Закир едва заметно повел рукой в сторону спальни Эрдэнэ, и из самых дальних уголков длинного хода к нам устремился десяток блуждающих огоньков. Так это он управлял ими! А я-то думала, что огни часть магии пещеры.
Светлячки наполнили комнату Эрдэнэ светом, явив нам и роскошный ковер, и разномастные парчовые подушки, сваленные на широкой кровати, и ворох дорогой одежды, и столик с догоревшими благовониями, и даже обитое бархатом кресло. Как он протащил все это в пещеру? Наверняка «девочки» с удовольствием помогли хозяину.
Джар опустил кряхтящего Эрдэнэ на кровать и послушно вышел за дверь, повинуясь жесту Мауры.
Расходитесь. Нечего тут смотреть! Все равно он сейчас ничего не расскажет! гаркнула она, оттесняя своим телом толпу, чтобы закрыть дверь.
Любопытные обитатели пещеры не торопились расходиться, норовя заглянуть внутрь и обеспокоенно перешептываясь. Лишь окрик Мансура убедил их опасливо посторониться. Эти люди были невероятно сильны, так почему же так походили на гурьбу растерянных детишек?
Настойка помогает слабо, Маура! Он снова бредит!
Возглас Иглы заставил толпу ахнуть и вновь загалдеть.
Где он был? Кто на него напал? вопрошал женский голос.
Мансур уже которую ночь посылает его куда-то. Я своими глазами видел, как Эрдэнэ уходил с горы со своими трупами, отвечал мужской.
А вернулся один. Где же его прислужницы?
Видать, сгорели там, откуда он выбрался.
Я сторонилась обитателей пещеры, но настороженно слушала их бормотание.
Амаль Кахир, мы можем поговорить? Голос Данира, возникшего рядом со мной внезапно словно тень, заставил меня встрепенуться.
Вчера в суматохе церемонии я и не заметила, что привычная коричневая форма Данира исчезла, а ее место заняли видавшие виды черные шаровары и серая рубаха из грубой ткани, подпоясанная длинным кушаком[1]. Отныне в этом простаке ничего не выдавало его прошлого, кроме неудержимого стремления все так же оберегать меня.
Я кивнула солдату в сторону своей каморки, как раз по соседству с комнатой Эрдэнэ. Данир услужливо пропустил меня вперед, после чего плотно закрыл за нами хлипкую дверь. А потом настороженно замер за моей спиной, не решаясь начать.
Амаль Кахир, я, как ваш солдат, не вправе упрекать вас и сомневаться в ваших решениях, но
Но все происходящее тебе не нравится, закончила я, и Данир несмело кивнул.
Мансур стремится возродить Нарам, но сможете ли вы сделать это, не пролив кровь тысяч жителей провинции? Разве эта война стоит того? Император подавит любое восстание. На его стороне навиры, армия, Первая стража. Вам нам не выстоять против него.
Глаза Данира пылали искренним гневом, но в голосе не слышалось ни намека на упрек. Он втолковывал мне прописные истины почтительно, но страстно.
Ты прав, Данир. Я и сама не уверена, что поступаю правильно, принимая сторону Мансура. У него есть план победы над империей, показавшийся мне убедительным. Он уверен, что люди пойдут за мной. Это будет их выбор.
Зачем вам это нужно? не выдержал солдат.
Зачем? Затем, что при жизни отца я правила Вароссой, а теперь одного за другим теряю своих воинов. Мой, как оказалось, неродной брат охотится за мной и за вами. Он победил, а я прячусь, словно подвальная крыса. Как прячутся и люди, которые сейчас бубнят за дверью. Навиры истребляют волхатов и по сей день. Император боится восстания и не подконтрольных ему колдунов. Мансур, по его словам, мечтает, чтобы предки смогли спать спокойно, зная, что Нарам возродился. Но я не настолько самоотверженна, чтобы увязать в этой грязи без собственной выгоды. Я не имею законного права на звание воеводы, но это не помешает мне уничтожить Айдана и сесть во главе Нарама. Он так боялся за свое место, что теперь я отберу его с превеликим удовольствием.
А как же народ?
Народу ничего не останется, кроме как поддержать нас. Все-таки в большинстве еще играет горячая нарамская кровь, так и не принявшая империю. Солдаты Нарама всегда славились смелостью и жестокостью. Пусть покажут, что предки, воевавшие целую жизнь, могут гордиться потомками.
В вас говорят горе и обида. Беркут осудил бы это. Он бы сумел убедить вас не ввязываться в интриги Мансура и не вынуждать людей проливать кровь.
Беркута здесь нет! Именно ради мести за него и остальных сгоревших солдат я ввяжусь в эту войну. Ради того, чтобы больше никто не посмел отбирать у меня дорогих людей. Теперь я бью первая!
Разве имеет отношение ваша месть брату к восстанию, о котором мечтает Мансур?
Нет, мои намерения это мои намерения, помолчав, ответила я. Мне нравится путь, которым собирается следовать Мансур, но я не уверена, что пойду за ним до конца. Новоявленный папенька слишком скользкий человек, чтобы я доверяла ему без оглядки.
Тогда зачем, Амаль Кахир? выдохнул Данир и тяжело осел рядом.
Потому что мне нужна сила, и Мансур способен мне эту силу дать.
В глазах солдата роилось множество невысказанных вопросов. Он не решался задать их, но я знала, что должна ответить правдиво. Эти люди единственное, что у меня осталось. Раз уж я собралась тащить их за собой, то обязана раскрыть правду и о своих намерениях, и о дороге, которой последую. Еще бы самой разобраться, моя ли это дорога.
С раннего детства я жила, оглядываясь за спину. Там всегда стоял Айдан, раз за разом доказывая мне, что я приблудыш, рожденный матерью, чтобы разрушить их семью. Жена моего отца видела во мне угрозу для будущего своих детей. Отец сослал подальше, не поверив, что я сожгла не просто сына знатного человека, а одного из насильников. Арлан и вовсе превратился в чудовище, жаждущее заполучить мою магию. Все вокруг ненавидели меня, опасаясь, что я мечтаю о власти. И вот мой настоящий отец готов собственными руками возвести меня на престол. Так почему я не могу обрести то, жажду чего мне так настойчиво приписывали? У меня нет плана, чтобы действовать по-своему, и поэтому пока я буду следовать тому, что придумал Мансур.
Я поднялась со скамейки и повернулась к Даниру спиной. Капли Мансура помогли сохранить хладнокровие, но то ли отголосок страха, то ли влажная прохлада пещеры заставили обхватить себя руками. Несмотря на растерянность, мой разум пребывал в покое, и грядущие события виделись мне ценой, которую платил каждый правитель за расширение своих земель.
Я обязательно расскажу тебе и остальным солдатам все, что узнала от Мансура, и предоставлю вам выбор: остаться со мной или уйти. Отряд единственное, что у меня есть. Если вы решите покинуть меня, я отпущу вас с миром.
Я во что бы то ни стало останусь с вами, отрезал Данир, смело посмотрев мне в глаза.
Ты же не одобряешь восстание.
Я коренной нарамец, Амаль Кахир. Во мне тоже играет горячая кровь, о которой вы упоминали. Я провел в вашем отряде шесть лет и за это время хорошо вас изучил. Вы беспощадны с врагами и строги с нами, не прощаете обид и предательств, но никогда не обижали простой народ. Вы охотились за разбойниками и лично их допрашивали, сжигали руки, только бы избавить Вароссу от змей, беспокоились о горожанах и всячески оберегали их. Если моего командира назвали кааном, значит, я присягну на верность каану. Если же вы решите им не быть, то я приму и это.
Странным образом Данир разглядел все, что подтачивало мой разум, и вывалил на свет. Он смирился с моей эгоистичной жаждой власти и все равно верил в заботу о людях. Почему же эти люди только и могли, что сквернословить обо мне? Почему ненавидели меня? Почему ненавидели мою мать, хоть она и помогала им на протяжении стольких лет?
Мансур же все равно не желал ненужных жертв среди невинных и потому планировал не просто поднять провинцию на дыбы, а подготовить почву: истребить навиров и напасть на императорский дворец. Уж там-то не найдется никого невинного. Он мечтал освободить змеиного царя, тем самым возвысив меня в глазах народа, и с его помощью победить воинов империи. Та, что правит Аждархой, как никто достойна возродить былое величие гордого Нарама. И мне нравилось представлять эту мощь.
Стук в дверь заставил вздрогнуть нас обоих. За разговором мы и не заметили, как снаружи воцарилась тишина. Стук повторился. Сегодняшняя ночь и вправду не дала ни минуты для покоя.
Я распахнула дверь и застыла, увидев на пороге Мансура. На его лице не осталось и следа от того тепла и гордости, что светились там всего сутки назад. Новоявленный отец был зол, словно две сотни Шурале. За его спиной несмело топтался низкорослый чумазый мужичок неопределенного возраста и источал кисло-тошнотворную вонь. Из-за свалявшихся волос, опухшего лица и заплывшего глаза, под которым расцветал всеми красками огромный синяк, он казался стариком.
Ты не одна? отрывисто спросил Мансур, наткнувшись взглядом на Данира. Тот выпрямил спину и гордо поднял голову, словно старался выглядеть значимее, чем был на самом деле. Впрочем, хорошо. Это дело касается вас обоих. Если хотите спасти ваш отряд, значит, уже завтра ночью должны выдвинуться в Вароссу.
Почему такая срочность? изумилась я. Сгоревшие в особняке тела нужно похоронить. Я надеялась, что вы мне в этом поможете. А еще я должна забрать Тайфуна. Он в общественной конюшне. Это все, что осталось у меня от воеводы!
Тела забрали навиры, а твоего коня уже нет в конюшне. У меня много глаз в Даире, и они доложили, что жеребца увели люди Айдана. Но дело сейчас не в этом. Похоже, воевода отчаялся отыскать тебя в столице и отправил бойцов в Вароссу, сообщил Мансур, и каждое его слово все глубже и глубже проедало дыру в моей груди. У них приказ уничтожить твоих солдат.
Да, госпожа, это я услыхал, как двое бесов в красном перетирали приказ воеводы, высунувшись из-за спины Мансура, забормотал нищий. Мой взгляд невольно прилип к его гнилым зубам. Их большой отряд ушел в Вароссу сегодня ночью. Красные бесы зачистят ваше имение для нового наместника.
Сколько? выдохнула я.
Я не умею считать, госпожа, но их много.
Пещера заплясала перед глазами, а дрожь охватила каждый волосок и каждую частицу моего тела. Даже под действием капель отголоски ужаса отдавались в висках. В Вароссе осталось сорок солдат. Сорок! Если прислужники Айдана успеют раньше меня, а они успеют Нет, Творец, я молю тебя! Только не снова! Только не они!
Страх за солдат вытеснил любые мысли о Тайфуне. Я вцепилась в руку Мансура так сильно, что тот поморщился от боли.
Прошу вас, помогите! Как мне опередить этих чудовищ?! Умоляю, позвольте воспользоваться коридором огня!
Мои глаза остались сухими благодаря настойке, но хватка на руке Мансура все усиливалась и усиливалась. Данир за моей спиной молчал, словно от страха откусил язык.
Конечно же, я позволю тебе это сделать, но загвоздка в другом: чтобы коридор открылся, огонь должен гореть в обоих концах. Сейчас бы пригодилась помощь горных кадаров, но они живут в горах Фадаята. Мы потратим много драгоценного времени, чтобы связаться с ними.
Мысли запрыгали и закружились. Как сообщить в поместье, чтобы зажгли камин? Здесь уж точно не найдется почтовых птиц.
Заметив мою растерянность, Мансур одарил меня снисходительной ухмылкой и велел:
Следуй за мной к Закиру. Нам помогут его блуждающие огни. А ты, он окинул Данира высокомерным взглядом, отправляйся к себе. У тебя есть несколько часов, чтобы отдохнуть. Потом вам долго не придется спать.
Амаль Кахир, куда мы побежим? Вернемся сюда? спросил у меня Данир, избегая смотреть на Мансура.
Я уже знала ответ. Бежать было некуда. Все мосты, даже хлипкие и сгнившие, сгорали прямо под пятками. Впереди только Мирея и Тир Ак-Сарин. Став его невестой, я сумею на какое-то время обезопасить своих людей и, возможно, отыскать волхатов. А если не отыщу и план Мансура не воплотится в жизнь, то во что бы то ни стало заполучу в союзники новоявленного жениха и затаюсь. Мне позарез требовалось время, чтобы обдумать дальнейшие шаги, и в Мирее я его получу.
Мы отправимся в Адрам, к моему жениху.
К Тиру Ак-Сарину? изумился Данир. Вы же разорвали помолвку.
Я передумала. Он нам нужен.
С этими словами я положила руку на плечо Данира и чуть сжала его, глазами обещая позже рассказать все как на духу. Наверное, он меня понял, потому что с тяжелым вздохом кивнул и направился прочь. Даниру выделили комнатку очень далеко от меня, почти в конце хода. Там он ютился с молодым парнем, который раньше скитался по улицам, но по счастливой случайности повстречал Мансура. По его словам, мой новоявленный отец слыл в Даире кем-то вроде защитника нищих и простолюдинов.
Мансур отправил попрошайку к Игле, пообещав, что та накормит его досыта, и повел меня к комнате Закира. Коротко постучав, он замер в ожидании. Дверь открыла уставшая пожилая женщина в накинутом на голову тонком платке и видавшем виды некогда синем платье. В ее медово-карих глазах отразилась тревога.
Господин, что-то с Эрдэнэ? Ее голос звучал мягко и мелодично, словно флейта.
Нет, Сурия, мы здесь по другому вопросу. Нам нужен Закир.
Но он уже спит. Мой мальчик в последнее время очень устает, а после мучается от плохого сна, запричитала женщина.
Сурия, твой сын боец. Перестань душить его заботой и позволь помочь нашему делу, в тоне Ман-сура зазвучали угрожающие нотки.
Стоило заслышать их, мать Закира с легким поклоном посторонилась, пропуская нас внутрь просторной комнаты. С потолка здесь, как и в моей каморке, свисали сосульки сталактитов. Почти половину свободного места занимали две кровати, на одной из которых сидел сонный Закир и таращил на нас мутные глаза. Над нашими головами парили два блуждающих огонька, которые тут же спустились, зависнув на уровне лица Ман-сура.
Я осмотрелась в комнате, отметив, что Сурия наверняка жить не могла без рукоделия. Грубый деревянный стол, так похожий на тот, что стоял в моей каморке, устилала вышитая разномастными цветами скатерть, даже простыни и подушки украшала вышивка. Внезапно вспомнилась невозможно пестрая вышивка на передниках Дании, отчего перед глазами замелькали воспоминания той злополучной ночи, когда кадар добрался до своей последней жертвы, а после чуть не убил Инг предателя.
Закир, нам нужна помощь. Тебе под силу отправить блуждающий огонек в Вароссу? Вопрос Мансура вернул меня из прошлого в каморку слепого волхата.
В Вароссу? Я никогда не посылал огни так далеко, пробормотал Закир и сонно потер глаза.
Господин, у него не хватит сил, влезла Сурия, схватив сына за руку, но тот лишь мягко высвободился из материнской хватки.
Я просто еще ни разу не пробовал, отрезал Закир. Мама, у меня получится. То, что я слеп, не значит, что я слаб.
Я с уважением взглянула на молодого волхата, так отчаянно противостоящего безмерной материнской любви. Его сила воистину впечатляла.
Госпоже Амаль необходимо отправиться в Вароссу по огненному коридору, пояснил Мансур. Ее солдаты в большой опасности. Только от тебя зависит, будут ли жить эти люди или умрут от рук прислужников нового воеводы.
Закир поднялся на ноги и расправил плечи. Значимость, которой наделил его Мансур, казалось, прибавила слепому волхату сил и уверенности.
Вы моя последняя надежда, Закир. Эти люди всё для меня, добавила я.
На лице волхата расплылась мягкая улыбка.
Я все сделаю для вас, достопочтенный каан.
Я поежилась от его слов. Достопочтенный каан. Какой абсурд! Совсем недавно достопочтенным воеводой называли моего отца.
Чтобы создать настолько сильный сгусток, мне придется потушить половину огней в пещере, продолжил Закир, на что Мансур с готовностью кивнул. Распорядитесь отвести меня на вершину горы. Именно оттуда нужно запускать посланника.
Как блуждающий огонек сообщит моим людям, что нужно делать? поинтересовалась я, испытывая небывалый прилив сил и надежды.