустил Юдая, тем более тот передумал совершать необдуманные поступки, и они отошли от святилища встретить Арату.
Но тут незнакомец понял, куда его ведут, и взбунтовался. Арата не успел ничего сделать, как тот с силой оттолкнул его и с безумным воплем кинулся прочь, не разбирая дороги. Хизаши схватился за веер, но человек не успел даже скрыться за руинами домов, когда кицунэ набросилась сверху, придавила, а после еще и прикусила за ногу. Человек перестал вопить, затрясся от ужаса, только заскребли по земле грязные ногти.
Мы не обидим тебя, ласково заверил Арата, на ходу отряхивая одежду. Мы оммёдзи. Аканэ-сан, прошу
Лиса неохотно подчинилась, выпустила ногу несчастного и, фыркнув, отошла, но на этот раз не исчезла, а пристально наблюдала со стороны, как Арата протягивает человеку руку.
Как твое имя? Ты живешь в этой деревне? продолжал он говорить, успокаивая мягким негромким голосом. Почти как Куматани Кента. Меня зовут Сасаки Арата.
Он помог человеку подняться, и вблизи тот оказался их ровесником, может, младше. Несмотря на застывшую на лице печать ужаса, он был недурен собой, даже хорош.
Как тебе удалось спастись? Кто напал на деревню? Это был один человек или банда негодяев? принялся за допрос Юдай. Арата посмотрел на него с неодобрением, а юноша со страхом.
Ма ма залепетал он, заикаясь. Масаши.
Что Масаши? подбодрил Арата. Это твое имя? Тебя зову Масаши?
Тот не отвечал, во все глаза уставившись на оскверненное святилище.
О тец?
Хизаши едва не обернулся, но тут же вспомнил, что позади не было ничего, кроме отрубленной головы внутри алтаря. По спине пробежал холодок.
Масаши упал на колени и тихо заплакал. Дорожки слез размазывали по щекам копоть и грязь, он не вытирал их, словно в теле закончились силы, и он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Сасаки опустился на одно колено рядом с ним и погладил по спине. Больше он не говорил, наверное, не знал, какие слова способны помочь, и есть ли такие вообще.
Хизаши шагнул вперед и ткнул в юношу сложенным веером.
Если не расскажешь, что здесь произошло, душа твоего отца навсегда останется скитаться в поисках отмщения, пока не станет злым духом, и экзорцисты, может быть, даже кто-то из нас, не изгонит ее или не развеет навсегда. Ты этого хочешь, Масаши? Такой ты сын?
Тот замотал головой.
Тогда говори! Кто убил твоих односельчан? Как тебе удалось уцелеть?
Мутный взгляд остановился на нем, и юноша, запинаясь, произнес:
Эт то был страшный ч человек. Темный ч человек с меч чом.
Хизаши тяжело сглотнул. Взгляд Юдая буравил спину, а вот Арата, напротив, отвернулся, избегая смотреть прямо, ведь только что подтвердилось самое ужасное.
Кента стал убийцей.
Масаши с трудом, но поведал о том, как все произошло.
Вечером, когда на деревню упали густые сумерки и люди уже укладывались спать, чтобы с утра подняться пораньше, как заведено, со стороны леса показался человек. Он искал ночлега и еды, и отчего-то никто не решился отказать ему. Да и как прогнать уставшего путника на ночь глядя? Он был один, и пусть длинный меч, замотанный в ткань, внушал опасения, человеку позволили остаться и выделили место в амбаре, где была крыша, чтобы не спать под открытым небом, и старая солома, чтобы не страдать от ночного холода.
Масаши хорошо помнил тот момент, когда проснулся среди ночи от яркого света. Луна шла на убыль, да и с вечера собирались облака. Так что же это на странный голубоватый свет, танцующий за мутной пленкой единственного окошка?
И никто не кричал? Не звал на помощь? усомнился Юдай.
Нет, господин. Когда я проснулся, б было уже поздно.
Масаши вышел на улицу и в пляшущих отсветах синего пламени, охватившего все дома в деревне, увидел фигуру чужака с длинным обнаженным мечом, с которого капала кровь. Этот образ навечно засел у него в голове. Чужак отвернулся, и в тот же миг росчерк меча рассек здорового Атсуши Масаши считал его самым сильным человеком на свете, выпуская наружу кишки. Кровь залила убийцу, пропитывая одежду. Тело мертвого Атсуши повалилось ему под ноги, и чужак переступил через него и пошел дальше.
Было тихо. Так странно тихо, что Масаши казалось, он оглох. Не трещало колдовское пламя, в котором исчезали дома вместе с не успевшими проснуться и спастись людьми, а тех, кто выбегал, беззвучно раскрывая рты, ждала незавидная участь. Тогда Масаши кинулся к святилищу. Не может быть, чтобы ками оставил их без защиты! Он упал на колени перед ним, но в клетке для подношений бушевало все то же синее пламя. Ужас охватил Масаши, он вскочил и побежал прочь, пока не оказался лицом к лицу с залитым кровью человеком. Его меч был направлен в землю, однако Масаши чувствовал, что скоро умрет. Тело застыло, не хотелось ни бежать, ни бороться. Глаза чужака были непроглядно черными, будто засасывали в себя весь свет две мрачные бездны, на дне которых тлели алые угли. Внутри Масаши исходил криком, но вслух не проронил ни единого звука.
Беги, велел ему человек с мечом. Живо!
И Масаши побежал. Прочь от бесполезного святилища, возле которого едва не оборвалась его жизнь, пока не упал без сил в каких-то зарослях, где пролежал до утра, то и дело проваливаясь в сонное оцепенение.
И ты не видел, куда этот человек ушел? спросил Хизаши звенящим от напряжения голосом.
Масаши затряс головой, потом замер и неуверенно кивнул.
П перед рас светом приехали эти
Кто?
Про про он вконец потерял дар речи и только испуганно заикался, застряв в самом начале слова. Хизаши хотелось ударить его, но он стиснул пальцы, силой здесь ничего не изменить.
Прорицатели? подсказал Юдай. Все удивленно посмотрели на него.
Да.
Как ты понял? удивился Арата, но его перебил Хизаши:
Снова их след
Они пош шли к святилищу, продолжил меж тем Масаши. Потом потом не помню.
Впрочем, кое-что Масаши все же помнил. О том, как перед уходом из разоренной деревни страшный человек с мечом посмотрел в сторону его укрытия и совершенно точно увидел.
Но не убил.
Троица оммёдзи отошла обсудить услышанное. Тягостное молчание не сразу удалось нарушить, и Учида, кашлянув, хрипло произнес:
Не нравится мне эта история. Если этому Масаши не привиделось, то Кента пощадил его дважды, но зверски убил всех остальных. Зачем? Ради чего?
Не называй его Кентой, потребовал Хизаши. Слышать имя друга сейчас, в окружении мертвецов, было невыносимо.
А как мне его называть?
Да хоть демоном.
Арата поднял вверх ладони.
Пусть будет демон, хорошо? примирительно сказал он. Мацумото-сан, подумай, пожалуйста, что это может означать? Из нас ты лучше всех знал Кенту и был к нему ближе прочих.
Учитывая обстоятельства, звучало как изысканная насмешка, только вот защищаться не хотелось. Хизаши постучал веером по раскрытой ладони и вдруг вспомнил.
Масаши!
Привести его? мигом отреагировал Юдай.
Нет. Просто это имя Однажды я назывался им, и Кенте это было известно. Возможно, это послание мне. Знак, что Кента все еще жив и пытается освободиться.
О чем ты? нахмурился фусинец.
Потом расскажу, отмахнулся Хизаши, сначала откроем ящик.
Он первым ринулся к нему, хотя не так давно останавливал Юдая. Догадка о том, что Кента пытается подавать ему знаки, пользуясь воспоминаниями, которые принадлежали лишь им двоим, придала сил. Ящик больше не пугал, но как только Хизаши оказался достаточно близко, снова засомневался.
Этот предмет опасен, поделился ощущениями Сасаки. Аканэ-сан говорит, что его нельзя трогать ни смертным, ни бессмертным.
Я знаю, ответил Хизаши и взмахом веера заставил грубо сколоченную крышку взмыть в воздух и, перевернувшись, отлететь подальше. Смрад темной энергии тут же просочился наружу, и Хизаши безжалостно опрокинул ящик с помощью ки, доски разошлись, и по земле рассыпалось жуткое содержимое.
Светлые ками! воскликнул Сасаки и прикрыл лицо рукавом. Учида схватился за нагинату, духовное оружие завибрировало, готовое защищать своего хозяина.
Хизаши вспоминал ночь, едва не стоившую им с Кентой жизни и после которой осталось слишком много вопросов. Кажется, спустя два с небольшим года он получит на них ответы.
Взвизгнула кицунэ, тявкнула и заскулила, совсем как обиженная человеком собака. Арата встревоженно обернулся, и в глаза им ударил яркий синий свет, объявший фигуру Масаши. Из широко раскрытого рта не вырывалось крика, но он будто бы звенел в воздухе, скрюченные пальцы раздирали грудь, и там Хизаши вдруг увидел демоническую метку: выжженный в плоти глаз со спиралевидным зрачком и разорванную вертикальную линию по центру. Хизаши перехватил взгляд Юдая и понял, что он тоже ее узнал такой же рисунок был на груди одичавшей Дзёро-гумо. Тем временем Масаши все-таки смог прорвать странный кокон тишины и с яростным воплем ринулся на них. Метка на груди впиталась в раскаленную докрасна кожу, и Масаши начал стремительно меняться: вытянулись конечности, из приоткрытого рта выползли загнутые клыки, а на щеках появились поперечные раны, которые раскрылись, как жуткие веки, и в них показались бешено вращающиеся зрачки.
Бедняга больше не был человеком, но и демоном он стать не мог. Искореженное быстрым превращением тело доживало свои последние мгновения, все еще охваченное синим холодным пламенем. Оно отражалось в глазах Сасаки, Учиды и в глазах самого Хизаши. Фусинец опомнился и выставил перед собой нагинату, но Масаши превратился в горстку пепла раньше, чем напоролся на острие духовного оружия.
Тихий скулеж напуганной кицунэ нарушил мрачную тишину, повисшую над мертвой деревней теперь уже мертвой до самого последнего человека. Хизаши подумалось с какой-то веселой обреченностью, что если это и было знаком для него, то только насмешкой, пальцем, погруженным в открытую рану.
Объяснись, Мацумото! строго потребовал Юдай. Мне думается, у тебя больше ответов, чем ты хочешь нам показать.
Арата погладил Аканэ по вздыбленной шерсти, и лиса исчезла. Хизаши чувствовал, что она покинула деревню, и им бы тоже не помешало. Но оставалось незаконченное дело.
Сначала мы уничтожим это, он указал на открытый короб, потом я расскажу вам одну историю
Смятение
Огни в дождливой ночи
С некоторых пор находиться в одном помещении с Мадокой стало попросту невыносимо. Казалось, все его мысли заполонило приближение обязательной для младших учеников церемонии Гаппай-но хи, а ведь он и без того приходил в восторг от одного упоминания будущего духовного оружия, а как сумел-таки выбиться из воспитанников в младшие ученики, только об этом и говорил, чем начал выводить из себя даже святую невинность Сасаки Арату.
Ты и без духовного оружия скоро сможешь распугивать всю нечисть вокруг одной только бесконечной болтовней, не выдержал наконец Хизаши, когда частота упоминания Гаппай-но хи превысила все мыслимые и немыслимые пределы. Стремительно близилось время цветения сакуры, и Хизаши был скорее настроен на созерцание красоты, чем на выслушивание одной темы на разный манер. Тем более от Мадоки.
Как будто ты не ждешь этого дня, обиженно ответил Мадока, не представляя себе, насколько ошибается. Это же Это событие!
Хизаши спрятал тяжкий вздох в ладони и отвернулся. Этим ранним утром их ученический павильон отвечал за уборку, и все четверо его обитателя усердно подметали дорожки второй площадки горы Тэнсэй места проживания адептов и наставников. Предрассветный холодок скоро обещал смениться приятным весенним теплом удзуки месяца цветения сакуры, но пока прочие досыпали оставшееся до начала учебного дня время, приходилось терпеть зябкий ветерок, поглаживающий разомлевшую со сна кожу. Хизаши поёжился и остановился, опершись на метлу.
Минуло почти два месяца с их возвращения из сгоревшего замка Мори. Пережитые там волнения незаметно отошли в прошлое, сменившись утомительными буднями Дзисин с их суровыми тренировками, скучными лекциями и не всегда приятным соседством. Недолго их компания была у всех на слуху. Еще бы, они смогли воочию увидеть священное оружие, выкованное легендарным кузнецом, можно сказать, прикоснулись к чуду, только вот никто и не догадывался, насколько близко это чудо подтолкнуло Хизаши к провалу. Плечо еще ныло, особенно в час Быка, хотя от ожога остался лишь слабо различимый белесый след, под которым, к счастью, невозможно было разглядеть царапину от Тайма-но кэн[6]. Поначалу Хизаши казалось, что Кента странно на него смотрит, но постепенно страх сошел на нет, и все вернулось на круги своя.
В том числе и это ненавистное утреннее дежурство.
А все-таки, Мадока Джун подобрался опасно близко и, поднимая пыль своей метлой, продолжил: когда я получу меч, мне же надо его как-то назвать. Вот что ты скажешь, Мацумото? Как звучит лучше Юрэцу или Кахо? Или, может, Тякудзицу?
И в ожидании уставился на Хизаши горящим взглядом, уже наверняка представляя себя на поле битвы с ордой демонов с мечом «Мудрость» в руках. Или «Решительность», или «Надежность». В любом случае, лишней скромностью Мадока не страдал, у него, по мнению Хизаши, даже необходимого минимума не наблюдалось, что уж говорить об излишке.
Назови его Тосё[7], с усмешкой посоветовал Хизаши.
Мадока насупил широкие брови, задумался, а потом едва не выронил метелку.
Ты! Не смей надо мной издеваться! Сам-то как меч назовешь?
А никак, ответил Хизаши и лениво махнул метлой, ссыпая на только что очищенную Мадокой территорию ворох опавших за ночь белоснежных сливовых лепестков. Нужен мне был ваш меч, ха.