Очень даже не плохо. Сделал вывод из этого экспериментального опыта общения со своим новым костюмом Алекс, подойдя к окну, и обнаружив сперва в своём костюме то, что Сеня называл свойства хамелеона. Он подстроился под изменения световой обстановки и начал более мягко, светло и тепло для Алекса выглядеть под этим солнечным освещением.
А Алекс, между тем, уже предоставил самому себе свой костюм и обратился всем своим вниманием в сторону окна и того, что за ним делается. А делается там много чего, и при этом ничего лишнего и из того, что в себя включает уличная магистраль, ещё называемая проспектом. А включает она в себя броуновское и одновременно регулируемое движение, со своими происшествиями и просто ходом движения жизни, планируемыми и незапланированными тем же источником событийности, случаем.
И Алексу вдруг захотелось сказать что-нибудь эпическое с вызовом этому лежащему у его ног миру, как какой-нибудь герой из классических книг. Но что-то ему сейчас ничего такого достойного не пришло на ум, и Алекс, глядя на этот мир, несуществующий без своего движения, обратился взглядом к тому, что его привело сюда. А именно к рукам распределителя реальности, как он называл руководителя отдела связей и коммуникаций в их компании Зильберга, с помощью которых он как-то особенно жёстко и интенсивно отбивал печати на бланках его командировочных определений.
И какова цель моей командировки? задался этим вопросом Алекс к своему непосредственному начальнику, Лактоиду Францевичу.
Налаживать прежде всего связи. Уж очень туманно и неопределённо выразился Лактоид, при этом почему-то отводя от него взгляд в сторону и не смотря в глаза. Что уже тогда, при этом разговоре, кольнуло Алекса и показалось как-то подозрительным и недостойным для начальника.
Связи? вопросительно удивился Алекс.
А что вам непонятно?! почему-то разозлился Лактоид Францевич. Любой вид коммерческой деятельности, это прежде всего налаживание связей, а уж только затем поиск путей выстраивания взаимовыгодного сотрудничества.
Допустим так. А что от меня-то требуется? Алекс в свою очередь демонстрирует неугомонность и агрессивную строптивость, за которую он часто был преследуем штрафами и выговорами за такую свою слишком самостоятельную позицию. Но так как Алекс был способен на особого рода дерзость и умение заставить вас так застрять в себе от ошеломления и недоумения в сторону того, что неужели так можно и это своё дел рук творческого потенциала Алекса, то к нему до последнего предела не лезли и всё не могли ему указать на дверь, ведь кто тогда будет отвечать за демонстрацию анархии духа, без наполнения которого их продукт не имеет того спроса, на который все они рассчитывают.
А вот в чём-то странный, а в чём-то удивительный ответ Лактоида ещё больше отдалил Алекса от понимания того, что от него хотят и что он в этой командировке будет делать. Ты будешь продавать наше время, наполняя их время смыслами. Говорит Лактоид вот такую несуразицу даже для Алекса, многое и похуже в плане заворота мозгов этого в этих стенах слышавшего. А так как основная специализация их компании, это предоставление услуг рекламного и маркетингового характера, то о чём может спросить своего начальника Алекс, чтобы не быть уличённым не в профессионализме, так это о том, можно ли приметить данный слоган в процессе работы над новой маркетинговой компанией.
Да ну тебя к чёрту! только и отмахивается от Алекса Лактоид, ведя себя всё более непонятно для Алекса, уходя от дальнейшего с ним разговора к окну. И Алексу ничего не остаётся делать, как понять, что разговор на этом с ним закончен и ему следует прямо сейчас отправится к чёрту, за кого все в их компании все принимают Зильберга. За которым нужен глаз да глаз сильного внимания, а иначе он по своей предумышленной глупости и ненависти ко всему, тебя отправит к своим ближайшим, чёртовым родственникам. И как вдруг сейчас начинает понимать Алекс, то как бы он не был внимателен и осмотрителен, он в какой-то момент допустил оплошность и был отправлен этим Зильбергом совершенно не туда, куда он должен был направлен в командировку.
Что-то как-то всё здесь до того странно и необычно, хоть и при самом поверхностном взгляде, что хочешь, не хочешь, а начнёшь задумываться о том, а не попал ли я, не благодаря, а вопреки здравому смыслу, в его ответвление, параллельную осмысленность. И произошло это тогда, когда наш самолёт и мы вместе с ним, как и ожидалось моей параноидальной мнительностью, попали в зону турбулентности, выход из которой я ощутил и обнаружил только по выходу на ватных ногах и с темнотой в глазах из самолёта, оказавшись лицом к лицу с улыбающейся стюардессой. Чья снисходительная и такая понимающая мою слабость улыбка меня приободрила и собрала.
А настоящая цель моего сюда направления, заключается в том, чтобы действительно наполнить здравым смыслом местное время. И сейчас приободрившись при памятливой улыбки стюардессы, Алекс уже с большей определённостью начал понимать происходящее здесь с собой. Хотя, скорей всего, это такой маркетинговый ход для продвижения своей продукции потребителю. Впрочем, задача достаточно интересная и над ней стоит поразмыслить. К тому же, как не мне, маркетологу, с ней разбираться. На этих словах Алекс повернулся лицом в сторону комнаты номера, посмотрел в сторону дверей и вспомнил портье.
А странность поведения портье, его непохожесть на эталонного портье, только для нашего мира есть так. А здесь он прежде всего свидетель, и это много объясняет. Сделал вывод Алекс, направившись к кровати, на который лежал брошенный им аппарат связи, с кем ему придётся коммуницировать и значит, надо с ним надо близко ознакомиться.
Глава 3
Вечер первого дня плавно перетекший в утро второго дня
Нахождение тебя не просто не в знакомом для тебя месте, а в чужом и чуждом, что предполагает множественная неизвестность этого места нахождения, о котором единственное, что известно здесь всё живёт и коммуницирует по иным правилам, однозначно не прибавляет тебе настроения и уверенности в своих силах. Так что то, что Алекс, по возвращению в свой номер со встречи с господином Созвуки, а затем из кафе, посещение которого, как теперь уже понял Алекс, имело целью ознакомления его Максимилианом с некоторыми правилами жизни этого общества, в котором ему придётся провести некоторое время и работать, себя чувствовал как-то не особенно комфортно, было ожидаемо логикой его здесь нахождения и пребывания одновременно.
Правда, не так пустынно, упаднически-брошенно и одиноко на душе, как себя чувствуют только что заселившиеся в номер отеля постояльцы, кто ещё мыслями находился у себя дома, в круге любящей семьи, а здесь всё так уныло и стандартно скучно, что хоть пойди в бар при отеле и попытайся скрасить с помощью алкоголя всю эту ностальгическую тоску и брешь в сознании. После чего уже по утру тебя начнут мучить другие мало внятные и понимающие что с тобой со вчерашнего вечера произошло тошнотворные мысли о твоём, уму не постижимом в твоём нормальном состоянии поведении, которое и привело тебя к тому, что ты теперь и носа выказать в коридор не можешь и боишься (если, конечно, сможешь выбраться из под кровати, куда тебя занесла нелёгкая мысль о твоей огромной значимости для общества и тебя, в общем, хотят убить все подряд преступники, из которых и состоит поголовно местное общество), страшась там встретить следствие твоих вчерашних безумных, с матерным душком, поступков.
А вот Алексу было отчасти легче в плане не склониться к мысли отправиться в бар, чтобы там убить в себе все мысли о своём одиночестве. Во-первых, он не склонен был предаваться ностальгии о том, чего он не имел в своей жизни, а во-вторых, ему было чем занять свой ум после этого посещения с Максимилианом кафе.
И как технически они осуществляют этот процесс выведения человека из-под действия общих правил, заключая его в режим инклюзивной автономии, с действием там исключающих из общественной жизни законов? задался эти вопросом к себе Алекс, лёжа на кровати в том, в чём пришёл и, глядя сейчас на потолок, на котором, как все знают, находятся ответы на все вопросы. Хм. Сразу перебил себя Алекс, отвлекшись на только что пришедшую мысль. А всё-таки вакуум это не полностью отсутствие всего, а этот процесс реальности тоже регулируют свои законы. Например, нормирование количества информации, до понижения которой наступает этот самый вакуум.
И, кстати, Алекса опять сбивчиво осенила догадка, а ведь главная задача действия этих законов вакуума это вывести человека из сферы общественного понимания и значения для него. И тот же закон отмены, который так совсем недавно никем не был знаком и озвучен, и затем доказан, как самое наиболее действенное средство для обеспечения общественного строя и порядка, и который так быстро набрал для себя силу, сумев преодолеть, ещё вчера казавшиеся невозможным и неосуществимым, барьеры между осознанной и физически осуществимой реальностью мира, вполне применим к вот таким случаям, когда будет необходимо изолировать от общества человека вне закона. В данном случае вне морально-нравственных законов.
А я начинаю понимать, как здесь всё работает. И что из себя представляет осознанная реальность. Алекс до понял, что ему хотел сказать в кафе Максимилиан. И он даже уловил свою частную необходимость Свидетеля для прибывшего в этот мир путешественника, являющегося сюда в своей первозданности и кто из-за незнания того, как в этом мире всё функционирует, запросто может наделать множество для себя ошибок. Впрочем, это относится к любому незнакомому для тебя месту. И прежде чем что-то делать, нужно изучить правила циркуляции этого живого организма, которым является всякая система жизнеобеспечения. На этих выводах, воодушевивших Алекса в том, что он, как оказывается в очередной раз, умный малый, поднимается с кровати, и с ощущениями необходимости попить, направляется к холодильнику. Который, как это не неожиданно, оказывается пустым, и тогда Алекс с глубоко в нём спрятанной мыслью смотрит в сторону входной двери. А вот чего он от двери хочет, то это вопрос не такой уж сложный. Решить для него вопрос с водой.
А вот здесь уже имеется несколько вариантов решения этой проблемы, и самый из них простой и очевидный, то это выйти в коридор, где как помнил Алекс, находится кулер с водой, и набрать там в нём воды. А вот что Алекса задерживает в этом плане, то это не совсем не ясно. И уж, наверное, не то, что кулер находится очень не близко от номера Алекса, чуть ли не у лестничной площадки, в самом оживлённом месте этажного пространства, где почему-то любят собираться люди. И Алекс опять отвлекается на эту мысль, наверное, потому, что он знает ответ на этот ребус человеческого поведения.
Всё-таки любит человек неопределённость с собой, своё нахождение в подвешенном состоянии. Хоть он и утверждает всегда обратное. Правда, только с динамической моделью своего поведения и жизненностью. А нахождение в этой области междуэтажного пространства, где нельзя о тебе сказать с точностью, ты закончил свой путь наверх или же тебя ещё всё ждёт впереди, всё-таки воодушевляет. Всё вот так понял об этом пространстве между этажами Алекс. А вот то, о чём он вдруг оговорился, то это так, его право на злословие по личному мнению. А может всё проще, люди перестали утруждать себя подъёмами по лестнице, им продавай социальные лифты, вот и они останавливаются здесь, чтобы отдохнуть и перевести дух.
И вот эта мысль Алекса о том, что его появление вблизи от этой переполненной людьми площадки, само собой относительно местного соизмерения переполненности и множества, вызовет взгляды любопытства и интереса у этой созерцающей публики, и заставила его задуматься о том: пойти ему туда или нет.
А что собственно меня в этом всём задерживает? задался вопросом к себе Алекс, действительно не понимая, откуда в нём взялась такая нелюдимость и скромность. И если даже он таким способом собирается себя предупредить от нахождения себя злыми на него очень людьми, после того, как он посетит вечером бар, то он хоть и не зарекается, но не собирается уж точно сегодня его посещать. Завтра у него определённо сложный день. Его будут на месте знакомить с тем, с чем ему предстоит работать. А тут ясность и трезвость мысли и головы, необходимы как нельзя больше.
И Алекс выдвигается к двери, открывает её широко так, как имеет на это право хозяин и постоялец в одном лице этого номера, ивдруг наталкивается на донёсшийся только сейчас до него шум на повышенных тонах разговоров. Где ни слова не было возможности разобрать, и до Алекса доносился только гул пререканий женского и мужского голосов. Алекс рефлекторно прислушался к этой доносившейся до него интонации рассерженных и о чём-то спорящих голосов, и сразу не захотел стать соучастником, как минимум и как запросто, мишенью для этих спорных сторон. Кто за неимением убедительных аргументов для переспора своего оппонента, как часто это происходит, захочет прибегнуть к помощи стороннего и нисколько ничего из происходящего не знающего только номинального свидетеля возникшего спора, что потом ему придётся расхлёбывать эту свою оплошность оказаться не в то время и не в том месте.
После чего Алекс ещё немного постоял на одном месте, прислушиваясь к происходящему где-то со стороны лестничной площадки, и так как оттуда ничего более угрожающего не доносится, уровень шума оставался на одном показателе, повышенного беспокойства Алекса, то он выглянул головой в коридор, чтобы сразу зафиксировать для себя какую-либо опасность.
Но там ничего такого и близко не стояло, а вся эта спорная ситуация на повышенных в раздражение тонах, находилась, как и предполагал Алекс, в конце коридора, на лестничной площадке. И теперь только Алексу решать, идти ему туда или остаться в номере, не солоно хлебавши. И как тут быть без того, чтобы про себя не возмутиться на то, что ты вообще-то всегда в себе декламировал самостоятельность суждения и что ты сам волен делать то, что захочешь, и никто не посмеет и не способен тебя в этом переубедить. А тут, как оказывается, как дошло до дела, то в тебе откуда-то взялась неуверенность и чуть ли не страх перед внешними раздражителями. Нет уж, теперь ты просто обязан туда пойти и доказать прежде всего самому себе, что тебя на понт не возьмёшь и ты самостоятелен в своих решениях.
И Алекс, что поделать, с не слишком довольным выражением лица и чуточку напряжённым, начинает выдвигаться в сторону всего этого шума сложных и на нервах разговоров. Ну а то, что его шаги отличаются особой мягкостью, то это он всегда так ходит, если кто не замечал такого в нём мягкого характера и уважения внешней природы действительности. При этом в Алексе своё слово взяли его инстинкты самосохранения, и, включив самые широкие диапазоны звука, принялись с помощью слуха выявлять из всего этого гама звучания спора то, что называется смыслы заявлений сторон этого спора.