Георгий Рубисов
Музей слышезримости: опыт конструктивного миросозерцания
ПОСВЯЩАЮ ПАМЯТИ МОИХ САМЫХ ДОРОГИХ И ЛЮБИМЫХ:
моему единственному сыну
Георгию Рубисову-мл. и его матери Елене Рубисовой моему родному брату
Николаю Рубисову, верному другу на всю жизнь моему отцу
Алексею Константиновичу Рубисову, которому я обязан всем сердцем и душой, всей жизнью и возможностью понимать её
моей матери
Ларисе Анатольевне Рубисовой, от которой унаследовал силу жить и бороться и которая направила мои первые шаги
моим мудрым друзьям
Петру Демидовичу Успенскому и Василию Васильевичу Завадскому
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
© Г. Рубисов, 2023
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2023
Предисловие
Эта книга призыв к истинному пониманию человека, обращенный и к каждому в отдельности и ко всему нашему поколению в целом.
Мир, в котором мы сейчас живем, в одно и то же время слишком велик и слишком мал, слишком богат и слишком беден; его темп в одно и то же время слишком быстр и слишком медленен. Сложность мирового процесса обуславливается еще тем, что в каждый его момент все явления в нем происходящие совершаются одновременно.
Сумма накопленных человечеством знаний, и скорость передвижения и сообщения, которыми располагает человек нашей эпохи, настолько велики, что сам человек просто растворяется в них, подобно капле воды в океане.
Механизированный, материалистический дух нашего XX-го века в одно и то же время и созидающий и разрушающий, представляет собой основное явное течение в этом океане жизни, но даже и его неявное подводное течение настолько сильно, что уже оно одно уже буквально поглощает человека. Забывая о своем «я», о своей личности, он лишен вольной возможности делать самостоятельные, осознанные выводы, и принимать свободно какое бы то ни было беспристрастное решение. Он принужден довольствоваться обычным поверхностным, внешним «пониманием» как жизни, так и грядущих событий. Он не может свободно и независимо даже выбрать профессию для применения своих способностей, он не знает даже главных своих возможностей и не умеет самостоятельно разбираться в том, что происходит вокруг него. Его «понимание» есть не что иное как «Майя, Великая Иллюзия»[1]. Живя в такой действительности, благодаря такому состоянию мира люди стремятся найти хоть какие-нибудь «указательные вехи» на путях жизни, невзирая на то, что их поиски связаны с тяжелыми испытаниям, разочарованиями и ошибками. Это все знают и по себе.
«Ключи Жизни» написан с искренней верой в то, что он поможет человеку найти хоть некоторые из указательных вех.
Нет никакой особенной заслуги в том, чтобы заново перетасовать, а затем записать более или менее остроумные комбинации из миллионов уже записанных известных данных. Даже подкрепляя такую работу-книгу авторитетом различных «имен», даже ссылаясь на всевозможные уже существующие научные теории, на философию, на религию, даже и тогда не скрасить подобными приемами такую книгу и не сделать ее более убедительной. К сожалению именно такой способ составления книг чаще всего применяется современными авторами.
Столь же необязательно, по-моему, утомлять читателя сложными описаниями узко-специализированных сюжетов, излагаемых полу-научным языком. Желающий всерьез что-либо дать ближнему вовсе не обязан подвергать его мукам Тантала. Лишь отдавая что-либо полностью другому человеку, дающий может получить обратно полной мерой, а получающий сможет понять.
Цель книги установить непосредственную связь между читателем и «указательными вехами», которые должны служить на путях его жизни как маяк и днем и ночью. Итак, пусть эта книга станет «Домом Жизни», станет нашим собственным домом.
«Указательные вехи» помогут многим людям расширить их кругозор, не требуя в то же время никакого обязательства удерживать в памяти множество всяких трафаретных понятий и терминов, заимствованных из словаря прошлого.
Конструктивное миросозерцание, т. е.: выработка, истолкование и проведение в жизнь новых светлых и живых идей, критическое отношение к настоящему, и трезвое мышление о будущем вот те основные положения, которые автор предлагает на рассмотрение читателя.
Введение
Три присутствия
Я никогда не забуду той удивительной цепи событий, которые в первый раз начались в августе 1912 года, когда мне было двенадцать лет. Явления эти повторялись регулярно изо дня в день в течение двух лет, вплоть до кануна Рождества 1914-го года. В тот день последнее звено этой длинной цепи выскользнуло из моих рук, навсегда запечатлев в моей памяти тем самым принятое мною на себя обязательство.
Эти явления, за очень немногими исключениями, происходили всегда на заре в нашей усадьбе и всегда в той комнате, в которой я спал и работал.
Даже теперь, после стольких лет, я вижу и слышу и представляю себе до мельчайших подробностей все тогда происходившее, как будто бы все «это» случилось вот-вот сегодня утром.
Я крепко спал. Мне снились чудесные сны. Внезапно верю, что это было наяву, я ощущаю чье-то присутствие в моей комнате. С любопытством, желая узнать, кто и что это, я открываю глаза. В комнате полумрак я понимаю, что ночь уже кончилась. Первые слабые лучи рассвета еле-еле пробиваются сквозь трещины деревянных ставень.
Было ли то, «что» произошло потом, действительностью или просто странным, повторяющимся сном? Этого я никогда окончательно так и не смог выяснить, даже сам для себя, даже наедине с самим собою.
В нескольких шагах от моей кровати я увидел трех человек трех мудрых Старцев. Может быть, то, что я тогда видел и знал, происходило только в моем воображении. Не все ли равно, была ли это галлюцинация, сон или действительность: виденное оказало огромное влияние на всю мою последующую жизнь.
Передо мной, в моей комнате, стояли три Старца, в одеждах, украшенных знаками Солнца. Рыцари Солнца так я их тогда назвал мысленно.
Они заговорили медленно и проникновенно: «Мы пришли защищать тебя и руководить тобою. Отныне мы всегда будем около тебя, даже тогда, когда ты не будешь в состоянии нас видеть».
Они не сказали, кто послал их ко мне.
Видение было настолько реально, что, как сейчас помню, я ущипнул себя в руку и раздвинул пальцами веки нет, я не спал, я действительно видел этих Старцев и слышал их слова. Быть может, все это был сон? Может быть. Ведь можно видеть сон про сон, находясь во сне, и во сне можно видеть сон о том, что ты уже проснулся.
В конце каждого такого посещения мною овладевал страх.
Тогда я начинал громко кричать и звал отца.
Как сейчас вижу, открывается дверь, и отец в длинной белой рубашке спешит мне на помощь.
Я указываю ему на то место, где стояли «Они», но «Их» уже нет. «Они» уже скрылись, безмолвно проскользнув за спину отца, как раз в тот момент, когда отец открывал дверь, «Они» исчезли.
Отец уверял меня, что он ничего не видел.
Эти происшествия очень беспокоили отца; он всегда спешил прийти на мой зов; он всегда слышал мой голос, когда я разговаривал со Старцами, но он уверял, что не слышал никаких голосов, отвечавших мне.
* * *
Так прошли месяцы, потом годны, и я полюбил этих Трех Старцев. Их присутствие становилось для меня с каждым новым их приходом все более и более реальным. Вскоре я начал чувствовать их присутствие иногда даже и днем, особенно если мне или кому-нибудь из моих близких угрожала какая-нибудь опасность.
Один такой случай произвел на меня особенно сильное впечатление.
Был осенний вечер. Я и мой брат Николай возвращались домой с охоты, с ружьями, перекинутыми через плечо. И вот, зная, что патронов у нас больше не осталось, Николай в шутку приставил дуло моего «Винчестера» к своей груди и попросил меня спустить курок он хотел испытать чувство человека, в которого стреляют. Исполняя его желание, я спустил курок, ударник щелкнул, но выстрела не последовало ведь ружье не было заряжено. Несмотря на это, сам не зная почему, я вдруг забеспокоился и даже почувствовал, как острый озноб пробежал по всему моему телу, и тогда я понял, что выходка была непростительной глупостью. Мы продолжали наш путь. Уже совсем недалеко от нашего дома Николай заметил двух ворон, сидящих на верхушке очень высокой сосны и сказал: «Жаль, что у нас нет больше патронов!» В шутку, мы оба навели наши ружья на ворон, взвели курки, прицелились. Брат стал уверять меня, что он «застрелит» одну их них, так как глаз у него был более меткий, чем у меня. Он нажал курок и мнимо «выстрелил». Еще мгновение и я тоже спустил мой курок. Но тут произошло чтото страшное и непонятное последовал настоящий выстрел. Ворона камнем упала в нескольких шагах от нас. Онемев от страха, мы молча глядели друг на друга, потом обнялись, потом стали на колени и начали, как умели, кому-то молиться. В этот момент я почувствовал с особенной силой, что «Трое» были около нас.
* * *
Произошло ли действительно это чудо, или же и этот случай был «совпадением», т. е. осуществлением одной из редчайших случайностей, которые могут произойти не чаще, быть может, чем один раз в миллион лет, как подлинное чудо материального мира? Существовала ли действительно связь между этим происшествием и «Тремя», была ли она объективной или существовала только в моем воображении? Какое это имеет значение!
Дня меня лично это событие явилось подтверждением какой-то таинственной, но явно реальной связи. Моя вера в «Трех» еще более укрепилась, я знал сердцем об их постоянном присутствии, об их покровительстве. Я знал: «Они уже помогли мне, уже помогли моему брату, они помогут и моим друзьям». «Они» стали как бы частью моей воли, стали помогающей и направляющей силою «внутри моей собственной воли».
* * *
Несколько месяцев спустя, в ночь под Рождество 1914 года, Старцы явились в последний раз. «Так как мы теперь уже хорошо знаем друг друга, сказали они, мы можем прекратить наши утренние посещения. Ты понял, что мы существуем и что мы всегда и всюду будем с тобой. Но, перед тем как уйти, мы хотим, чтобы ты запомнил: тебе предстоит начать Большое Дело и его ты обязан будешь выполнить. Мы укажем тебе, когда для этого настанет срок».
* * *
«Когда срок настанет», мы «будем с тобою». Эти слова живут в моей памяти. Они остаются для меня подлинной действительностью, даже если предположить, что «Они» мне являлись ко мне во сне, что «Их» присутствие и все то, что тогда произошло, было только плодом моего воображения. Действительность или фантазия? Но что это может изменить?
Приобретенные «зрячесть сердца» и пробужденное сознание имеют больше значения, чем все эти вопросы.
С тех пор прошло уже сорок лет и, по мере того как годы уходили в прошлое, очертания «Большого Дела», о котором говорили мне «Трое», постепенно принимали в моем сознании все более определенные формы. Мое представление о том, чем это «Дело» должно быть, становилось все более и более ясным, я уже знал, что оно направлено на пользу человечества, что оно доброе дело и что это вне всяких личных интересов.
* * *
Сколько раз мир уже видел, и сколько раз он это еще увидит в будущем: как зерно, прорастая, превращается в растение; зародыш яйца в птицу, в рыбу, в животное; ребенок во взрослого человека.
Сущность бытия в зерне, в яйце, в зародыше великая тайна. Она для нас неуловима, непроницаема, но она существует. Кто-то Великий, Неведомый призвал нас, людей, быть самою жизнью, и благодаря этому быть свидетелями возникновения, развития и исчезновения и существ и событий.
* * *
Первый камень основания «Большому Делу» положен выходом в свет этой книги. Идея «Музея Жизни» есть зерно этого «Дела».
Эта идея несет в себе высокие ценности и содержит огромные возможности для настоящего и для будущего человека и человечества. Осуществление идеи «Музея Жизни» сделалась потому и для меня основной целью моей жизни, частью моей судьбы.
Кое-что из прошлого и пари о корове
Однажды, в июльский солнечный день, мой старый испытанный друг Петр неожиданно постучался в дверь моего бюро на семьдесят седьмом этаже небоскреба на площади Рокфеллера в Нью-Йорке.
Пожав мне руку, он поспешил объяснить, что пришел не по делам, а просто так поговорить и полюбоваться великолепной панорамой города с вышины небоскреба.
В течение нескольких минут он смотрел на океан домов и молчал. Потом сел на стул, закурил трубку и молча продолжал смотреть в окно.
Гудзон, дома и небоскребы, серо-голубой океан, все это под музыку города, под шум и гул человеческой толпы, рев автомобилей, катеров, пароходов и аэропланов, все это и виделось и слышалось. Я, он, мы, люди этот город. Жизнь.
Зрительные образы и звуки, которые мы воспринимали, подтверждали наше сознание того, что Нью-Йорк «существует». Эта реальность возможна только благодаря наличию «Времени» и нашего бытия в нем. Свидетельство о «времени», в свою очередь, обуславливаемо нашим сознанием присутствия всех этих звуков и шумов, и всего стоящего незыблемо и движущегося.
«Хотел бы я знать», сказал я, «сколько еще времени простоят эти современные здания, и будут ли они здесь, на этой площади, через тысячу лет? Ведь тогда, даже если они и сохранятся, никто не назовет их современными. Вероятнее же всего, жизнь изменится до такой степени, что жители земли не смог ут даже представить себе того, что мы сейчас видим и слышим».
Снова наступило молчание.
Две маленькие, толстые мухи, явно в романтическом настроении, прожужжали мимо нас, словно желая напомнить, что и они «живут» и тоже имеют отношение ко всему происходящему.
«Помнишь ли, Петр, о том пари, которое мы с тобой держали несколько лет тому назад?» «В этом самом бюро, на этом самом месте мы спорили о том, на какое расстояние от Нью-Йорка нужно отъехать, для того чтобы встретить первую живую корову? Ты утверждал, что полчаса езды будет достаточно, я же, что больше. Мы тогда решили проверить это немедленно и сразу же отправились за город на автомобиле. Только час спустя, в тридцати километрах от города, мы увидели на зеленом лугу первую корову.
Мы посмотрели на нее. Корова посмотрела на нас. Ничего значительного не произошло. Корова не могла знать, для чего мы сюда приехали, но и мы сами тоже не знали этого по-настоящему. Не скрывалось ли за этим незначительным эпизодом чтонибудь более важное?»
На обратном пути мы говорили о том, какими далекими сделались для жителей больших городов животные и природа. Современные люди не только исключили их из жизни горожан, производя безостановочно с самыми, казалось бы, добрыми, но фальшивыми намерениями, все в большем и большем масштабе запланированное убийство природы, создавая, как будто нарочно, самые неподходящие для здоровья условия жизни, заставляя человека жить в каких-то узких кирпичных ящиках, все это с одной целью поднять цены на участки земли, сделать их частью города, и ускорить темп жизни.
Мы помолчали, потом Петр сказал: «Почему ты вспомнил сейчас об этой коровьей экспедиции? Ведь то, что я чувствую сегодня, казалось бы, не имеет ничего общего с тем, что я переживал несколько лет тому назад, когда я держал с тобою это пари». И он продолжал: «Нам лишь кажется, что наше прошлое не имеет непосредственной связи с нашим настоящим. На самом деле прошлое вкристаллизировано в наше существование, в наши эмоции, наш разум, наши органы чувств. Оно окрашивает в свой собственный цвет весь процесс нашего восприятия жизни, наше видение и слышание».