Мальчуган придвинулся поближе к Старику. Он очень любил рассказы Старика и не хотел пропустить ни одного его слова. Старик уже поведал когда-то мальчику, как ходил на своей лодке в море и как поймал однажды в одиночку такую большую рыбу, что та не поместилась в лодке, и чтобы доставить эту махину на берег её пришлось привязывать к корме; о том, как однажды он подружился с парой дельфинов, и те потом поджидали его на одном и том же месте и от радости выпрыгивали из воды, лишь только удавалось им завидеть лодку Старика; и о том, как проходили когда-то мимо их деревни огромные киты и все рыбаки вышли в тот день в море, чтобы только посмотреть на этих громадин, и те величественно проплыли перед ними, помахав всем своими гигантскими хвостами; а потом Старик рассказал Мальчугану, как устроился рыбаком на крупное судно и месяцами не сходил на берег, дрейфуя в море и учась по специальным приборам отыскивать большие стаи рыб.
Сейчас Старик задумался, решая, с чего же именно начать свой рассказ, но Мальчуган сам подсказал ему.
Начни с самого начала, попросил он. Как ты попал на Луну? На чём долетел?
Долетел задумался Старик. Улетал я туда, как и все, с космодрома. Летело нас тогда на корабле много, человек двести. Все мы вошли в состав одной из той многочисленных групп, которые отправлялись на Луну для добычи гелия-3. Ты знаешь, что это такое?
Конечно, слегка обиженно отозвался Мальчик, боясь, что Старик посчитает его совсем маленьким. Я знаю, что из него сейчас получают электричество.
Верно, не торопясь, подтвердил Старик. Сейчас его добыча намного упростилась, а пятьдесят лет назад его добывали вручную. Таких как я, чернорабочих, готовых работать на других планетах, называли словом туэго. Наша работа не требовала квалификации, а лишь большой физической силы и крепкого здоровья, поэтому жизнь туэго ценились низко, но я не обижался. За работу в космосе платили больше, чем на Земле, поэтому я отправился в путь. Впервые тогда я выехал за пределы нашей деревни и города. Ты видел когда-нибудь космодром? Хотя бы на картинке?
Мальчуган утвердительно кивнул.
Так вот на самом деле он намного, намного больше. В то время корабли на Луну отправлялись чуть ли не каждую неделю.
Твой корабль был тоже очень большой? спросил Мальчуган.
Очень, ответил Старик.
Больше, чем морской корабль?
Намного больше.
Старик не стал рассказывать Мальчугану о том, как он заблудился тогда на том огромном космодроме, как бродил, голодный, в поисках своего корабля среди многочисленных металлических конструкций, топливных трубопроводов и коммуникаций, и как пренебрежительно отмахивались от него все, узнав, что он всего лишь жалкий туэго, ищущий свой корабль.
Старик также решил не рассказывать Мальчугану о всех трудностях перелёта, длившегося более двух суток, как чуть было не лопнули его барабанные перепонки при включении реактивных двигателей, как готово было разорваться от нагрузок его довольно крепкое, как он считал, тело при старте, как он, сжатый со всех сторон такими же туэго, прикреплённый на долгие часы полёта вертикально ремнями к внутренний обшивке корабля беспокоился тогда только лишь о том, чтобы затёкшие его руки и ноги остались бы здоровы, и он не был бы по прибытию отправлен обратно на Землю. К счастью, тело Старика тогда выдержало, и каким же счастьем оказалось для него ступить на поверхность Луны. В тот момент он показался сам себе невесомым. Измученный перелётом, он тогда мгновенно забыл об усталости и вместе с прочими прилетевшими радостно прыгал по серому грунту этой странной земли.
Давай я расскажу тебе, как впервые отправился добывать лунный грунт. Нас поселили в посёлке, а добыча велась за десяток километров, и возил нас туда настоящий поезд.
Поезд на Луне? оживился Мальчуган.
Да, люди проложили рельсы и пустили по ним такие маленькие вагончики. Тебе бы понравилось. А на конечной остановке была шахта. В первый день я попал в ту, которая находилась рядом с терминатором. Ты знаешь, что такое терминатор? Так называют линию раздела света и тьмы. Здесь, на земле, её не увидеть из-за наличия атмосферы, а там, на Луне, когда я увидел эту границу, у меня перехватило дух. Тьма, свет, а между ними острые зубцы скалистых кратеров. Это очень красиво. А вверху на небе Земля.
Наша Земля? воскликнул Мальчуган.
Да, там она на небе и знаешь, она очень красивая. Такая синяя-синяя, как будто всю её покрывает наше море.
Старик не стал рассказывать Мальчугану, как тосковал он тогда по этой родной бирюзовой планете, по морю и по дому. Он мог видеть Землю лишь изредка, когда работал на обращённой к ней стороне Луны и до того, как спускался в темноту шахты. А после этого спуска всё, что видели его глаза это тёмная лунная порода, и так двенадцать часов в сутки, после которых выход на поверхность казался немыслимым счастьем, и даже неосвещённая солнцем часть поверхности Луны слепила глаза.
Мы работали и ходили по Луне в специальных костюмах. На Луне нет воздуха, совсем, и самое главное для любого туэго вовремя успеть подключиться к стационарной воздухонагнетательной сети и потом следить, чтобы не повредить воздухоподводящую трубку. Вот там-то мне и пригодилось моё умение задерживать, как при нырянии, дыхание.
А что ещё ты делал на Луне?
Ну, я прилетел туда работать, поэтому свободного времени у меня было мало. Когда одни шахты оказывались на освещённой стороне Луне, нас перевозили в другие, потому что на освещённой солнцем поверхности находиться человеку невозможно. Солнце такое жаркое, что за минуты плавит оболочку костюма, ничего не спасает.
Там бывает жарче, чем у нас в июле? удивился Мальчуган.
Старик улыбнулся и погладил мальчика по голове.
Намного, намного жарче.
Старик не стал рассказывать Мальчугану, что находиться на тёмной стороне Луны было не легче. За все те тринадцать лет, что провёл он в космосе, Старик так и не смог привыкнуть к холоду.
Их поселение, конечно, отапливалось, но на тепле помещений, где содержались туэго, старались сэкономить. Когда температура на поверхности опускалась ниже ста градусов по Цельсию, становилось совсем холодно, и приходилось сбиваться всеми в одну кучу, чтобы теплом тел хоть как-то согревать друг друга.
Давай я тебе лучше расскажу, как нашёл там, на Луне, один очень красивый камень. Я тогда работал в шахте на глубине примерно полукилометра от поверхности. Порода там идёт тёмная, почти чёрная, а освещение настолько слабое, что работать приходится почти вслепую. Я отработал тогда уже семь или восемь часов и думал всё это время о доме. Вспоминал вот этот наш посёлок, волны и крик чаек, и тут что-то блеснуло у меня перед глазами и осколок синий, прозрачный выпал из стены. Тогда мне показалось, что само море неожиданно упало к моим ногам.
А где он теперь? Ты привёз его домой с Луны? обрадовался Мальчуган.
Нет, ответил Старик. Когда я вынес найденный камень на поверхность, то оказалось, что это какой-то редкий минерал. Потом его отправили на Землю. А мне заплатили за него втрое больше, чем стоит один день моей работы.
И долго ты прожил на Луне? поинтересовался Мальчуган.
Старик задумался.
Пять лет и четыре месяца, ответил Старик.
А потом?
Потом я отправился на Ганимед.
Это далеко?
Очень далеко.
И что ты там делал?
Добывал жидкое железо.
А потом?
Потом полетел на Каллисто на строительство космической базы.
Видя, что Мальчуган уже устал, Старик своей неуклюжей рукой пошарил в кармане и достал оттуда несколько монет.
А не сбегаешь ли ты нам за мороженым? спросил Мальчугана Старик.
Мальчик радостно вскочил, как будто давно уже ждал этого предложения.
Тебе шоколадное или с сиропом? радостно спросил готовый рвануть с места Мальчуган.
Пожалуй, шоколадное ответил, прищурившись, Старик, знавший, что Мальчуган больше любит шоколадное.
Мальчик убежал, а Старик остался один и продолжал неподвижно смотреть на море. Ему вспомнилась холодная зелёная поверхность Каллисто, как не похожа она на эту прозрачную водную синеву Земли. Нет, не будет рассказывать он мальчику, как коченел от холода, оставленный всеми в тех местах. Как был вынужден практически в одиночку заканчивать монтаж каркаса станции, как погибали один за другим те, кто стали ему к тому времени ближе любой родни. «Держись, ты должен выжить, ты знаешь, ради чего ты здесь», повторял себе Старик тогда, когда руки его, замёрзшие в неисправном термокостюме, закручивали последние гайки в собираемой конструкции, а над ним висел громадный оранжевый диск Юпитера. «Держись, ты должен выжить», говорил себе Старик. Он еле добрался тогда до поселения. Нет, он не расскажет Мальчугану о том, как чуть было не бросили его на той планете, посчитав погибшим. Жизнь туэго стоила слишком дёшево для того, чтобы кто-нибудь отправился его спасать.
Нет, лучше Старик поведает Мальчугану, как красив космос. Там, на спутниках планет, в отсутствии атмосферы, кажется, что все звезды расположены совсем рядом, так близко, что то и дело хочется протянуть к ним руку, и когда делаешь это, то кажется, что слабая поверхность спутника отпускает тебя и испытываешь в этот момент то ли страх, то ли восторг, и прыгаешь вверх, и кажется, что летишь А наша Земля Пусть Мальчуган знает, как красива она оттуда из космоса. Сколько же смотрел на неё Старик с поверхности Луны. Наблюдал, как она меняется, как каждый день, когда можно было ему её увидеть, она предстаёт перед ним разной и новой. Нет, не сравнится с ней по красоте ни одна планета.
Мальчик вернулся с мороженым. Своё он уже наполовину съел, мороженое же Старика Мальчуган аккуратно вложил в сжатые пальцы Старика. Когда Мальчуган окончательно расправился с мороженым, Старик протянул ему своё.
Ты точно не хочешь? поинтересовался Мальчуган.
Старик едва уловимо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Смотри, динги! Вон там! вскочил Мальчик и радостно замахал над головой рукой.
Действительно, там вдалеке, у самого горизонта показался громадный ковш-клешня, затем второй, блеснула на солнце металлическая обшивка забрасывающего сеть сегментного манипулятора. Похожий на гигантского осьминога динг, управляемый с берега своим хозяином, трудился далеко в море. Мальчик хорошо видел его, Старик же только улыбался радостным возгласам Мальчугана. Глаза Старика, давно потерявшие былую остроту зрения, слезились на солнце.
Может быть, это динг моего отца. Он на прошлой неделе купил себе ещё один и теперь у него целых три динга, с гордостью сказал Мальчуган, снова усаживаясь рядом со Стариком. Зачем ты уехал, улетел так далеко? Тебе надоело жить здесь? продолжал он расспрашивать Старика.
Эх, если бы он знал, как не хотелось Старику тогда уезжать. Как каждую ночь, находясь в сотнях тысяч километров от Земли, он продолжал слышать во сне крики чаек и шум прибоя.
Мне надо было заработать деньги на обучение сына, ответил Старик.
Понятно, понимающе кивнул Мальчуган. Мой папа тоже старается, поэтому он и покупает новые динги, и мама тоже, она специально уехала в город. Папа говорит, что я обязан хорошо учиться, иначе жизнь моя станет стоить очень дёшево.
Это верно, согласился Старик. В моё время дингов не было и всего, что я мог заработать здесь, не хватало сыну на школу, а у него обнаружился талант Один из учителей начальной школы заметил, что он смышлён, как это тогда называлось, в естественных науках. Вот тогда я и решил лететь. За работу в космосе обещали неплохие деньги. Так мне удалось заработать на обучение сына в средней, затем в высшей школе.
Старик не признался Мальчугану, да и не зачем это было делать перед ребёнком, но именно эта цель, это желание Старика не дать пропасть способностям сына, и дали ему возможность выжить там, где другие либо погибали, либо возвращались раньше времени покалеченными и больными домой. Старик был бы счастлив всю жизнь прожить здесь, в родном, хорошо знакомом с детства посёлке, ловя рыбу и добывая этим пропитание своей семье; каждый день видеть жену и сына, но ему пришлось лететь. Лететь очень далеко, потому что ему нечего было предложить обществу, как только свои физические силы. Старик вернулся домой только тогда, когда сын его получил диплом.
Пойдём-ка, перекусим, предложил Старик, заметив, что освободились места в кавэрне.
Был полдень, уставшие рыбаки расходились по домам, чтобы, отдохнув там в прохладе, вернуться на берег уже только к вечеру.
Старик и мальчик вошли под карниз опустевшей кавэрны.
Возьмёшь мне лимонад, потянул Старика за рукав Мальчуган.
Таких посетителей, как Старик и Мальчуган в кавэрне не любили. Ели они мало, алкоголь не пили, поэтому, по мнению, владельцев кавэрн лишь понапрасну занимали место, но других посетителей в ближайшие часы не предвиделось, поэтому их пустили.
Мальчуган залез на стул. Он с радостью принялся потягивать из трубочки холодный лимонад, а Старик купил обед. Перед ними стояла теперь большая тарелка холодного риса и сладкие шарики из водорослей, и Мальчуган проворно хватал их с тарелки прямо рукой.
Отец уже, наверно, вернулся с ловли. Я могу сбегать и принести нам свежей рыбы, торопливо жуя, говорил Мальчуган. Давай пожарим её у тебя во дворе.
Хорошо, согласился Старик. Ты беги, я буду ждать тебя вечером.
Ты только подготовь к моему приходу угли, попросил Мальчуган.
Хорошо, снова ответил Старик.
Он просидел в кавэрне ещё немного. Когда обслуга всё чаще стала нервно прохаживаться вокруг него и бросать в его сторону недовольные взгляды, он понял, что пора уходить.
Старик вернулся снова на пирс. Тут он посидел ещё немного, глядя, как лодки с белоснежными парусами везут в этот час отдыхающих из города. Они проплывали совсем близко к нему, увозя своих пассажиров дальше, на расположенные за мысом песчаные пляжи.
Когда солнце уверенно взяло курс к горизонту, когда стало неумолимо приближаться к той линии, где небо соприкасается с морем, Старик поднялся. Медленной, шаркающей своей стариковской походкой он побрёл домой. Насмешливыми взглядами его провожали вышедшие в этот час на улицу подростки, а сидящие вдоль набережной торговки недовольно косились на него. Старик всё понимал и не обижался. Старость некрасива. Казалось, уже один только вид Старика страшил всех этих встречающихся ему сейчас по дороге розовощёких, пока ещё пылающих здоровьем людей, напоминанием об их собственной неминуемой немощи.
«Иди, Старик, иди», говорил про себя Старик. «Ты уже проделал сегодня свои две тысячи шагов, но теперь тебе надо вернуться домой, а там уже тебя, наверняка, ждет Мальчуган. Он уже принёс свежей рыбы и ждёт, что ты разведёшь костёр и сделаешь угли. Он ещё мал, и ему нельзя баловаться огнём. Так что иди, Старик, иди, не останавливайся, и не обращай ни на кого внимания».
Мальчуган ждал его, по-видимому, давно. Он уже включил стоящий во дворе электрический аэрогриль и разложил на его решётке почищенную по его просьбе отцом рыбу.
Ну, где же ты задержался, деловито переворачивая щипцами рыбу, говорил Мальчуган. Я уже почти приготовил нам ужин.
Старик сел прямо на песок. Мальчуган сбегал в дом за тарелками и принёс ещё две кружки воды.
Так они сидели, мальчик и Старик, обсасывая косточки румяной, поджаренной на гриле рыбы и наблюдая, как огненный шар солнца, став оранжевым и совершенно утратив свои лучи, оставляя за собой полыхающую дорожку на воде, медленно погружается прямо в море.