Пётр хорошо помнил тот день, когда впервые увидел Алмазного Тобика, хотя встреча длилась всего несколько минут. Тобик подвязался проводником к Глирам и с этим пришёл к Петру, он смешно шевелил ушами в такт гелеподобной жидкости заполнившей его прозрачное тело. Проводник оказался трепетным, как лань, малейший звук и шорох пугали его, приводя в состояние паники. Когда Сосолины, безбашенные и наглые зверьки, разглядев в нём объект для шуток, с гиканьем выпрыгивали из травы, Тобик бледнел и икал, мгновенье, и на глазах изумлённого Петра превращался в толстую, со вздутыми на животе складками жира и округлыми бёдрами Стеклянную статую. Вначале Пётр решил, что Алмазный Тобик из высококачественного стекла, он даже постучал пальцем по статуе, но тот, вернув себе прежнее полуаморфное состояние, гордо булькнул:
Бриллиант чистой воды! Никакой я не Глир. Запись в Геологическом Уставе так и гласит, моя планета Известняковые Холмы. Учёные довольно долго из века в век придерживались той теории, что наша планета лишена полезных ископаемых. И это продлило нам долгие годы спокойной, счастливой жизни. И если бы не один любознательный мерзавец, молодой геолог выскочка, желавший славы больше всего на свете, с упрямством, достойным лучшего применения, опроверг их теорию, это стоило многим из нас жизни, холмы оказались алмазными месторождениями. Когда межпланетные кампании по добычи ископаемых в буквальном смысле распилили мою планету, очередь дошла до каждого из жителей. Кстати, молодого учёного первого пустили под распил. Бандиты, воры, убийцы объявили охоту на нас, как на зверей, травили и уничтожали. Глиры взяли нас под свою опеку. Я последний из жителей Алмазный Тоб, таскаюсь за ними с места на место по всей Галактике. Ищу работу Ну, как договорились, Петя? Жди завтра гостей.
Вместе с рассветом набежал издалека легкий гул, раскачивая землю, холодный стук копыт вконец разорвал тишину, вскоре появились всадники. Тонкий аромат оседал вязким сладким мороком на волосы, плечи и лицо Петра, проникая в душу струящимся потоком счастья. Внешне гости напоминали смешанную публику ветровок и дорогих костюмов, тусующихся на вечеринках и в ночных клубах. Шествие длилось несколько минут. Налетевший ураган разметал по лесу тени, оставив лишь шлейф перламутрового тумана. С первым лучом солнца туман загустел и уплотнился, розоватая кашица, стекая в траву, нестерпимо сияла и сжималась, превращаясь на глазах в небольшие с орех предметы.
Пётр, ползая на коленях, тщательно ощупывал землю. На этот раз ему повезло больше чем в прошлом году, нашлись четыре клубня. Прижимая к груди драгоценную плату, Можжевелов радостно хохотал. Он представил, как весной отдаст клубни мягкой, жирной земле на дальнем, ещё совсем молодом участке.
Продрогший, голодный только к вечеру Пётр вернулся домой. Не успел он отхлебнуть пахучего черничного чая, как раздался звонок:
Петя, здравствуй, послышался знакомый голос.
Чашка задрожала в руке, расплёскиваясь, кипяток не обжигал, потому что человек с опалённым нутром, как правило, не чувствует боли.
Он винил натуру свою, глуповатую, влюбчивую, объясняя тем самым причину всех бед. Бессмысленный морок это всепрощение, жалость к ближнему, доверчивая простота, а хуже всего настойчивость, с которой он продолжал жить по библейским заповедям, сделали своё дело. Его бывшая жена по прозвищу Неистовая Катя превратилась в настоящую стерву.
Я вернулась, из трубки лилась музыка, смех.
Зачем? пробасил Пётр.
Петя, мне нужны деньги. Продай лес Глиров.
Нет!
Оглянись вокруг, жители едва сводят концы с концами, город пустеет на глазах, многим нечего есть, а ты вцепился в свой участок и не желаешь понимать каково жить людям в разрушенном месте! Если ты не перестанешь упрямиться, не отдашь деревья, пеняй на себя, идиот! Я не потерплю издевательство над жителями Райских Кущ. От таких как ты нужно избавляться!
Пётр отключил телефон. Через два часа толпа, руководимая Старостой, разогретая Неистовой Екатериной стекалась к дому Петра. Нашлись и те, кто, взяв штурмом высокий забор, подкрались вплотную к дому. Каждый прикладывал ухо к двери, чтобы понять о чём так громко сам с собой беседует Пётр.
А в это время Староста, взбираясь по лестнице к окну, аккуратно постукивал костяшкой пальца о ставень.
Ни одно дерева с моего участка! выкрикнул Петр.
Толпа пришла в неописуемое волнение, послышался ропот.
Мы, в отличии от тебя, Петя, живём в реальном мире. «Демократия и справедливость вот наш девиз», сказал Староста. Открой нам дверь, и я опровергну каждое твоё слово.
Двор Петра постепенно наполнился гудом мужских горлянок, женских голосов и детской возни. Мы не приемлем тишину, считая её изъяном в жизни Райских Кущ. Мы собрались, вооружённые пилами и топорами, терпеливо ждали, чем же закончится поединок между Старостой и Петром и это обстоятельство наполняет нас торжественной значимостью.
Услышав упрёк из уст Старосты, Пётр, распахнув окно, закричал что есть силы:
Убирайтесь!
Мы обвиняем тебя в предательстве национальных интересов, ведь любовь к Глирам и есть преступление против своего народа. Глиры нарочно засадили звёздным лесом наш город. Они обманули доверчивых жителей Райских Кущ. После вырубки ни одно дерево не прижилось на пустыре. Это сделано умышленно, чтобы не выпустить наш город из зоны влияния, послышался голос Неистовой Катерины. У Петра сжалось сердце.
Вырубим деревья диктатора! призывал Футляр.
Ну, ну, попробуйте, усмехнулся Пётр. Ни один из тех, кто незаконно проник на мой участок не вернулся обратно. Лес Глиров поглощает воров, как бывшая сожительница богатых мужчин. Вспомните пинчера Роки и то, как Староста радостно потирал руки, уверенный, что жизнь дала ему шанс избавиться от больной собаки, которая гадит в квартире. И мой обожаемый мальчик такса Пиксель, чтобы поддержать несчастного пинчера, бросился за ним в лес. Я и сейчас слышу не только их лай, радостный, счастливый, но и голоса заблудившихся воров, от дерева к дереву до скончания века таскаться удел тех, кто посягнул на лесосад Глиров. Тоже будет с каждым из вас.
Ты целуешься с деревьями, напирала толпа. С утра до вечера таскаешь за собой малярную кисть.
Глупцы, я помечаю деревья в надежде, что воры найдут дорогу из леса.
Староста, полагая, что он прекрасно подготовился к разговору с Петром, продавливал личную правоту, требуя начать вырубку, Пётр не уступал, поэтому в качестве последнего аргумента Староста вынул нож. Он прижимал оружие к груди, понимая, что, если ему не удастся принудить Петра к добровольному сотрудничеству, а в это он и сам не верил, ничего не остаётся, как приступить ко второй части плана. Важно повязать Петра кровью, жителей Райских Кущ. И в тот момент, когда Петр распахнул окно, давая понять Старосте, что нисколько его не боится и готов постоять за себя, нож с грохотом выскользнул из рук. А что такое наш Староста без ножа! Пародия на человека. Староста с воплем бросился по лестнице в темноту.
Староста вышел из игры! возликовала Неистовая Катерина. Теперь я вместо него!
Подари мне свой участок, Петя, и я сделаю тебя Старостой! Футляр с ненавистью посмотрел на неё.
Петру обещали возместить убытки, нет не деньгами, пряниками из золота, щенками таксы, ещё не вырубленными с его же участка, но уже приговорёнными к продаже деревьями. В случае отказа грозились взять в осаду дом. С грохотом швыряли камушками в окна, Петр, плотно заперев ставни, продолжил сосредоточенно отхлёбывать чай.
Нет возврата. Всё, конец. Глирия превратилась в горсть песка, спаслись немногие, но те, кто уцелел, промаявшись на чужбине, томились памятью об, утраченном в огне войны, аромате родной планеты. Вот почему Глиры с редким упрямством из года в год возвращались туда, где осталось счастье. Оно в дивных растениях Газолах и Орисках, в танце гибких Сосолин, в легком и нежном воздухе.
К тому времени, когда жирная почва отдаст соки звёздным клубням, и они потянутся к солнцу, через год превратившись в, дивной красоты, растения, на участке Петра вновь появятся Глиры.
«Ради таких минут, утверждал Пётр, стоит жить!»
Евгения Блинчик
Ржавая дюза
Пусть ржавая дюза скрипит,Пусть болт не удержит резьба,Но наш челнок долетитПо карте с названьем Судьба.
Сегодня Раздражённый Рулевой превратился в Орущего Рулевого. Нет, мы не просадили в туманноандромедские карты наш старый компас или в альфацентаврийские шахматы наши любимые земные галоши с магнитными подошвами. Просто мы снова (а куда было деваться?) прошли рядом с Сириусом, снова облучились, и теперь к общему загару прибавились быстро растущие уши. Собственно, уши экипажа всегда растут, особенно, когда мы показываем свои ум и сообразительность. Они всегда разные и их приходится удалять. Раньше это делал корабельный врач, но бесконечное формирование ушей правильной формы и постоянное накладывание швов довело его до бешенства, а когда закончились запасы зелёнки, а Раздражённый Рулевой, будучи капитаном, запретил пользоваться машинным маслом, нас перестали приглашать в медотсек. Док, наш Просветлённый Скальпель, просто обратился к Мифическому Васе и тот создал машинку для бытового срезания ушей. Правда, сначала он не доработал и уши отлетали вместе с головой. Это создало капитану некоторое неудобство в кадровом составе, и он душевно на Васю наорал. Вася обижался и плакал, но машинку переделал. Я, вот, только вчера пользовался. Не знаю, зачем всё это нужно. Я к длинным ушам уже привык, но капитан упорно требует, чтобы наш физический облик соответствовал заявленной в уставе форме тела.
Неясно зачем и кому,Но компас покажет их путь.И старый движок протащит сквозь тьмуТех, кто не может свернуть.Мифического Васю, как известно, давно никто не видел, на то он и мифический с ним общаются только капитан и врач. Он перешёл в непонятное агрегатное состояние после прохождения через корону Антареса. Мы все были в защитных капсулах, а Вася хотел испытать на себе своё новое защитное изобретение особую нанофольгу, в которую он торжественно завернулся перед прохождением. Так наш техник и стал Мифическим, хотя остался, по-прежнему, работоспособным. Тогда-то Рулевой и перешёл первый раз из состояния Раздражённого в состояние Орущего. Он так орал, что в трёх парсеках от нас погасло две сверхновых, а в семи парсеках в противоположную сторону одна сверхновая зажглась; сам же Антарес пару раз поменял свой спектр. Тогда МежГалактическая ЭкоБезопасность сразу выкатила нам несколько штрафов. Нескромных штрафов, если честно; поэтому мы и удрали от всех них в другую галактику. Но поторопились, и как-то неудачно всё вышло!
Пусть с нами не будет беды,Хоть вынесет нас в окоём,От самой последней, крайней, звездыМы дюзу свою разожжём.Нет, нормально всё было, но подбил меня галактический чёрт взять в руки арфу. Шли по заданному курсу, проблем не было, чего бы не сыграть? Не спеть? Так и прошли через оба ядра двойной рентген-звезды. С тех пор всё пою и играю руки от струн не отлипают. Рулевой тогда даже кричать не мог, только плакал. Хотел мне голову оторвать. С арфой и руками вместе. Но Просветлённый Скальпель отговорил, сказал, что музыка сфер может пригодиться. Только меня надо временами обездвиживать, исключительно для обезвреживания несвоевременного творческого порыва. Капитан тогда согласился, но зло на меня до сих пор держит, из штурманов отставил, сам курсы прокладывает. Не простил мне этого маленького отклонения и музыку мою не любит. Злопамятный
И что нам потоки частиц?Сквозь кольца и дыры пройдём,Сыгравшие с космосом в блиц,Вернёмся на свой космодром.Сегодня док позвал нас на прививку от тахионного гриппа. Весь экипаж я и радист честно прибыли в медблок. Посмотрели, что там творится и замялись, заходить или нет. А то Скальпель здоровенным шприцом с огромной иглой в наш стол для чаепития тычет, а Рулевой этот стол держит. Держит, потому что стол у него из рук выкручивается и Васиным голосом визжит, что странно очень. Мы решили улизнуть, но тут капитан нас застукал и визжащим столом к стенке прижал. И пока Скальпель колол нас, мы узнали от Рулевого, что он с нами сделает, если мы ещё раз полезем на верхнюю палубу без галош. Это было неприятно услышать, да. А Зубчатый Килогерц, радист наш, с испугу сам рассказал, что мы, когда на верхней палубе загорали (а что?.. нормальный ультрафиолет вчера был, без напора и фанатизма), то последний корабельный веник в космос уронили и поэтому нейтрино с тахионами с ног не обмели. Занесли заразу в жилое пространство. Сдал, недоделанный сын радиоволны. И капитан на него всего лишь орал, а мне в ухо дал. Визжащим столом. Неприятно!
И где-то в неясной дали,В смутной пыли старых звёзд,Тихо ползут кораблиВ искрах пылающих слёз.Настроение у Раздражённого Рулевого поганое. Оно и понятно, тяга у нас фотонно-паровая, а фотонов осталось пшик! Надо бы доползти до Регула, там неплохие фотонные заправки, да и пар брикетированный по нормальной цене затарить можно. Но для доползания нам разгон нужен И связь. Чтобы по нам там не пальнули случайно. Опять же, лучше предзаказ оформить, а то фотоны разлетаются как горячие пирожки. Так что связь нужна, а Зубчатый Килогерц, как назло, на своей панели со второй палубы на первую сверзился и застрял в промежуточных конструкциях. Панелью и застрял. Той самой, с которой наши сигналы подаёт и на которую чужие сигналы принимает. Вообще-то, он нормально и ногами с верньерами и ключами работает, по-другому у него и не выйдет. Это, когда мы только через рентген-звёзды прошли, он с доком за руку поздоровался. А у дока как раз от излучения первый раз из пальцев скальпелёчки полезли. Это сейчас он с ними по желанию управляется, а тогда радисту руки порезал. Куда деваться? Вышли на связь ногами Килогерца. А я не очень ловко на лире аккорды взял, руки только только к струнам прилипли, не получалось ещё. И понесло нас обратно, через ту же звезду. Скальпель светиться до прозрачности стал, а у радиста ноги к панели прикипели. Так и скачет по кораблю на доске своей. И ловко у него всё получается, только вот падает иногда, куда не надо. Что-то капитан смотрит на меня пристально. Чую, неладное задумал
Над звёздами стынет пунктир,Оставленный нашим огнём.Да пусть разорвётся весь мир Мы нужным маршрутом пройдём!Рулевой велел так сыграть, что бы в соплах разгорелось пламя. Так и сказал: «Иди и высеки из Вселенной искру!». А не будет искры и огня, так он меня в соплах до состояния пара разгонит. Неприятный он, всё-таки, человек. Одна радость, дюзы у нас ржавые, распадутся раньше, чем я фотонами в разные стороны разбегусь. Аккорды не идут. Чувствую, как по кораблю проходит крупная дрожь это орёт рулевой. Вот сдует с Сириуса корону, как будем убегать, если тяги нет? Неудобно так сидеть, согнувшись. Дюзы у нас старые и ржавые, они не то, что разгон могут не выдержать, они меня не выдерживают. То одна нога через стенку в космос вываливается, то другая. А вдруг я весь двигатель разломаю? И так жалко себя, что я во весь голос запел о своей тяжкой доле. И о Мироздании, конечно. Как же без Мироздания? Так и стекли мои аккорды огнём в наши сопла