Ну, теперь вакансия освободилась, грустно пробормотал отец. А кому на неё претендовать? Профессор Горобец, уезжая, написал у себя в «одноклассниках», что все, кто остались в Донецке, неудачники, которые боятся, что на новом месте их не оценят по заслугам.
А что Фёдорович? Просто взял и уехал? спросил Денис, прихлёбывая кофе.
Он знал отцовского «завкафа» толстенького невысокого мужчину за пятьдесят с нежными, как у девушки, ладошками и неожиданно зычным голосом. Судя по разговорам, Иван Фёдорович, последние десять-двенадцать лет, можно сказать с первого, «оранжевого» майдана, плотно сидел на грантах из Европы, купив детям по шикарной квартире на проспекте Ильича и переселившись из района железнодорожного вокзала на бульвар Пушкина, то есть в самый центр города. И был он каким-то неприятным. Скользким, что ли? Как рыба хочешь удержать, нужно брать за жабры, а иначе выскочит из ладони, оставив на коже только вонючую слизь. Вот и надо было брать, пока не умчался в свою Винницу
Как бы не так. Просто взял и уехал отец вздохнул. Написал, какие мы все тут тёмные, малограмотные. Ватники, сепаратисты и титушки. Обещал ходатайствовать, чтобы нас лишили учёных степеней и званий. Пригрозил тюремным сроком за «зраду Батьківщини»[1]. Всё в ассортименте.
В тюрьму лично отправлять будет? прищурилась мама.
Конечно. Когда вернётся на белом коне во главе батальона «Донбасс», рассмеялся Денис.
А ещё написал, что путь в Россию путь в никуда, во тьму и беспросветное пьянство. Зато украинский выбор Ну, то есть европейский выбор Украины это прямая дорога в светлое будущее.
Для кого-то вполне возможно, согласился Денис.
Лишь бы ему голову не оторвали свои же, мрачно добавила мама. А то грантов, мне кажется, будет всё меньше, а желающих к ним припасть всё больше. Ты, сынок, не надумал в Красноармейск перебираться?
За кого вы меня принимаете?
За юношу, который должен думать о перспективе.
Я и думаю. С моей кафедры только один доцент удрал, да и то не в Красноармейск, а в Харьков. Красноармейск для него слишком мелко. Поэтому мне там учиться не у кого И вообще, заболтался я с вами. Пора!
Наспех допив кофе с горячими оладьями, Денис вскочил, схватил загодя приготовленную сумку, накинул куртку ноябрь 2014-го года был стылым и промозглым и выбежал из дома.
Фонари уже не горели, но предрассветная серость позволяла разглядеть дорогу и редких дворников, упорно сгребающих остатки палой листвы. На заброшенном футбольном поле, некогда принадлежавшем шахте, счастливые обладатели собак выгуливали своих питомцев. Денис искренне не понимал, как можно добровольно обречь себя на такой ранний подъём и блуждание по мокрой траве в любое время года, под дождём и снегом. Так же он не понимал и фанатичных приверженцев бега трусцой по утрам. Тут бы скорее добраться до остановки и нырнуть в дребезжащее чрево трамвая, согретое телами и дыханием спешащих на работу и учёбу людей. Конечно, народа в Донецке осталось маловато, но это и к лучшему. Вместе с беженцами канула в небытие и давка в транспорте в час пик. Хоть какая-то радость в серой череде будней.
Денис и сам не заметил, как из рассветных сумерек беззвучно возник крупный лохматый пёс по всей видимости, помесь овчарки и ньюфаундленда и преградил ему дорогу. Несколько секунд они играли в гляделки, а потом собака всё так же молча шагнула в сторону, уступая путь человеку. Продолжая путь скорым шагом, Денис не мог избавиться от неприятного ощущения. Уж слишком человеческими показались ему глаза пса. Как будто в самую душу заглянули и прочитали все потаённые мысли и желания. Снова, ни к селу ни к городу, вспомнился фантастический сон и странная СМСка.
На конечной трамвая к сырости добавился ещё и пронизывающий ветер, пытающийся выдуть из-под куртки остатки домашнего тепла. Вдалеке грохотала канонада явление, ставшее за последние два месяца почти привычным, если можно привыкнуть к войне. Шли бои за донецкий аэропорт, разрушенный в результате обстрелов в хлам. Район, где жил Денис с родителями, располагался на юго-востоке Донецка, километров двадцать от места сражений, если по прямой, но звуки войны разносились в воздухе весьма отчётливо. Иной раз случайное перемирие и тишина заставляли напрягаться сильнее, чем беспрерывная канонада.
Трамвай подошёл на удивление быстро. Запрыгнув в него и прокомпостировав билетик, Денис пристроился на сидении слева у окна. От конечной до конечной ехать минут сорок. Можно доспать.
Как бы не так!
Сидевшая через проход старушка в небесно-голубой куртке из плащёвки и пуховом платке громко «цыкала» зубом, бросая время от времени на Дениса косые недобрые взгляды. Прямо как Баба Яга, собравшаяся съесть доброго молодца. Пересаживаться, а тем более выходить из трамвая было глупо. Заснуть под такой аккомпанемент не получалось. Денис засунул в уши наушники и поискал в телефоне что-нибудь погромче. Через мгновение голос Валерия Кипелова заглушил «цыкающую» бабку и болтовню двух сорокалетних дамочек, выглядевших, по его мнению, как бухгалтеры овощной базы:
Жаль, что под Кипелова не заснёшь. Денис смотрел в окно на мелькающие заборы и опоры линии электропередач, а когда, повинуясь необъяснимому желанию, повернулся, голубая куртка уже выходила из трамвая. Станция Мушкетово. Ну, и скатертью дорога Противная на вид старушенция. Всё настроение с утра испортила. Денис вздохнул с облегчением. Теперь-то можно ехать спокойно.
И тут на следующей остановке зашёл бомж. Низкий, коренастый, в облезлом треухе и грязно-серой, кое-где прожжённой шубе с поднятым воротом. Денис видел такие на студенческих, ещё чёрно-белых, фото родителей. Отец смеялся, говорил, что это шкура пластмассового медведя. Вот одна такая дожила до наших дней. Лицо бомжа, загорелое дочерна, закрывала почти до глаз борода тоже чёрная, но с проседью.
И тут в наушниках запел Кипелов:
Бомж остановился на передней площадке, встав спиной к кабине водителя. Поставил у ног пухлый полиэтиленовый пакет, цвет которого уже невозможно было определить. Пробежался взглядом по пассажирам
Сон превращают в быль,
Крутят «адское колесо»,
С ангелов сдули пыль,
Подновили Христу лицо!
Куда прёшь, скотина немытая? сварливо крикнула блондинка в дорогой шубке, перекрикивая даже Кипелова.
Бомж не отвечал. Он, не мигая, смотрел прямо на Дениса. Парень узнал эти глаза глаза кобеля, встреченного по пути на конечную.
Денис хотел вскочить и бежать прочь. Выскочить на первой же остановке, лишь бы не видеть то ли человеческий, то ли звериный взгляд. Он гипнотизировал, завораживал, подавлял волю. Но попытавшись вскочить, парень понял, что ноги отказывают. От ужаса? Или это, и вправду, какая-то магия?
Что ж они все от него хотят сегодня?
И дёрнул чёрт выйти из дому
Хотя, если даже запереться на семь замков, от нечистой силы не спасёшься. Нужно очертить круг мелом, а только где его взять в трамвае? Вот в университете мела хоть отбавляй. Почему бы этому бомжу не прийти на лекцию? А что ещё можно сделать?
За окном пролетали мимо голые деревья и бесконечные заборы. Тут, если выскочить, в подъезде не спрятаться.
Что же делать?
Перекреститься? Прочитать молитву? Хотя бы «Отче наш».
К стыду своему, Денис не знал от начала до конца ни одной молитвы. Раньше он даже гордился этим, а сейчас горько пожалел. О крестном знамении помнил лишь то, что православный человек делает его, сложив три пальца в щепоть. Лоб, живот А дальше? правое плечо или левое?
Кипелов старался, подливая масла в огонь. Денис выключил музыку.
К счастью, блондинка, очевидно, обладавшая повышенной чувствительностью к неприятным запахам, не унималась.
Да уберите его кто-нибудь! Все провоняемся, пока доедем!
Что прицепилась к человеку? устало возразил ей мужчина в чёрной куртке из кожзаменителя и вязанной шапочке, возвращавшийся, скорее всего, с ночной смены. Всем ехать надо. Не нравится садись на такси.
Ты кто такой мне указывать? мгновенно переключилась на новый объект обладательница шубки. Я за проезд заплатила!
Ну, и езжай молча.
А он заплатил?
А может, он пенсионер? встряла сердобольная девушка в розовой курточке и наушниках.
Пусть покажет удостоверение! отрезала блондинка. Или вымётывается!
Последнее слово она произнесла так смачно, что не оставалось сомнений это одно из её любимых.
Бомж продолжал буравить взглядом Дениса.
Вот пристала к человеку проворчал работяга.
А пусть перестанет вонять! Или вымётывается!
Ну, как же он перестанет вонять? недоумевала девушка в розовой курточке, главная ошибка которой состояла в том, что в словах блондинки она пыталась искать логику.
Дремавший до того парень в камуфляжной форме и белых кроссовках поднял голову.
Ну, вы даёте! восхищённо произнёс он, оглядывая спорщиков. Бомж не может не вонять. Иначе он не бомж.
Так мы теперь что все провоняться должны? не сдавалась блондинка с тонким обонянием.
Бомжи в Донецке редкость, рассудительно продолжал ополченец. Хоть в «Красную книгу» заноси. Я с июня ни одного не видел. Это первый!
Он поднялся. Покачнулся трамвай входил в крутой поворот у обувного объединения «Контур» и схватился за поручень. Денису на миг показалось, что его кисть покрыта плотной рыжей шерстью. Глупости, конечно. Скорее всего, перчатка такая.
Сделав несколько быстрых шагов, военный поравнялся с бомжом.
Чьих будешь, дядя? Звать тебя как?
Эти слова отчётливо услышали все. Больше того, отдалённым эхом в голове молодого человека прозвучало: «А-ба эн? Му?» Денис не только не знал этот язык, но даже не догадывался, какому народу он может принадлежать. Да и человеческая ли это речь?
Не слишком ли много сегодня загадок? Так и с ума можно спрыгнуть. Как там говорится? Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша
Бомж глянул исподлобья на ополченца. Быстро, недобро. Так глядит собака на хозяина, отбирающего кость. Но пёс, живущий рядом с человеком, знает, кто главный, чья рука даёт пищу, но может и жестоко наказать. Поэтому реакция бомжа оказалась вполне предсказуемой. Он съёжился, втянул голову в плечи и на ближайшей остановке выкатился из трамвая. Разве что хвост при этом не поджал.
Парень в камуфляже улыбнулся в пшеничные усы.
Возвращаясь, он прошёл мимо Дениса, тихонько бросив:
N'ayez peur de rien. Nous sommes toujours proches.[2]
Это сработало, как контрольный выстрел. Французский язык Денис всё равно не понимал. Судя по тону, ополченец был настроен благожелательно. Но что он хотел сказать? Неужели, его появление не случайно? Как там говорилось в СМСке? «Держись. Мы рядом».
К счастью, поездка завершилась. Народ, скопившийся на «Пожарной площади» кинулся штурмовать вагон и пассажирам, покидающим его, пришлось постараться, чтобы не быть затоптанными.
С облегчением выскочив на свежий воздух, Денис помчался в университет на трясущихся ногах. Только оказавшись в первом корпусе пустоватом и гулком, он почувствовал себя безопасности. Почему? Да кто его знает Просто почувствовал, что здесь за ним никто не следит, никакой бомж не станет гипнотизировать взглядом и рядом не окажется «цыкающей» зубом старушки. Хотя, если задуматься, голливудские фильмы ужасов учат нас как только ты расслабишься, решив, что опасность миновала, неведомые силы нанесут новый удар.
Одногруппников в аудитории собралось не густо. Из восемнадцати на пару по электротехнике явились всего четверо. Большинство остальных, по словам старосты Серёги, отписались во «Вконтакте», что возьмут задание у тех, кто смог добраться. Кто-то провёл ночь под обстрелом в подвале, кто-то перебрался из общежития в родной город или посёлок и сейчас просто не мог вернуться с территории, где стояли ВСУ. Трое уехали с родителями в Россию. Давно, ещё в августе. Они ещё числились студентами, но вероятность возвращения с каждой неделей войны сходила на нет. И всего лишь двое Катя и Олег решили продолжить учёбу в Красноармейске, соблазнившись рассказами о бесперспективности получения диплома в Донецкой Народной Республике.
Доцент с кафедры общей электротехники, ещё не пенсионного возраста, но принципиально не пользующийся интернетом для рассылки заданий и лекций, кратко растолковал, как нужно выполнять индивидуальную работу, потом, ворча, как его все задолбали, объявил, что уходит в деканат, который располагался в другом корпусе, объяснять декану, как нужно разговаривать по телефону с теми, кто старше и мудрее.
Денис думал, что староста отправится с ним в третий корпус на кафедру «начерталки», но Серёга отказался, сославшись на домашние проблемы и побежал на «Золотое кольцо» дорожную развязку неподалёку от автовокзала ловить маршрутное такси. На двоих оставшихся рассчитывать, как на попутчиков не приходилось. Они ещё и задания по курсовому не получили что там показывать? А Славка Ельцов так вообще заявил, что им должны зачесть всю сессию просто за то, что они остались, а не удрали, не предали вуз и город.
Пришлось в третий корпус идти одному. Денис и раньше в таких случаях предпочитал пройтись пешком. Времени тратится одинаково, зато тебя не мнут в троллейбусе, не топчутся по ногам, не бьют баулами по коленям. Сейчас, конечно, на этом маршруте не было того ажиотажа, как до войны. Даже утром, в час пик, а не то, что днём. Но и троллейбусов стало меньше. Тем более, ходьба пешком полезна для здоровья, особенно когда вынужден по несколько часов в день сидеть за партой или дома за компьютером.
Бульвар Пушкина пустовал и погода не радовала, и слишком многие горожане уехали, опасаясь обстрелов. А те, кто остался, в это время были на работе, а не тратили время на прогулки. Дениса такое положение устраивало. Уж лучше идти по безлюдному бульвару, чем нарваться на бомжа с собачьим взглядом или собаку с человеческим. Радости от встречи с ополченцем, который свободно владеет французским, тоже было мало. Может, он и хороший человек, может, филолог по образованию, но для одного понедельничного утра сюрпризов как-то многовато.
От памятника стратонавтам до драматического театра Денису встретились всего парочка прохожих. Они куда-то спешили с хмурыми и сосредоточенными лицами. Да на гранитном крыльце бизнес-центра рядом с рестораном «Пушкин» маячили два автоматчика. Оттуда же отъехал джип с помятым бампером и задней дверцей, прошитой автоматной очередью.
Зато хватало дворников. В синих робах и оранжевых жилетах со светоотражательными полосками, они мели аллеи с прилежанием отличников-первоклашек, готовящих домашнее задание в прописях. Денис знал, что коммунальные службы Донецка ни на один день не сворачивали работу, несмотря на обстрелы и безденежье, но чтобы до такой степени Убирать тротуарную плитку до единого листика? На это способны только донецкие дворники, суровые и беспощадные к любому мусору.
Не все рабочие-коммунальщики относились к работе с должной тщательностью, поэтому напротив бюста Пушкина старый и опытный распекал молодого, упустившего из-под метлы несколько кленовых листьев. Чудеса, да и только!
Денису время от времени казалось, что он оказался в другом мире. Всё здесь, вроде бы, такое, как и в привычном, а отличия есть. Как в фантастических романах о попаданцах людях, угодивших волею случая в другое время или другую вселенную.