Представляю. Я все вижу. И все равно, я по тебе скучал. Мне тебя не хватало, ответил Тим. Он щекой прижался ко мне. Колючая щетина колола кожу. Или мне это показалось? Или это было все из воспоминаний? Я почувствовала слабость в коленях. Медленно сползла на пол. И опять я наполовину голая сидела около его ног. Опять плакала. Он гладил меня по голове. Ласково гладили. Ничего не говоря. В этот раз я уже не молила о смерти.
Я устала.
Я дал слово, что не буду тебя беспокоить, но ты мне последний месяц снилась каждую ночь. Вот я и пришел. Не можешь ты без меня.
Не хочу.
Но ты не справишься без меня, сказал Тим.
Я уже не справляюсь. Все слишком сложно. Я не понимаю как дальше жить. Живу лишь потому, что каждое утро встаю. Но при этом я уже давно боюсь, что когда-нибудь просто не проснусь.
Глава 2
Тим молча вышел из комнаты. Я почувствовала, что меня трясет. Холод пробирался в мышцы. Воспоминания накрывали. Я вновь вспомнила сестренку. То время, которое было до встречи с Тимом.
Мы с сестрой всегда были дружны. Родители работали вахтами. Когда они уезжали, то нас оставляли у тетки в маленьком домике. У тетки и без нас места было мало. Трое своих детей, муж без ног, а тут еще и мы с сестренкой. Там нас не жаловали. А мы с сестренкой объединялись перед общей опасностью, защищали друг друга и ждали возвращения родителей. Маленький поселок городской типа среди тайги, без работы, без нормальной медицины и магазинов здесь негде было развернуться и негде было встать на ноги. Я не знала, чем мне заняться после учебы в школе. Нужно было поступать в институт. Учиться дальше. Но я понимала, что не могла оставить младшую сестру одну. Тогда родители сделали ход конем. Они продали наш дом и влезли в ипотеку, купив хорошую квартиру почти в центре города. Только после этого они стали работать еще больше, а мы с сестрой должны были лишь учиться и пытаться встать на ноги. Для этого у нас, по их мнению, все было.
Крупный город, институт, хорошая школа для сестренки чего еще можно желать? Оказалось, что желать можно было многого. К примеру, хорошей одежды и технике, косметике и просто возможности выбраться в кино или в кафе.
Попав в большой город, мы с сестрой столкнулись с кучей соблазнов. А если учесть, что родители теперь уезжали не на месяц, а могли оставить нас без присмотра на месяца три, то получалось, что мы были предоставлены сами себе.
Это было безумное время веселья и радости. Первые отношения. Первый поцелуй. Что у меня, что у сестренки просто слетала крыша. Так продолжалось год, до ее окончания девятого класса. Ей было шестнадцать. Мне девятнадцать. Отпраздновав выпуск сестренки, родители уехали на три месяца, а мы опять остались с ней вдвоем.
Нам нужны были деньги. Сестренка поступила в техникум. Я была на втором курсе. И нам пришла с ней «гениальная» идея уехать на заработки. Так ведь поступали родители. Почему бы и нам было так не поступить?
Но разве мог кто-то нам сказать, что это глупо? Таких людей рядом не было. Мой парень подсказал знакомого, который набирал девушек для работы официантками в Европе. Мы с ним встретились. Европа. Большие зарплаты. Крупные деньги. Все эти обещания нас закружили. До родителей мы дозвониться не смогли, поэтому написав им записку, кинулись в эту авантюру.
Не знаю, но я всегда старалась найти себе оправдание. Что у меня не было опыта. Что я доверяла Семену, с которым встречалась. Никто же не мог подумать, что он меня обманет. Никто не мог подумать, что мы влипнем в грязь. Но при этом я хорошо помнила слова мамы, которая мне сказала, что оправдания для меня не видит. И я ее понимала. Оправдания мне не было. Поэтому и появление вновь в моей жизни Тима была чем-то понятным. Закономерным, как расплата за глупость.
Он ушел в душ. Я же пошла на кухню, чтобы разложить продукты. Дети спали. Тим плескался в душе. Все нормально. Все хорошо. Убийца моей сестры, человек, который держал меня в плену, насиловал и избивал он вернулся. И теперь мне была нужна его помощь. Без него с Толей я не справлюсь. Он был последней надеждой. Я ведь знала о чем говорила, потому что была замужем за нормальным мужчиной. Но он не справился и ушел. Я его не винила, но при этом не могла простить за то, что он меня бросил. За то, что не справился. При этом я понимала, что он был не виноват. И
Поставь чайник, велел Тим.
Уже поставила.
Значит, тебе нужна моя помощь, он сел за стол. Стал делать бутерброд.
У меня есть суп. Будешь?
Давай, согласился он. Супы варишь, пироги печешь. Этакая домохозяйка?
У меня младший сын болен. Я с ним сижу.
Что с ним? спросил Тим.
Психиатрия.
Хреново. Меня самого по диагнозу списали.
И что у тебя?
Хотел повеситься, спокойно ответил Тим. Как будто в этом ничего такого не было. Сейчас нормально. В больничке полежал. Таблетки попил. Понял, что они на меня не действуют.
И?
Спасаюсь водкой, ответил Тим. Лучшее лекарство от депрессии и дурости.
Алкоголизм?
Ну, на алкоголика я не похож. Но вот не стоит меня пускать за руль и давать в руки оружие, ответил он.
Чем ты занимался все это время? Продвигался по карьерной лестнице? спросила я.
Не особо. Но так, он поморщился. Покрутил большим пальцем и мизинцем в неопределенности.
Тебя сейчас ищут? Или криминал
Я чистый, котенок. Не, дерьмо всегда может найти, но не специально, ответил Тим.
Мне казалось, что криминал не отпускает.
Если что, то отмажусь. За это переживать не стоит.
Я поставила перед ним тарелку с супом. Он подвинул ее поближе. Взял хлеб. Начал жадно есть.
Вкусно. Ты неплохо готовишь.
Спасибо.
Ладно, все обо мне и обо мне. Расскажи, как ты живешь? С родителями общаешься?
Нет. Они продали квартиру. Отдали мне мою долю и уехали. Адрес мне не сказали. А я переехала сюда. Купила квартиру. Вначале двухкомнатную. Потом родилась Варя. Мы с мужем получили материнский капитал. У него были накопления. Двухкомнатную квартиру продали и купили трехкомнатную.
Брак был официальным?
Да. У него осталась доля в квартире, но он на нее не претендует, ответила я.
Такой идеальный мужик?
Он хороший. Просто не справился. Не справился с Толиком.
А Толик это кто?
Старший. Ему пятнадцать. И я не знаю, что с ним делать. Поэтому не прогоняю тебя. Проблема общая. И нам надо ее решить. Одной у меня не получится это сделать, ответила я.
Так, Тим на миг постучал пальцами по столу. Потом продолжил есть суп. Когда мы с тобой расстались, то я решил проблему.
Когда ударил меня ножом в живот? Я помню, прошептала я, чувствуя, что меня затрясло. Я поспешила сесть.
Но мне надо было быть уверенным, что ты не решишь родить. Я сам придурок. Не хотел, чтобы Как так получилось?
Три миллиметра. Ребенка спасли. Срок был уже большой. Я не могла пойти на аборт. И отдать ребенка в детский дом не могла.
Почему? без эмоций спросил Тим. Он невозмутимо ел суп. Только больше не торопился.
Мы с ним столько всего пережили. Я не считала его твоим ребенком. Это был мой сын. Пусть так получилось, что ты участвовал в процессе его зачатия, но это был мой сын, который бы вырос защитником. Смелым парнем. И я хотела сделать все, чтобы он не пошел по твоим стопам.
Но сейчас ты признаешь, что это мой сын?
Да, я невольно коснулась порезанной щеки. От Тима этот жест не укрылся. Я видела, как его лицо окаменело.
Он знает?
Нет. Я ему рассказала, что встречалась с парнем, но он бросил меня, когда узнал о беременности.
Короче, я трус или идиот. Но доля правды в этом есть.
О чем ты?
Надо было раньше тебя забрать. Я ведь через пару лет вышел из дела. Приехал. Смотрю, у тебя ребенок. Мужик рядом с тобой крутиться, сказал Тим. Надо было тогда прийти и забрать, что принадлежит мне.
Когда ты меня видел? тихо спросила я.
Он открыл бутылку с водкой. Плеснул мне в кружку. Протянул мне. Я выпила водку залпом. Посмотрела на Тима.
Я тебя ненавижу. Ты это понимаешь? Я тебя ненавижу. Ты мне всю жизнь испортил! Если это правда
И что ты сделаешь? Кинешься в меня чем-то тяжелым? Ударишь ножом и сядешь в тюрьму? Успокойся. Все это того не стоит, ответил Тим.