Походила ли она на убийцу? Это был вопрос, которым пришлось бы задаться рано или поздно. Но, несомненно, в её узловатых мышцах и кошачьей прямоте, с которой она расположилась на кровати, крылось напряжение сжатой пружины. Тишина тоже вызывала тревогу; всё это должно было что-то значить.
Доброе утро, миссис Дин.
Доброе утро, мистер Иббс. Так приятно снова вас увидеть. Её манера речи могла превосходить любой светской леди. Голос её был густым и тихим, словно дым, голос, к которому тянуло склониться поближе. Только лицо её оставалось абсолютно пустым.
Надеюсь, вы не возражаете, если я сразу перейду к делу? Нам нужно многое обсудить сегодня.
Разумеется. Пожалуйста, присаживайтесь.
Иббс опустился на холодный деревянный стул у кровати. Миссис Дин осталась сидеть на матрасе. Она исхудала.
Если вы не против, я бы попросил вас снова повторить уже неоднократно рассказанную вами историю. Историю о том, что случилось с вашим мужем в ночь на 19 августа. Не могли бы вы рассказать её мне?
Она склонила голову.
Я сделаю все, что будет в моих силах.
Хорошо. Пожалуйста, начинайте.
В руках Иббс держал блокнот и ручку. Ему требовалось всего-навсего проверить рассказ на наличие возможных несостыковок. Разумеется, он уже знал всю историю вплоть до мельчайших деталей, но как и в мастерстве иллюзий, ключ к совершенству крылся в повторении. С каждым новым пересказом всплывали упущенные прежде нюансы и подробности.
Он повёл меня на ярмарку. Просто хотел немного меня побаловать. Купил мне сахарную вату, танцевал со мной мы хорошо проводили время.
Во сколько вы туда прибыли?
Я думаю, это было в районе шести часов. Днём мой муж работает. То есть работал. Ресницы Карлы дрогнули, но, похоже, слёз в ней уже не осталось.
На ярмарке вы встречали кого-нибудь, с кем были знакомы или, может, просто виделись прежде?
Разумеется. Там было множество людей с нашей улицы.
Быть может, вы заметили кого-то, кто вёл себя странно, или что-то, что выглядело подозрительно?
Ну, трудно сказать. Не сразу приметишь что-то необычное в кавалькаде клоунов, жонглёров и фокусников.
Вы были знакомы с кем-нибудь из труппы?
Нет.
А ваш муж?
Она помолчала, обдумывая свой следующий ответ.
Он бросал взгляды через плечо. Как будто кто-то следил за ним.
Так за ним кто-то следил?
Может быть. Но мысль об этом пришла мне в голову не сразу, а когда всё уже произошло. Будто я сама пытаюсь убедить себя, что там кто-то был. Хромой мужчина попадался мне на глаза пару раз, пока мы гуляли по ярмарке.
Давайте пока ограничимся фактами. Ваш муж обычно брал с собой огнестрельное оружие, когда выходил на улицу?
Это был первый сложный вопрос. Иббс хотел посмотреть, как Карла отреагирует. Она, похоже, сохраняла уверенность. На её лице мелькнула мимолётная тень сосредоточенности, прежде чем последовал ответ:
Нет.
Откуда вы можете знать?
Думаю, я должна знать, вам так не кажется? На самом деле у моего мужа было огнестрельное оружие. Револьвер серого цвета, старый и уродливый, во мне он не вызывал интереса. Но эта штука никогда не покидала стены нашего дома, могу поклясться, если только моё слово чего-то стоит. Револьвер служил исключительно для самозащиты, на случай ограбления, к примеру. У моего мужа не было причин брать оружие на ярмарку.
Ах, верно Иббс пролистнул несколько страниц своего блокнота. Наган М1895. Разве это не одна из большевистских моделей? Карла пожала плечами. Где ваш муж достал такой револьвер?
Понятия не имею.
Иббс решил изменить подход:
Кажется, вы полагаете, что в ту ночь за ним велась слежка. Разве в этом случае ему не следовало бы держать под рукой средство самозащиты? Как вы можете быть уверены, что он был безоружен?
Карла вздохнула, явно утомившись повторять одно и то же.
Потому что тем вечером было прохладно, и он отдал мне свою куртку. Накинул её мне на плечи. Этакий рыцарский жест, понимаете? Если бы револьвер был при нем, я бы тут же это увидела. И если бы револьвер остался в куртке, я бы это почувствовала.
Что насчёт его брюк? Он мог засунуть оружие за пояс или спрятать в карман?
Нет-нет. Этот револьвер был слишком большим, чтобы поместиться в кармане. И если бы он был за поясом, его было бы видно.
А лодыжки?
Вы хотите спросить, не заткнул ли он револьвер в носок? Нет. Опять же, тогда я бы его заметила. Мой муж был одет в тонкий костюм из льна, так что очертания револьвера на любой из частей его тела были бы очевидны.
Тогда вы сами, миссис Дин? Вы были вооружены?
Нет. Не была. Я ненавижу оружие всеми фибрами души. Меня всегда раздражало, что Доминик считал необходимым держать револьвер в доме.
При вас была сумочка, верно?
Да, но в ней не было оружия. Я бы никогда не покинула дом с револьвером в сумочке.
Понял. Может быть, вам стоит рассказать мне что-нибудь о самом револьвере? Что вынудило вашего мужа купить его?
Карла вздохнула.
Он был не в себе после инцидента в банке. Он стал другим. Боялся даже собственной тени. В его голове возникла дурная уверенность, будто револьвер защитит его.
Но вы не были с этим согласны.
Нет, очевидно же, что заряженный револьвер в столе управляющего банком это несчастный случай с часовым механизмом.
Так револьвер был всё время заряжен?
Понятия не имею.
Вы когда-нибудь видели, как ваш муж его заряжал?
Никогда.
Значит, вы ни разу не испытывали побуждения воспользоваться этим оружием? Или хотя бы взглянуть на него?
Она пожала плечами:
С какой стати мне заниматься подобным? Револьвер всегда был в кабинете Доминика. Как и пули. И у меня никогда не было причин туда заходить. Мне это попросту неинтересно.
Ясно. Иббс набросал несколько новых заметок, прежде чем вновь взглянуть на заключённую. Значит, ни вы, ни ваш муж не были вооружены той ночью. Тогда откуда взялся револьвер?
Это был ключевой вопрос. Вопрос, на который предстояло ответить как стороне защиты, так и стороне обвинения.
Не знаю, ответила Карла Дин. Я услышала грохот, с которым револьвер упал на пол, и в следующий миг он вдруг оказался в моей руке.
Давайте рассматривать случившееся в хронологическом порядке. В котором часу вы отправились на колесо обозрения?
Должно быть, около девяти, но я не уверена.
А чья это была идея?
Доминика. Он всегда любил подобные аттракционы.
Вы были против?
Нет. Я поддерживала большинство его затей.
Но не стрельбу, заметил Иббс, не поднимая взгляда. Он говорил с вами о чём-нибудь? Мне нужно как можно больше подробностей.
Мы обсуждали только бытовые вопросы, о которых обычно говорят семейные пары. Спорили о деньгах. Строили различные планы. Я, признаюсь, не помню деталей. Это была рассеянная беседа о разной ерунде. Я ведь понятия не имела, что в последний раз разговариваю с мужем.
У него были проблемы с деньгами?
К своему следующему ответу Карла подошла с осторожностью:
Он был щедр на легкомысленные траты. Мне неоднократно приходилось предупреждать его о всевозможных рисках, но он никогда не слушал.
Понятно. А теперь, пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться. Вы сели на колесо обозрения. И были в кабинке наедине.
Да. Там были только мы.
Кто оплатил билеты?
Доминик. Чтобы попасть на колесо обозрения, нужно было пройти мимо небольшой кассы. Доминик задержался там, чтобы купить билеты. Он обменялся парой слов с продавцом, сидящим в этой будке, но я не видела, что это был за человек. Я не была сосредоточена.
И потом вы сразу сели в кабинку?
Да. Карла притихла, её взгляд скользнул по тюремной решётке.
Пожалуйста, подбодрил Иббс, продолжайте.
На колесе было холодно. Я плотнее закуталась в куртку Доминика. Он взахлёб рассказывал мне о своих планах на завтра.
Что он говорил?
Я не помню. Всё, что я помню, это выстрел. Я смотрела не в ту сторону. Я смотрела вниз. Я не видела, откуда взялся револьвер.
Но вы уверены, что именно ваш муж был тем, кто нажал на курок?
Кто еще это мог быть?
Остриё ручки Иббса зависло над блокнотом.
Выстрел был всего один?
Да. Было эхо, но всё же я уверена, что сам выстрел прозвучал единожды. Затем раздался оглушительный лязг, когда револьвер упал на пол кабинки. А бедный Доминик хватался за живот, плакал и вопил.
Насколько высоко вы были на тот момент?
На самом верху. Спуск только начинался.
И как вы отреагировали?
Я спросила: «Доминик, в чём дело, что случилось?» Это, конечно, был глупый вопрос. Я застала только результат случившегося. Но Доминик ответил только: «Пожалуйста, мне больно». О, это звучало ужасно, мистер Иббс. Это разбило мне сердце. Так что, пока кабинка двигалась вниз, я высунула голову и закричала: «Помогите моему мужу, он ранен!»
Что было потом?
Разумеется, множество людей обратили внимание на шум. Внизу собралась толпа, началась толкучка и давка.
И?
Там оказался врач, он не работал, он просто проводил время на ярмарке со своей женой. Он осмотрел моего мужа, но, конечно, был не в силах что-то сделать. Поэтому вызвали «Скорую помощь». Мой муж был подстрелен в живот.
Он испытывал сильную боль?
Да. Очень сильную. Он умер прежде, чем подоспела «Скорая».
И прежде, чем он успел обмолвиться хоть словом о произошедшем.
Он бормотал что-то неразборчивое. И всё.
Позвольте задать вопрос, миссис Дин, попросил Иббс, отложив блокнот и ручку в сторону, чтобы переплести пальцы, как вы думаете, что произошло с вашим мужем?
Я знаю, что кто-то выстрелил в него. Но я не могу сказать, кто именно это был.
Пороховые ожоги на одежде и теле вашего мужа указывают на то, что выстрел был произведен с очень близкого расстояния. В кабинке на колесе обозрения были только вы вдвоём. И ваши отпечатки пальцев покрывали орудие убийства целиком.
Потому что я подняла его с пола, возразила Карла. Это было машинально. Теперь я понимаю, что мне не следовало этого делать.
Оружие принадлежало вашему мужу.
Мне так сказали. Но для меня все револьверы выглядят одинаково.
Без сомнений, револьвер был орудием убийства. Он был пропален, и в барабане обнаружилось две незаряженные каморы кажется, ваш муж оставил одну пустой, чтобы застраховаться от случайного выстрела. Вероятно, он был осторожным человеком. И похоже, в тот вечер он всё-таки был вооружен.
Он не был, я в этом уверена.
Тогда откуда взялось оружие?
Карла была в отчаянии. Но было полезно прожить подобные вещи сейчас, чтобы подготовить её к возможному давлению в суде.
Я не знаю, откуда оно взялось.
А кто из него стрелял?
Не знаю, мистер Иббс! Я не знаю! Карла вдруг снова погрузилась в молчание. Её тощие плечи поднимались и опускались в такт каждому исполненному волнения вздоху, и она больше не могла встретиться с Иббсом взглядом. Допрос требовал от неё не меньшего терпения, чем от самого Иббса.
На мгновение он взял паузу, позволяя этой короткой вспышке безнадёжности утихнуть. Затем Иббс продолжил:
Может быть, это сделал хромой мужчина?
Карла вскинула голову, словно перепуганный зверёк.
Ну, я Её пыл мгновенно угас. Нет. Такого не может быть.
Почему нет?
Потому что хромой мужчина не поднимался на колесо обозрения.
Как вы можете быть уверены в этом? Вы сами сказали, что почти не обращали на него внимания. Зато ваш муж постоянно оглядывался через плечо, похоже, остерегаясь кого-то неприметного.
Хорошо это Это правда, признала Карла. Но я все еще не понимаю, как
Неважно, отмахнулся Иббс, подражая шутливой манере сэра Сесила. Дело в том, что это мог быть он. Мы не знаем, как это произошло, но если дело зайдёт достаточно далеко, я сделаю всё возможное, чтобы выяснить ответ на этот вопрос.
Хорошо, произнесла Карла с новым проблеском решимости.
Вот и славно.
Как и в иллюзии, в судебном деле материальные факты имеют меньшее значение, чем доверие аудитории. Если существовал хоть малейший шанс, что кто-то, кроме миссис Карлы Дин, каким-то образом мог убить её мужа на вершине колеса обозрения, долгом Иббса было тщательно исследовать подобную возможность. Ухватиться за всё, что могло послужить оправданием этой молодой женщине.
Я хотел бы задать последний вопрос, проговорил Иббс несколько застенчиво. Этот вопрос тоже был сложным, и он не знал, чего следовало ожидать от Карлы в ответ.
Пожалуйста, спрашивайте.
Вы честны со мной, миссис Дин?
Она вскинула бровь, но помимо этого выражение её лица сохранило прежнюю пустоту.
Что вы имеете в виду?
То, что вы мне рассказали: как вы ненадолго отвели взгляд, затем услышали выстрел и увидели револьвер, лежащий на полу. Как вы ненароком схватили орудие убийства. Всё это правда?
Да, твердо сказала Карла. Кроме того, что за женщина вздумает убить собственного мужа так, чтобы оказаться единственной подозреваемой? Вы же не думаете, что я достаточно глупа для подобного, верно?
«Но достаточно глупа, чтобы поднять револьвер», подумал Иббс.
Определённо нет. Но если всё это было ложью, лучше скажите прямо. Знаете, из этой ситуации есть простой выход. Всё, что вам нужно, это быть честной. Если всё произошло так, как я представлял, у нас есть более чем весомый повод, чтобы вас признали невменяемой. Поверьте мне, пара лет в приюте для душевнобольных намного лучше, чем петля.
Я верю вам, мистер Иббс. Но я не собираюсь ни в приют, ни в петлю. Я невиновна, и я убеждена, что присяжные поймут это.
Хорошо. Иббс хлопнул себя по бедрам и поднялся на ноги. Думаю, я добился всего, за чем пришёл.
Вы уверены? Не хотите спросить что-нибудь ещё о моём муже?
Ну, мне кажется, вы рассказали мне всё, что хотели рассказать. Я оставлю вас наедине с вашей постелью и Библией.
Нет, постойте! Пожалуйста, простите меня. Я не хочу создавать впечатление, будто я не ценю тяжкий труд, за который вы и сэр Сесил взялись ради меня. Но вы должны понять, как много раз мне уже пришлось пережить эту историю. Я знаю, как нелепо она звучит. Мне не приносят газет, но я уверена, что пресса вдоволь потешается надо мной. Единственная причина, по которой я настаиваю на своей версии случившегося, глубокомысленно заверила Карла, в том, что она правдива.
Миссис Дин, конечно, говорила убедительно. Но говорить убедительно и говорить правду это не одно и то же. Иббс, возможно, и был наивным новичком, но даже он понимал это. Он внимательно осмотрел Карлу, бросив идею обновления заметок.
Ваш муж имел склонность к самоубийству?
Думаете, он мог застрелиться?
А какое ещё может быть объяснение? Вы не стреляли в него замечательно. Никто другой тоже не смог бы его подстрелить отлично. Какие ещё есть варианты?
Я Она погрузилась в собственные мысли. Я полагаю, он Возможно.
Это был вопрос с подвохом; вероятность самоубийства в подобных делах практически полностью исключалась. Люди попросту не стреляли себе в живот это был грязный, мучительный и невероятно долгий способ свести счёты с жизнью. Но тот факт, что Карла Дин сама не отвергла подобный вариант, был любопытен.
Если бы он считал, что его преследует тот хромой мужчина, Доминик, возможно, взял бы с собой револьвер, предположила она, будто пытаясь спорить с собственными умозаключениями. Но я просто не в силах представить Доминика выпускающим шесть пуль в живого человека. Это было бы совсем на него не похоже. И опять же, как я уже неоднократно говорила, в ту ночь при нём не было оружия.
Иббс оставил её сразу после этих слов. Обсуждать было попросту нечего. В определённом смысле Карла ответила на самые важные вопросы, и теперь ему предстояло собрать обрывки её ненормальной истории во что-то связное. Во что-то, что можно было бы представить присяжным.
Неужели Карла была виновна? Он не мог сказать. На самом деле у него не было права на личные выводы. Она определённо была неглупой женщиной. Иббс мог сделать такой вывод по ладному строю её речи, сохранявшемуся даже при эмоциональных вспышках. Если бы она решилась убить собственного мужа, наверняка ей в голову пришёл бы менее смехотворный способ.