Когда, накренившись, автобус приблизился ко мне, словно подвыпивший гость на вечеринке моих родителей, я услышала едва уловимо, но совершенно ясно детский плач и стоны, доносившиеся из его нутра.
А это, как вы понимаете, самый приятный, обнадёживающий звук.
15
Садись в автобус, мой птенчик
Остолбенев, я стояла и смотрела на автобус, со скрипом приближавшийся ко мне. Луна подчёркивала все его неприглядные детали. Вместо колёс лохмотья искромсанной резины, которая выглядела так, будто последний раз её накачивали ещё в допотопные времена. Несколько крабов уцепились за крышу и угрожающе клацали клешнями, будто суровые испанские танцоры. Боковые панели висели буквально на соплях. Подует ветер и с ними придётся проститься.
А с каждого этажа, словно яички из коробки, выглядывали лица, все, конечно же, повёрнутые в мою сторону.
Завыл ветер.
Я нервно сглотнула. Может, позвать на помощь?
Но кто меня услышит? Никого не осталось.
Изнутри развалюхи донеслись неспешные решительные шаги. Через несколько секунд покосившаяся дверь со скрипом и грохотом распахнулась. И на пороге под пепельными лучами январской луны появилась женщина средних лет в бесформенном бежевом костюме и с канцелярским планшетом в руках. На носу у неё сидели самые большие очки, какие я когда-либо видела.
Она сверилась со своим планшетом, затем поглядела на меня.
Я выпрямила плечи и отважно посмотрела на неё в ответ.
Где-то заухала сова.
Женщина откашлялась.
Погибла в Клиффстоунском цунами третьего января? вежливо поинтересовалась она.
Что, простите?
Ты погибла в Клиффстоунском цунами третьего января?
Так вот что это было, сказала я. Цунами?
Она вздохнула.
Ты умерла или нет в Клиффстоунском цунами третьего января?
Летучая мышь соскользнула с искорёженной крыши автобуса и пропала в ночи.
Наверное, сказала я.
Такой ответ удовлетворил её, и она поставила галочку в своём планшете.
Френсис Фрида Рипли?
Да, сказала я. Откуда вы знаете? Вы не поможете мне разыскать мою се
Ты моя последняя пассажирка, сказала она. Прошу на борт.
Я уставилась на неё.
Что?
Сквозь очки на меня глянули два бесцветных, бесстрастных глаза.
Садись в автобус, мой птенчик. Добро пожаловать в Клуб загробной жизни, сказала она. Её голос не вызывал ни капли доверия, как и колёса автобуса.
Клуб загробной жизни?
Да, дорогая. Она показала на переднюю часть автобуса. Читай.
На выцветшем указателе маршрута значилось:
КЛУБ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ ДЕТЕЙ 12 ЛЕТ И МЛАДШЕ.
НАСЛАЖДАЙСЯ СМЕРТЬЮ С ДРУЗЬЯМИ, ИГРАМИ И БЕСКОНЕЧНЫМИ ВЫХОДНЫМИ!
Я всегда с большим подозрением относилась к восклицательным знакам, но этот был самым страшным из всех, что я видела. Я боязливо поглядела на него, затем перевела взгляд на женщину.
Я я не понимаю Что?
Согласно нашим отчётам, ты утонула в возрасте одиннадцати лет, так что это твой автобус.
У меня возник сразу миллион вопросов, например, что за лица выглядывают из окон?
Кто ещё в этом автобусе?
Куча детей, таких же, как ты, подобранных за годы работы, сказала женщина. Теперь автобус переполнен из-за цунами. Пришлось спускаться на морское дно и делать незапланированный крюк. Набрали целую прорву новых пассажиров. По правде говоря, немного досадно, что тебя там не оказалось, добавила она, поджав губы, как это делали почти все мои учителя в школе.
Гм, сказала я. Простите.
Очень необычно, что твой труп покинул место смерти. Редко такое случается. Только с самыми трудными детьми, как я заметила. Ты у нас проказница, да? Она глубокомысленно посмотрела на меня.
Я слушала её краем уха, увлекшись собственными мыслями. Если она была на морском дне, вылавливая жителей Клиффстоунса младше двенадцати лет, значит
Моя сестра у вас? воскликнула я.
Её имя?
Бёрди. То есть Бриджит, но мы зовем её Бёрди[2], потому что она постоянно насвистывает. Бриджит Рипли.
У меня во рту пересохло, пока женщина сверялась со своим планшетом.
Боюсь, что нет, сказала она наконец. Никого с таким именем в автобусе нет. Вероятно, она умерла по-настоящему. Младше тебя, да? Не такая шалунья?
Я кивнула, проглотив язык.
Сочувствую твоей утрате, сказала женщина ласково.
Я сделала глубокий вдох и дождалась, пока боль утихнет. Мысли грохотали в голове, как сломанный игровой автомат. Если все мы мертвы, то
Это что рай? спросила я.
Женщина повернулась и задумчиво поглядела на обросшую ракушками развалюху позади неё.
С верхнего этажа раздавались крики и звуки спора. Несколько сопливых детей на нижнем этаже принялись ныть.
Неужели похоже на рай? спросила она наконец.
Нет, призналась я. Не очень.
Она фыркнула.
Ну и странное у тебя представление о рае, Френсис, если ты думаешь, что рай это таскаться на ржавом драндулете по всему миру в поисках мелюзги, которая так и не научилась манерам при жизни и, по-видимому, считает, что теперь уже поздно начинать. Некоторым провожатым выпадает возможность объездить весь свет с Патриком Суэйзи[3] вот так я представляю себе рай, но нет, на бедняжку Джилл с острова Канви повесили малолеток, а это уж точно никак не вяжется с вечным миром и покоем, поверь мне.
Но почему? Если это не почему я всё ещё здесь? Я могу ходить, говорить, думать
Моргнув несколько раз, она вперила в меня свои уставшие глаза.
А вот это тебе объяснят в автобусе. Мы подготовили специальное слайд-шоу. Нечего здесь стоять. Сядь в автобус и посмотри, неужели так трудно?
Я выпятила подбородок.
Я вас не знаю. А меня учили никуда не ходить с незнакомыми людьми.
Джилл вздохнула.
Ну пожалуйста!
Я не сяду в автобус, пока вы не ответите на мои вопросы.
Она закрыла глаза, её плечи поникли.
Ладно, сказала она. Твоя взяла.
16
Производственный брак
Ну и? сказала я.
Джилл поправила очки, но они тут же снова сползли на кончик носа.
Послушай, вздохнула она, существует масса причин, по которым люди не умирают по-настоящему. Но самая частая из них хвост.
Я чуть не рассмеялась.
Что, простите?
Хвост. Который висит на тебе.
Не поняла.
У тебя осталось незаконченное дело, сказала она строго.
А?
Ты не сделала что-то важное, что тебе обязательно нужно сделать. Это называется «хвост».
Ясно! сказала я. Важное дело.
А я что говорю, кивнула она.
Например?
Вот те раз, Френсис, откуда мне знать? Это может быть какая-нибудь мелочь. Не поверишь, как часто люди забывают выключить кухонные приборы. Может, ты газ оставила включённым?
Мне одиннадцать.
А, ну в таком случае ты забыла сдать домашнее задание?
Я задумалась. На верхнем этаже автобуса я заметила мальчика, которого знала по школе. Мы помахали друг другу.
Возможно.
Моя странная собеседница тяжело вздохнула.
Ясно, ну ты подумай хорошенько. Потому что как только ты это сделаешь, то сможешь умереть по-настоящему.
А если я не знаю, что это за хвост? А если его нет? А если я всё сделала?
Тогда, вероятно, ты задержалась здесь по другой причине. Может, ты кривая пуговка.
Кривая пуговка?
Да, слишком упрямая, чтобы полностью перейти на другую сторону. Вообще-то довольно частый случай в этой возрастной группе.
Она бросила сердитый взгляд на автобус, рявкнула «ТИХО!» в ответ на ожесточённый спор, разгоревшийся на верхнем этаже (там спорили, чья очередь сидеть у окна), и сверкнула на меня глазами.
Всё это есть в слайд-шоу, сказала она с надеждой.
Неа.
В её глазах отразилось безграничное страдание.
Да, точно пуговка.
Пуговка? переспросила я.
Представь, что жизнь рубашка, а отверстия для пуговиц смерть.
Гм.
Обычно, когда пуговица, то есть человек, умирает, он довольно легко проходит через отверстие для пуговиц, проскальзывает без проблем и выходит на другой стороне, то есть умирает по-настоящему. Или, как мы говорим между собой, он «мертвее мёртвого». Всё исчезает: сознание, дух, душа, весь набор. Его хоронят, устраивают поминки, плачут, затем угощаются сандвичами, да? Вот так должно быть. По правилам.
Ясно.
Но если ты кривая пуговка, ты не пролезаешь в отверстие. Ты застреваешь посередине одной ногой в смерти, другой в жизни, создавая административную проблему. В общем, обычно именно упрямые, твердолобые, проблематичные личности она многозначительно посмотрела на меня, что мне совершенно не понравилось, не умирают как все нормальные люди. Они не покоряются смерти. Другими словами
На мгновение я вспомнила, как убеждала себя, что волна отступит, что она не снесёт прибрежный мол. Даже когда вода вырвала мамину руку из моей, внутренний голос не сдавался: «Этого не происходит, этого не»
они сопротивляются. В самый важный момент кривые пуговки не признают смерть, и их сознание каким-то образом втягивает их в это промежуточное состояние. Существование, лишённое настоящей жизни, Джилл покачала головой. Поэтому они и застревают в отверстии для пуговиц. Чему вас только в школах учат, непонятно.
Так кто же я? Из-за чего я осталась? Из-за хвоста? Или я кривая пуговка?
Джилл покосилась на свой планшет, затем перевела взгляд на меня.
Пока неясно. Может, и то и другое. Между нами говоря, эти отчёты из управления не стоят даже бумаги, на которой написаны. Уверена, скоро всё выяснится. А пока тебе нужно сесть в автобус. Ты несовершеннолетний ребёнок без сопровождения, а значит, тебе нельзя быть мёртвой в одиночку. Тебе нужен опекун, и это я, а ещё тебе нужно новое местожительство, и это автобус.
Мне нельзя быть мёртвой в одиночку? Кто так решил?
Тот, кто главный, сказала она сухо, но твёрдо. Мы должны строго соблюдать процедуры, правила и инструкции. Может, ты и мертва, Френсис, но безрассудство ещё никому не приносило пользы.
У меня появилась ещё одна тревожная мысль.
Так значит, вы Бог? Или я сглотнула, тот, другой?
На мгновение мне показалось, что её зрачки как-то странно пожелтели, точь-в-точь как фары автобуса. Но улыбка оставалась доброй и мудрой. Или это лунный свет отражался на её лице?
В моей голове вспыхнули тревожные безумные мысли, будто я листаю чужой дневник, сую нос не в своё дело, и мне стало страшно. Она смотрела на меня с минуту, затем кашлянула. Сейчас она снова выглядела как самая обычная женщина средних лет в бесформенном костюме, и я даже удивилась, какое облегчение это мне принесло.
Успокойся. Я Джилл. Опекун в загробной жизни. Не начальство, а рядовой работник. Тридцать три года на службе, между прочим, с тех пор, как меня доконал рак лёгких. Сигареты она бросила на меня тоскливый взгляд, действительно убивают, как оказалось.
А куда идёт этот автобус?
Куда хочешь, сказала Джилл просто. По крайней мере туда, где есть детские развлечения. С этим автобусом ты объездишь весь мир, хотя и без шика, как видишь. Она бросила печальный взгляд на свой транспорт. Но работу свою он выполняет. У нас запланировано множество остановок на пути, то есть ты сможешь выйти и размять ноги и, конечно, совершенно бесплатно покататься на аттракционах. Тематические парки, водные горки, ну и съёмочный кинопавильон Гарри Поттера, он пользуется огромной популярностью
А ехать долго?
Это может занять всего несколько месяцев, если ты выполнишь своё незавершённое дело, или значительно дольше, если ты кривая пуговка и не можешь покориться смерти. Бывает, что дух разлагается намного дольше, чем тело. Тот, кто создал человеческий род, плохо продумал этот момент, и я уверена, что этот производственный брак до сих пор вызывает у него глубочайшие сожаления. А теперь, может, сядешь в автобус, птенчик мой?
Я поглядела на искорёженный автобус. Затем всмотрелась вдаль, туда, где лунный свет освещал развалины деревни. Если моя сестра не в автобусе, значит, она может быть только в одном месте.
Нет.
Джилл устало посмотрела на меня. Глянула в свой планшет. Поправила очки на носу и смерила меня своим устрашающим взглядом.
Знаешь что, Френсис, искренне надеюсь, что ты не была такой при жизни. Это слишком утомительно.
17
Ноги и другие проблемы
Ну, хватит, сказала Джилл. Не усугубляй своё положение. Я тебе не враг, а опекун, и моя работа проследить за тем, чтобы ты провела дни своей смерти под присмотром ответственного взрослого. Живо в автобус!
Нет, сказала я снова.
Несколько ребят одобрительно закричали.
Джилл напряглась.
Слушай, детям младше двенадцати лет запрещено бродить по загробной жизни в одиночестве. Я делаю это для тебя, Френсис. Для твоего же блага.
Я не могу просто взять и уйти, ездить по свету в каком-то непонятном автобусе и никогда больше не увидеть свою семью, сказала я упрямо. Они рядом, я точно знаю, и мне нужно дождаться их возвращения.
Лицо Джилл чуточку смягчилось, но она покачала головой.
Сомневаюсь, дорогая. Если они не вернулись до сих пор, то, по всей видимости, они ушли навсегда. В любом случае я не могу оставить тебя в доме без сопровождения, ты ведь будешь совсем одна.
Мне всё равно, сказала я громко. Не сяду я в ваш автобус.
Одобрительные возгласы стали громче.
Несколько детей заныли:
Мисс, мисс, мы тоже больше не хотим сидеть в автобусе!
Точно, выпустите нас!
Джилл тоскливо поглядела на свои пальцы с пятнами от никотина. Затем она принялась дрожащей рукой рыться в кармане пиджака. Она выудила оттуда заплесневелую упаковку жевательной резинки, развернула одну и стала жевать, бормоча себе под нос:
У тебя же был ребёнок, говорили они. Тебе понравится эта работа, говорили они. Ты рождена для неё. Это такое счастье присматривать за детьми
Мне было жаль, что я создаю ей столько хлопот. Джилл мне нравилась, несмотря ни на что. Но я должна остаться. Моя семья погибла из-за меня. Я буду ждать их дома. Это меньшее, что я могу сделать. К тому же всякий раз, когда мы собирались идти в людное место, мама и папа говорили: «Если мы потеряем друг друга, оставайтесь на месте, и мы придём за вами. Никуда не уходите, ясно?»
Так я и сделаю. Останусь в Клиффстоунсе точнее, в том, что от него осталось. Тут даже думать нечего.
Покеда, сказала я решительно и зашагала прочь.
Дети хлопали и всячески выражали одобрение, пока я обходила автобус сзади, чтобы вернуться на тропинку, ведущую на пристань. Однако, как и раньше, мои ноги отказались двигаться вперёд. Я сердито поглядела на них. Я вообще-то пытаюсь эффектно удалиться, а не шаркать беспомощно на месте. Хватит меня позорить!
Джилл поглядела на меня с сочувствием.
А, вижу, ты обнаружила экстренный принудительный барьер для малолетних трупов.
Что? проговорила я сквозь стиснутые зубы, изо всех сил напрягая мышцы.
Это защитная мера, сказала она. Она необходима, чтобы предотвратить как раз такое несанкционированное блуждание несовершеннолетних без сопровождения. По сути, трупам младше двенадцати лет запрещено удаляться больше чем на несколько сотен метров от своего дома, если они одни. Это правило ввели несколько лет назад, когда начальство наконец-то осознало, что нельзя позволять мёртвым рыдающим малолеткам бродить по стране.
Я тут же провела эксперимент. Как ни прискорбно, Джилл была права. Мне действительно казалось, что кто-то управляет моими ногами. Когда я делала шаг в сторону дома, они двигались как обычно. Однако любая попытка пойти вперёд ну, не знаю, на пристань, чтобы разыскать свою погибшую семью, например, приводила к тому, что ноги застывали на месте, будто угодили в цемент. Как тележки в супермаркете со встроенной сигнализацией, чтобы люди не увозили их дальше парковки.
Замечательно, нечего сказать.
Позади нас из автобуса с мёртвыми детьми послышались нетерпеливые звуки; кое-кто очень громко и показательно вздыхал. На лицах в окнах, секунду назад полных восторженного предвкушения, теперь читалось раздражение.