И почему дядюшка не поселил меня прямо в этой холодной жутковатой комнате? С него бы сталось.
Удивляясь его доброте, я по деревянной лестнице направилась на второй этаж, где было всего две комнаты, объединённые балконом. Миновав высокую ступеньку, подошла к резным деревянным перилам.
Дом дядюшки стоял на холме, и отсюда город был как на ладони. Смешно сказать, но я на мгновение почувствовала себя словно на картинке из детской книги сказок.
К полудню выглянуло солнце и сейчас заливало своими яркими лучами город. Он казался пестрым островом, плывущем в душном зелёном океане леса, со всех сторон его омывающем.
Правильно ли я сделала, что приехала сюда? Бросила все, все и сорвалась.
От себя не убежишь. А от него и подавно.
Эти слова словно прошептал кто-то за моей спиной. Я нахмурилась и даже обернулась.
Разумеется, я сделала правильно, что сбежала от навязчивых приставаний своего не вполне нормального соседа по подъезду. Как посоветовала мне подружка:
Беги, Ев, обрубай все концы! Сейчас этот придурок вроде безобидный. А потом наступит у него обострение подкараулит в подъезде и ножом пырнет. Кто их, этих психов разберет? Конечно, поезжай к своему дяде! Поступишь там в эту академию и будешь учиться классно же!
Она была права. Я понимала, что просто не смогу жить спокойно в своём родном городе.
Я не могла выйти на улицу, потому что он сидел на лавочке и поджидал меня.
Куда бы я ни отправилась, он шел за мной, как уродливая тень, поджидал, выслеживал и всегда, всегда оказывался рядом, будто был призраком, а не живым человеком.
Уж лучше буду терпеть барственные заскоки дядюшки, чем слушать ночью стук в дверь и громкие крики, будящие весь подъезд: «Пусти, любимая! Открой! Обними меня! Полюби меня! Дай мне тебя! Дай! Хочу!».
Ещё немного побродив по дому, я взялась за мытьё полов.
Площадь паркета была весьма обширна, и к тому же мыть его надо было аккуратно какое-то там дорогое мега-супер обработанное дерево. На этом дядя сделал особенный акцент.
В довершение всего он велел натереть его мастикой, чтобы блестел, как зеркало.
С мытьём я справилась медленно, но без особых затруднений, несмотря на то, что приходилось таскать воду из колонки. Натирать же мастикой пол оказалось однообразно и тяжело.
И в три раза медленнее, чем мыть.
Я очень устала, зато полы стали зеркальными. Ну, ничего это мне вместо тренировки в тренажерном зале.
Осталось осилить только небольшой кусок паркета в коридоре перед самой кухней и все!
Стрелки явно антикварных часов с кукушкой подходили к девятнадцати ноль-ноль. Успею до гостей!
В глазах рябило от бесконечных узоров «елочкой», а в носу стоял специфический запах мастики.
Я поправила на голове косынку и выдохнула. Так же пришлось напялить старый вытертый халат, найденный в тряпках.
Видок у меня был еще тот!
Увлекшись, я поздно услышала голоса за входной дверью. Они пришли раньше!
Тут же зажегся яркий свет, и я увидела на пороге дядю в компании трех мужчин и двух женщин, у одной из которых в руках были чайные розы.
Они уставились на меня, стоящую на полу, слишком уж удивлённо. Словно диковинного зверька увидели.
Почему-то первое, о чем я подумала у девушки с розами сегодня день рождения. Короткие светлые волосы, крупные красные бусы на шее, вся какая-то утонченная, она так и светилась.
Мгновением позже до меня дошел весь комизм ситуации, потому что сейчас, в косынке, халате и классической позе Золушки, я сильно отличалась от этих праздничных и нарядных людей.
Казалось бы, что тут такого?
Ну, убирается человек, не в бальном платье же ему убираться? Зачем смотреть на меня, как на что-то крайне удивительное?
Похоже, добрый дядюшка уже успел проболтаться на мой счет.
Это моя новая уборщица, про которую я вам уже рассказывал, с огромным удовольствием сообщил дядя. Не пугайтесь, господа, она не грязная и не заразная! Проходите, проходите! Бери пакеты, накрывай на стол, последнее он прошипел мне.
Мне надо переодеться, так же тихо прошипела в ответ. Это грязная рабочая одежда. Неужели вам не неудобно перед гостями?
Его глаза блестели как-то слишком уж предвкушающее. Плевать ему было на гостей, вот что.
Зато унизить меня это ни с чем несравнимое удовольствие.
А тебе так больше идет. Подчеркивает статус, знаешь ли, хихикнул дядюшка. Мой руки и быстро на кухню! И если думаешь, что, переодевшись, ты бы выглядела приличнее, то я должен тебя разочаровать. Таки ходи теперь в этом халате и косынке.
Да мне плевать, как я выгляжу. А вот вы, унижая меня перед ними, не особо!
Дядя задумался над последним предложением и не успел ответить, а я взяла тяжелые пакеты и понесла на кухню. Гости уже рассаживались за столом.
Им неловко было на меня смотреть.
Глупости какие!
Даже не представляю, чего им дядюшка про меня наплел.
Я хотела развернуться и уйти, но что-то меня удержало. Какой-то маленький благоразумненький голосок, говорящий, что не стоит ссориться с дядюшкой.
Засучив рукава халата куртки, я накрывала на стол.
Салаты аккуратно выложила из контейнеров с маркой магазина, где они были куплены, на тарелки. Нарезала два вида ветчины и сыра, хлеб.
Даже украсила мясную нарезку листьями салата и оливками. Из разговоров я поняла, что все эти люди сослуживцы дядюшки, и что у одной из женщин действительно сегодня день рождения, который дядюшка предложил отметить у себя.
По сравнению со всеми за столом, кроме именинницы, один из мужчин был молод лет тридцать, а может, даже меньше.
Одетый во все черное, с бледным цветом лица, который особенно бросался в глаза на фоне стоячего воротника его черной рубашки, он сидел прямо напротив кухонной стойки, где возилась я.
Прихотливый рот его был чуть болезненно сжат, а прозрачные глаза взирали на мир насмешливо и высокомерно. Вместе с этим что-то угловатое, неуверенное было в его образе.
Дядюшка называл его Владом и вообще, по-моему, души в нем не чаял.
С накрыванием стола управилась я довольно быстро. В довершение ко всему, налив в вазу воду, поставила туда розы, конечно же, при этом уколовшись. От них шел восхитительный запах, а капельки воды лежали на лепестках, как осколки стекла.
Я на мгновение замерла.
Очень люблю цветы, но эти розы не мои.
Я могу идти, дядюшка? установив вазу в центре стола, спросила, скромно потупившись.
Тьфу, зачем я так оговорилась и сразу же привлекла внимание?
Пусть бы и дальше дядюшка играл в «барина и его горничную», плевать.
Воцарилось молчание.
Дядюшка? Так это, оказывается, племянница? А сказал, новенькая уборщица, старый шутник! захохотал кто-то из друзей дяди. Говорил, все родственники умерли, а тут такая Особа. И как её зовут?
Как же это противно, когда о тебе говорят в третьем лице. Да еще и называют «особой».
Дядя помалкивал.
Может, он забыл моё имя?
Ну, я напомню.
Ева, громко произнесла я таким тоном, что присутствующие не могли не обернуться на меня. Меня зовут Ева.
Браун? послышался спокойный холодный голос, словно ледышки друг о друга ударились.
Не знаю, чего этот черный, как ворона, Влад ожидал. Может быть, того, что я вытаращу глаза и спрошу: «А кто это?».
Не думаю, что у меня есть хоть сколь что-то общее с женой Адольфа Гитлера, я поправила спадающую косынку. Впрочем, она пробыла в этом статусе официально всего тридцать шесть часов или
Какие познания, я поражен, бесцеремонно перебил Влад.
Ты видишь меня от силы двадцать минут. Разве можно составить правдивое мнение о человеке за такое короткое время? И, раз уж тут вы все, как я вижу, претендуете на комильфо Вообще-то, перебивать собеседника признак дурного тона.
Поверь, достаточное, даже как-то устало отмахнулся противный парень в черном. Тебе ли мне рассказывать о дурном тоне? Ты приехала сюда из провинции, прочитав пару книжек из вашей деревенской библиотеки, и считаешь себя очень умной и образованной. По-любому мечтаешь о красивом и богатом принце с квартирой и машиной. Куда ж без него? Заодно выслуживаешься перед дядей в надежде, что тебе от него что-то перепадет. И невдомек бедной глупой девочке, что её удел возвращение в сельскую местность, какой-нибудь Федя-тракторист, и перепих в стоге сена под блеянье коз.
Мои глаза расширились.
Даже дядя не зашел бы так далеко. Но его школа, определённо.
Влад смотрел на меня в упор холодно и уверенно.
Напряженное молчание за столом.
Это оскорбление!
Мерзкое и гадкое оскорбление!
Я же ничего им не сделала. Почему на меня смотрят, как на существо низшего круга?
Просто невозможно было подобрать слова от обиды. Влад вопросительно вскинул брови, как бы желая сказать: «Что, кишка тонка ответить?» и безразлично отвернулся.
Я же вылетела из кухни, ударившись локтем о дверной косяк.
Щеки горели, словно меня по ним отхлестали.
На ходу скинула косынку, рванула пуговицы халата и высвободилась из него. Брезгливо отшвырнула тряпку от себя и теперь шагала по коридору в одном нижнем белье.
То, что кто-нибудь может выглянуть из кухни и все увидеть, меня не волновало.
К чертям собачьим и дядюшку и его гостей!
Не подозревала, что люди могут быть такими Такими высокомерными и предвзятыми!
Я подошла к двери своей комнаты и рывком дернула её на себя. Прежде, чем войти, все же оглянулась.
Уже начиная жалеть о сделанном, я понадеялась, что никто не видел моего демарша.
Напрасно.
В дверях кухни, прислонившись к косяку, стоял Влад.
Ни о чем не жалею. Ни о чем. Надо было этот халат вообще ему прямо в рожу швырнуть!
Я отвернулась и затворила дверь.
Да пошел он!
В конце концов, ничего страшного не произошло.
Белье у меня самое обычное, вроде купальника, только немного с кружевом. Фигура тоже ничего.
А этот мерзкий Влад надеюсь, больше его не увижу.
И вообще, как можно меньше контактов с дядей и все будет хорошо.
И пусть эти гости на меня смотрели, как на пустое место, или вернее, как на какую-то провинциальную матрешку. Для них я глупая провинциалка. Ну и что с того?
Переживем. Я здесь всего лишь первый день.
Чуть-чуть осмотрюсь, и сбегу из этого бонтонного дома, обязательно сбегу!
Главное, что основная проблема решена. А остальное можно и потерпеть.
Не включая света, я подошла к окну.
В этих краях смеркалось рано. Передо мной стоял лес. В почти сгустившейся темноте казалось он намного ближе.
По кронам деревьев пробегало легкое движение, но страха оно у меня не вызывало. Я слышала, что в здешних лесах водятся дикие звери, но какими бы дикими они не были, они не станут ломиться в дом.
Вскоре на траву легли ночные тени, а я легла в постель.
Из гостиной слышались голоса и звуки вальса. Кажется, они устроили танцы. Надо же, просто какое-то светское общество.
Куда я попала?
Вставила наушники плейера в уши и закрыла глаза.
Как же я скучала по дому! Он не был похож на музей.
Это был просто дом. И там была настоящая ванная. Мои любимые книги. Мой кот Манчкин. Он такой беззащитный и, наверное, страшно по мне скучает. И он не дома, а у знакомых.
Когда чуть-чуть освоюсь в Белом Логе, то обязательно заберу его.
А дома сейчас пусто, темно и тихо.
Лишь по одному я не испытывала никакой грусти. По одинокой фигурке соседа, сидящего на ступеньках лестничной клетки напротив моей двери.
Он уже понял, что я сбежала.
Ну что ж, ему давно пора осознать, что никакая мы не пара!
ГЛАВА 2
Поступление в академию
Июль перевалил за средину, и уже ни о чем, кроме конкурса в академии «Согинея», я думать не могла. Мама говорила, чтобы я получила высшее образование, да и сама я чувствовала потребность учиться дальше. А ещё очень хотелось показать дорогому дядюшке, что выиграть конкурс в моих силах.
Дома, просматривая в Интернете информацию о Белом Логе, я совершенно случайно наткнулась на сайт академии и удивилась, что такое престижное учебное заведение есть в таком далеком от столицы городе. Впрочем, судя по тому, что я прочитала, Белый Лог был местным областным центром и считался весьма богатым городом. Его даже называли жемчужиной Сибири.
Вот только времени оценить его достопримечательности у меня пока что не было.
Я только и делала, что усердно готовилась к конкурсу. Два первых экзамена были выдержаны на проходной балл. Предстоял третий экзамен по литературе.
Это я считала самым легким. Уже почти выдохнула и поздравила себя с победой, но тут
Удача отвернулась.
Стены обшиты панелями вишневого цвета. Окна распахнуты, но в них не видно ничего, кроме верхушек деревьев. Аудитория забита до отказа человек сто тут точно есть, и это только первая группа сдающих экзамен по литературе.
Претендентов на несколько благословенных мест в «Согинее» почти, как в МГУ. Здесь призеры всяких олимпиад и вообще различные умники.
Я жду, когда члены жюри дадут мне листок с темой сочинения, и стараюсь не пасовать перед призерами и умниками.
Меньше всего я боялась последнего экзамена, потому что читать любила, и в школе сочинения ниоткуда не списывала. Всегда имелись какие-то свои мысли.
Учитель по литературе даже находил их оригинальными.
Но всё рухнуло, когда я увидела надпись на своём листке.
«Л.Кэрролл. Алиса в Стране Чудес. Эссе на вольную тему».
Льюис Кэрролл не вызывал у меня даже малейшей симпатии. Так же, как и его знаменитая книга, до которой мои руки дошли очень поздно, а именно в поезде по дороге в этим края.
Знаменитую «Алису» я даже не дочитала.
Просто не выдержала этого бреда с претензией на занимательность и своеобразие, с бессмысленными диалогами и противными героями.
Дойдя до сцены, где разумная девочка то увеличивалась, то уменьшалась, я даже почувствовала головную боль, как будто это со мной происходили такие неприятные метаморфозы.
Полистав в конце биографию Кэрролла, отнесла книгу в разряд дурацких, тут же удалила с читалки своего телефона и со спокойным сердцем развлекалась милым романтическим фэнтези с сайта самиздата.
И вот такая незадача.
Что писать в сочинении по оной, я совершенно не представляла, так как даже не узнала, чем там закончилось дело.
До конца экзамена оставалось около пятнадцати минут, когда я наконец-то выжала из себя первое предложение.
Я пыталась быть объективной, но понимала, что из сочинения получилась лишь одна злостная, необъективная и свариливая критика.
Не люблю переживать раньше времени.
Однако, кладя свой мало исписанный листок на толстую стопку сильно исписанных листков, я подумала, что этот экзамен, скорее всего, бесславно провален.
Стало втройне обидно, потому что мои результаты за первые два испытания были одними из лучших. И кто придумал включать в третий экзамен сочинение по бестолковой детской книжке, которая все испортила?
Я была согласна даже написать критическую статью на сатиры Антиоха Кантемира! Да хоть, на Салтыкова-Щедрина! Да даже Некрасова!
Но этот неадекватный заморский Кэрролл?
Посоветовав себе не злиться и философски отнестись к этому фиаско, я заспешила, так как дел на сегодня запланировано было много.
Дядюшка признавал свежие натуральные продукты, которые продавались, как он считал, только на рынке.
Два раза в неделю я ездила туда с пересадкой, возвращаясь усталая, с тяжеленными пакетами, от которых потом крутило руки. Поэтому мысли быстро переключились на то, чтобы ненароком не забыть взять какой-нибудь несчастный чек, наличие которых дядя строго проверял.
Внезапно мое внимание привлекла деревянная дверь, вернее, даже не дверь, а коричневые буквы, выбитые на золотой табличке рядом с ней.
Там говорилось, что за этой дверью скрывается кафедра словесного искусства, рядом же с должностью заведующего кафедрой стояли фамилия, имя и отечество дяди.
Черт!
Нет, не так
Не просто черт, а че-о-о-о-орт!
Новость о том, что мой милый, доброжелательный и простой в общении родственничек возглавляет в «Согинее» кафедру, является профессором и ничего об этом мне не сказал, стала просто ударом под дых.