Передавая бокал, мужчина едва заметно задел мою ладонь подушечкой пальца, что удивительно, но факт, я уже не только в рот кусок мяса положила, но успела переживать и проглотить, а мимолётное касание до сих пор ощущаю на коже, словно ожёг. Если это таким образом во мне эхом отзывается прошлая любовь к Глебу, то её нужно нещадно давить, у него-то ко мне явно никаких тёплых чувств не осталось, зато злости и желания отомстить наверняка хоть отбавляй.
Я уже на твой вопрос отвечала, значит, теперь моя очередь спрашивать, заявила я исключительно ради того, чтобы не сидеть в тишине. Ты женат?
Нет.
Вопреки моей воле, глупое сердце порадовалось и забилось быстрей.
Встречаешься с кем-нибудь?
Если ты имеешь в виду серьёзные отношения с долго идущими планами, то таковых нет.
Ясно, на самом деле, очень даже у Глеба есть отношения, наверняка целы ворох, только они скоротечные и для него малозначимые, в народе подобные связи именуются блудом, а мужчин, что их практикуют, называют кобелями.
Оказывается, услышать, что у твоего мужчины, пусть и бывшего, есть любовницы сомнительное удовольствие, которое легко роняет настроение до отметки паршивое. Ещё что-то спрашивать у Громова резко перехотелось, вдруг опять неприятное скажет. И чем мне тишина не понравилась, нормально же ужинали?
Как ты, наверное, уже знаешь, у меня достаточно крупный бизнес, где-то через минут десять, Громов вновь подал голос, причём из нас двоих, закончил ужинать только он. Так понимаю, его заботит исключительно собственное пищеварение и аппетит, а на меня ему плевать с высокой-высокой башни. Судимость, особенно в последнее время, начала становиться настоящей проблемой. Не все, конечно, но некоторые двери мне закрыты. Хочу это изменить. Я уже добился пересмотра дела, следующим шагом станет полное моё оправдание и снятие судимости.
Ну что ж, дело нужное, удачи тебе, перед тем, как допить оставшееся на донышке вино, пожелала я и даже приподняла бокал.
Всё не так просто. Преступление было, этот факт не оспорить. Значит, чтобы отмыться и не только на бумаге, но и перед глазами общественности, мне нужен тот, кто это преступление совершил, ему должны выдвинуть обвинения, а суд осудить.
Напряглась. Громову нужен козёл отпущения, и в каком доме он будет его искать, догадаться несложно. Физически ощутила, как над моей семьёй нависла угроза и гораздо страшней, чем банкротство.
И что, у тебя уже есть кандидат на роль преступника?
Да. Только не кандидат, а кандидаты. Поверь, я не стремился, чтобы этих людей было двое, но, изучив документы, именно так и получается.
И кто?
Твой отец и ты.
Изо рта сам по себе вырвался нервный смешок.
Почему в список попал отец, мне, более-менее, понятно, но я тут при чём? В то время я училась на втором курсе университета и к делам фирмы никакого отношения
Имела, перебил Глеб. Если забыла, напомню, Андрей Романович был генеральным директором своей основной компании, а ты числилась таким же директором в его трёх дочерних фирмах, через которые собственно деньги и утекли в неизвестном направлении.
Вот именно числилась. Только на документах! отчаянно запротестовала. Да я даже ничего своей рукой не подписывала. Папа сам подмахивал, если требовалось. Глеб, зачем я тебе всё это объясняю, ты же лучше других знаешь, как было дело.
Верно, знаю, согласился Глеб и вот теперь его спокойный разменянный тон, откровенно начал бесить. Он тут, вообще-то, не пирамидку из кубиков составляет, а жонглирует чужими судьбами. Неужели этот факт ему даже чуть-чуть не царапает душу? Да, лично ты гарантировано меня не подставляла и только по этой причине, я предлагаю тебе шанс, пройти по делу не как обвиняемая, а как свидетельница. Дашь против отца показания, и у следствия к тебе не будет претензий. Обещаю. Елизавета, и не надо меня так сверлить взглядом. Тебе уже приходилось бросать и предавать близкого человека в беде. Разом больше, разом меньше. В конце концов, потом отправишь с адвокатом Андрею Романовичу письмо с объяснениями, тем более и такого рода опыт у тебя уже есть.
Даже не сомневалась, что злосчастное письмо мне аукнется. Эх, папа-папа, как вам с Софией в голову только взбрело его написать.
Глеб, ту записку, что тебе якобы от меня передали, в глаза не видела и, разумеется, не писала. Сама о её существовании узнала несколько дней назад, как и то, что тебя осудили и дали срок. Все шесть лет считала, что ты украл деньги и с ними скрылся. Мне так отец с мачехой объяснили твоё исчезновение.
Елизавета, в верном направлении движешься. Правильно, вали всё на Андрея Романовича.
Громов и не думал меня хвалить, и неважно, что он сказал, его слова имели только один смысл: «Ты сейчас предаёшь отца точно так же, как и меня шесть лет назад».
Глава 7
Ничего, кроме правды, ведь не сказала, а Глеб счёл, что наспех сказочку сочинила, или ещё хуже выдала заранее тщательно продуманную ложь, чтобы себя в его глазах отбелить. Такое чувство, как будто в лицо плеснули помоями, а потом в довесок ещё и оплевали.
Я сказала правду, но не могу, да и не собираюсь, это доказывать. Убеждать кого-то, что ты не индюк самое бесполезное в мире занятие. Жизнь обычно потом сама всё по местам расставляет, а если нет, значит, для чего-то так нужно. Если это хоть как-то помогло бы отцу, чёрт с ним взяла письмо на свою совесть и о том, что родители шесть лет мне лапшу на уши вешали, даже не заикнулась. Да только это всё без толку. Рванье ради вранья. Ты, что задумал сотворить с моей семьёй, то и попытаешься сделать. Но имей в виду, здесь я тебе не помощник. Пугай чем угодно, хоть пожизненным заключением, хоть дуло пистолета к виску подставляй, наговаривать на отца, я не стану. Если и выступлю в суде, то только на стороне защиты.
Громов слушал внимательно, даже вдумчиво, но ровно до тех пор, пока не озвучила, что против отца не пойду, тут мужчина начал поглядывать в сторону и стучать по столу пальцем.
Тему письма и что тебе там родители пели опускаем. Нет смысла месить стародавнюю грязь. Проехали и забыли. А вот сегодняшнее твоё решение глупое. Елизавета, ещё раз объясняю. Вопрос стоит так, либо Андрей Романович сядет один, либо вы оба. Варианта, что из вас никто не сядет не существует. Я к тебе не за помощью обратился, а сделал одолжение, дал возможность с минимальными потерями выйти из ситуации. Спрашиваю ещё раз, готова сотрудничать со следствием?
Обхватила голову руками, прикрыла глаза и в прямом смысле застонала.
Как же с тобой тяжело говорить, как с глухим. Это же мой отец, человек который жизнь дал, вместе с выдохом руки соскользнули с макушки и повисли вдоль тела, а я открыла глаза и обомлела.
Громов зачем-то поднялся с кресла на ноги и, нахмурившись до глубокой морщины между бровями, с тревогой уставился на меня.
Кровь носом пошла? с ходу предположила потому как другого объяснения взгляду мужчины у меня не нашлось, и сразу мазнула ладонью под носом, но следов крови не обнаружила. Да, нет. А что тогда?
Ещё раз подними руки, вместо ответа прорычал Глеб.
Твою же
Теперь до меня дошло Когда голову руками обхватила, широкие рукава комбинезона упали вниз, обнажая багрово-синие подарочки Петра Тимофеевича в виде синяков.
Может, мне ещё ноги задрать?! огрызнулась я.
Нагрубила, потому что разозлилась, на себя, конечно, в первую очередь. Это же надо было забыться и именно Громову синяки показать. Он тут весь деловой, вершитель судеб, пуп земли, и я средней руки актриса, побитая продюсером.
Мужчина за секунду оказался рядом и навис надо мной словно скала.
Рукава засучи!
Ага, ещё чего. Не буду я ничего показывать и унижаться.
Не хочу, скрестила на груди руки, чтобы он сам не задрал.
Выбирай. Либо ты это сделаешь добровольно, либо я тебя заставлю.
Интересно мне как? усмехнулась я и уже в следующую секунду самым возмутительным образом, была поднята на ноги, Громов вытянул мне руку и до плеча отодвинул ткань комбинезона.
На другой, так понимаю, тоже живого места нет, рявкнул мужчина и принялся левую руку осматривать.
Охренел. Больно вообще-то.
В действительности Глеб хоть и творил с моим телом, что хотел, но был предельно осторожен, даже капли физической боли не причинил, а протестовала из-за стыда. Жертва насилия, которая смолчала и не пошла искать справедливости, не только жалкая, но и оскорбительная роль.
Закончив с осмотром, Громов на несколько шагов отошёл от стола, где-то минуту я наблюдала за его напряжённой спиной, а потом он обернулся и тихим, но леденящим душу голосом, спросил:
Кто это сделал?
Никто. Упала, ушиблась.
Упала на чьи-то две пятерни?! я даже вздрогнула, как рявкнул Громов. Хватит врать. Лиза, у тебя на коже отчётливо видны пальцы.
Ничего не понимаю, Глеба, словно подменили. Ровно до этой секунды, я от него и крошки эмоций не видела, а сейчас, как сорвался с цепи. Ноздри вон как раздулись, губы исчезли, глаза злобой сверкают, того и гляди, разорвёт, агрессивный адский пёс.
Глеб, отстань, а? сбавив тон, чтобы и дальше не накалять обстановку, не потребовала, а именно попросила я. Мы чужие люди, не лезь в мою жизнь.
Пара размашистых шагов и кипящий гневом мужчина вновь совсем близко, даже руку вытягивать не требуется, чтобы до него дотронуться.
Это Заморыш тебя так на прощание приласкал?
Бьюсь об заклад, Громову даже не пришлось игнорировать просьбу, не совать в мои дела нос, он до такой степени сейчас не в себе, что попросту её не услышал.
Заморыш это вообще кто? не поняла, о ком идёт речь.
Женишок твой недоделанный.
Никита?! Нет. Он тут совсем ни при чём.
Кто тогда?
Сказала уже, не буду я перед тобой объясняться, заявила и тут же взвизгнула, потому как мужчина, схватив за плечи, тряханул так, что голова только каким-то чудом от туловища не отвалилась. Из ума выжил!
По-хорошему или по-плохому, но я в любом случае узнаю, кто это был. И имей в виду, сейчас было ещё по-хорошему.
Смотрю на Глеба и понимаю, у него же от ярости разве что только пена изо рта не идёт, и он ни капли не шутит, ведь действительно в буквальном смысле вытрясет из меня имя.
Это был Астахов, только не Никита, а Пётр Тимофеевич его отец.
Мужчина, прикрыв глаза, глубоко вздохнул, выдохнул и задал новый вопрос:
Ты же беспроблемно от Заморыша отказалась, чего он ещё хотел?
Чтобы спала с ним ради ролей.
Глеб, глядя куда-то в ноги, несколько раз отрывисто и нервно кивнул.
Ясно. Синяки ещё где-нибудь, кроме рук есть? и тут мужчина с головы до ног меня всю осмотрел.
Сглотнула и отшатнулась.
Надеюсь, не собираешься требовать, чтобы разделась?
Скажешь правду одетой останешься, нет
На бедре и на боку, не стала дожидаться, пока озвучит альтернативу и перебила.
Пока мужчина, глядя на воду, о своём думал, взяла его бокал и допила остатки вина. Обычно не снимаю стресс алкоголем, но обычно я и не признаюсь, что чуть не стала жертвой насилия.
Глеб, а ты чего так разнервничался? Неужели пожалел дочь врага?
Громов резко ко мне развернулся.
Не выношу, когда без спроса топчут моё игровое поле.
А-а-а, протянула я и усмехнулась. Ты недоволен, что другой кот гоняет твоих мышей. Как же, оказывается, всё просто, а я-то уже подумала
Глупость ты подумала, заявил он и, вынув из кармана визитку, бросил на стол. В общем так, о сделке со следствием ещё размышляй, примешь верное решение, позвонишь. Утром пришвартуемся к берегу, и пока можешь быть свободна.
А почему утром, можно и сегодня пришвартоваться? бросила удаляющемуся мужчине вдогонку.
Потому что я так решил, не оборачиваясь, отозвался он.
Охренительно исчерпывающий ответ.
Настроение дрянь, прошлая неделя дрянь в квадрате, а этот день вообще дрянь в кубе.
Пойду и найду ту барную стойку позади которой на стеллажах ровными рядами стояли бутылки, и стащу одну в терапевтических целях.
Подогнув под себя ноги и укутавшись покрывалом, забралась в кресло и сидела так, пока из бутылки в бокал забулькала не очередная порция белого сухого, а выпрыгнула всего одна капля.
Ой-ё, только после того, как приняла вертикальное положение, поняла, что выпила лишнего это, если интеллигентно сказать, а если как есть на самом деле, то наклюкалась в зюзю.
С грехом пополам, держась за перила, дотопала до каюты, как смогла, так умылась, на всякий пожарный случай поставила возле кровати мусорное ведро, кидая вещи на пол, разделась и плюхнулась на постель.
На кой чёрт, спрашивается, пила? Проблемы все на месте, гадость на душе как была, так и осталось, только вертолётик и тошнота в гости зашли.
Заснула хоть и мгновенно, но полноценным сном это было сложно назвать, скорее дремала. Ещё бы, ведь пить хотелось больше, чем жить, горло терзала сухость, язык словно чем-то липким намазан, плюс под одеялом мучилась от жары, но стоило его с себя скинуть, как тут же начинала от холода покрываться мурашками. И если с отвратительным самочувствием банально смирилась, а с некомфортной температурой справилась, укрыв одеялом лишь часть тела, то со снившимся кошмаром ничего поделать не могла. Поёрзав или перевернувшись на другой бок, вроде неприятный сон прогоняла, но он как не убиваемый раз за разом всё равно возвращался.
Снилось, как будто я полностью обездвиженная лежала в кромешной темноте во влажном и в то же время душном помещении, а рядом раздавалось чьё-то тяжёлое дыхание. Как ни старалась, человека ну или ни человека разглядеть не могла и каждый раз, когда он дотрагивался до меня, гладил, сжимал кожу или же легонько царапал ногтями, задыхалась в немом ужасе.
Услышав, как хлопнула дверь, сразу поняла, то был не иллюзорный звук из сна, а вполне себе реальный, широко распахнула глаза и резко села.
Кто здесь?! старалась придать голосу больше уверенности, но всё равно прозвучала, как до смерти перепуганная, да к тому же трусливая девчонка. Эй-й
Разумеется, ответа не получила. Если забрался вор или ещё хуже извращенец, то навряд ли бы он стал откликаться, скорее всего, спрятался и затаился.
Хоть сквозь ночную темноту различала только очертания комнаты, до включателя лампы всё равно тянулась, не отрывая взгляд от двери, чтобы быть готовой, если именно в эту секунду кто-нибудь нападёт.
Тусклый свет ночника показал, что на первый взгляд в каюте, кроме меня, никого нет, но в любом случае это надо ещё проверить.
Осторожно без лишнего шума сползла с кровати, подняла с пола босоножку и взяла её так, чтобы, если придётся защищаться, била я ею не каким попало местом, а именно травмоопасным высоким каблуком. Трясясь от страха, крадучись осмотрела каюту, заглянула в шкаф, проверила каждый угол, открыла дверь в ванную и тоже включила там свет.
Выдохнула, я одна, всё-таки померещилось, никто не входил.
Или же я услышала, не как человек входил, а наоборот уже выходил.
Ещё раз осмотрела каюту, но уже на предмет, все ли вещи на месте и там ли где я их оставила.
Комбинезон, который, как мне казалось, вчера перед сном бросила на пол, сморщенной кучкой валялся на сиденье кресла. Крышка чемодана откинута, а у меня в памяти есть отчётливый момент, как ещё днём застегнула крышку и больше не раскрывала. Выдвинут верхний ящик письменного стола, но я к столу вроде бы даже не подходила.
Вроде бы, да кажется всё, что могу сказать. У меня же вчерашний вечер наполовину стёрт алкоголем. Что конкретно трогала и точно передвигала в каюте, даже под пытками не назову. Так что, забрался ко мне кто или нет, скорее всего, никогда не узнаю. Разве только если замечу пропажу, но опять же особо ценного с собой не брала. Что вору красть? Помаду? Утюжок для укладки волос? Трусы?