Когда пришел конверт с извещением о том, что его приняли в Дартмут, отец не улюлюкал и не закатил в его честь праздничный ужин в таверне «Табернаш»; он только взглянул на него со странным выражением, отчасти печальным, отчасти гордым, и проговорил: «Твоя мать запрыгнула бы на Луну от счастья». Запрыгнула на Луну от счастья. Она запрыгнула на Луну от счастья. Практически так он и думал о ней все последние несколько лет. Когда холодной ночью останавливался на полпути до конюшни и стоял на замерзшем дворе, наблюдая, как восходит над Овечьей горой луна, он иногда шептал: «Привет, мам». Понятия не имел зачем, просто казалось, что если где-то она все еще есть, то уж непременно там. Может дело в том, что его любимой детской книгой было «Спокойной ночи, Луна»[12]. Мать читала ее вслух снова и снова, а когда она утонула, Джек стал хранить потрепанный экземпляр на маленькой полочке в изголовье своей кровати, иногда листая его перед сном и трогая потертые уголки.
И именно в книгах он находил утешение. Он погружался в них, когда не был занят на ранчо, не катался верхом и не рыбачил. Командные виды спорта его не привлекали соревнующиеся напоминали ему кучку выпендривающихся детей, свое пристрастие к литературе он держал при себе. Даже учителя не ведали о глубинах его возрастающей эрудиции, но школьная библиотекарша знала, и еще Энни Босворт в Публичной Библиотеке Грэнби. Они знали. Им также было известно про его безотчетную скромность и застенчивость, поэтому они поощряли его наставлениями, но никогда не акцентировали внимания на его необычайной жадности до новых книг или пестроте ассортимента. Они просто оставляли его посреди книг.
Этим они с Винном были похожи литературным взглядом на мир. Или, по крайней мере, любовью к книгам, поэзии, художественной литературе и отчетам об экспедициях. Винн специализировался на искусстве и прослушал множество курсов сравнительного литературоведения, в особенности французского. Джек был инженером и превосходно понимал язык математики, но на остальных курсах хватался за все, что имело отношение к поэзии или романам, и с самого начала особенно обожал американскую литературу. Они познакомились еще до начала учебы во время ознакомительной поездки для первокурсников, четырехдневного пешего похода по Белым Горам. Вдвоем они опередили группу и всю дорогу без остановки разговаривали о каноэ, реках и скалолазании, а также о том, как Торо стирал белье на берегу пруда во владениях Эмерсона, и о том, каким ужасным пьяницей и бабником был Фолкнер, и можно ли считать «Весну и все такое» столь же хорошей и важной, как «Пустошь». Джек был поражен. Ему никогда не доводилось вести подобных бесед с другим ребенком, он и представить не мог, что кто-то из его ровесников способен любить читать столь же сильно в особенности такой парень, который держался вполне себе уверенно посреди дикого леса. С первого же дня знакомства они стали лучшими друзьями, и чем бы впоследствии ни занимались, никогда не прекращали надолго обмениваться впечатлениями о книгах.
Одной из тем, которую они долго обсуждали в том самом первом походе, было творчество Луиса ЛАмура[13]. Едва обнаружив друг в друге заядлых читателей и преодолев свою застенчивость по этому поводу, они принялись перечислять авторов и названия книг, рассуждать, что в них было хорошо, а что плохо, делиться тем, что им нравилось. Дискуссия захватывала дух, и не только потому что они тащили задницы вниз по северному склону горы Мэдисон. В конце концов оба с облегчением поняли, что не имеют дела с литературным снобизмом. Классические произведения и столпы литературы это одно, но иногда и дрянные ни на что не претендующие байки столь же хороши. Ну или хотя бы забавны. Эта схожесть мнений позволила им признать, что оба прочли, вероятно, все дошедшие до современников криминальные вестерны Луиса ЛАмура, даже те, которые таинственным образом появились спустя годы после его смерти. Винн читал его рассказы, потому что осиновые леса, полынные луга и песчаные каньоны Запада в них были именно такими экзотическими и заманчивыми, как он себе и представлял. Еще потому, что герои скакали верхом по этим изумительным ландшафтам, плескались в обледеневших ручьях, пробирались сквозь стада лосей и успокаивали своих дрожащих лошадей, когда те чуяли запах льва или кровавый след его добычи. Герои разбивали свои лагеря в папоротниках у ручьев, сбегающих с заснеженных вершин, и растирали своих лошадей половинками пырея, а костры разводили маленькие и «бездымные», чтобы не насторожить врагов. Джек зачитывался ими, потому что все в них выглядело знакомым, но блестящим и облагороженным, похожим скорее не на ту жизнь, которую он знал, а на то, каким все должно быть. В особенности те части, где речь шла об убийстве всех плохих парней и заполучении девушки.
В тот день они так много разговаривали и так быстро шли, не замечая тяжести своих рюкзаков, что опередили группу на несколько миль. Добравшись до ручья, они расстегнули поясные ремни, сняли с плеч рюкзаки и прислонили их к стеблям болиголова. В бутылке Винна был фильтр, они налили туда холодной воды из ручья, выпили все и заполнили ее снова.
Взгляни, указал Винн, Эта штука немного освежает.
Он склонился над корнями бальзамической пихты, вокруг которых росла похожая на клевер кислица. Нарвав пучок, он протянул половину Джеку, скомкал, что осталось, закинул в рот. И тут же сморщился. Джек, поколебавшись, последовал его примеру.
Кислятина, прокомментировал он.
Вроде как должно утолять жажду.
Похоже на то.
Они сидели на замшелых валунах, любуясь низким водопадом, который низвергался в наполненный пузырьками темный бассейн. Джек никогда раньше не бывал в смешанных лиственных лесах Востока, однако, хоть они и были ему чужды, он чувствовал себя в них комфортно. Ритм горных хребтов и ручьев был другим, более мягким, с меньшим рельефом на подъемах и спусках, без скал, и более защищенным от ветра густые леса покрывали долины и доходили почти до вершин гор но как только он пообвыкся, ему здесь понравилось. Небольшая клаустрофобия, но и она вскоре пройдет.
Там палии, да? заметил Джек.
Будь у нас крючок, мы, может, сумели бы поймать их на кусок рубашки. Точнее, того клетчатого пледа, что на тебе надет.
Лови на свою.
Джек рассмеялся, достал пачку со смесью орехов, изюма и M amp;Ms, вскрыл ее и протянул Винну.
Терпеть не могу людей, которые съедают
M amp;Ms и оставляют все остальное, проникновенно сказал тот.
Это именно то, чего тебе хочется, а я угощаю.
Они взглянули друг на друга и рассмеялись.
Так они обнаружили, что, ко всему прочему, оба любят рыбалку. Совпадение, снова. Они решили развести небольшой костер и вскипятить воды для чая. Почему бы и нет? К тому моменту, как остальная часть маленькой группы догнала их, оба растянулись у тлеющих углей, попивая горячий Липтон из пластиковых стаканчиков. Руководитель похода, еще совсем молодой, только головой покачал. Так у них начала появляться определенная репутация.
* * *
Теперь, когда они застегнули свои спасательные жилеты, спустили каноэ на воду и запрыгнули в него; когда гребли к середине бухты, что сужалась к северу, наполнялась течением и превращалась в широкую V, все набирающую скорость и скользящую вниз между зарослями елей; когда посмотрели вперед, увидели линию горизонта, обозначающую первый порог, зарылись носом в воду и изо всех сил гребли к правому берегу когда они действительно начали плыть по реке, они не думали ни о чем, кроме того, как бы попасть в широкую воронку бассейна вдоль правого берега, чтобы разведать водопады. Однако все прочитанные ими истории о реках ярко пылали в воображении, что немало прибавляло энергии и упорства, поскольку по крайней мере у половины этих историй не было счастливого конца.
Глава четвертая
Спускающееся под уклон течение, увлекавшее их в рябь низких волн, выровнялось, и они оказались между низкими берегами, поросшими лиственницей и соснами, с вкраплениями расставленных в шахматном порядке белых стволов берез не то указателей, не то маркеров, сигнализирующих о чем-то непостижимом. Справа промелькнуло наполовину погруженное в воду упавшее бревно, его черная голова качалась в потоке безжизненно и размеренно, как у мертвеца. Джек поспешно отвел взгляд. Чрезмерная осторожность вынуждала их продолжать держаться правого берега. По реке сплавлялись неоднократно и очень подробно описали все подводные камни, но делалось это не каждый год, и никто в Пикл Лейк не слышал, чтобы нынешним летом какая-нибудь группа взяла на себя труд обновить информацию о маршруте. Самыми важными из предстоящих им задач были, пожалуй, обязательные пешие переходы и аккуратное преодоление порогов. Порой участки берега, к которым требовалось причалить, оказывались совсем крохотными и располагались прямо над кромкой водопада. Пространство реки могло разительно меняться из года в год, зачастую так и происходило, и по возможности следовало заранее подмечать такие вещи как упавшее дерево, блокирующее путь к нужной бухте, или эрозия почвы, размывшая пляж в месте высадки. Если вовремя заметить и обойти помеху не удастся, реагировать придется быстро, и полезно для таких случаев держать в голове какой-нибудь запасной план. На одной из рек штата Мэн Джек вынужден был прыгать в воду, предварительно обмотавшись тросом от каноэ, и цепляться за торчащую у берега корягу, чтобы их не смыло в водопад. Отчаянные, опасные и глупые крайние меры, к которым им не хотелось бы прибегать снова.
Полдень вступил в свои права. Высокие облака рядами наплывали с севера и рассеивали солнечный свет над лесами и водой. Пара зеленокрылых уток молниеносно развернулась над рекой, резко окунулась в течение и некоторое время дрейфовала впереди них. На глаза попался не то самец, не то самка белоголового орлана, птица дважды тяжело взмахнула огромными крыльями, прежде чем приземлиться на верхушку мертвого дерева. Винн обратил внимание на изменившиеся запахи так пахла река, движущаяся вода несла в себе более холодный и чистый аромат, чем озерная, он жадно втянул его в легкие, откуда эта свежесть, казалось, распространилась по всем капиллярам его тела, и почувствовал себя счастливым. Неспешное скольжение по озеру это здорово, но пребывать в потоке течения было как-то особенно приятно. Из этих соображений он выбрал для себя любимый способ ловить рыбу: он доставал свою лучшую удочку на четыре грузила, становился посреди ручья и чувствовал, как поток давит на колени, как ритм и естественные законы пешеходной жизни теряют свою силу, на него без промедления накатывал необыкновенный душевный подъем. Так повелось еще с тех пор, когда он был ребенком. Джек тоже был несколько взбудоражен. После гибели матери на той злополучной прогулке ему пришлось заставлять себя вновь ловить рыбу и сплавляться по течению. Давалось это нелегко, но он справился, и через некоторое время смог мысленно разграничивать в своем сознании одну конкретную реку и все остальные.
Им было известно о приближении очередного водопада, о том, что тропа для волока каноэ начинается сразу за широкой излучиной, они без каких-либо проблем свернули в положенном месте, легко обнаружили плоский гравийный пляж и темную просеку тропы среди ив, сокрытый в бассейне водоворот деликатно направил их в сторону берега, и они вышли прямо на гладкие камни.
* * *
К полудню они преодолели уже достаточно миль, могли пройти и больше, следуя тропой для волока, однако почему-то никому из них не хотелось оставлять озера позади так поспешно. Было решено остановиться на привал. Каждый из них притащил по две бочки на поляну, венчавшую скалистый утес с видом на обрыв в одной походное снаряжение и одежда, в другой еда и кухонная утварь. Четыре компактных синих бочонка. Там была старая бревенчатая хижина, совсем крохотная, построенная, вероятно, для охоты кем-то из индейцев племени кри или путешественников, приплывших на моторной лодке с цепочки озер. Отличное место, чтобы встать здесь лагерем на несколько недель. За исключением шума. Шум стоял такой, что приходилось практически кричать, чтобы быть услышанным.
Вау! заорал Джек, перекрикивая рев водопада, Просто слушаешь этого сукиного сына, и сразу так и тянет отлить.
Рокот пульсировал и колотил по камням, если внимательно прислушиваться, то удавалось разобрать спешку несущейся к уступу воды, свист в промоине у самого его края и бурление пены далеко внизу. Тысячи безжалостно громких звуков.
И не говори, отозвался Винн, Как, интересно, мы собираемся спать. Земля ходуном ходит.
Как младенцы, потому что нам не нужно съезжать вниз по этой безумной хреновине.
Возможно, кто-нибудь и смог бы сплавиться по этому кошмару. В байдарке. Шестая категория сложности[14], как минимум, серия уступов, по которым извергается громадное количество воды. Как если бы Северное море в разгар шторма спустили вниз по лестнице. Трасса не меньше семидесяти футов в высоту и протяженностью по меньшей мере в одну восьмую мили. Единственный скалистый островок посередине, размерами не превышающий лодку, поддерживал над водой корявую и низкорослую ель. Он дрожал посреди хаоса, словно бельмо на глазу, и самим фактом своего существования только усложнял гипотетический спуск.
Солнце пробилось сквозь пелену облаков и осветило водопад, пронзило белоснежную воду, каким-то образом сделало все звуки более четкими, и Винн подумал, что это неописуемо красиво. Отвесные скальные хребты и лавина грохочущего потока были воистину прекрасны.
Там повсюду росла черника. Когда солнечный свет заливал хижину, почва вокруг нее нагревалась и начинала источать сладкий аромат плодов с оттенками багульника. Поляну сплошным ковром покрывала черника, и вся она была спелой. Да, конечно, на пятки им наступал пожар, да, продолжало стремительно холодать, но прямо сейчас окрестности казались дикими, изобильными и по большей части безопасными. Выпавший на их долю испуг и низменные страхи минувшего утра растаяли. Они вновь почувствовали себя в своей тарелке.
Они вернулись к каноэ, продираясь сквозь ольху и ивы, за непромокаемыми рюкзаками, спасательными жилетами, удочками и ружьем. Вышла достаточно короткая прогулка вокруг водопада, всего ярдов четыреста, или около того. Каноэ вытащили на берег и оставили так до утра. Легкую кевларовую лодку можно было без проблем взвалить на плечи и нести. У второго, таким образом, оказывались свободными руки. Широкая центральная часть была снабжена специальным хомутом для переноски. Они сложили пирамиду из бочек и рюкзаков на утесе, возвышающемся над стремниной. Затем просто сели, прислонившись к ней, и наслаждались согревающим их солнцем, что зависло над лесом по ту сторону реки. Через минуту оно скроется за новой чередой все прибывающих облаков. От них не укрылось, как резко похолодало в тени после полудня, но пока что они могли сидеть с закрытыми глазами, ничего не делая, и позволять солнцу греть их веки. До того момента, когда оно спустится за деревья, оставалось еще четыре или пять часов. Несколькими минутами позже они возьмутся за обустройство временного лагеря, а затем насобирают достаточно черники, чтобы хватило на пирог. На их версию черничного пирога, приготовленную на сковороде с бисквитом и коричневым сахаром.