Зоя Петровна умерла ночью.
Марк похолодел.
Наверное, ему звонила та, что его встречала на пороге.
Соболезную.
Неловкое молчание, тяжелый вздох и потом голос продолжил:
Я сняла ткань со стен. Очень, очень, очень много зеркал.
Так, Марк немного не понимал почему она позвонила.
Видите ли, я подслушала вашу беседу с мамой, голос звонящей зазвучал крайне тихо. Мне очень, очень, очень стыдно, но, возможно, среди зеркал вы найдете хотя бы одно из тех, которые ищете?
Марк моментально подскочил с дивана.
Почему решили отдать их?
А что, что с ними делать? прошелестело в трубке.
Снова тяжелый вздох, как будто каждое слово давалось с трудом. Марк нахмурился и зашипел от боли: в палец будто иголку воткнули.
Приезжайте, посмотрите что да как.
Гудки.
Марк быстро оделся, пошел в комнату к Саше, заглянул. Тот спал на спине, прижимая к себе одну из подушек. Марк хотел сначала разбудить товарища, но не решился. Саша не должен лишаться сна и прочих радостей жизни, да и в целом, несмотря на готовность помогать, друг не заслуживает того, что может произойти. Горечь сожаления острой иглой вонзилась куда-то под ребра. Не стоило вообще его втягивать.
Пока Марк ехал в автобусе до дома Зои Петровны, он прокручивал в голове сон. Прислонился головой к холодному стеклу, поглядел на серые дома снаружи, замерзающих людей на остановках, похожих на нахохлившихся воробьев. Недосып брал свое: выбегая из дома, парень накинул на плечи старую куртку Саши. Ладно хоть телефон в руках был, а то случалось такое, что куртку надел одну, телефон положил в другую.
Марк открыл галерею, пролистал до старых фотографий. Вот новогодняя елка, вот стол накрытый. Дашка улыбалась, прижимая к себе кота. Вот фотографии с прогулки на площади.
Дашка.
Смешная такая, в шапке с помпоном. Мама в любимой шубе. Отчим. На всех фотографиях Марк закрасил ему лицо черным цветом в фоторедакторе, либо же обрезал этого человека. Глядя на маму и Дашу, Марк чувствовал подступающий к горлу комок. Глядя на отчима, он чувствовал животный страх и лютую ненависть.
Марк вышел на нужной остановке, достал сигареты, отошел в сторонку. Закурил. Идти к Зое Петровне страшно. Скорее всего, тело еще там. Страшно еще и потому, что с зеркал убрали ткань. А Зоя Петровна говорила, что ее зеркала живые. Марк покопался в карманах и достал медицинскую маску, надел. На всякий случай.
Докурил, почти выбросил тлеющий окурок в урну, потом потушил его о бок урны. Бросил в снег, поднял и теперь уже выбросил. До дома дошел быстро, правда, руки успели замерзнуть по пути.
Вот и подъезд. Тяжелая, металлическая дверь нараспашку, придавлена кирпичом.
Марк добежал до квартиры, чувствуя, как ускоряется сердцебиение не только от скорости движений, но и от волнения.
Его ждали.
Дочь Зои Петровны назвалась Светланой. Женщина все так же молча позволила Марку войти в прихожую. Помимо нее в квартире больше никого не было.
Тело уже не здесь, не здесь, на выдохе произнесла Светлана. Чай, кофе?
Это не так важно, Марку не терпелось перейти к осмотру зеркал.
Маску снимать не стал. Он хотел прямо сказать о том, что в первую очередь нужна тетрадь, но запнулся на полуслове: Светлана выглядела совершенно потерянной.
Чаю тогда, попросил Марк, разулся, разделся и женщина тут же приосанилась.
Гора с плеч, наверное. Быть наедине с таким кошмаром никому не пожелаешь, а тут хотя бы еще одна живая душа. Светлана засеменила на кухню, потряхивая головой, пригласила Марком следовать за ней. Гость с позволения хозяйки сел за стол, выложил на стол телефон.
Кухня оказалась светлой, просторной и чистой. Белые шкафчики с резными ручками, огромный холодильник. Светлана возилась с заварочным чайником, доставала из холодильника какую-то еду. Руки у нее тряслись и она норовила разбить посуду, рассыпать угощения. Могла застыть на время, вглядываясь в пустоту, затем как ни в чем не бывало продолжала накрывать на стол. Чайник Светлана так и не поставила.
Позволите забрать еще и тетрадку? нарушил тишину Марк, чувствуя, что ему очень не по себе.
Только парень никак не мог сообразить, чем именно вызвано было это чувство. Светлана кивнула, голова ее вновь начала трястись.
Можно тогда пока схожу за ней? Марк понадеялся, что тетрадь так и осталась лежать на журнальном столике, рядом с пепельницей. Заодно на зеркала посмотрю.
Светлана замерла, пугливо поглядела на Марка.
Зеркала, зеркала?
Да, неуверенно протянул Марк, не понимая что происходит.
Он совершенно не был знаком со Светланой, но испуг в ее глазах, уступающий месту злости, начинал его тревожить.
Тетрадь?
И она тоже.
Светлана кое-как примостила тарелку с заветренными бутербродами на столе, сцепила дрожащие пальцы в замок. Тонкая кожа на пальцах, под которой просвечивало что-то желтое, натянулась. Марк встал со стула, убрал телефон в карман джинсов.
Так что?
Да, да, да. Пока чай. Чай.
Марк почувствовал, что становится нехорошо от внезапно накатившего ужаса. Парень сделал шаг назад и Светлана тоже сделала шаг, только по направлению к нему.
Подождите тут? спросил Марк и кивнул.
Светлана кивнула. У Марка сердце ушло в пятки. Сложилось впечатление, что он стоял перед зеркалом и отражение повторяло за ним. И теперь движения стали уверенными, четкими. Как будто все остальное до этого женщина делала, точно не зная правильно ли поступает.
Марк попятился, женщина двинулась вперед. У Марка пересохло во рту. Его заманили в ловушку. И Зоя Петровна, скорее всего, не умерла. Марк не понимал кто перед ним находился, но понимал, что делать все придется максимально быстро и при этом не погибнуть раньше времени.
Он закусил губу.
Из какого зеркала ты вылезло? прошептал Марк, продолжая пятиться.
Светлана растянула губы в улыбке, и Марк увидел острый частокол черных треугольных зубов. Существо поняло, что дальше можно не прятаться. Марк выскочил в коридор и дернул на себя дверь кухни. Выиграет время, однако витражная вставка не добавляла уверенности. Если создание и не сможет открыть дверь без примера для подражания, то додумается выбить стекло. Правда, Марк надеялся, что повезет и в этот раз.
Парень в один миг пересек коридор, слыша, как существо на кухне затарабанило в дверь.
Послышался клекот, странное бульканье.
Марк побежал в комнату, где беседовал с Зоей Петровной. Распахнул дверь, запер ее за своей спиной и немного перевел дыхание. Огляделся и ему стало жутко. Пол в крови. Зеркала смотрели на него. В прямом смысле. Он видел скалящиеся тени, желтые глаза, таращащиеся из зеркальной глади. Одно из зеркал, видимо, сорвалось с крепления и разбилось. Марк видел табличку с надписью, откатившуюся к креслу пожилой женщины. Он подошел поближе и едва не закричал: прямо за креслом лежало тело. Вернее то, что от него осталось. Ноги вырваны, кишечник вывалился и влажно поблескивал в тусклом свете невыключенного бра на стене. Марк приложил руки ко рту накатила тошнота. Еще чуть-чуть и вырвало бы. Обглоданное лицо, левый глаз слепо уставился в потолок. Скальпа не было, как и волос. В уцелевших пальцах левой руки зажата папироса.
У Марка защипало глаза от запаха.
Что же вылезло из зеркала, раз оно сотворило такое с несчастной женщиной?
Взглянул на табличку.
Пересмешник, проблеял Марк.
Звон разбитого стекла моментально привел его в чувство. Парень бросил взгляд на журнальный столик. Ага, действительно повезло. Тетрадь на месте. Он схватил ее и спрятал за пазуху. Обернулся на зеркала.
И увидел то самое, вытянутое, прислоненное к стене.
Костолом, прошептал Марк, схватил с пола кусок ткани, разорвал надвое слишком длинный.
Накрыл тканью зеркало, поднял. Оно оказалось тяжелее, чем парень рассчитывал. Да и куда больше, чем на фотографии.
Бух!
Удар в дверь. Ткань с зеркала сползла, оголив часть рамы. Марк подскочил к балконной двери, наступив на что-то ногой.
Хрусть!
Марк взвыл от боли.
Очки с толстенными линзами, которые он видел на встречающей его женщине в первый визит к Зое Петровне. Дужка треснула и впилась в ступню.
Бух!
Марк кинулся к двери, распахнул ее, захлопнул как раз в тот момент, когда дверь в комнату открылась и существо побежало к нему, потряхивая головой. Только теперь это была не Светлана, а нечто желтое, со струпьями на морщинистой коже, губами растянутыми в тугой улыбке, обнажившей зубы. Марк застыл от страха. У существа не было носа, лишь две щели, как у змеи. Волос тоже не было, и Марк успел рассмотреть красноватые вены и сосуды.
И глаза.
Желтая радужка с красными зрачком.
Марк отшатнулся, существо же припало к стеклу балконной двери, высунув раздвоенный язык. Но тут же отшатнулось, увидев Костолома в руках Марка. Пересмешник потупил взгляд, двинулся назад.
Марк побледнел.
Его накрыло осознанием: что же такое сидит в Костоломе, что даже такая тварь забоялась?
Рисковать и возвращаться в квартиру Марк не стал, спустился по пожарной лестнице на улицу. Захотелось плакать от боли в ноге, но нужно было убираться подальше.
Хорошо, что телефон взял с собой, не оставил на кухне.
Парень, ковыляя, дошел до соседнего дома, то и дело оглядываясь назад. Вызвал такси. На немое удивление прибывшего водителя, Марк устало произнес, открыв дверь пассажирского сиденья:
Не спрашивайте, оставлю чаевые.
Дружок, а вдруг ты вор? сощурился водитель. У тебя в руках вон чего, нечто старинное явно. Обувь где? Застукали на месте преступления?
Марк не выдержал и натуральным образом разрыдался, осев на землю, дрожа от страха.
Пожалуйста, пожалуйста, громко просил парень, увезите меня отсюда! Клянусь всеми богами, которые когда-то бывали на нашей планете, я ничего не крал!
Водитель стушевался, потом вышел из машины, помог Марку встать, осторожно усадил его на сиденье. Хотел положить зеркало назад, но парень вцепился в раму намертво. Водитель покачал головой, пристегнул Марка, сел за руль.
Включил печку.
Пацан, может, тебя накормить? спросил водитель. Кофе купить, чего угодно.
Марк поднял глаза на водителя. На деда его похож очень. Даже родинка под правым глазом на месте.
Не, Марк покачал головой и шмыгая носом.
Слегка попустило, но ноги тряслись.
Ты уж извини меня, пробормотал водитель, не хочу на старости лет отвечать за то, чего не делал.
Марк кивнул, вперившись взглядом в дорогу. Он все вспоминал как Пересмешник отступил. Костолом, в отличие от Птицелова, не дребезжал и не вибрировал, просто тяжелым грузом покоился в руках Марка. Почему Зоя Петровна не стала говорить о том, что Костолом находился у нее? Марк предложил бы любые, абсолютно любые деньги.
Парень откинулся назад.
Прикрыл глаза.
Открыл.
Темнота в стене, сестра с осколками вместо глаз. Даша тянула к нему руки, хныкала.
Кто-то погладил Марка по голове.
Снова открыл глаза.
Такси стояло у Сашиного дома.
Вы меня по голове зачем погладили? сонно спросил Марк.
Водитель растерянно улыбнулся.
Не трогал тебя никто, малой.
Водитель вышел из машины, обогнул, открыл дверь Марку, помог выбраться, даже довел до подъезда. Марк вдруг весь сжался: куртка с ключами осталась в квартире Зои Петровны. Парень позвонил в домофон, и Саша мгновенно открыл. Водитель достал из кармана клочок бумажки.
Слушай, мужчина тронул за плечо Марка и тот вздрогнул. Да не бойся, не обидит никто. Возьми вот, телефон мой.
Он протянул бумажку.
Михаил. Ты уж больно на моего внука похож. Если что можешь позвонить, деньгами вряд ли выручу, а пирогами или чем еще накормлю, отвезу куда надо.
Михаил буквально всучил бумажку в ладонь Марка, тот кивнул и убрал бумажку в карман джинсов. Михаил похлопал парня по спине, пошел обратно к машине. Парень опомнился и крикнул:
Спасибо!
Михаил махнул рукой. Марк же вошел в подъезд. Темно, хоть глаза выколи.
И тут Костолом задребезжал.
Только не это, охнул Марк и пулей бросился к квартире Саши.
Тот переминался с ноги на ногу в коридоре, дожидаясь друга.
Чего не разбудил? поинтересовался Саша, но Марк проскочил мимо него в квартиру, направился в спальню, включил свет и зеркало умолкло.
В отражающей поверхности видно было только темноту. Она бурлила, словно неспокойная вода в реке.
Откуда взял? охнул Саша, который пошел следом.
Марк без сил сел на пол, затравленно посмотрел на матрас, под которым лежал Птицелов.
Есть водка? прохрипел Марк не своим голосом.
Коньяк вроде был, засуетился Саша.
Марк встал, пошел на кухню.
Расскажешь в чем дело? лепетал Саша, ничегошеньки не понимая.
Марк запер входную дверь, даже цепочку навесил. Сел в торце стола на кухне. Ему так страшно еще никогда в жизни не было.
Парень горько заплакал, спрятав лицо в ладонях. Саша сглотнул, подлетел к шкафчикам, нашел кофе, коньяк, поставил чайник, сам сел на корточки возле Марка.
Ты чего?
Захлебываясь слезами, Марк только и смог выдавить из себя про забытую куртку и кроссовки.
Да брось, ерунда. Замки поменяю, кроссовки купим, куртку купим
Марк отнял руки от лица и Саша умолк. В правом глазу у друга лопнул сосуд, волосы на голове сбились в колтун. Саша опустил глаза, увидел грязные носки. Увидел кровь.
Как это ты так? выпалил он, подорвался, принес аптечку.
Марк мотнул головой.
Я сам.
С трудом снял носки, вытащил из ранки кусочек пластиковой дужки, плеснул перекисью. Поджал пальцы ног. Он не заметил, что жутко замерз. Сбивчиво рассказал про звонок, про Пересмешника.
Про тело.
Я не потому боюсь, что ключи, куртка там остались и придется покупать новое. Я боюсь, потому что Пересмешник может ввести в заблуждение других людей и сожрать.
Он умолчал о самой страшной мысли, которая пришла в голову: Марк тревожился из-за запахов. Вдруг существо может выбраться из квартиры и по запаху добраться до Сашиного дома и убить не самого Марка, а его друга? В том, что Пересмешник будет убивать никаких сомнений не было. Возможно, Зоя Петровна слукавила, когда назвала только Птицелова хищным и злым зеркалом.
Марк взял в руки телефон, разблокировал экран. Оцепенел. Сотни пропущенных от Зои Петровны. Несколько звонков от Саши. Сообщения от Марины, наблюдательницы за птицами. Дрожащими пальцами Марк открыл переписку.
Марина прислала отметки и других мест, где гибнут птицы, просипел Марк.
Ну, Птицелов же найден, остальные локации не нужны, наверное, повел плечом Саша.
Марк перевел Марине деньги и попросил больше не искать мертвых птиц, но оставаться на связи, мало ли что еще может понадобиться.
Чайник засвистел, и Марк дернулся.
В комнате с зеркалами нельзя выключать свет, произнес он, глядя на то, как Саша налил ему коньяка, а себе делал кофе.
Почему?
Когда вошел в подъезд, то Костолом начал дребезжать. Там было очень темно. В квартире у Зои Петровны и пока я ехал, зеркало оставалось на свету.
Что под рубашкой?
Марк хлопнул себя по лбу и достал тетрадку. Саша присвистнул.
Та самая?
Угу.
Можно посмотреть?
Марк кивнул. Саша взял тетрадку, открыл на случайной странице и поморщился.
Зубоскал?
Марк выдохнул. Ладно, с первыми двумя справился. О Зубоскале думать вообще не хотелось. Зубы, детские зубы.
Парень вспомнил, как водил Дашу в стоматологию, как с трудом уговорил в обмен на шоколадку. Понятное дело, шоколадку никто сестре сразу не отдал после пломбирования дыр, Даша же надулась и вынашивала весь вечер план мести. Помнил, как сестра стеснялась щербинки между передних зубов и по глупости даже пыталась ее заделать белым пластилином. Марку тогда здорово влетело от мамы. Где справедливость? Пластилин в рот совала Даша, получил нагоняй старший брат. Марк вообще как-то пропустил момент, когда превратился в няньку. Но не жаловался никогда. Во-первых, видел, как уставала мама на двух работах. Во-вторых, любил Дашку до одури. В-третьих, кто, если не он?