Что тебе нравится делать? интересуется Алекс, заставляя меня тихо вздохнуть. Доселе такие вопросы мне только Старшие задавали.
Кроме работы? уточняю я, улыбнувшись в ответ. Люблю созерцать, манускрипты читать, летать Как и другие, наверное?
Не знаю, что любят другие, покачал он головой, отметая мою провокацию. Ты первая
Есть такая штука у самцов первая самка. Чаще всего она становится Спутницей, но исключения бывают. Происходит это всегда неожиданно и будто само собой, в школе об этом коротко упоминают. Но именно это заявление говорит о том, что опыта у Алекса нет, и мне нужно быть внимательной, чтобы не ранить его. Ну и декларация намерений это, конечно. Вот только я не хочу.
От мысли, что я для него всего только самка, пусть первая в его жизни, но самка, а не личность, мне хочется вдруг заплакать. Не говоря ни слова, я срываюсь в небо, навстречу жаркому солнцу, что высушит мои слёзы. Я не хочу, чтобы обо мне судили, как о самке! Я личность! Личность! Мой удел не уют и птенцы, а Стража! Я докажу!
Я лечу, роняя злые слёзы, даже не желая смотреть, что делает так обидевший меня Целитель Я лечу, кажется, желая покинуть атмосферу, но тут вдруг слышу его голос совсем рядом. Он что, последовал за мной? Но так не делают! Я не его Спутница! Почему он поступает так? Почему?
Никто не посягнёт на твою свободу, говорит мне ничуть не запыхавшийся Алекс, мерно взмахивая крыльями. Не заставит сидеть дома, ведь тогда ты потеряешься
Что? ошарашенно переспрашиваю я, замерев в воздухе, отчего приходится быстро-быстро махать крыльями, чтобы погасить инерцию. Что ты сказал?
Если ты дашь мне шанс, я не буду посягать на твою свободу, глядя мне в глаза, произнёс Алекс.
Но Почему? я ошарашена, ведь такого не может быть!
Потому что это ты, мягко улыбается он, несколько фамильярно, но лишь на мгновение обняв крылом.
Что?! Разве так бывает?! Я настолько ошарашена, что едва ли не падаю камнем вниз, а Алекс Как он это вообще сумел сделать? Всегда думала, что подобное только в сказках бывает! Не может быть Выбора с первого взгляда, я в такое просто не поверю никогда. Но ведь он это сказал
Ты играешь мной? серьёзно глядя в глаза целителю, едва удерживая ставшую огромной высоту, спрашиваю я, надеясь только на то, что он не соврёт. Целители не лгут, им запрещено, но когда и кого это останавливало?
Тобой нельзя играть, улыбается Алекс, глядя на меня каким-то очень понимающим взглядом. И тут я смущаюсь.
Мне Я Мне надо подумать, наконец, говорю ему, срываясь в пологое скольжение.
Мне даже не надо оглядываться, я чувствую, что целитель не отстаёт, скользя совсем рядом, будто страхуя меня. Желание поверить настолько велико, что я почти плачу. Я просто растеряна, ведь никто и никогда не говорил мне таких слов, а Алекс Он даже не говорит о Выборе, он всего только просит дать ему шанс, будто и сам не верит в то, что я приму его. Тут мне вспоминаются слухи обо мне. А вдруг А вдруг он с кем-то поспорил, чтобы меня обмануть и унизить? Может же такое быть?
И вот, когда я уже готова задать едкий вопрос, мои тренированные глаза Охранителя замечают то ли отблеск, то ли вспышку яркого белого света где-то внизу. Но мы на большой высоте, значит, отблеск должен быть ярким, как взрыв.
Ты видел? задаю я риторический вопрос, уже готовясь к пикированию.
Я никого, кроме тебя, не вижу, всё так же ласково отвечает Алекс, но я не слушаю его. Сложив крылья, я камнем падаю туда, где увидела нечто, похожее на взрыв. Ветер свистит, что-то кричит самец, но мне просто надо попасть туда побыстрее, ведь я Охранительница.
***
Я даже успеваю подумать, что мне показалось, когда вижу это. Сквозь стволы деревьев леса на территории какой-то стаи морфов, о чём свидетельствуют метки на стволах, виднеется что-то белое. Я бегу туда, даже и не поняв сначала, что вижу, ведь такого просто не может быть. В нашем насквозь формализованном мире, увиденному мной нет места!
На траве лежит девочка хомо, а рядом с ней сидит и что-то говорит ребёнок в возрасте птенца, но тоже хомо. Обе девочки даже не белые, а синие, а ещё абсолютно голые, нет ни следа одежды. Но вот речь младшей мне непонятна, что необычно, ведь многие языки хомо я знаю. Поэтому я щёлкнула языковым артефактом и чуть не заплакала от услышанного.
Мамочка вставай просит младшая, речь которой едва понятна. Придут бить
Я совсем не понимаю, о чём говорит ребёнок, и шагаю к ним.
Лежащая девочка никак не реагирует на меня, а сидящая рядом с ней вдруг начинает дрожать, тихо попискивая. Она падает поверх старшей, будто желая защитить её от меня, и от этого жеста я замираю. Рядом приземляется Алекс, сразу же помянувший Дод. Но почему-то целитель не бежит к лежащим детям, будто боясь нанести вред, а малышка со всё возрастающим ужасом в глазах смотрит на нас.
Лежащая мертва, падают в тишину, нарушаемую попискиванием ребёнка, страшные слова. Младшая сейчас погибнет Мы не успеем ничего сделать.
Нет! выкрикиваю я, буквально прыгнув к малышке, которая в этот момент потеряла сознание. Нет! Я не позволю!
С мёртвой я ничего сделать не смогу, но дать умереть малышке я не в силах. Я не понимаю, как такое могло произойти, почему я принимаю решение, которое, возможно, перечеркнёт моё будущее, ведь делать птенцами хомо запрещено. Но она умирает! Она умирает! Поэтому я сознательно иду на преступление.
Елика, нет! в последнюю минуту догадывается о моих намерениях Алекс. Не делай этого!
Но уже поздно. Клыками разорвав себе запястье, я пою своей кровью маленького измученного птенца. Пою насильно, желая спасти. И Санктум откликается на моё желание ребёнок делает глоток, потом ещё и ещё. Да, старшую, страшно избитую, всю синюю девочку не спасти, но малышка будет жить! Даже если мой статус опустится ниже поломойки, даже если меня утилизируют, она будет жить! И это значит что-то полезное я в жизни сделала. Теперь и умереть не страшно.
Но вот почему малышка звала старшую мамой? Та не могла быть её мамой даже теоретически, тогда почему? Как это возможно, и что с ними случилось?
Старшая обескровлена, произносит Алекс, опустившись на колено рядом с лежащей. Очень сильно и не раз избита, но умерла она Её выпили, Елика.
Как Выпили? поражённо переспрашиваю я, усилием воли закрывая свою рану и держа на руках малышку, вступающую в первое Преобразование.
Так же, как и ту, что ты спасла грустно произносит целитель. В ней почти нет своей крови, поэтому Преобразование для неё пройдёт легко Но их пили, Елика Как так? в его голосе растерянность.
Я понимаю его, ведь такого быть не может. Совсем не может быть, диких сангвиз не существует уже очень много циклов. Кто мог выпить детей?!
Едва справившись со своими эмоции, я достаю охранительский артефакт, чтобы запулить в светлеющее небо Путеводную Звезду призыв о помощи. Сейчас сюда слетятся все мои коллеги, даже те, что отдыхают такой сигнал имеет право подать кто угодно, но предпочитают служебные, а не такой экстренный. Потому что, в случае ошибки, летаться будет очень больно. Но сейчас ошибки точно нет.
Я качаю на руках птенца, как-то очень быстро проходящего Преобразование. Девочка теперь абсолютно точно мой птенец. При этом я ощущаю себя странно. У меня нет Спутника, а уже есть птенец, которого я никому никогда не отдам. Вот это-то и странно, ведь я готова на бой ради неё
Завернув моего птенца в плащ, я качаю его на руках откуда-то взявшимся рефлекторным жестом, при этом глядя на старшую девочку. Она вся синяя от обескровливания, очень худая, рёбра просвечивают, избита так, что живого места нет, но вот лицо её Откуда-то мне оно знакомо Откуда? Ни на кого из знакомых она не похожа!
Воздух наполняется шелестом крыльев, что означает наши близко, а я прижимаю спящего птенца к груди, желая защитить. Странно, наверное, но Алекс поднимается от тела погибшей девочки, становясь рядом со мной в жесте поддержки. Интересно, почему он так себя ведёт, ведь его сейчас могут записать в соучастники? Задать вопрос я не успеваю, потому что на поляну буквально падает Глава. Вот и всё Закончилась Охранительница Елика
Что произошло? строго спрашивает Глава. Охранительница? Целитель?
Я увидела вспышку внизу, сообщаю ему, покрепче прижав к себе птенца. И вошла в пикирование.
Мы были на высоте пять эрс, комментирует Алекс. Вспышка должна быть сильной.
Принято, кивает Глава, взглядом отгоняя других желающих приземлиться. Дальше?
Я увидела двоих девочек хомо, Главе не врут, он чувствует неправду. Одна не шевелилась, вторая её называла мамой.
Девочки обескровлены, целитель дополняет мою речь, как будто мы годами работаем вместе. Старшая погибла до нашего вмешательства, младшей оставались минуты. Охранительница Елиорнавия из клана Сигур спасла жизнь ребёнку хомо, обратив в птенца. Целитель подтверждает правомочность.
Вот тут я чуть не сажусь, где стою. Алекс только что разделил ответственность, подтвердив правильность моих действий как целитель. Захотелось крикнуть: «Дурак! Зачем?!», но у меня внезапно пропали слова. Самец может потерять статус, да и вообще быть утилизированным, у целителей это строго. И он, зная это
В таком случае Глава смотрит на Алекса, на меня и вздыхает. Стража подтверждает право Охранительницы на спасение жизни.
Вот теперь я чувствую себя так, как будто небо упало на землю. Я же преступление совершила! Преступление! Но Алекс вступился за меня, а Глава вынес решение просто на месте, чего не бывало никогда! Что происходит?
Елика, покажешь птенца целителям, приказывает Глава. С сегодняшнего дня ты глава группы внутренних расследований. Я хочу знать, что случилось с детьми, и увидеть головы виновных!
Разрешите войти в группу от целителей? сразу же интересуется Алекс, получая кивок Главы Стражи.
А я просто замираю, потому что уже совсем ничего не понимаю. Такого просто быть не может, но вот же оно! Я, уже прощавшаяся и со службой, да и с жизнью, вдруг прыгнула на две ступени вверх, получила птенца, а Алекс теперь мой подчинённый и не может мне соврать, такова особенность Стражи. Теоретически. Но Я сплю?
Глава третья
Как-то всё необыкновенно быстро завертелось. Старшую девочку забрали в хранилище тел исследовать, может, неизвестный хоть какие-то следы оставил, а место, где были дети, оцепила Стража учёным предстоит работать. Хорошо, хоть на моего птенца никто не покусился.
Растерянно оглянувшись на Алекса, я пытаюсь сообразить, что делать дальше. Наши меня как-то очень бережно отодвинули в сторону, хотя понятно, почему: я самка с птенцом С одной стороны, получается, что всё, чего я добилась, ухнуло в никуда, но мне это теперь всё равно у меня птенец, чуть попискивающий во сне. Снится маленькой что-то страшное, вон как дрожит
Позволишь взять тебя на руки? интересуется Алекс, трансформируясь лишь частично.
Впервые такое вижу, кстати красивый мужчина в белом и огромные крылья Насколько я знаю, подобное умеют не все, я, например, не умею. Минуту я уговариваю себя Ну, о том, что это не чувства, а просто метод транспортировки такой, хотя сердце ёкает и как-то сладко замирает. Вот обману сама себя и что хорошего будет, когда он просто уйдёт?
Позволю, шепчу я совсем не то, что хотела сказать.
Я же намеревалась отказаться, вызвав наш транспорт! Почему же тогда согласилась? Зачем? А Алекс очень бережно берёт меня на руки, я и испугаться не успеваю, как он взлетает в воздух. Он летит не быстро, будто защищая меня своим телом Но я не верю. Я уговариваю себя Это всё потому, что он транспортирует самку с птенцом, а вовсе не потому, что самка это я. Ведь я права?
Через некоторое время показывается посадочная площадка клана Целителей, где нас уже ждут. Всё правильно, Глава не только посоветовал, но и предупредил целителей, поэтому все готовы Интересно, как они будут осматривать птенца, которого я им совершенно точно не отдам? Малышка у меня в руках тоненько пищит, но я прижимаю её к себе, желая защитить от всего на свете, и она, мне кажется, чувствует это даже сквозь свой страшный сон маленькая тонкая ручка вцепляется в меня.
Доброе утро, Охранительница, кивает мне целитель. Здравствуй, Алекс. Что у вас?
Обращённый для спасения жизни птенец, докладывает Алекс, осторожно поддерживая меня за талию. Крайнее истощение, держится на крови Охранительницы, полное замещение.
Ничего ж себе ошарашенно произносит его коллега, заводя нас в какое-то помещение.
У нас нет понятия «матери», как у хомо, с ходу начинает объяснять он мне. Потому что рождение птенца это дело клана, но не в твоём случае.
Почему? удивляюсь я, уже начав раздражаться от того, что слышу известные вещи.
Птенец клана имеет признаки клана, опять пытается целитель объяснить мне то, что и так знаю, водя над птенцом какими-то кристаллами, а я с трудом сдерживаю инстинкт, чтобы не вцепиться в него. Но в твоём случае у твоего птенца произошло полное замещение крови, и это действительно твой птенец, запечатлённый только на тебя.
То есть я, получается пытаюсь сформулировать, что у меня не очень выходит.
Ты первая мать-сангвиза за сотни циклов, вступает Алекс в разговор. Тебе будет нелегко, потому что для птенца есть только ты.
Вот тут до меня доходит. Для крохи на свете существую только я, и, если со мной что-то случится, она погибнет. Значит, все мои мечты о самостоятельности Но птенец важнее, хоть и жаль, что так получилось. Будем считать это расплатой. Несмотря на это, я всё равно буду самостоятельной, буду!
А целитель мрачнеет просто на глазах, он показывает на что-то Алексу, отчего кандидат в Спутники только тихо охает. Хотела бы я знать, что он там увидел, но он не скажет, конечно.
Птенец очень истощён, тем не менее говорить начинает именно Алекс. Она держится только на твоей крови, поэтому её нужно выкармливать не только кровью, но ещё и питательными веществами, коллега напишет, какими. Понемногу, но часто, потому что иначе она не выдержит.
Понимаю, киваю я, начиная осознавать, во что вляпалась.
Но выбора не было, если бы я не дала малышке своей крови, она погибла бы. А ещё мне важно узнать, почему малышка звала мамой старшую девочку, и отчего обе были голыми. Кто и почему выпил детей, тоже нужно узнать, но это я узнаю, потому что теперь малышка мой птенец, а за своего птенца я разберу на составляющие хоть Правителя.
Имя ей дать не забудь, хмыкает детский целитель. Твоя кровь её подлечит, но полностью здоровой она станет только спустя циклы Тебе Алекс расскажет подробно.
Дам, киваю я, чувствуя себя уставшей. Всё-таки очень многое я не учла, совершенно неожиданно для всех перестав быть Младшей, но и Старшей не став. Вот такой парадокс получился.
Послезавтра жду вас снова, улыбается мне целитель. Береги её, Алекс, она у нас особенная.
Она меня и не подпустит, вздыхает Алекс, но потом, поблагодарив, ведёт меня к выходу. Тебе бы остаться у нас на ночь, но ты не согласишься, он не спрашивал.
Не соглашусь, киваю я, гладя птенца.
Девочка то начинает дрожать, то перестаёт, то делает специфические движения, которых я сначала не поняла, но вот сейчас меня озаряет: мой птенец голоден!
Стой! останавливает меня Алекс, увидев, что я опять примериваюсь к своей руке. Ну что ты творишь? укоризненно говорит он мне, протягивая детскую бутылочку.
Спасибо, киваю я, поднося поильник ко рту дочери.
Малышка захватывает губами горлышко поильника и принимается насыщаться, не открывая глаз. Я же глажу своего птенца, понимая, что почему-то ей страшно открыть глаза Надо будет разобраться, почему.
Теперь она меня понимает даже без артефакта-переводчика. В девочке оказалось так мало своей крови, что моя заместила её безболезненно для ребёнка, принеся с собой и навыки питания, разговорной речи, понимания матери, ну и полёта, наверное, хотя этого сейчас никто не скажет.