Я сжимал все то, что называлось телефоном.
Это все, что нужно было знать о моем везении.
***
Кончик трости задел нужную мне дверь. Раздался характерный звук, означающий только одно: я дошел до дома. В первое время из-за неудачно запомнившегося маршрута я несколько раз пытался вломиться в чужую дверь. Но чуткие соседи прощали мне абсолютно все. Даже если бы я намеревался украсть у них деньги, они бы и это спустили мне за слепоту, глубоко уверенные, что я случайно притронулся к чужим вещам.
Я знал, что в квартире будет темно, хотя какая мне разница? По старой памяти прошлой жизни я включил свет, хотя в этом не было никакой нужды. Мой нос почувствовал что-то неприятное и мерзкое. Я решил повременить и не выпускать трость раньше времени.
Грязный запах мужских подмышек, неопрятной одежды и протухшей рыбы затаился где-то глубоко в квартире.
Их было двое.
Двое мужчин.
Аккуратно, с легкостью пера, я переместился в первый попавшийся угол, стараясь определить, в какой стороне меня могло что-то ожидать.
Едва уловимый скрип у половицы привлек мое внимание. В этом месте пол был особенно скрипучим, и мне бы следовало уже давно сменить там линолеум, но все как-то руки не доходили. Осознавая этот удачный факт, я даже невольно улыбнулся. Хоть сейчас моя рассеянность и лень сыграли мне на руку.
Не дожидаясь более удачного момента, я резко метнулся в ванную комнату. В глубине души я надеялся, что чутье меня не обманывает, и ударил тростью по чьей-то спине. Но их двое. Трость была непростой, и об этом было известно только Мастеру Хвану. После поворота рукоятки острие мгновенно могло проткнуть противника насквозь, но я был осторожен.
Раздалась грубая мужская брань: кажется, я кого-то ранил из двоих. Целился в грудь. Я увернулся от первых двух ударов легко, но на третий раз я плашмя упал на стеклянный пол, по которому покатились свежие дорогие апельсины с рынка Намдэмун7. Сцепив зубы, я напал на того, кто был ближе всех, но тот уже успел заломить мне руки. Второй, от которого несло рыбными потрохами, судя по всему, подобрал мою трость и уже втыкал ее мне в живот. Маленькая струйка крови моментально должна была окрасить мою белую рубашку в багровый цвет.
Собравшись с мыслями, я пнул его в грудь, но тут же огреб в лицо. Во рту появился сладковатый вкус.
Крепкий орешек, хмыкнул один из них, усаживая меня на мягкий стул. Похоже, прежде чем навестить меня в моей квартире, он только вытащил свою рубашку из стиральной машины.
Порошок «Зимняя свежесть»?
Сяо Мэй предупреждала нас, что ты совсем даже неплох, но это было выше моих ожиданий.
Я услышал звук скрепляющих наручников. Почему-то плечо заныло в первую очередь, поэтому я отложил свои попытки выпутаться из этой ситуации и позволил себе просто наблюдать за происходящим. Кажется, второй из хмырей только что плюнул на мой ковер. Внутри закипела злость.
Своей палочкой-выручалочкой отдубасить кого угодно можешь, а прочитать сообщение ума не хватило. А Сяо Мэй была уверена, что ты сам придешь, но нет, твоя слепая неуклюжесть тебя опередила.
Отстань от него, жизнь и так его не пощадила.
Я дернулся с места изо всех сил, что были еще у меня, но лишь встретился с ботинком бандита.
Сиди спокойно, иначе нам есть кого поранить. Твоя мать же живет на станции Инчхон? Сейчас я детальненько посмотрю адресок, что мне начеркали тут. Ага значит
Что вам нужно? спокойно спросил я в надежде, что мое легкое волнение не выдавало меня внешне.
Тепло было буквально в сантиметре от лица.
Слышь, перестань кривляться, он и вправду слепой. У моего деда зрачки тоже выглядели здоровыми, только толку от этого не было. Он даже взгляд не фокусирует. Не представляю, как он справится с нашим заданием, отдернул один из них другого. Тот нервно фыркнул, но отошел.
На кого вы работаете?
А вот это тебе знать совсем не обязательно, возмутился он таким тоном, словно ребенок влез в дела взрослых. Если сделаешь все, как нужно, то, возможно, выйдешь сухим из воды. Но, опять же, возможно, сказал «рыбный» и чиркнул зажигалкой. Облако табака было направлено прямо на мое лицо, и я закашлялся.
Дай-ка прикурить, отдернул его «порошковый». Сделав с наслаждением пару затяжек, мы вернулись к разговору.
Вот я смотрю на тебя и совсем не понимаю, что этот Чон Ду Хван в тебе нашел.
«Чон Ду Хван? Мастер Хван? пронеслось у меня в голове. Еще одни последователи?»
Не иначе как сам старик стареет. Он мне, конечно, никогда и сам не нравился, особенно когда растягивал ноги на бамбуковой доске. Я в свое время думал, что яиц лишусь.
Мужики разразились смехом.
Похоже, эти неприятные головорезы были лишь связующей пешкой в каком-то большом деле, и при чем здесь Мастер Хван? Выходит, он и есть связующее звено в преступной пешке?
Послушайте, устало вздохнул я, одновременно задыхаясь в сигаретном дыме. Если вам нужен учитель, то почему бы все вопросы не задать именно ему?
Похоже, я не сильно походил на заступника, но во мне никогда не росло желание отвечать за грехи человека, пусть даже и самого близкого. Дети не вырастают для того, что оправдывать поведение родителей.
Мертвым он уже вряд ли нам чем-то поможет, ответил «рыбный», и мне даже показалось, что его голос прозвучал грустно.
Мастер Хван мертв?
Незнакомцы лишь хмыкнули и оба сели напротив меня. Тихий ужас сковал мое тело и прибил намертво к стулу. Мысли одна за другой перебивались, и я не мог сконцентрировать внимание, чтобы улучить момент и треснуть кого-нибудь из них. Деморализованный, я просто уставил взгляд в одну точку, потому что взгляда не было. Грудь вздымалась от злости все сильнее и сильнее.
Учителя убили? Но за что? Зачем понадобилось забирать жизнь невинного человека? Или? Или что?
Какого черта вообще здесь происходит? с силой выдохнул я, задирая голову вверх. Что вам нужно?
Кажется, что все это уже было, такое странное дежавю, как во сне, из тех ночных кошмаров, когда просыпаешься в поту, тяжело дышишь и долго не можешь опомниться.
Ладно, мы и так уже задержались у тебя, Сон Хун. А теперь внимательно слушай. Где твой полицейский китель сейчас?
Глава 6
Дым благовония приятной ниточкой потянуло наверх. Задержав на секунду взгляд на молитвенном алтаре, который сегодня необычно сверкал в лучах раннего солнца, я поклонился. Необъяснимым порывом я буквально прибежал в это место, как только понял, что цветок в горшке по-настоящему зеленый.
Сначала я увидел ладонь.
Две ладони.
Свое отражение в зеркале.
В это утро я был бесконечно напуган. Дорогу до храма я нашел сам, минуя крутые выступы в лестнице, где по неосторожности можно круто свалиться и что-то себе сломать.
Узкая тропа петляет, кусты охватывают мои бедра с двух сторон, тянут колючие ветки. Чаща становится гуще, каждое дерево стремится отвоевать себе пространство; высокие спящие гиганты, сосны и дубы, кишат насекомыми и мелкими зверушками.
Сердце бешено качало кровь, я всматривался в каждую деталь, мелочь, что встречалась мне по пути: упавший кленовый лист, жвачку с грязью, случайно оказавшуюся траве.
Меня не покидало чувство, словно я вот-вот получу сердечный приступ или кровь ударит в мозг, парализовав мое состояние.
Я быстро хлопал ресницами.
Мир всплыл точками а потом снова стал четким.
Я видел все.
Я знал, что ты сегодня придешь, прервал низкий голос мои отрывистые рассуждения. Статный мужчина немолодых лет стоял неподалеку и тоже возносил молитву. Необъятное чувство подтолкнуло меня к истине. Это был Мастер Хван. Я пытался напрячь память, чтобы вспомнить последний момент, когда мы с ним встречались, но из этих мыслей меня выкинуло назад, как ветром.
Вот вы, оказывается, какой, медленно, словно заколдованный, я произнес то, что мне казалось на тот момент нужным. Глубокая морщина на лбу, несколько родинок, тусклый цвет кожи, но твердый взгляд.
Он улыбнулся и опустил взгляд себе под ноги, правой рукой показывая присесть на скамейку под опадающим кленом.
Оно не вернулось, покачал он головой, пытаясь задобрить свои же собственные слова.
Но я же вижу! Даже мелкую осеннюю пыль под вашими глазами, с вызовом парировал я. Но лишь маленькая тень улыбки отразилась на увядающем с годами лице.
Я оскорбился. Меня принимали за дурака.
Ничего плохого в этом нет, Сон Хун.
В чем? сердито спросил я его, не понимая, что вообще все это значит.
Желать неисполнимого, он сморщился, как будто сам же укололся от собственных слов. Я заметил двух парней, уверенно вышагивающих к нашей скамейке. Слабый ветер слегка колыхал их небрежные волосы, одинаково уложенные на одну сторону, даже размер шага был идентичным, не говоря уже о красных амулетах, свисающих с их шеи парней. Я не понимал одного: почему почему я не так четко вижу их лица?
Мастер Хван встал и крепко обнял каждого из них. Лучезарная улыбка осветила его лицо, открывая мне новую сторону его жизни.
Никогда не видел его таким счастливым.
Мне хотелось пожать им руки и наслаждаться моментом, когда все стало на свои места, но я не успел. Все погрузилось в темноту, даже звуки угасли, уступая место моему отчаянию.
Я резко открыл глаза, и к горлу подкатила желчь, которая тут же оказалась на полу.
Мне захотелось плакать.
Мужская невидимая слабость.
Слезы капля за каплей уже смешались с содержимым моего желудка.
Мастер Хван умер.
Глава 7
Птицы не пели. Пчелы не жужжали. Деревья не шелестели.
На кладбище было всего три человека: жена Мастера Хвана, их сосед, который имел шанс переброситься с неразговорчивым учителем парой-тройкой фраз, и я.
Ритуал чохон тетушка Айлин выполняла одна, как единственный близкий и родной человек. Других родственников я их не знал, безмолвие было их лучшим другом. Ритуал чохон предполагал взять любую одежду покойного, стать лицом на север и трижды выкрикивать его имя. Так духи узнают о смерти и будут готовы принять его к себе. Потом тело омывают, стригут волосы, ногти, одевают в нарядный традиционный костюм.
Погребальную речь решили не произносить: так хотел бы сам учитель. По очереди друг за другом мы кидаем по три горсти земли на уже закрытую крышку гроба. Сложно было представить, что сейчас испытывала Айлин, жена Мастера. Сначала двое детей, теперь и муж, чья смерть, по предварительным данным, наступила от сердечной недостаточности, но мне было предельно ясно, что это не так. Если бы кто-то из полиции потрудился сделать токсикологическую экспертизу, то наверняка в крови обнаружили бы яд. Свалить Мастера Хвана в ручном бою было практически невозможно. Сильных людей убирают гнусными методами.
Последний прощальный поклон.
Мы все трое согнулись в глубокой позе, касаясь рукой земли. Траурная церемония была закончена. Человек ушел безвозвратно, словно его для другого мира и не существовало. Если прохожий раздавит муравья, станет ли солнце вставать на западе? Нет. А если умрет тиран-правитель, вздохнет ли народ с облегчением? Вздохнет. Так кто же вздохнул после смерти Мастера?
Хрустящее траурное платье направилось в мою сторону.
После поминок я уеду на некоторое время к сестре, в Андон8. Если тебе что-то понадобится, то он же оставил тебе ключи? немного задумчиво спросила тетушка Айлин, но скрыть подавленный вздох у нее не получилось. Вот что делает с людьми горе. Высасывает из них жизнь, и физически, и психологически.
Да, и незаметно проверил их в кармане своих штанов.
Тогда береги себя, Сон Хун.
Мы же еще встретимся?
Возможно, но теперь я жду лишь встречи с мужем. В другой жизни.
Сосед Мастера Хвана к тому времени уже ушел, заблаговременно оставив траурную повязку, которую мы все натянули еще до выноса гроба из дома. Смерть учителя немного подкосила мое привычное спокойное состояние, пусть я никогда не видел его лица, но я точно знал всю его суровость, непоколебимость и неизменную веру в то, что у каждого есть нечто, чем он может поразить людей. И плохое, и хорошее.
В какой же момент мирская жизнь от посторонних дала трещину, да такую, что смогла покорить того, кого я долгое время считал близким другом, пусть неразговорчивым и не любителем выйти в ночь пятницы в какое-нибудь неприличное заведение. Тысяча вопросов ответов ноль. Единственное место, которое могло дать мне часть ответов, ханок. Место, где все началось, и место, где все закончилось.
***
Расположение дома можно было назвать практически идеальным. Сзади дома располагались небольшие лисьи горы, где, по легенде, обитали самые настоящие кумихо9, готовые либо оказать тебе милость и помочь в трудном деле, либо же, если наступишь им на хвост, сожрать тебя без остатка. Перед домом же протекал ручей, звук которого меня успокаивал в минуты, когда на место смирения приходили гнев и тошнота к самому себе.
Я вернулся в ханок на четвертый день после похорон. Вспотевшие руки мгновенно впитали себя холод железного ключа. Он был самым обычным, разве что верхушка напоминала рот дракона или льва. Это то, что могли нащупать мои пальцы.
Снаружи доносился яростный рев ветра, но внутри дома стояла тишина. Мертвая тишина. В буквальном смысле.
Вернувшись сюда в погоне за воспоминаниями, я хотел найти то, что не стоило видеть зрячему. Теперь я понимаю, что соблазн узнать что-то запретное гораздо сильнее желания встречи с чем-то знакомым.
Я оставил трость у себя на случай, если внутри кто-то мог быть. Но чутье подсказывало, что дом был пуст, и лишь мягкие воспоминания о теплых вечерах на циновке в зимнюю стужу заполняли это пространство чем-то хорошим.
Я прислушался. Возможно, кузнечик проскользнул в тот момент, когда выносили гроб, и теперь он был единственным хозяином до приезда Айлин.
Не теряя времени, я ринулся в интересующую комнату. В кабинете Мастера Хвана я был всего раза два не больше. Небольшие подушки для медитации все так же стояли на своем месте. Несколько старых ваз, большой деревянный стол и развешенный во всю стену китайский веер.
Я вытащил из-за пазухи припрятанную бутылку соджу.
Стало приятно.
Я присел у края стола с полной кашей в голове, которая разбухала сразу же, как только я пытался подумать чуть больше, чем привык. Жидкость неприятно отдалась болью в пустом желудке: значит, быстрее опьянею, а, пока этого не произошло, стоило немного порыться в вещах покойного.
Черт, прошипел я вслух, внезапно вспоминая, что у меня совсем нет глаз, чтобы хоть что-то прочитать из того, что у Мастера Хвана было в маленьком ящике.
Первое, что я нащупал, была матовая бумага, больше похожая на ту, что используют для выдачи чека; рисовая бумага для иероглифов ханча10 и толстый конверт. Последний предмет заинтересовал меня больше всего. Аккуратно поддетая ногтем, клейкая бумага в момент поддалась и открыла содержимое конверта.
Глянец?
Фотографии, сказал я вслух, допивая бутылку до дна. На такие случаи в моем телефоне была предусмотрена специальная программа: навести камеру телефона на интересующий предмет, и она выдаст тебе его описание голосовым помощником.
«Обширное горное пространство; десять человек стоят полукругом в форме тхэквондо».
А я неплохо вышла на той фотографии. Пусть вся взмокшая от пота и без косметики.
Сяо Мэй была босиком. Голые ступни буквально скользили по лакированному полу, создавая легкую мелодию невесомости.