Теперь я думаю, что наконец-то нашла его.
(Нет, речь не о призраках.)
И вот туда я и еду, дорогие читатели. Именно поэтому я, жительница Сиэтла, в данный момент попивающая маленькими глотками латте, завтра утром собираюсь к ужасно некрасивому мосту в богом забытом месте. Именно поэтому я пишу этот пост. Именно поэтому мне нужна только правда, чистая правда от капрала Райсевика.
И я готова на все.
Я должна знать.
Кэмбри, что с тобой случилось?
________________
Он ждал ее на мосту, припарковав черную патрульную машину справа, у низкого дорожного ограждения, на котором облупилась краска. Но Лена знала: место, где они остановятся, совершенно не имеет значения. Мост Хэйрпин мертвая трасса. Они не заблокируют движение, потому что его просто нет.
На южном съезде, как раз за поворотом, благодаря которому мост стали называть Шпилькой, бросался в глаза выцветший на солнце дорожный указатель. Прочитать информацию на нем полностью было невозможно. Там говорилось что-то про ненадежность моста, что его давно не проверяли. Но охотников за приведениями это все равно не остановило. Недавно кто-то взял баллончик черного цвета и добавил:
«ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ СЮДА».
Надпись показалась Лене на удивление подходящей.
Она припарковалась в нескольких ярдах перед машиной полицейского, чтобы оставить себе путь к отступлению. Возможно, сбегать придется быстро. С минуту она не выключала двигатель «Тойоты», сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Путь из Магма-Спрингс занял примерно столько времени, сколько она и планировала. Теперь она на месте, но осознала, что не была готова к этому.
«Кэмбри, я приехала».
Лена посмотрела на погнутые очки сестры на приборной доске. На царапины на линзах.
«Неужели я и вправду приехала?»
Она посмотрела в боковое зеркало и увидела, что капрал Райсевик стоит у своей машины, опершись локтем на дверцу, и притворяется, что занят болячкой на запястье, а не ждет ее. Очень тактично с его стороны. Он уже удивил ее своей чуткостью. Наверное, так повлияла на него работа определенно, за годы службы он многократно сообщал родственникам плохие новости. Но Лена подозревала, что дело не только в этом. Он сам тоже кого-то потерял. На нем была метка, как и на ней еще один член этого ужасного клуба. Жену? Ребенка?
Она ощутила боль в легких и поняла, что все еще задерживает дыхание.
Лена заглушила двигатель и тут же об этом пожалела. Можно было бы еще посидеть. Райсевику все равно. Теперь он смотрел на нее сквозь черные солнцезащитные очки и да, обратил внимание, что Лена приехала на голубой «Тойоте Королле» Кэмбри. Близнец жертвы за рулем машины жертвы. Приехала на место гибели сестры, этакий доппельгангер[2]. Жуть.
Может, это его и беспокоило, но виду он не подал. Райсевик слегка кивнул Лене, словно говоря: «Вот это место».
«Очевидно, что оно».
Она вылезла из машины. Солнце тут припекало гораздо сильнее. Миражи мерцали у покрытого бетоном полотна дороги, чем-то напоминая рябь на воде. В воздухе ни ветерка.
Отсюда виден огонь, Райсевик показал на север. Четыре тысячи акров в районе Черного озера, пожар распространяется дальше, остановить его пока не удается
Он придет к нам?
Только если поменяется ветер.
В таком случае лесной пожар Лену не интересовал. Ей было о чем подумать. Но темный дым, поднимавшийся на милю вверх и напоминавший грозовую тучу, выглядел внушительно. Казалось, что на горизонте наступает конец света апокалипсис в замедленной съемке.
Знаете, я никогда не понимал, почему этот мост называют Шпилькой, задумчиво произнес Райсевик. Да, я вижу вон там крутой поворот, но, честно говоря, этот мост как из «Марблворкс». Такой детский конструктор, знаете?
Да.
Прямая деталь с изогнутым крюком на конце, он показал пальцем. Похоже? Я его так воспринимаю. А не как шпильку.
Мост Марблворкс. Почему-то такое название таинственно совсем не звучало.
Вы сами много играете в «Марблворкс»?
Всем нужно хобби.
На мгновение он показался ей обыкновенным человеком. Это было мило. Но это также было абсолютным враньем.
Вы приехали на ее машине, наконец он произнес это вслух.
Да.
Он печально посмотрел на задние фары.
Узнаю ее.
Не возражаете, если я буду все записывать?
Не понял?
Она спросила не сразу. Тянула до момента, пока они не окажутся на мосту. Она считала, что отказать на месте смерти сестры ему будет труднее. Лена кивнула на машину.
Я привезла с собой старый магнитофон. Вы будете смеяться, но мне посоветовали все важное записывать.
Райсевик не ответил. Думал.
Я и раньше начала записывать, она печально улыбнулась. На видеокамеру я засняла похороны.
И смотрели?
Несколько раз.
Он скорчил гримасу, словно спрашивая: «Зачем?»
Мы не умираем, когда останавливается сердце. Мы умираем, когда о нас забывают. Моя сестра больше не человек из плоти и крови. Она мысль, образ. Я ношу этот образ в себе. Поэтому мне нужно сохранить любой оставшийся от нее след, каждое слово, запах, звук.
И даже не самое приятное?
Да.
Даже похороны?
Мне кажется, что она рядом. Словно ненадолго отошла.
«Это словно расковырять болячку, хотелось добавить. Болячка заживает, и ты о ней забываешь что ужасно. А если расковырять, то снова с болью о ней вспоминаешь.
Так и я себе напоминаю».
Райсевик вздохнул. Потом кивнул.
Хорошо. Записывайте.
Лена вернулась к «Тойоте», переживая, вдруг она прокололась. Кто именно посоветовал ей записывать? Психотерапевт? После неожиданной смерти можно обратиться и к адвокату. И Райсевик это прекрасно знал. Она нагнулась и достала из машины громоздкий черный магнитофон «Шубокс».
Вставив кассету, Лена нажала на нужную кнопку.
Проверяю, как работает, пояснила она.
Их до сих пор выпускают?
Это магнитофон Кэмбри. Еще из детства.
Райсевик больше не задавал вопросов, а только смотрел, как Лена ставит устройство на капот «Тойоты». Сквозь прозрачную пластиковую крышку было видно, как в кассете начала двигаться лента.
Спасибо, капрал Райсевик, произнесла Лена, на этот раз громче, чтобы микрофон все уловил.
Называй меня Рай.
Спасибо, Рай, Лена посмотрела на него. Пожалуйста, начни с того момента, как ты нашел ее тело.
Я приехал по вызову к воротам, сквозь которые мы сюда заехали. Кто-то использовал болторез, чтобы перерезать цепь.
Такое бывало?
Подобное происходит пару раз в год. Через этот путь водители грузовиков срезают дорогу так ехать на час меньше. Это было вечером седьмого июня. Около одиннадцати. А когда я проехал вон тот поворот, приближаясь к мосту, то увидел здесь голубую «Тойоту».
Припаркованную где? Можешь показать точное место?
На самом деле он запнулся. На самом деле там, где ты сама только что припарковалась.
Внутри появилось нехорошее предчувствие, но Лена тут же решила не обращать на него внимания.
«Совпадение».
Я чуть не врезался в нее, продолжал полицейский. Резко нажал на тормоза, кофе разлилось на мою рацию. Вон видны следы от шин.
И это на самом деле было так там на дороге, куда он показал, остались немного петляющие поблекшие следы. По цвету как черная лакрица.
Я подошел к «Тойоте» Кэмбри, теперь твоей, в 23:44. В ней никого не оказалось. Словно машину бросили просто так. Непохоже, что в нее кто-то забирался. Дверца со стороны водительского места была широко распахнута. Аккумулятор разряжен. Пустой бак, Райсевик колебался, он явно чувствовал себя глупо. Но ты же все это знаешь
Прошу, нужна каждая деталь.
Я проверил весь мост до конца, осмотрел деревья, искал костры или свет фонариков. Затем сел в свою машину и связался по рации с коллегами, чтобы проверить номерной знак. Это было в 23:51.
«Как точно он знает время, отметила про себя Лена. Он все изучил».
Я помню, как стоял рядом с машиной, пока наш диспетчер проверял номерной знак по базе данных, и собирался с мыслями. Салфеткой стер кофе со штанов, поднял голову, посмотрел на усыпанное звездами черное небо, и у меня появилось ужасное чувство, словно Словно что-то не так. Я не знаю, как еще его описать. Я стоял на этом мосту, а ощущение, словно одной рукой залез в утилизатор отходов, а другой пытаешься починить кнопку включения. Понимаешь, о чем я?
Нет, Лена не понимала, но все равно кивнула.
«В призме моста Хэйрпин смешалось не только прошлое и настоящее, вспомнила она прочитанное. Здесь также переплелись жизнь и смерть».
Каким-то образом я просто Райсевик закусил губу. Наверное, сработала та особая интуиция, которая развивается у полицейских. Что-то мне подсказывало, что нужно опять вылезать из машины на холод для июня было холодно и взглянуть вниз, за ограждения. Что-то подсказывало, что исчезнувший водитель «Тойоты» будет там, внизу.
Мост Самоубийц, прошептала Лена.
Что?
Мост Хэйрпин, он же мост Самоубийц.
Не понял
Он фигурирует во многих рассказах о призраках, Лена накрутила прядь волос на палец, смутившись из-за того, что использовала слово «призрак». Не стоило их упоминать. Об этом пишут в Интернете, фанатики, любители паранормального Говорят, что с этого моста прыгнуло несколько водителей. Пять или шесть самоубийств в восьмидесятые годы. Этого хватило, чтобы он приобрел вполне определенную славу как место, куда тянет одиноких, измученных проблемами, неуравновешенных людей, чтобы свести счеты с жизнью.
Хм, полицейский пожал плечами. Никогда об этом не слышал.
Как лес в Японии.
Об этом тоже никогда не слышал, Райсевик подошел к ограждению и положил на него свои большие ладони. Лена заметила на них бугорки мозолей. Я стоял вот на этом месте, когда увидел Кэмбри.
Лена содрогнулась.
Райсевик показал пальцем прямо вниз, на мозаику из бледных валунов далеко внизу. Арройо[3] было усыпано большими и маленькими камнями, которые приносило в те сезоны, когда по этому руслу неслись воды Сильвер-Крика. Внезапные, иногда катастрофические ливневые паводки бывали в марте, а в июле наступала засуха.
Где?
Вот здесь.
Лена подошла к ограждению и попыталась представить тело Кэмбри, лежащее там внизу, как часть мозаики. Переломанное, безжизненное, словно кукла. В двухстах футах под ними. Но это она пыталась представить уже на протяжении нескольких месяцев. Теперь Лене нужно было узнать больше деталей.
Она лежала на спине? Или на животе?
На боку.
На правом или левом?
На левом.
А кровь была?
Райсевик повернулся к ней.
Не понял.
Ты видел кровь?
А как это поможет?
Я хочу знать все, Лена пыталась смотреть ему в глаза, не моргая. Все неприятные, ужасные детали. Если я не узнаю их, то и дальше буду представлять все те ужасы, что лезут мне в голову по ночам, когда не могу заснуть. А это гораздо хуже. У меня в воображении незаконченная картина, а я терпеть не могу незаконченные дела. Мой мозг не дает мне покоя, пытаясь заполнить пробелы.
Лена не была уверена, что полицейский ей поверил.
Это подобно монстру из фильмов, она решила использовать другую тактику. Пока ты не видишь чудовище, оно кажется ужасным. Но когда ты четко видишь его при дневном свете, оно словно лишается силы. Становится знакомым.
Все зависит от чудовища.
У меня очень богатое воображение, Рай.
А твой Райсевик прищурился. Твой психотерапевт дал добро на подобные вопросы?
Я знаю, о чем спрашиваю.
Уверена?
Уверена.
Точно?
Точнее не бывает.
Райсевик вздохнул и отвернулся.
Мне становится не по себе.
Это тебе-то становится не по себе?
Кэмбри умерла в результате падения с этого моста, резким тоном сказал он. В окружающей тишине его голос прозвучал очень громко, и Лена непроизвольно отпрянула назад. Она всегда пугалась, когда мужчины повышали голос. Я не стану делиться никакими жуткими подробностями о состоянии ее тела после самоубийства, потому что не считаю это необходимым и пристойным. Понятно?
У Лены было ощущение, будто ее отругали. Несмотря на все усилия, на глаза навернулись слезы. «Держись! Не расклеивайся!»
Увидев тело твоей сестры, я позвонил в скорую и пешком спустился вниз, чтобы оказать помощь. Как я и ожидал, пульс не прощупывался. Она не дышала. Тело лежало там по крайней мере день.
«Не плачь». Лена прикусила губу.
Такая смерть быстрая. Мозг не успевает ощутить боль. Это подобно выключателю внутри тебя срабатывает за микросекунду. Какие бы у нее ни были проблемы шестого июня он выдохнул, снова посмотрел на нее и добавил более мягким голосом: Лена, твоя сестра не страдала.
Она напряглась, у девушки было такое чувство, словно по спине между лопаток провели ледяным пальцем. Капрал Райсевик впервые назвал ее по имени. Лучше бы он этого не делал.
«Твоя сестра не страдала» тоже оказалось новой фразой среди тех, которые ей приходилось слышать. Когда кто-то прыгает с моста, обычно ни у кого не хватает наглости заявлять, что этот человек не страдал.
Лена попыталась сосредоточиться на текущем моменте. На том, что происходило здесь и сейчас, на себе и Райсевике. Но пребывание на том самом месте происшествия оказывало странное влияние. Ее беспокойный разум все время возвращался к случившемуся, пытаясь восстановить детали: «Шестое июня. Спустились сумерки. Воздух потрескивает от электричества. Кэмбри Линн Нгуен в одиночестве едет на машине по перекрытой дороге. Проехав неизвестное расстояние из неизвестного места, она добирается до моста. И останавливает здесь машину».
Как раз на том месте, где Лена неосознанно припарковала ту же машину. Странное и пугающее совпадение.
«Она выходит на прохладный воздух. Уже девять часов вечера. Двигатель оставляет включенным, дверцу распахнутой. Идет к краю моста, прямо сюда Лена ухватилась за ограждение обеими руками, может, в тех самых местах, где три месяца назад за него держалась Кэмбри. Перелезает через ограждение, вначале перекидывает одну ногу, потом другую. И делает шаг вниз. Или, может, вначале висит на пальцах, прежде чем разжать их. Или, может, лихо прыгает в пустоту, как она это умела.
Она летит вниз двести футов.
И на скорости ударяется об усыпанное камнями сухое русло»
Кошмар! прошептала Лена.
А что еще можно было сказать? Райсевик отступил назад, чтобы оставить ей побольше места у ограждения.
Теперь очередь вопросов. Вопросы, которые Лена без конца прокручивала у себя в голове царапающиеся, раздирающие на части, умоляющие выпустить их наружу: «Что ты здесь делала? Куда ехала? Почему остановилась? Почему вылезла из машины именно в этом месте, на этом пустынном мосту?» И этот, ставший традиционным, ужасный рефрен: «Почему ты покончила с собой? Почему ты это сделала?»
Мне очень жаль, прошептал Райсевик у нее за спиной. Но его голос звучал странно, с каким-то металлическим отзвуком, словно проходил огромное расстояние по телефонным проводам. Лена видела только пустоту у себя под ногами, овраг глубоко внизу, широкое сухое русло Сильвер-Крика, усыпанное камнями и поваленными белыми деревьями.
«Кэмбри О чем ты думала в последние часы своей жизни?»
Глава 2
История Кэмбри
«Господи, хоть бы мне не умереть сегодня», подумала Кэмбри.
Увидеть сову днем дурной знак. Она не помнит, откуда это знает.
Сова сидит на ветке, напоминая садового гнома. Это виргинский филин. Из-за торчащих на голове перьев, которые напоминают рога, на фоне голубого неба вырисовывается дьявольский силуэт. Эти рога нарисовать труднее всего главное, не переборщить. Кэмбри рисует чернилами, не карандашом, и рисунок уже испортила несчастная сова получился похожим на Бэтмена. Кэмбри хочется вырвать страницу и начать сначала.
«До встречи с тобой я о смерти и не думала. А сейчас чувствую, твой портрет меня доканает», думала Кэмбри.
Внизу, в кемпинге, тихо.
Точнее, тихо было, пока полминуты назад на «Форде Эксплорере» не приехала пара. Теперь Кэмбри слышит тихие голоса, шуршание палатки, застегивание молний, открывающиеся и закрывающиеся дверцы машины. Она пытается сосредоточиться на рисунке. Сова глядит на прибывших, она, вероятно, тоже не в восторге.