В своей оценке Маркс неправ только в том, что не монголы воспитали русских, и как-бы передали Москве эстафетную палочку алчного раба-победителя, но русские сами выбрали систему ценностей монголов, поскольку они отражали настроения русского народа в общем. Русская система ценностей отставания, «старины держати», что значит «свободу и достоинство искати», станет диктовать российскому миру «царственности» наипростейший способ достижения устойчивой прогрессивности, в которой заложена одна цель существование не по милостивой мудрости, а по условию справедливого достоинства. Поэтому фактор алчности (мира ограниченной ущербности) будет прописан здесь фундаментально, сильнее разжигая огонь непримиримого противостояния позиций противоположностей (структуры справедливости), высоты достоинства низости упадка, продолжая инерционно двигаться по тысячелетней накатанной колее пути яростного восхождения эволюционной лестнице от условия червя до эффекта бога.
11 сентября хан двинулся назад через земли своего союзника Казимира, в отместку за нарушение договора грабя его территории. Нагруженный добычей Ахмат зазимовал в устье Донца, прислал Московскому князю грузное послание вернуться после зимы. «Ведомо да есть: кто нам был недруг, что стал на моем царстве копытом, и яз на его царстве стал всеми четырмя копытами; [и] того Бог убил своем копьем А нынеча есми от берега пошел, потому что у меня люди без одежд, а кони без попон. А минет сердце зимы девяносто днеи, и яз опять у тобя буду, а пити ти у меня вода мутная»67. Однако 6 января 1481 г. сонного Ахмата убил в степи его противник Ибак, хан Тюменской (Ногайской) Орды. В 1491 г. Иван III оказал поддержку Менгли-Гирею в борьбе с детьми хана Ахмата, вследствие чего произошло окончательное крушение Большой Орды, а в 1502 г. Крымский хан одержал полную победу над Шихматом, последним царем Большой Орды.
Так пало монгольско-татарское иго над Русью, явившееся предвестником падения большой Орды. Москва с этого времени становится столицей нового крупного суверенного европейского государства. Немалую роль в свержении ига в последнем решающем противостоянии, сыграл сам Иван III, который в сложной обстановке 1480 г. не наделал политических ошибок, проявил разумную сдержанность и дипломатическое мастерство, позволившее объединить русские силы и оставить Ахмата без союзников.
Усиление польского влияния и католической пропаганды создало в Литве много недовольных православных людей. Они стали уходить в Московское подданство вместе со своими вотчинами. Это еще более умоляло литовские силы и делало для Литвы очень рискованным открытое столкновение с Москвой. Однако оно стало неизбежным по смерти Казимира (7 июня 1492 г.), когда Литва избрала себе великого князя особо от Польши. В то время как королем Польши стал сын Казимира Ян Альбрехт, в Литве вокняжился его брат Александр Казимирович. Воспользовавшись этим разделением, Иван III начал переговоры с Александром и в январе 1494 г. добился того, что Литва формально уступила ему земли князей, перешедших в Москву (Вяземских, Новосильских, Одоевских, Воротынских), и, кроме того, признала за ним титул «государя всея Руси» в обмен на то, что Иван III не будет требовать Киев. В том же году Московский князь дал согласие выдать свою дочь Елену замуж за Александра с условием сохранения православной веры. Литовский князь, видимо, питал надежды возможности объединить всех славян через династические браки, под эгидой Литвы; эту же надежду, не мудрено понять, имел и Московский князь, только под рукою Москвы.
В течение 1495 и 1496 гг. произошли военные столкновения Москвы и Стокгольма. Три месяца русские войска осаждали Выборг, но шведов одолеть не удалось. Воеводы удовлетворились опустошением шведских сел на расстоянии 3040 верст от границ. Иван с сыном Юрием и внуком, прибыв в Новгород, пытался повлиять на ход войны со Швецией. Состоялся поход на Гамскую землю (Финляндию). Русские войска разбили 7 тыс. шведов. Главные силы шведов ждали неприятеля в поле, однако русские не стали давать сражения, а совершив маневр, с добычей и пленниками благополучно возвратились в Москву. В отместку шведы с 2 тыс. войском взяли Ивангород, разорили его и ушли. Война окончилась, когда Датский король, друг Ивана, в 1496 г. стал Шведским королем. В результате переговоров в 1501 г. Швеция пошла на некоторые территориальные уступки России.
Сдержать обещанное Литовскому князю Александру под воздействием католических соратников было трудно, и судьба великой княгини Елены Ивановны была печальна. Это обижало великого князя. С другой стороны, к Ивану на службу продолжали проситься православные князья из Литвы. Так, Иван III принял к себе князя Бельского и князей Новгород-Северского и Черниговского с громадными вотчинами по Днепру и Десне. Поэтому взаимное недовольство скоро вылилось в войну, которая проходила с 1499 по 1503 год, причем сторону Литвы принял Ливонский орден, а сторону Москвы Крымский хан.
Крупная победа русских войск у реки Ведроши привело вражду к перемирию, по которому Иван III удержал за собой все приобретенные им княжества. Было очевидно, что Москва в ту пору была сильней Литвы, точно так же как она была сильнее Ордена. Орден, несмотря на отдельные военные удачи, тоже заключил с Москвой не особо почетное перемирие.
Воюя со всеми более цивилизованными западными и северными соседями, Иван III стремился налаживать контакты в Европе. Москва при нем вступила в дипломатические отношения с Данией, Венгрией, Венецией. Окрепшее Русское государство входило понемногу в круг европейских международных отношений и начало свое общение со странами запада.
От первого брака с Марией Тверской у Ивана III был только один сын Иван Молодой, родившийся в 1458 г. Он был верным помощником отца в его делах и даже звался великим князем. Но в апреле 1465 г. Мария умерла, и Иван III женился во второй раз на дочери Фомы Палеолог, бежавшего с семьей в Италию от осаждавшей Царьград армии султана Мехмеда II, племяннице последнего Византийского императора Константина XI Палеолога, убитого турками при взятии Константинополя в 1453 г., Софьи (Зои) Фоминичны Палеолог.
Второй брак Ивана III стал возможен в значительной мере благодаря дипломатической активности папского престола. В Риме были серьезно обеспечены усилениями могущества Османской империи, которая после падения Византии захватила Балканы и оказалось на границах Германской империи. Папа выступил с идей создания антиосманской лиги христианских государей. Большие надежды возлагались на Ивана III, предполагалось, что одновременно с привлечением Московского князя решится вопрос об унии православной церкви с католической, признать которую отказался Василий II.
В 1469 г. папа Павел II направил в Москву грека Юрия Траханиота с предложением великому князю взять в жены Софью Палеолог. В папском письме сообщалось, что она уже отказала таким женихам, как король Французский и герцог Миланский, не желая выходить за государя латинской веры. Посоветовавшись с матерью и боярами, Иван III дал согласие на вступление в новый брак. Осенью 1472 г. Софья прибыла в Москву, а 12 ноября состоялся обряд обручения.
Брак Ивана III с Софьей Палеолог не дал Риму желаемых результатов. В условиях, когда главной внешней политики Ивана III на востоке являлось ликвидация зависимости от Большой Орды, не могло быть и речи об участии его в антиосманских акциях. Борьба с сильнейшей военной державы Европы того времени, могла лишь обескровить Русь. Более того, для борьбы с Ахматовой Ордой Иван III заключил союз с Крымским ханством, находившимся с 1475 г. в зависимости от турецкого султана.
Фактически Иван III от своего брака выиграл больше, чем организатор его Римская курия. Отторгая Рим, избегая какой-либо зависимости от него, политической или церковной, русское духовенство обратило внимание на одну интересную римскую мысль. В стремлении склонить Ивана III к участию в антитурецкой лиги, итальянские дипломаты сформулировали идею о том, что Москва должна стать преемницей Константинополя. В 1473 г. сенат Венеции обратился к великому князю Московскому со словами: «Восточная империя, захваченная Оттоманом, должна, за прекращением императорского рода в мужском колене, принадлежать вашей сиятельной власти в силу вашего благополучного брака»68.
Идея, выраженная в послании сенаторов, пала на благодатную почву, форсировала закрепление двух идей, витавшие до этого времени в воздухе: Москва оплот православия и всего христианства, и Москва, как продолжение древнего Рима «Москва третий Рим». Эта идея впервые упоминается митрополитом Зосимой в 1492 г. при составлении пасхалии на восьмую тысячу лет. Окончательно сформулирована эта идея в 15101511 гг. псковским монахом Филофеем: «Понеж убо ветхии Рим падеся Аполинариевою ересью; вторыи же Рим, иже есть Констянтинополь, Агарянскими внуцы, от безбожных Турок, обладаем; твое же, о блгочтивыи Црю, великое Росииское Цртвие, третеи Рим, блгочтием всех превзыде, и вся блгочтивая Цртвие в твое въ едино собрася, и ты един под нбсем Хртьянскии Црь именуешись въ всеи вселеннеи, во всех Хртианех»69. Так уже совершено откровенно выражает свои идеалистические стремления старец Елеазарова монастыря. Под углом зрения равнозначности Москвы Риму теперь начинает рассматриваться и великокняжеская генеалогия, как бы ее изначальному истоку от римского корня. Апологетом такого «научного» труда является несостоявшийся, рукоположенный в Константинополе, но не принятый на родине, митрополит Спиридон Савва. В своих трудах (которые подобно «Повести временных лет» начинаются с рассказа о разделении земли между сыновьями Ноя) он выделяет «царя вселенной» Римского императора Октавиана Августа. Август определил своего брата «Пруса на берегах реки Вислы, в град, называемый Марборок, и Торунь, и в Хвойницу, и в преславный Гданьс, и во многие грады до реки, называемой Неман, впадающей в море. И поселился здесь Прус на долгие годы, пожил же до четвертого колена рода своего; и до сего времени по его имени зовется Прусская земля»70 (в первой половине XVI в. герцогство Пруссии находилась в этих границах). От рода Пруса, по Спиридону, происходил и Рюрик, которого новгородцы призвали по совету Гостомысла. Впоследствии, уже доработанную другими сказателями, Иван IV будет безоговорочно верить этой версии происхождения рода Рюриковичей, приписывая себя к потомкам Августа Цезаря. Д. Флетчер в своем «О государстве Русском» описывает историю, как однажды Иван IV заметил одному английскому ювелиру: «Русские мои все воры». Английский мастер улыбнулся и сказал: «Ваше Величество изволили сказать, что Русские все воры, а между тем забыли, что сам Русский». На что Иван IV ответила: «Я так и думал (отвечал Царь), но ты ошибся: я не Русский, предки мои Германцы»71 намекая тем, что он наследник не только Священной Римской империи, но и древнего Рима.
В переписке Иван IV с Польшей и Литвой, по поводу возможности избрания его в короли, он открыто выразил мысль, что русские самодержцы являются таковыми не в отдельных своих представителях, а в отчином родовом преемстве этого титула и его значения и это, в свою очередь, являлось превосходством русского самодержавия перед другими подобными ему видами автократии. «Кроме нас да Турецкого султана, писал Грозный, ни в одном государстве нет государя, котораго бы род царствовал непрерывно чрез двести лет, потому они и выпрашивают себе почести; а мы от государства господари, начавши от Августа кесаря из начала веков, и всем людям это известно»72.
В XV в. оформляется теория происхождения русских государей от римского императора Августа, которая логично доходит до своего апофеоза в идеи культурно-политического наследия, Москва третий Рим. Эти теории отвечали новой политической ситуации: выход России на международную арену и превращения ее в одну из ведущих стран Европы, и требовали уравнения русского государя с другими европейскими государями. Вероятно, Ивану III хотелось встать в один ряд с императорами Священной Римской империи, чьим символом был двуглавый орел, а также быть наследником римского величия. Поэтому вслед за теорией Москва третий Рим, в 1497 г. появляется серьезное новаторство в геральдике: Большую печать Ивана III украсил двуглавый орел. До этого официальная геральдика ограничивалась изображениями Креста, Спаса, Богородицы, Георгия Победоносца и других святых. Таким образом, двуглавый орел стал первым на Руси «нехристианским» плюс анималистическим символом, который в последующей истории использовался в качестве официального государственного знака.
История появления двуглавого орла уходит в глубокую древность и изначально была связана с мировоззрением древних людей о гармонии мира. Двуглавие в те времена была символом небесного свода, солнечного рассвета и заката. Двуликий Янус изначально почитался римлянами как бог солнца и небосвода. В «Ригведе» ту же роль играли близнецы-всадники Ашвины, в греческой мифологии братья Диоскуры: Кастор и Полидевк. Поэтому самую видную птицу не могло обойти внимание людей, в своем искусстве отображавшие характерные черты как лидеров, так и в целом всего общества.
Свойство орла летать выше всех птиц и захватывать добычу очень удачно тогда совпало с природой общества и ее власти быть выше и непобедимой, т.е. достойней. Поэтому орел становится солярным символом образом солнца, которое над всеми, и которое, в мистицизме, т.е. в гармонии, дает миру все необходимое, а вследствие этого становится божественным, а уже затем и царским знаком, параллельно приобретая свойства гармонии в образе второй головы. Фактически двуглавый орел собою дополнил матриархальные символы гармонии мира, и что показательно, уродство природы стало ее отражающим элементом.
Символ двуглавого орла был широко распространен в культуре Шумерской цивилизации. Шумеры наносили его на печати, на стены, на сосуды и другие изделия и сооружения. Иногда орла изображали с жертвой в когтях (обычно с зайцем). Шумерологи считают, что двуглавый орел символизировал шумерского бога грозы и ливней Нинурту. Благодаря своей булаве, которая была увенчана орлом, Нинурт побеждал и в войнах, и укрощал непокорных. Дальше исследователи находили двуглавого орла в культуре индоевропейского народа хеттов, которые увенчали орла царской короной. Царь у хеттов именовался «солнцем», а двуглавый орел, таким образом, становился символом обожествляемой власти. У хеттов орел изображался с зайцами в когтях, символизирующие сумерки, тьму, зло. Орел, схвативший зайца, олицетворял победу царя над его врагами, света над тьмой, добра над злом. От хеттов двуглавого орла заимствовали мидийцы, персы, арабы, армяне, турки-сельджуки, монголы, византийцы, в общем, весь свет гармонии.
В Древнем Риме полководцы имели изображение орла на своих доспехах, это был символ главенства над войсками. Позднее орел стал исключительно императорским знаком, символизирующий верховную власть, так, символ Римской империи со времени Юлия Цезаря был императорский жезл с фигурой орла священной птицы Юпитера. Появление второй головы произошло в 330 г. вследствие разделения империи на части восточную и западную. В 326 г. император Константин Великий делает своим символом двуглавого орла (или, по другим источникам, Юстиниан I), и с этого времени двуглавый орел государственный герб, несущий основной смысл «единения противоположностей», единства двух частей империи.