Послушай, а мы ведь тоже воры! внезапно осенило меня.
Жанка согласно закивала, продолжая торопливо жевать какао.
Воровать нехорошо! на всякий случай напомнила я и тут же протянула ей ладошку за новой порцией угощения.
А Жанка от души отсыпала мне какао из заметно полегчавшей коробки.
Наше неслыханное пиршество прервали охранник с дежурной нянечкой, решившие наведаться на кухню за закуской и внезапно обнаружившие пропажу ключей. Нянечка надавала нам пощечин, а потом схватила за уши и заточила в карцер, где мы просидели целую вечность, разговаривая друг с дружкой вполголоса из уважения к окружающей тьме и тишине.
Из карцера мы вышли лучшими подругами и крепко держались за руки на утреннем совете воспитателей, где обсуждался наш проступок. В наказание нас отправили чистить снег в подмогу дворнику. Каждой выдали небольшую, вкусно пахнущую деревом лопатку, и мы, не размыкая рук, потопали во двор. Но я ничуть не расстроилась: теперь, когда у меня абсолютно одинокой и всеми покинутой вдруг появилась родная и любимая Жанка, никакие взрослые мне больше не были нужны. Я обрела друга, сестру и повелительницу в одном лице и перестала ждать от судьбы иных чудес.
Никогда еще я не ощущала себя такой счастливой, как в то морозное зимнее утро, когда с трудом шваркала своей лопаткой по снегу, с удовольствием слушала Жанкин веселый щебет и сама изредка подавала голос. Изо рта у меня вырывался теплый белый пар, а Жанкино лицо разрумянилось, как вишня. Я радостно на нее поглядывала, и в голове у меня трепыхалось: «Это моя подружка! Моя родненькая! Моя лучшая! Только моя!»
Мне нравилось думать, что мы с Жанкой каким-нибудь непостижимым образом могли происходить из одной семьи. Я рассказала ей о своей бабушке, о старике в потертой и ветхой шляпе, о лошади с шершавыми губами, об озере с золотыми рыбками. Выкладывая перед ней эти мелкие сокровища моей памяти, я втайне надеялась, что она узнает, вспомнит, воскликнет: «Да, да! Я тоже там была! Я тоже это видела!» И она как будто бы начинала что-то припоминать и даже рассказала мне о своих рыбках, но не золотых, а полосатых, и не из озера, а из аквариума огромного, квадратного, с розовыми улитками по стенкам. А потом упомянула и лошадей: ее будто бы катали по полю в санках, а лошади бежали впереди, бодро помахивая хвостами и оглушительно звеня медными бубенцами. А вместо бабушки у нее была пожилая тетка.
Злющая ведьма! воскликнула Жанка. Она била меня по рукам за то, что я потаскивала у нее из буфета ириски! И показала мне длинный и тонкий, побелевший от холода шрам на мизинце: Старуха поставила мышеловку рядом с вазочкой, в которую насы́пала конфеты, а я не заметила и прищемила палец, а когда попыталась вырваться, разорвала кожу до мяса!
Я осторожно потрогала ее мизинчик, а потом подняла на нее потеплевшие глаза и с переполненной душой прошептала:
Жанка, я тебя люблю больше всех!
Ну и овечка ты! довольно усмехнулась Жанка. Не вздумай больше никогда говорить такие глупости, особенно мальчишкам! Кстати, у тебя есть друзья среди мальчишек?
Я покачала головой. Мне всегда казалось, что от мальчишек одни неприятности: они то дерутся, то дружно что-нибудь поджигают или ломают, то гоняют по двору старенький грязный футбольный мяч и непременно угодят этим мячом тебе в голову. Поэтому я привыкла обходить мальчиков за километр и вообще старалась как можно реже попадаться им на глаза.
Ну и дура! неожиданно заявила Жанка. С мальчиками нужно уметь обращаться, тогда они для тебя что хочешь сделают, ты только успевай командовать!
Да чего они там могут! с улыбкой махнула я рукой.
Да что угодно! возразила Жанка. И снег за тебя почистить, и какао своровать, и перед воспитателями ответить! Мальчики везде пригодятся! Поэтому не надо от них шарахаться! Хочешь, я тебя научу, что говорить и делать, когда подходишь к мальчику? Если будешь вести себя как положено, любой мальчик за тобой сразу побежит. Хочешь?
Конечно, хочу! воскликнула я, уже рисуя в воображении армию преданных мне мальчишек, шустро расчищающих сугробы вместо меня.
Тогда слушай внимательно. К мальчику нужно подходить с улыбкой и сразу же загадать загадку, чтобы ему стало интересно. Он начнет тебя расспрашивать, а ты не отвечай ни да, ни нет и не забывай улыбаться и смотреть ему прямо в глаза! А потом пошути и быстро уходи. А перед уходом еще разок обернись, посмотри на него поверх плеча с таким видом, будто хочешь засмеяться, но терпишь, и уматывай! И вот увидишь он за тобой тут же поскачет!
Правда, что ли? удивилась я. Не может быть!
Еще как может! наставительно произнесла Жанка. Вон нашу группу на прогулку вывели! Подойди к какому-нибудь мальчишке и проверь! Сама все увидишь!
Даже и не знаю засомневалась я.
Ну, чего ты мнешься? подзадоривала меня Жанка. Кто тебе из этих больше нравится?
Вон тот, показала я на самого симпатичного, на мой взгляд, мальчика.
Ну и топай к нему! подтолкнула Жанка. И чтоб все сделала, как я тебе велела!
Да ну, не пойду! запаниковала я, вырываясь.
Иди, иди! требовательно прикрикнула Жанка. В первый раз всегда страшно, а потом привыкнешь!
И я пошла навстречу ничего не подозревающему мальчику Вове на не гнущихся от волнения ногах. Я совершенно не представляла, какую загадку ему загадать сначала и как пошутить потом, но, к счастью, вовремя вспомнила один старый интернатский розыгрыш, который мне как-то устроили ребята из старшей группы. Этот розыгрыш удачно совмещал в себе и загадочность, и шутку, поэтому, вооружившись им, я сразу почувствовала себя увереннее и, почти не стесняясь, показала мальчику Вове свои десны в широкой и глуповатой детской улыбке. Вова поглядел на мою жизнерадостную гримаску, моргнул и выронил совочек.
Вова, хочешь, я погадаю тебе по руке? таинственно понизив голос, предложила я, старательно заглядывая ему в глаза.
А ты умеешь? с сомнением спросил Вова.
Конечно, умею! заверила его я, продолжая улыбаться во весь свой беззубый рот.
Ну погадай, согласился Вова и протянул мне ладошку.
Я взяла его руку за пальцы и поднесла ее к самым глазам, будто бы вглядываясь в линии судьбы на этой маленькой розовой от стужи ладони.
Ну, чего там? с любопытством спросил Вова, подпрыгнув от нетерпения.
Ты будешь жить долго и счастливо, прошептала я и, помолчав, добавила: Пока не утонешь в пруду. Видишь пруд?
Нет, не вижу, растерялся Вова.
Смотри внимательно! Видишь? настаивала я.
Да не вижу я ничего! Где тут пруд? заволновался Вова.
Продолжая улыбаться, я смотрела ему в глаза, поджидая, пока у меня во рту накопится достаточно слюны, а потом зажмурилась и смачно плюнула ему в ладонь:
А теперь видишь пруд?
Вова ошарашенно поглядел на плевок, потом на меня, потом опять на плевок, а я, глупо улыбаясь, развернулась и потопала прочь. Через несколько шагов приостановилась, обернулась, взглянула на него поверх плеча и издала короткий смешок. Не успела я усмехнуться, как случилось в точности то самое, что обещала мне Жанка, Вова побежал за мной вприпрыжку! Но при этом он угрожающе размахивал совочком и грубо ругался, поэтому я сочла разумным прибавить ходу и пулей полетела от него по двору.
Некоторое время я убегала, петляя зигзагами, и мимо, как во сне, промелькнули стены интерната, забор, удивленные лица других детей и возмущенно раскрытый рот воспитательницы, а потом на моем пути резко и внезапно выросло дерево, и я, недолго думая, взлетела на его верхушку, будто ошпаренная кошка.
Мальчик Вова топтался под деревом, размахивая совочком и показывая мне свое гневно нахмуренное запрокинутое лицо, но вскоре его оттеснила в сторону нахлынувшая толпа малышей во главе с перепуганной и сердитой воспитательницей. Повинуясь ее оглушительному, будто вой пожарной сирены, крику, я покорно слезла с дерева, получила свою порцию шлепков и подзатыльников и под дружный смех группы побрела прочь к тому сугробу, из которого одиноко торчала брошенная мной лопатка, а неподалеку припрыгивала заинтригованная подобным поворотом событий Жанка.
Это что сейчас тут было? накинулась она на меня.
Все случилось, как ты сказала! тяжело дыша, ответила я. Твой фокус работает: он и вправду за мной припустился!
Что-то слишком резво он рванул, с сомнением покачала головой Жанка. Конечно, всякое бывает, и у меня по-разному было, но чтобы так сразу рванул никогда!
Учись! засмеялась я и показала ей язык.
На этом мой эксперимент по приручению диких мальчиков и завершился, а вот Жанка вскоре продемонстрировала мне во всей красе, что ее способ действует, причем безотказно. Не прошло и недели, как все мальчишки из нашей группы от мала до велика уже ходили за ней как приклеенные, дрались между собой за право подержать ее за ручку или занять рядом с ней место за обеденным столом, а также воровали для нее всякие вкусности и заваливали ее подарками кто во что горазд. У Жанки в одночасье скопилось богатое приданое: стеклянные шарики, бумажные цветы, засушенные бабочки и тараканы с оторванными лапками, позолоченная ореховая скорлупа, наклейки, красивый тюбик из-под крема, пластмассовая крышка от флакона с духами в форме полураспустившегося розового бутона, крохотная гипсовая фигурка балерины с отломанной ногой, осколок вазы с изображением китаянки в халате, блестящие фантики от шоколадных конфет, разноцветные резинки, заколки, бусы из вишневых косточек, музыкальная шкатулка без заводного ключа и плюшевый мишка с разорванным брюхом, в котором удобно было перетаскивать контрабандное печенье из кухонного шкафа. Самым удивительным подношением был зеленый майский жук, наглухо замурованный в янтарь.
Он мертв? спрашивала я, с легкой опаской прикасаясь к куску янтаря указательным пальчиком.
Нет, он просто спит! возражала Жанка. Вот наступит лето, и мы его отпустим на волю, и тогда он полетит на небо и принесет нам хлеба
Черного и белого, только не горелого! радостно подхватывала я известную малышовую присказку. А кто тебе его подарил?
Не помню, пожимала плечами Жанка. Да какая разница!
Она и в самом деле никогда особо не выделяла никого из толпы своих маленьких поклонников. А мальчики из ее свиты, казалось, навечно забросили все свои мальчишечьи дела и только того и ждали, как бы скорее выполнить очередное Жанкино поручение. При этом никто из них не страдал и не проявлял никакого недовольства или ревности. Жанка умудрялась обходиться с каждым из них так ловко, что они и предположить не могли, что их водят за нос, и готовы были на руках носить свою насмешливую, а порой жестокую и грубую хозяйку!
Когда мы вместе с воспитателями начали ставить спектакль к новогоднему утреннику, у Жанки открылся еще один талант актерский. Ей поручили сыграть хитрую лисичку, которая должна была стащить у Деда Мороза мешок с подарками и испортить остальным лесным зверям новогодний праздник. Она на первой же репетиции ошеломила всех маленьких зрителей, а воспитательницу рассмешила до слёз своей вальяжной походочкой, игривыми ужимками, подмигиваниями, смешками и бесстрашным кокетством с большим и неуклюжим медведем, который так и не сумел отобрать у нее украденный мешок с подарками. Вместо того чтобы во всеуслышание пристыдить наглую лисичку и вырвать мешок из ее цепких коготков, медведь густо краснел, хихикал и неловко переминался с лапы на лапу, а стоило лисичке крутануть перед ним приклеенным к юбке меховым хвостом, как он уже готов был поедать печенье у нее с руки, по первому зову пуститься перед ней в пляс на задних лапах и даже прыгнуть в обруч!
Всем остальным детям из нашей группы достались роли попроще. Тем, кто хоть как-то умел танцевать и пел, попадая в ноты, поручили изображать белочек, которые сопровождали Деда Мороза в пути и веселились вместе с ним под сияющей огнями елкой. Остальные безголосые, бессловесные, глуховатые, неумелые и просто стеснительные должны были нарядиться зайчиками и молча пробегать по сцене из одной кулисы в другую. Меня, робкую и тихую девочку, сразу записали в зайчики, но, в отличие от большинства моих одногруппников, которые считали роль зайчика позорной и с нытьем и слезами требовали перевести их в почетный отряд белочек, я ни с кем не спорила и не плакала от обиды, а преспокойно вы́резала из картона заячьи ушки, послушно их надела и побежала на сцену смотреть, как Жанка дрессирует медведя.
А почему ты не белочка? возмутилась Жанка, увидев на мне заячьи ушки.
Да ну! Я лучше зайчиком побуду, смущенно ответила я, опустив голову.
И тебе не стыдно? ахнула Жанка.
Я робко улыбнулась и отрицательно покачала головой, искренне не понимая, чего мне стыдиться.
Так не пойдет! отрезала Жанка и для пущей убедительности притопнула ногой. Зайчик это все равно что пустое место! Я попрошу воспитательницу, чтобы тебя записали к белкам!
Не надо! взмолилась я. У меня все равно ничего не получится! Я не умею петь и танцевать, я стесняюсь!
А позориться среди убогих ты не стесняешься? закричала Жанка и тряхнула меня за шиворот. Так и будешь всю жизнь по углам прятаться, пока другие на сцене веселятся? Пусть остальные идиоты стесняются, они все равно ничего не понимают, а ты не вздумай! Наше место в центре!
Жанка, пожалуйста, можно я останусь зайчиком?! в страхе заголосила я. Я буду очень хорошим зайчиком, вот увидишь! Я буду центровым зайчиком!
Ладно со вздохом сдалась Жанка. Хочешь оставаться зайцем дело твое. Но ты обязательно должна что-нибудь придумать, чтобы тебя все заметили! Не просто перебегать по сцене, а сделать что-нибудь особенное, понимаешь? Тогда на тебя обратят внимание и в следующий раз дадут тебе роль поинтереснее!
Что же я могу сделать? удивилась я.
Ну, пробегись как-нибудь смешно! Ушами пошевели, носом поводи по сторонам! Вот покажи мне прямо сейчас, как ты побежишь по сцене!
Я пожала плечами и вприпрыжку поскакала мимо Жанки, прижав руки к груди.
И это всё? приподняв брови, насмешливо поинтересовалась Жанка. А почему ты не смотришь в зрительный зал? Если тебя выпустили на сцену, значит, ты уже актриса и должна всегда обращаться к зрителям! А ты скачешь с таким видом, будто тебе на всех плевать!
А что еще нужно? не поняла я. Спрыгнуть со сцены и бежать с ними всеми целоваться, что ли?
Целоваться необязательно, а вот подмигнуть зрителю не мешало бы! наставительно проговорила Жанка. Ты представь: смотрит на тебя кто-нибудь из первого ряда усталый, злой, на работе его ругают, дома ругают, сын в интернате подрался и разбил окно, а тут ты бегаешь по сцене с кислым видом, будто ему одолжение делаешь! Что он подумает? Да он обидится на такое представление, а про тебя скажет, что ты сопля зеленая! А теперь вообрази: он там сидит, скучает, а тут ты выбегаешь, красивая, веселая, нашла его взглядом и улыбочку ему! Покрутилась, обернулась, ручкой помахала и воздушный поцелуй! А дядя доволен: ему улыбаются, для него стараются, значит, не так уж все и плохо в его вонючей жизни! В конце выступления он обязательно похлопает в ладоши, а потом прибежит за кулисы дарить тебе конфеты или мелочь на мороженое даст! Поняла?
Я так не сумею, покачав головой, ответила я.
Можно и по-другому, не унималась Жанка. Ты, главное, не бегай с глупым видом и не зажимайся! Необязательно все делать, как я! Ты придумай что-нибудь свое, особенное, и делай как тебе удобно! Но зрители должны видеть, что ты для них стараешься, и им должно быть приятно!
Не могу, тихо упиралась я. Мне страшно!
Ну, сыграй трусливого зайца, который всех боится! раздраженно бросила Жанка. Только не забывай, что ты все-таки заяц, а не просто Юля с картонными ушами!
В праздничное утро, когда должно было состояться наше представление, вновь ударил мороз и неожиданно выглянуло солнце. Приоткрыв рот, я неотрывно рассматривала морозные узоры на стекле, похожие на белых улиток, рыб и осьминогов. Время от времени я обводила пальчиком контуры этих затейливых ледяных рисунков и мечтательно жмурилась. За щекой у меня таяли две слипшиеся карамельки, которые нам раздали за завтраком к чаю, где-то за спиной у меня бегали мои взволнованные и нарядные одногруппники, шурша новогодними блестками и снежинками, вырезанными из фольги, скрипя туго надутыми воздушными шарами и похрустывая разноцветными обертками, в которых прятались, будто в гнездышке, оранжевые мандарины, золотые груши и шоколадные яйца с игрушкой внутри, и меня не покидало ощущение великого торжества и тихого ослепительного счастья. Радость была настолько сильной, что, когда я пробегала по коридору, мне казалось, что я не всегда успеваю оттолкнуться от пола ногой и половину пути легко парю в воздухе, будто воздушный шарик, наполненный гелием.