Да, но уцелеет ли при этом Рось?
Хорос виновато развёл руками.
Смотря как настроить мракобой.
Князь поднялся.
Надеюсь, наши посланцы успеют опередить халдеев конунга и не дадут ему воспользоваться мракобоем. Прощевай, Алексеич, ускорь работу над защитой. Через семь-восемь дён заеду к тебе, погутарим подробнее.
Разрешите проводить, княже? Хорос вышел из-за стола.
Не надо церемоний, увидимся.
Все трое пожали Климу Алексеевичу руку, и он остался один, задумчиво глядя им вслед.
На душе стало тревожно.
Весь день прошёл в такой же тревожной суете, словно и в самом деле вот-вот должна была случиться какая-то беда. А ночью произошёл очередной Выдох Мрака, какие в последние месяцы случались всё чаще. Содрогнулось небо, содрогнулась Рось, содрогнулся весь остров, и закачалась на невидимых волна Великотопь, вызывая вопль страха у всех её обитателей
Глава 4
Ночь прошла спокойно.
Великотопь постепенно успокоилась после странного явления, названного росичами Выдохом Мрака, тримаран остался на месте до утра, и наступила тишина. Условная, конечно. Так как обитатели гигантского болота продолжали жить по своим законам, и ночь для них мало чем отличалась от дня.
Малята рыпнулся было оставить каюту Максиму и сестре, но та заявила, что будет ночевать с Марфой, и молодые пограничники остались вдвоём.
Ты знаешь, что такое Выдох Мрака? спросил Максим, начиная одеваться. Спал он в своих российских трусах, оставив себе родное бельё, хотя и спальные мужские панталоны росичей имели примерно те же формы.
Рось оседает, ответил Малята сонным голосом.
Парень умаялся за день, но признаться в этом ему мешала гордость. Спал он всегда как убитый, ни разу не сменив позы.
Как это оседает? озадачился Максим, собираясь идти умываться.
Я слышал от Корнелия. Когда Рось оседает в глубину Великотопи, возникает Выдох.
Может, наоборот, вдох? Случается вдох, и тепуй Роси проваливается глубже.
Малята помолчал, потом проговорил нехотя:
Может, и так.
Но что собой представляет Выдох-Вдох как физическое явление?
Спроси чего-нибудь полегче. Малята спрятал голову под подушку, голос парня стал глуше. Корнелий утверждает, что наш мир трескается и скоро схлопнется. Будет Большой Схлоп.
А он откуда знает?
От Хороса.
А тот от кого?
Отстань, дай поспать! Малята повернулся спиной к спутнику, но не выдержал, снял подушку. У Хороса служат все наши умные головы. Раньше, до него, центра не было, он его создал, и наши разведчики привезли ему мировиды с Еурода.
Чего?
По-вашему, приборы, до Хороса у нас их не было. А у выродков остались от предков. Теперь и наши умноголовые могут видеть то, что раньше не видели. К примеру, Корнелий говорит, что каждый Выдох увеличивает размер нашего светозара.
Солнца.
Приборы это определяют с большой точностью. Но при этом оно светит меньше. Отец рассказывал, что ещё полста вёсен назад у нас в Хлумани температура воздуха днём поднималась до сорока пяти градусов, а теперь даже в самые жаркие дни не доходит до тридцати.
Ну, это же хорошо.
Малята покачал головой.
У нас перестали от этого расти многие фрукты, а поля стали давать меньше урожая.
Зашквар!
Что?
Это у нас в России молодёжь выражает так свои эмоции.
А-а
Вставай, уже семь часов утра, пора завтракать.
Иди, я догоню, со вздохом сожаления произнёс молодой пограничник.
Максим сбегал в общую освежальню на первой палубе, умылся, привёл себя в порядок, вернулся на бак второй палубы, но в каюте Любаву не застал. Поздоровался со спутницей жены, в очередной раз подумав, что помощница Любавы выглядит почти так же потрясающе, как она сама. Впрочем, это касалось и других женщин Роси, красота которых иногда ошеломляла.
Она у Могуты, сказала Марфа, надевая колонтарь.
Вы уже завтракали?
Нет ещё.
Ага, тогда я схожу за ней, а потом на камбуз.
Максим выскочил на палубу, глянул на пейзаж за бортом болотохода и застыл, созерцая невероятный мир грандиозного болота, размеры которого, наверно, превышали любые океаны Земли.
Было раннее утро. Светило Роси, или светозар, как его ласково называли росичи (тримаран тоже носил имя Светозар, что подчёркивало его миссию), всплыло над туманной полосой Великотопи на «востоке», протягивая по открытым водным пространствам, свободным от водорослей, кочек и полей кувшинок, длинные бликующие дорожки. Болото продолжало жить своей жизнью, не обращая внимания ни на сотрясения Выдоха Мрака, ни на скользящий болотоход, и время от времени в сине-жёлтой толще возникали струи движения, на водных зеркалах рождались водовороты или всплывали, бесшумно погружались серо-бурые кочки, и проявлялись цепочки пузырей.
Максим заметил выглянувшую из-за холма омертвевших водорослей бугристую голову сине-зелёного цвета и очнулся. Тримаран огибал кольцо водорослей, внутри которого обосновалось стадо водолагов существ, напоминающих земных морских млекопитающих, стелларовых коров. На Земле они исчезли ещё в начале двадцатого века, истреблённые человеком, но здесь смогли выжить. Хотя было известно, что жители Еурода охотятся на водолагов с не меньшим азартом, чем их земные «коллеги».
К замершему Максиму подошёл Гвидо в сопровождении своего слонообразного телохранителя Сломаноса.
Что увидел? спросил он, не здороваясь.
Как раз в этот момент в лагуне, окружённой валом водорослей, похожим на коралловый риф, началась паника. Из воды стали выскакивать водолаги и запрыгивать на вал, стараясь убежать от какого-то обитателя болота. Вынырнув из воды, он цапнул зубастой пастью водолага и погрузился с ним обратно.
Акулеф, усмехнулся Гвидо, заметив реакцию переселенца. Не видел раньше?
Нет, признался Максим.
В топи водятся ещё более впечатляющие твари. Я встречал полинога, такую кишку со щупальцами, что и болотоход утащит.
Максим молчал.
А ещё существует хтон, продолжал Гвидо таким тоном, словно хотел напугать собеседника. Вот это монстр из монстров! Ему и хладуны не страшны. Слышал?
Нет, качнул головой Максим, хотя приврал. Любава рассказывала ему о жителях Великотопи, упомянув и хтона, могучего родственника китоврасов размерами с земной танкер.
Хтон проглотит и наш тримаран, продолжал сотник с той же усмешкой, как бы спрашивая: не страшно?
Ух ты! подыграл ему пограничник. Были случаи? Интересно, кто рассказал? Тот, кого хтон проглотил?
Гвидо нахмурился, хотел что-то добавить, но Максим опередил его, увидев появившуюся на палубе пару Могуту и Любаву.
Прошу пардону, последнее слово он произнёс по-русски, меня ждут.
Повернувшись к Гвидо спиной, он подошёл к сотнику и жене.
Утречь здоба!
Любава заметила оставшихся стоять у поручней Гвидо и его спутника, улыбнулась и поцеловала Максима в щёку, словно подчёркивая сложившийся консенсус: всё изменилось и обжалованию не подлежит.
На душе стало радостно.
Сотник молча зашагал к пристройке на носу тримарана, в которой находилась рулевая рубка болотохода.
Хорошо спалось? прогудел бородач Могута, проводив Орловца понимающим взглядом.
Почти как дома, сказал Максим. Далеко мы отплыли?
Могута посмотрел на светозар-светило.
Лиг на триста южнее. Скоро пройдём мелкодужье и войдём в глубоководье. Побыстрее пойдём.
Сколько нам осталось до Клыка?
Около тысячи лиг, через ночь дойдём.
Тогда я с мелким озабочусь тренингом.
С кем?
С моим братом, рассмеялась Любава. Так как мне тоже делать нечего, то я присоединюсь к вам. Чем ты займёшься потом?
Потренирую ворона, чтобы не забывал, и повожусь с хладуном.
Гвидо хочет подчинить себе одного, сказал Могута. Не знаю, хорошо это или нет.
Пусть попробует, вдруг согласилась Любава. Думаю, ничего у него не выйдет, а у нас появится отговорка, чтобы он не мешал нам дальше.
Вот и отдай своего, проворчал Максим.
Хорошо.
Идёмте в трюм, посмотрим на наших лягушек. Могута первым направился к шахте в трюм тримарана.
* * *
Тренировкой Максима и Маляты заинтересовались не менее половины бойцов сотни Гвидо, и даже он сам уделил ей внимание, посмотрев на условный ножевой поединок и оценив серию бросков обоих пограничников. Тримаран нередко маневрировал, обходя попадавшиеся на пути «острова», от чего соревнующимся приходилось тщательнее выбирать момент для метания. Но оба почти не промахивались, и Орловец со скучающим видом похлопал в ладоши, словно был мастером повыше классом. Однако от предложения Могуты присоединиться к метателям отказался.
После полутора часов занятий с ножом Максим вынес на палубу клетку с вороном.
Снова вокруг собрались гуляющие по палубам бойцы отряда, поскольку делать им пока что было нечего. Но Максим попросил их наблюдать за учениями с других палуб, чтобы не пугать птицу, и помогали ему только Любава и её брат.
Может быть, Максиму и показалось, что ворон ему обрадовался, но он так раскатисто отозвался на своё имя Герасим, что Любава прыснула, а Малята расплылся в недоверчивой ухмылке.
Вцепившись в плечо хозяина, птица поворочала клювом из стороны в сторону, потопталась, пощёлкала клювом и выдала ещё несколько «слов»:
Дррамма! Горессим! Харртррога!
Любава расхохоталась.
Надо же, разговорился!
Переведи.
По-моему, и так всё понятно. Товарищ спал спокойно, а ты его разбудил. Вот он и жалуется.
Распустил ты летуна, укоризненно качнул головой Малята. Так он вообще скоро начнёт требовать, чтобы его не трогали.
Не начнёт. Герасим, полетай! Максим подбросил птицу в воздух, и та, взмахнув полуметровыми крылами, ввинтилась в небо.
Некоторое время все смотрели на ворона, наматывающего круги над кораблём. Тримаран сейчас шёл под парусами, давая отдых «живым двигателям» китоврасам, и серые полотнища загораживали небо, поэтому изредка птица пропадала за ними.
Ветерок принёс говор наблюдателей на других палубах. Бойцы сотни были людьми простыми и с интересом обсуждали манёвры ворона.
Не улетит? осведомилась Любава.
Куда? хмыкнул Малята. До ближайшей суши сто лиг, полетает и вернётся. Макс, прикажи ему.
Максим сосредоточился на мыслепередаче и через несколько секунд уловил ответ: ворон передавал ему не слова, а ментальные сигналы-эмоции, что понял хозяина и подчиняется. Спустя ещё пару секунд он круто спикировал на Максима из-за паруса и сделал над ним пируэт, восхитивший зрителей.
А ты боялась, назидательно сказал Малята, словно это он управлял птицей.
В таком случае его можно отправить на разведку, предложила Любава.
Я тоже об этом подумал. Максим сосредоточился, поймал волну ворона и стал видеть его глазами.
Он давно научился мысленно управлять птицами, а иногда мог и разговаривать с животными Роси. Во всяком случае, гиганты-клювары и ещё более могучие китоврасы понимали гостя из России и относились к нему дружески.
Ворон поднялся выше, под струи сизых облаков.
Горизонт раздвинулся, качаясь под разными углами, как поверхность плато под ногами нетрезвого человека: Герасим вертел головой, разглядывая болото. И хотя формат его зрения не совпадал с бинокулярным человеческим, вследствие того что глаза у птиц смотрели чуть ли не в противоположные стороны, Максим без усилий приспособился к нюансам птичьего зрения.
На «юге», куда и направлялся болотоход, небо темнело, предвещая изменение погоды. Настоящих штормов или тайфунов, как на земных морях, на Великотопи не рождалось, но бури бывали, и попасть под удар стихии никто не планировал.
На «севере», откуда и шёл тримаран, наоборот, небо светлело с каждой минутой, и скоро должен был проявиться эффект «двойного светозара»: в противоположной от светила стороне из синих глубин небосвода проступал пузырь второго солнца. Ненадолго, всего на несколько минут. Заканчивалась феерия тем, что второе светило расширялось кольцами, и на его месте ещё долго часа два чернела настоящая дыра. Хорос объяснял эффект «дробной мерностью» мира Великотопи, но что это было на самом деле, не ведал и он. Максим, когда ему полгода назад показали феномен, предложил слетать к дыре и посмотреть на неё вблизи. Но аппараты тяжелее птиц в пространстве Роси летать не могли, и авиации как таковой у жителей мира не было. Не появились даже аэростаты и воздушные шары, что для Роси оказалось благом при наличии у её врагов планов завоевания страны.
Глянув на «восточную» и «западную» стороны света, Максим «вернулся» в свои глаза.
Всё спокойно, болото занимается своими делами. Слева проплываем мимо большого рифа с семейством водолагов, справа видны поля планктона, резвятся скаты.
Может, акулефы? загорелся Малята. Вот бы подстрелить!
Остынь, охотник! проворчала Любава. Вороньими глазами смотрел?
Естественно. И кажется, мы плывём прямо в сердце шторма или по крайней мере в бурю.
Брат и сестра одновременно глянули на «юг».
Любава кивнула.
Похоже. Чёрт! Это может нас задержать.
На палубе появился Гвидо Орловец. За ним хвостиком топал могучий Сломанос.
Чем занимаетесь?
Ворон гоняем, с иронией усмехнулась Любава.
Сотник посмотрел на летающего над парусами Герасима.
Кончайте. Я хочу повозиться с хладуном.
Наши хладуны подчиняются только нам, угрюмо обронил Максим.
Я их у вас не отбираю. Но случись что с вами, не дай свет, кому они станут подчиняться? Поэтому лучше перестраховаться.
Я своего не дам.
Ладно, я выведу своего, пожала плечами Любава. Но предупреждаю, эксперимент с перехватом управления может быть опасен.
Как-нибудь справлюсь.
Любава поманила брата, и они ушли на нижнюю палубу.
Максим мысленно позвал ворона, передал его под изучающим взглядом сотника одному из матросов и стал ждать, спрятав эмоции под маской равнодушия.
Толпа зрителей подалась назад, когда на верхней палубе появилась помесь кенгуру с лягушкой высотой под два с половиной метра, сопровождаемая Любавой и Малятой. Они поставили хладуна перед надстройкой поста управления, и Любава жестом отослала Маляту к зрителям.
Подошёл Гвидо, рассматривая зеленовато-коричневого зверя с огромным зобом и лягушачьей мордой, покрытой бугорочками, в пасти которой уместился бы целый кочар величиной с два-три футбольных мяча.
Как ты с ним общаешься?
Думально, ответила Любава. Тебя должны были учить этому как разведчика.
Глаза сотника сверкнули, но отвечать девушке он не стал. Подошёл к хладуну ещё ближе.
Монстр продолжал стоять, равнодушно устремив взгляд выпученных, без зрачков, глаз куда-то вдаль.
Застыл и Гвидо, сосредоточив на нём взгляд почерневших глаз.
Стало тихо, если не считать плеск волн о форштевни тримарана. Замолчали и свидетели эксперимента, собравшиеся на всех палубах болотохода.
Максим почувствовал дуновение тревоги: в голове прозвенели колокольчики неприятного ожидания.
Любава тоже уловила пульсацию «нервных полей», вопросительно посмотрела на мужа.
Тот помедлил, не желая вмешиваться в сеанс «гипноза».
Хладун вдруг ожил. Глаза его выпучились, треснули щелями зрачков так это выглядело со стороны, зоб надулся бледно-жёлтым пузырём.
Максим понял, что сейчас произойдёт.
Ложись!
Любава присела. Малята проворно отскочил назад.
Наблюдавшие за происходящим бойцы сотни шарахнулись прочь.
Гвидо всё ещё надеялся на свой волевой посыл, только боднул воздух лбом.
Максим прыгнул и успел развернуть хладуна мордой к болоту.
Гигантская лягушка с лапами кенгуру плюнула!
Струя белёсого тумана прянула за борт, задев поручень, и улетела метров на пятьдесят, опускаясь на воду полосой кристалликов льда. По палубе тримарана прокатилась волна холода. Жёлтый «костяной» поручень покрылся слоем изморози. С палуб донёсся хор криков зрителей.