По окончании зимовки Лаптев отправился в Петербург, чтобы доложить о ходе экспедиции. В конце 1737 г. Адмиралтейств-коллегия приняла решение о продолжении работы всех отрядов Великой Северной экспедиции до тех пор, пока ее цели не будут достигнуты. 27 февраля 1738 г. Адмиралтейств-Коллегия заслушала рапорт начальника Ленско-Колымского отряда Дмитрия Лаптева и рассмотрела привезенные им карты. Несмотря на заявление Лаптева о невозможности прохода морем от устья Лены до Колымы, ему было предписано продолжить поиски этого пути, а также провести сухопутное обследование берегов. Отряду было поручено особое внимание уделять устьям рек, промерять их глубины, делать съемку берегов и устанавливать их пригодность для зимовки судов.
Вернувшись в Якутск, Лаптев занялся подготовкой к новому плаванию. Ранней весной 1739 г. из Якутска на реку Яну был направлен матрос Лошкин. Ему было поручено провести опись берегов от Яны до мыса Святой Нос, а затем вернуться в устье Лены. Одновременно на Индигирку с целью описи ее берегов отправился геодезист Киндяков. В случае неудачи морского похода вокруг Святого Носа Дмитрий Лаптев планировал для продолжения экспедиции построить суда на Индигирке.
В июле 1739 г. отряд Лаптева по Лене вновь вышел в море. Выполнив опись губы Буорхая, экспедиция продолжила путь на восток. В течение нескольких дней судну пришлось продвигаться сквозь льды, затем оно вышло на чистую воду, а в начале августа подошло к одному из рукавов Яны. Удачно начавшийся поход едва не закончился трагически северным ветром в устье реки нагнало мощный лед, грозивший раздавить бот. К счастью, этого не произошло, и спустя несколько суток путешественники возобновили плавание. По время вынужденной стоянки в устье Яны моряки занимались описью берегов реки и промером глубин.
В середине августа мореплаватели добрались до Святого Носа. Обрывистый каменный мыс был окружен льдами, но между берегом и полем льда обнаружился канал чистой воды, по которому «Иркутск» прошел через пролив между морем Лаптевых и Восточно-Сибирским морем. Однако приблизиться к берегу судну не удалось. Лаптев несколько раз посылал на берег матросов на шлюпках, чтобы описать местность и найти гавань, в которой можно было бы укрыть судно. Две поездки на берег закончились неудачей моряки на судно не вернулись.
В конце августа, когда судно находилось вблизи устья Индигирки, море начало замерзать. Во время шторма лед взломало, и бот вынесло в море. К счастью, через несколько часов ветер сменил направление, судно направилось к югу и встало на якорь у восточного протока Индигирки. Отправленная на берег группа моряков обнаружила там своих товарищей, считавшихся погибшими, и доставила их на судно.
Приближалась зима, льды мешали завести судно в реку на зимовку. Запасы топлива подходили к концу, и Лаптев принял решение оставить судно и выгрузиться на берег. По рассказам геодезиста Киндякова, обследовавший Индигирку весной того же года, недалеко от места, где бросил якорь «Иркутск», находилось поселение Русское Устье. На нартах участники экспедиции добрались до этого селения и благополучно перезимовали. Лаптев отправил в Петербург рапорт и составленную им карту исследованных отрядом берегов.
Во время зимовки 17391740 гг. участники экспедиции продолжили обследование побережья. Матрос Лошкин прошел с описью до реки Алазеи и по Голыжинскому протоку Индигирки, Щербинин и геодезист Киндяков описали восточное и среднее устье реки. Весной 1740 г. Киндяков произвел опись берега от Алазеи до Колымы, Щербинин нанес на карту берега реки Яны, а сам Дмитрий Лаптев описал Хрому.
В июне 1740 г. Лаптев получил ответ Адмиралтейств-коллегии, в котором говорилось: «Исполнять, усмотряя по тамошнему состоянию с крайнею возможностию и ревностию, по наилучшему его рассуждению; а Чукотский Нос, ежели возможно, обходить водою; ежели ж, за препятствием от льдов, водою идти будет невозможно, то сухим путем». Отряд стал готовиться к продолжению плавания на восток.
В июле, прорубив канал во льду, моряки вывели «Иркутск» на чистую воду. Однако пришедший в движение взломанный лед, подойдя к берегу, выбросил бот на мель. В течение двух недель участники экспедиции предпринимали попытки снять судно с мели, а затем еще две недели ожидали, когда изменится ледовая обстановка. Лишь 31 июля экспедиция смогла продолжить путь. 2 августа моряки увидели остров, названный островом Св. Антония (сейчас Первый Медвежий остров). 4 августа путешественники дошли до устья Колымы. Лаптев отправил в Нижнеколымск сообщение, в котором говорилось, что отряд продолжит плавание к Чукотскому Носу.
Однако уже спустя несколько дней «Иркутск» вновь оказался во льдах. Погода стала ухудшаться, шел снег, количество льда заметно увеличивалось, и дальнейшее продвижение на восток стало опасным. 14 августа у берегов Большого Баранова Камня участники экспедиции единодушно решили вернуться на зимовку. 23 августа бот бросил якорь в Нижнеколымске. В октябре Лаптев отправил в Петербург отчет о плавании и карту побережья между Леной и Колымой. Во время зимовки, прошедшей без происшествий, сухопутные партии экспедиции обследовали верховья Колымы и путь от реки Ангарки до Анадыря.
29 июня 1741 г. Лаптев предпринял последнюю попытку пройти морем на восток. Ледовая обстановка не благоприятствовала плаванию, лишь 25 июля путешественники дошли до Большого Баранова Камня, где их вновь остановили льды. Для разведки безопасного пути для судна Лаптев выслал вперед на двух дощаниках группу моряков под командованием штурмана Щербинина, однако лодки были раздавлены льдами, а их команда едва спаслась. Льды угрожали и «Иркутску», поэтому Лаптев принял решение вернуться к устью Колымы.
В распоряжении Адмиралтейств-коллегии руководителю отряда было предписано прекратить поиски морского пути, если два года подряд в одном и том же месте будут встречены непроходимые льды. 6 августа 1741 г. совет, собранный Лаптевым, принял решение не выходить в море в следующем, 1742 г. Отряд возвратился в Нижнеколымск, откуда в конце октября 1741 г. на 45 собачьих упряжках выехал в Анадырский острог.
Зимой 1742 г. путешественники совершили походы для описи реки Анадырь, а также побережья между устьями рек Анадырь и Пенжина. Осенью отряд вернулся в Нижнеколымск, а Дмитрий Лаптев выехал в Якутск, а затем по распоряжению А. И. Чирикова в Петербург.
Работа Ленско-Колымского отряда была завершена. На карте России появились очертания восточного побережья Северного Ледовитого океана. Много времени утекло с тех пор, на берегах моря Лаптева появились поселки, вертолеты совершают регулярные рейсы в глубинку арктической Якутии, и только крики чаек все также оглашают далекие берега суровых мест
Дмитрий и Харитон Лаптевы бесстрашные выдающиеся люди своего времени вложили много труда в дело исследования Арктики. Названные в честь их: западный берег Таймырского полуострова берегом Харитона Лаптева, а водное пространство между этим полуостровом и Новосибирскими островами морем Лаптевых напоминают нам о тех огромных делах, которые совершили эти достойные представители Арктической истории.
ИМЕНА НА КАРТЕ
Русский морской офицер, полярный исследователь Ф. А. Матисен
ФЁДОР МАТИСЕН
1 июня 2022г исполнилось 150 лет со дня рождения Федора Андреевича Матисена военно-морского офицера, гидрографа, исследователя Арктики. Федор Матисен один из организаторов гидрографической экспедиции по изучению Северного Ледовитого океана, участник полярных экспедиций: Шпицбергенской градусной и Русской полярной (совместно с А. В. Колчаком).
Летом 1903 года Федор Андреевич Матисен выполнил первую инструментальную съемку бухты Тикси. По берегам он расставил 17 триангуляционных знаков, разбил базис. Непосредственно съемку он производил с помощником-казаком, живя в палатке. О некоторых данных им названиях напоминает современная карта бухты: остров Бруснева, рейд Парохода «Лена». Кстати, тогда никому в «императорской» Академии наук не пришло в голову, что, называя остров именем своего помощника ссыльного Михаила Ивановича Бруснева, Матисен увековечивает имя ярого врага царского престола, организатора первых социал-демократических кружков в России. Брусневым в экспедиции Толля составлена подробнейшая карта острова Новая Сибирь. Теперь на острове Бруснева установлен в его честь памятный обелиск.
Карта промеров бухты Тикси
Через полтора десятка лет судьба снова привела Ф. А. Матисена в бухту Тикси. Направленный молодой советской властью для участия в гидрографической экспедиции Восточно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, он оказался на территории, захваченной бывшим его соплавателем по «Заре», теперь Верховным Правителем России адмиралом Колчаком. Матисен, стремясь выполнить данное ему поручение, установил контакт с золотопромышленниками и учеными Сибири и с их помощью организовал-таки в 1919 году небольшую рекогносцировочную экспедицию к устью Лены. К сожалению, ввиду позднего прибытия он смог поработать там всего неделю.
Позже кое-кто пытался рассматривать эту экспедицию как чуть ли не сотрудничество с белыми. Хотя, судя по всему, бывшие соплаватели в годы гражданской войны вообще не встречались. А то, что они стояли по разные стороны баррикад, несомненно. Матисен и Колчак никогда не испытывали симпатии друг к другу. Это были совершенно разные люди. Когда Колчак делал стремительную карьеру во флотских штабах, Матисен тянул флотскую лямку на далеких окраинах империи. Одно время судьба чуть не свела их в Гидрографической экспедиции СЛО. Матисен был назначен командиром ледокольного парохода «Таймыр», Колчак командиром «Вайгача». Однако вскоре их пути разошлись. Матисена еще на переходе из Петербурга во Владивосток южным путем сняли, формально за аварию с котлами, а фактически, чтобы освободить место штабнику Макалинскому, которому, как и Колчаку, необходимо было приобрести плавательный ценз для производства в следующий чин. Вскоре Колчак получил звание контр-адмирала и должность командующего Черноморским флотом, а капитан 1-го ранга Матисен по-прежнему командовал канонеркой «Ураган» на Амуре.
Как известно, автором проекта первой советской гидрографической экспедиции Восточного сектора Арктики выступил еще в феврале 1918 года К. К. Неупокоев. Его сыновья хранили этот исторический документ, хранящийся в их домашнем архиве. Пять ветхих листов машинописи. Три из них приложения, в которых приводится перечень плаваний по Северному морскому пути и характеристика промысловых животных Севера. В своем «Заявлении» Неупокоев напоминает, что Гидрографическая экспедиция СЛО на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» помимо исследований имела целью также установить «ежегодное правильное сообщение между Владивостоком и устьями Колымы и Лены». «Участвуя лично в этой экспедиции с 1910 по 1915 год, когда названные суда работали в указанном районе, пишет Неупокоев, я убедился в том, что предполагаемое судоходство вполне осуществимо до устья реки Лены. Работою «Таймыра» и « Вайгача» были составлены морские карты, вполне обеспечивающие мореплавание, но так как названные суда имели большую осадку (1719 футов), то устья некоторых рек, в том числе и устье Лены, а также якорные стоянки исследованы не были». Неупокоев собирался создать в устье Лены лоцмейстерство и просил «выделить ему для плавания из Архангельска судно «Иней», как мелкосидящее и имеющее трюм». Осуществить этот проект Неупокоеву не удалось. Жизнь выдвинула более насущные задачи обеспечения безопасности мореплавания к устьям Оби и Енисея.
И все-таки экспедиция к устью Лены состоялась. Ею руководил Ф. А. Матисен. Правда, осуществлялась она не из Архангельска, а из Иркутска. Это была первая советская экспедиция. Сколько их было потом, больших и малых, сотни, а может быть, тысячи, но она была первой
В Иркутске только что установилась советская власть. Но местные организации проявили большую заинтересованность в организации гидрографической экспедиции. Значительную помощь по ее снаряжению оказали руководители Восточно-Сибирского управления водного транспорта, под вывеской которого действовала экспедиция, А. Н. Лагутин и В. М. Малышев и уполномоченный по формированию Сибирской флотилии М. Н. Попов.
«Оглядываясь назад, писал Матисен в дневнике, который впоследствии обнаружен в архиве его помощника по экспедиции Н. И. Евгенова, удивляешься, что в такое трудное время, в такой короткий срок удалось организовать экспедицию, снабдив ее в достаточной мере необходимым. Ведь только 22 апреля после окончательного переговора с Евгеновым приступили к реальным действиям по снаряжению экспедиции, а 17 мая выехала первая партия. Значит, организованный период продолжался всего 25 дней».
Ближайшими помощниками Матисена помимо П. И. Евгенова стали бывшие морские офицеры П. К. Хмызников, Ю. Д. Чирихин, Н. П. Исполатов, техники Л. Г. Степаненко, А. А. Малиновский, А. Е. Зуев, М. М. Тарабыкин, комиссар В. Н. Колычев. Обозом добрались до ленского городка Качуга, дальше самосплавом и на немногих уцелевших в результате царившей на Лене разрухи пароходах до Якутска. Здесь экспедиции выделили вельбот с «Зари» и баржу «Внучка». Пароход «Лена» потащил их вниз вместе с рыбачьим караваном барж.
2 июля 1920 года промерная партия Хмызникова на вельботе приступила к обследованию самой западной ленской протоки Быковской. Через день, поставив «Внучку» у обрывистого берега острова Дашка, экспедиция начала топосъемку островов залива Неелова и прокладку триангуляции. Во время похода по Лене Матисен встретил среди рыбаков и нанял в экспедицию бывшего рулевого «Лены» А. Н. Величкина, еще восемнадцать лет назад обнаружившего в заливе Сого пласт каменного угля.
9 июля Ф. А. Матисен с В. Н. Колычевым, А. Н. Величкиным и рабочим В. Расторгуевым перебрался через перешеек (теперь он называется перешейком Колычева) из залива Неелова в бухту Тикси и с помощью своих старых знакомых тунгусов-оленеводов добрался до залива Сого. Величкин сразу указал овраг, где он нашел уголь.
«Признаться сказать, пишет в дневнике Матисен, я довольно безнадежно посмотрел на это указание Величкина и даже предполагал, что все наши труды пропали даром. Никаких признаков каменного угля не было ни наверху оврага, ни у его подножья Все-таки для закрепления свидетельства Величкина я поставил буссоль в пятидесяти шагах от оврага на его правом склоне и определил это место с помощью пеленгов на видимые приметные знаки бухты Тикси. Когда я оканчивал наблюдения, вдруг послышалось « Ура!» возбужденного Величкина и показался он сам из соседнего оврага с ископаемым в руке. Мы бросились к нему, и нашему ликованию не было предела. Забыв комаров, позднее ночное время (3 часа ночи), тотчас же приступили к осмотру местности. Так начинались знаменательные сутки 15 июля, день открытия каменного угля в Тикси».
Почти двадцать лет мечтал Матисен об этом дне. Ведь знай он в 1902 году о согинском угле, не пропал бы без вести Эдуард Толль «Заря», пополнив кончавшиеся запасы топлива, смогла бы, возможно, пробиться к острову Беннетта и снять находившегося там начальника экспедиции. Согинское месторождение позже очень помогло зимовщикам поселка Тикси, возникшего здесь в 1933 году