Я ждала среду. Вдруг ребята будут учиться в нашем классе! Тогда всё станет просто великолепно! Но в нашем классе их не оказалось. Вдруг они учатся в девятом «А»? Не увидела я ребят и на перемене. Пришлось нам с Ленкой ловить в коридоре Аню Максютину. Мы с ней учимся в одном классе, но живёт она во Второй Балашихе. В понедельник Анька вместе с нами и ребятами ехала в одном автобусе после практики. Она-то всё знает!
Аня сказала, что это были ребята из второй школы, живут в Балашихе-2. Вторая школа тоже будет проходить практику с нами на заводе. Учатся они в девятом «Б» классе, как и мы. Их девчонки проходят практику на фабрике, а ребята у нас на заводе, тоже токарями. Всех этих ребят она знала, так как всю жизнь прожила во Второй Балашихе и в младших классах училась вместе с ними.
Аня, хитро прищурившись, посмотрела на нас с Ленкой:
Влюбились, что ли?
А если и так! с вызовом заявила моя подружка. Зовут-то их как?
Я же покачала головой мол, я ни при чём.
Тот, который повеселее, трепач, это Серёжка Юров. Вообще-то, он неплохой парень, просто весёлый. Двое других Максим Кругликов, высокий здоровяк, и Андрей Бежин, самый молчаливый, у него ещё румянец на щеках. Да все трое ребята хорошие. Смотрите, девчонки из их класса так просто ребят вам не отдадут.
Мы посмеялись; тут зазвенел звонок на урок, и разговор прекратился.
Андрей Бежин! Андрей Бежин! Хорошие имя и фамилия. И рекомендации неплохие. А с теми девчонками ещё поборемся!
В субботу нам объявили расписание занятий на практике. Мы работаем с восьми утра до двенадцати, потом с двенадцати до двух теоретические занятия. У ребят из второй школы с десяти до двенадцати теория, а потом с двенадцати до четырёх работа на станках.
В понедельник никого из второй школы почему-то не было. Наш мастер Щукин нам показывал, что где крутится на станке, где какие кнопки и рычажки, как вставлять деталь в шпиндель и закручивать его, как менять резцы, как их затачивать на точильном станке и прочее. Было, конечно, интересно, но очень страшно. По крайней мере мне. Потом это чувство страха прошло, как только мы в первый раз сами включили станки и в первый раз подвели резец к болванке. Как же мне понравилось быть токарем! Я даже этого от себя не ожидала. Всё было очень интересно. Разбили нас по парам и распределили по станкам. Я, конечно, работала вместе с Ленкой на одном. Ей тоже всё быстро понравилось; мы чуть ли не спорили, кто в какой момент будет работать. Да, мне нравилось всё! И как начинал гудеть станок, когда его включали, и как из-под резца закручивалась и отлетала фиолетовая с переливами горячая стальная стружка, падая вниз в поддон под станком, и как из бесформенной болванки получалась блестящая деталь, выточенная по чертежу. После первого же дня работы на станке я захватила домой одну из таких стружек на память. Вот это было дело! Если бы не производственная практика, я так никогда бы и не узнала, что за прекрасная профессия токарь. Наш мастер Щукин, видимо, разглядел наш с Ленкой энтузиазм, он часто подходил и разговаривал с нами во время практики. Может, мы ему просто нравились. Но он был намного старше нас, женат, имел детей, поэтому вряд ли у него был какой-то интерес к одной из нас. Мы любили с ним болтать не только о работе, но и на всякие жизненные философские темы. В общем, мы с ним подружились.
Дождалась вторника. Наконец ребята из второй школы появились. Я за себя так испугалась мне показалось, что на моём лице можно будет всё прочесть, а я не хотела, чтобы Ленка или Андрей о чём-нибудь догадались. Пока мы работали и осваивали нашу новую профессию, у ребят была теория. В перерыве, после которого мы уже должны были пойти на теорию, а ребята начать работать, их распределяли по станкам. Надо же, просто везение! На нашем с Ленкой станке будут работать Серёжа Юров и Андрей Бежин. Ленка, когда узнала, так покраснела, что я даже заволновалась. А мне пришлось изображать ледяное равнодушие.
Через неделю мы уже вовсю обрабатывали детали. Мастерство повышалось. Наш цех зрительно разделён на две части. Справа от входа находятся классы, в которых проходят теоретические занятия. Классы располагаются друг над другом в два этажа. На второй этаж вдоль стены идёт лестница, а перед верхними классами открытая площадка. С неё очень удобно наблюдать за тем, что творится в цехе.
Первыми от входа идут токарные станки, они занимают большую часть помещения. Дальше небольшое пустое пространство, на котором на возвышении стоят стол и несколько стульев. Это, как я понимаю, место мастера, но мы его всегда использовали во время отдыха как место для «трёпа» и гляделок. За площадкой начиналась слесарная часть, фрезерные и точильные станки. Там работали ребята из нашей и тринадцатой школ. Наш станок стоял последним в ряду токарных, прямо около площадки со столом.
Закончили работу поздно. Пока убирали станок, ребята уже вернулись с занятий. Мы им написали мелом на столике «Сменщики липовые» и ещё какую-то ерунду. Сели за стол посередине цеха, наблюдаем и посмеиваемся. Пришли ребята, прочли надпись. Юров так обрадовался, стал смеяться и на Ленку поглядывать. По-моему, он влюбился. А Андрей так на меня по-доброму посмотрел, заулыбался, что сердце просто ушло в пятки. Ленка о чём-то стала догадываться. Смотрит на меня хитро, а потом и говорит: «Что-то ты больно много стала из себя воображать: глаза то блестят, то блекнут. Пора признаваться». Ну что ж, пришлось мне сознаться.
02.10.1963. Вот закончились очередные два дня практики. Снова ждать чего-то, надеяться. Хотя в общем-то всё хорошо. В понедельник, тридцатого сентября, пошли снова на завод, а идти мне так не хотелось! У Ленки в воскресенье праздновали её пятнадцатилетие. У неё день рождения в августе, но тогда все разъехались, поэтому перенесли. Выпили немного шампанского. И пили-то всего ничего, но оно на меня подействовало ударно: молола Ленке всякую чепуху, что мне всё безразлично и не нужно; даже противно вспоминать. И в понедельник шла с ужасным настроением. Сказала себе, что пора мои «страдания» прекращать, никто мне не нравится. А увидела Андрея и поняла, что я последняя идиотка, если решила, что смогу без него обойтись.
В этот день станки не работали не дали ток, какая-то авария на подстанции, и мы с девчонками должны были болтаться по цеху целых четыре часа до теории. Ребята из второй школы пришли к десяти. В последнее время и Юров, и Андрей стали приходить к половине десятого. Надеюсь, чтобы посмотреть на нас, пока мы не уходим на теорию. Пришли, в цехе тишина; подошли к станку и стали нажимать на «пуск», что-то осматривать. Я говорю: «Не старайтесь, тока нет». Стали с ними болтать. Как же было хорошо стоять рядом и говорить всякую ерунду ни о чём! Просто улыбаться, что-то осматривать на станке с важным видом, рассуждать о каких-то технических характеристиках станка, в которых я ничего не понимаю, но с умным видом киваю головой. И понятно, что мы-то говорим не о станках. А ведь ребята так и не спросили, как нас с Ленкой зовут. Мы имена ребят узнали от Аньки, а они знают? Или им это вообще неинтересно?
Потом они отошли к своим ребятам, а мы к нашим девчонкам. Разговариваем и поглядываем друг на друга. И вдруг Андрей повернулся ко мне и стал смотреть, не отрывая глаз. Я растерялась, но тоже смотрю ему в глаза не отрываясь. Так и вели невидимый разговор. Отвела глаза я первая. Раньше со мной такого не бывало в гляделки я умею побеждать.
Витька Купарин, приятель Ани Максютиной, который учится в том же классе, что и ребята, ходил вокруг меня кругами с хитрым видом: поглядывал то на меня, то на Андрея с многозначительным видом и корчил рожи. Мол, я всё знаю и нечего тут прикидываться. Наверное, Анька ему рассказала, что мы с Ленкой расспрашивали её о ребятах. Я засмеялась и показала ему язык. А он повертел кулаком и тоже рассмеялся.
Володька Некрасов, несмотря на то что слесари могли и без тока работать, всё равно не работал, подсел к нам с Ленкой и сказал ей:
Тут про тебя спрашивал один товарищ. Хочешь, ему скажу, что ты в него влюбилась?
И быстро зашагал к Юрову. Ленка обмерла. Володька подошёл к Сергею, что-то сказал, а потом удрал.
Я к Ленке:
Хочешь, я его убью?
Она сидела красная как рак. Я помчалась за Володькой и только собралась шлёпнуть его по спине щёткой для уборки станка, как он захохотал и взмолился:
Да я пошутил! Я у него спросил: «Не ты ли потерял авторучку?»
Вот гад!
Так мы и развлекались, пока в цехе не было тока.
А ведь тридцатого мне исполнилось тоже пятнадцать лет. Ленка подарила мне цепочку, а родители красивую-прекрасивую сумку. Вечером праздновали, правда без шампанского, с родителями и Ленкой. Пришли Петька и трое моих и его друзей: Володька Некрасов, Игорь Малеев и Витя Зиновьев. Они принесли огромный торт. Мама наготовила всяких вкусностей, а папа пел. Он у меня прекрасно поёт, особенно военные песни. Ведь он воевал! Ох, какой день рождения получился! Так два дня подряд мы с Ленкой и праздновали. А с Володькой мы хохотали, вспоминая его розыгрыш с авторучкой; ребята хлопали глазами, ничего не понимая, это ведь был наш секрет.
08.10.1963. Летом я прочитала книгу турецкого автора Решата Нури Гюнтекина «Птичка певчая» о несчастливой любви девушки и её скитаниях по жизни. Там было такое выражение: «Если пятнадцать дней в месяце плохие, то пятнадцать других будут обязательно хорошими». За точность не ручаюсь, но смысл такой. Вот наступили и мои несчастливые денёчки. В воскресенье я прифрантилась, надела мамины туфли на каблуках, взяла подаренную сумку, и мы с Ленкой отправились в Москву в театр. В электричке ехали девчонки и ребята из девятого «Б» класса второй школы, но Андрея среди них не было; вот разочарование!
А в понедельник на завод! Между прочим, нам объявили, что теперь мы будем получать деньги за нашу работу. И мы с Ленкой гоним план, выбились в передовики, сделали больше всех ручек для токарных ключей. За два дня заработали 72 копейки, вот потеха! А мы ведь пока наработали больше всех!
Вместе с нами в цехе работают и слесари, ребята из тринадцатой школы. Один из них, Лёня Михеев, привязался ко мне узнал имя и зовёт: «Маша, Маша!» А вчера и говорит: «Ну почему ты мне так нравишься?» Вот приставучий; а ещё и вертеться стал как раз, когда Андрей с друзьями пришёл. Стоит у станка и не уходит. Андрей равнодушно посмотрел в мою сторону и отошёл с ребятами на завалинку около точильного станка. Больше на меня и не посмотрел. Ну что за проклятье!
А во вторник ещё и глаз себе подбила отлетевшей стружкой. Будет синяк! Вот видок! Завтра в школу; что буду делать? А ведь ходить с подбитым глазом придётся несколько дней. Наши ребята-то знают, как это случилось, но ведь каждому не расскажешь. Жизнь дала трещину!
Зато начала писать стихи. По-моему, последний раз что-то такое сочиняла ещё в первом классе, а теперь я просто полна рифмами. Завела отдельную тетрадку, куда буду их записывать. Вот одно из них:
Что мне нужно больше всех на свете?Снег и звёзды или дождик проливной;Может, нужен мне осенний ветер,Тот, что носит счастье вслед за мной?Или нужен тот, кто всех мне ближе,И глаза, улыбка та, что лучше всех?Или, может, сразу всё, что я увижу:И обида, горечь, и весёлый смех?Есть один на свете тот, кто больше нужен,Есть один на свете, он ко мне придёт!Это он и стужа, и весна, и ветер,Ветер тот, который счастье мне несёт.Ерунда, конечно, но попытаюсь писать со временем получше, вдруг получится!
10.10.1963. То, что мне нужно делать обязательно:
1. Сочинять каждый день хотя бы по одному стихотворению. Желательно хорошие.
2. Каждый день заучивать по одному стихотворению других авторов, если найду что-нибудь для души. Записывать их в тетрадку. Я разделила тетрадь для стихов на две части: в первой будут стихи чужие, во второй будут мои.
3. Обязательно прочесть книги: все тома Александра Беляева, несколько книг Достоевского, «Фараон» Пруса, «Пётр I» А. Толстого. Приняться вообще за серьёзные книги. Беляев не в счёт мне его нужно прочесть, чтобы спорить с Петькой. Он уже его всего осилил. (Между прочим, это мои книги, я ему их всучила, чтобы он первым прочёл и сказал, стоит ли читать. Теперь требует, чтобы я тоже прочла.)
4. Перерисовать во что бы то ни стало картинки из журнала «Юность» и повесить на стены. Одну я уже нарисовала и повесила.
5. Купить билеты на какую-нибудь оперу или балет и вместе с Ленкой перестать ездить на ерундовые спектакли.
Первый пункт не обязательно, как получится!
17.10.1963. Наступила глубокая осень, дожди и слякоть. Хочется снега белого и пушистого. До лета осталось ровно двести шестьдесят дней, я посчитала. Это хорошо, что ещё так долго (причина ясна). Всё идёт, всё меняется. Теперь у нас с девчонками (я, Ленка, Лиза Чайкина, Вера Перова и Нина Корюшкина) появилось новое дело: мы увлеклись стихами. Договорились каждую субботу собираться, читать стихи, обсуждать, слушать музыку и прочее. Идея мне очень понравилась.
В первый раз всё это получилось случайно. Мы с Ленкой зашли к Лизе домой, чтобы переписать из журнала «Юность» некоторые стихи, Лиза сказала, что она купила свежий журнал с прекрасными стихами, а у неё в это время сидели Вера и Нина. Мы остались. Мама у Лизы очень общительная, ей наша компания понравилась, и она даже стала нам помогать. Разговорила нас, устроила целое обсуждение стихов. Мы увлеклись, стали спорить, высказывать свои мысли. Потом завели музыку и танцевали. Обошлось без мальчишек, но было здорово! После этого решили собираться. Домой я пришла в десять часов вечера, за это мне от родителей влетело!
А в понедельник на завод! Теперь ток был, но наш станок-развалина сломался. Хорошо, что был свободен другой, а то За четыре дня мы с Ленкой наработали только 1 руб. 74 коп. Если так будет продолжаться, то новых туфель мне не видать. Я загадала: заработаю до Нового года денег и куплю выходные туфли, тогда всё у меня получится. У родителей просить денег не хотелось, хотя, конечно, отец бы мне купил любые. Ему очень нравится, когда мы с ним выезжаем куда-нибудь, например на футбол, а я иду рядом с ним, такая красоточка в новом платье и в туфлях на каблуках. Он просто молодеет рядом со мной. Помню, как после восьмого класса мы пошли в магазин покупать мне туфли. Мама тогда была в командировке в Германии, пошли вдвоём. Выбрали розовые с бантиком прекрасные туфельки, первые у меня на каблучках. Как я ими гордилась! Пошла в них на выпускной вечер; платье у меня было не белое, а в розовый цветочек. После восьмого класса у нас не принято было надевать белое платье на выпускной, только после одиннадцатого. Я его сшила сама. У нас была прекрасная учительница по домоводству в младших классах Вера Юрьевна, она же и наша учительница по физкультуре, вот она и научила нас шить. После её уроков я не боялась выбирать для своих платьев даже самые сложные фасоны. А уж с журналами мод у меня никогда проблем не было мама привозила из заграничных командировок.
Хорошо работать на одном станке с тем, кто тебе нравится: всегда можно о чём-нибудь поболтать, тем более что ребята стали приходить на полчаса раньше, пока мы ещё работаем. В этот раз они снова стали что-то крутить на станке, не понимая, что случилось. Я им сказала, что станок сломался, а ребята полезли в него выяснять, вдруг починят. Крутились, пока наш мастер Щукин их не отогнал. Потом он стал собирать дневники и выставлять оценки. Я всё время хотела заглянуть к Андрею в дневник, он это увидел, смутился и забрал у Щукина вроде ему нужно что-то в нём заполнить. А потом решил у мастера отобрать мой дневник. Вот ещё! У меня там много всякой ерунды написано на первой странице, а самое главное инициалы А.Б. и восклицательный знак. Вдруг он догадается, что это о нём. Ужас! Смеялись, тянули мой дневник в разные стороны, пока я его не отобрала. Ленка потом сказала, что у нас обоих были такие счастливые лица!