Что? Вас такая орава иногда может нагрянуть и всех накорми! Пора брать плату за обед.
Иногда Ивор забывал, насколько много она для всех делает: и покормит, и одежду заштопает, и воду с колодца принесёт, и постирает. Подпольщики увлечены большими планами о мести и справедливости, но без этой бытовой заботы вряд ли далеко бы ушли голодные и грязные, в рваных штанах и рубахах.
Конечно, Талия не обслуживала всё сопротивление, только тех, кто жил в основном убежище, как Ивор и Витарр, или часто туда захаживал некоторых уже нет в живых, и Талия всегда тяжело это переживала.
В последний раз Ивор был слишком пьян, чтобы заметить, с какими слезами на глазах Талия стирала окровавленную одежду, как натёрла о неё руки. Нет, конечно, он был слишком занят собой и своими переживаниями! Заставил её волноваться.
Прости, что мы взвалили всё это на тебя, сказал он, и Талия сначала удивилась таким словам, а потом пожала плечами.
А что мне ещё делать? Я только это умею. Вот бы мне помогать вам в остальных делах.
Не надо. Ты делаешь достаточно. Благодаря тебе, у нас есть тёплое место с горячей едой, и мы можем возвращаться домой со спокойной душой.
Ивор пришёл бы в ужас, если бы Талия отправилась на задание. Он не видел её ни в качестве осведомительницы, ни шпионки, ни, упаси свет, в бою. Бойкой она была лишь на язык с друзьями. Её беззащитность всегда напоминала подпольщикам о том, кого они защищают не только прошлое, но и настоящее, и будущее.
В последний раз я не смогла тебе помочь. Ты выглядел таким несчастным и из-за тебя в доме кончился алкоголь!
Прости. Со мной всё в порядке, правда и я куплю новый.
Они миновали рынок и шли домой главными дорогами через площадь. Короче было пробежать переулками, но Талия так редко выбиралась в город погулять, что Ивор не смел отнять у неё эту возможность.
С какими горящими глазами она рассматривала наряды горожанок, выпечку и сладости на прилавках, узорные платки. Постоянными спутниками Талии были только кастрюли, щётки да передник.
Хочешь новое платье?
Чего? у Талии округлились глаза.
Я подумал, что ты заслужила подарок за всё, что делаешь для нас.
Она глянула на идущих мимо девушек обе в красивых цветных платьях, щебечущие беззаботно о своём и опустила глаза.
Н-нет, Ивор. Не надо.
Почему?
Я знаю, что вам нужны деньги. Всё, что вы делаете даже просто приютить кого-то из наших и накормить на это всё нужны монеты, Ивор хотел возразить, но Талия угадала его мысли. Я знаю, что у многих из вас есть обычная работа, но Ивор, я тоже хочу помогать вам!
Ты уже помогаешь.
Но не так! Я каждый день сижу над грязной посудой и думаю, а в безопасности ли ты, Витарр и другие. Что вы делаете? Как сильно рискуете? Может, пока я мою тарелки, и мыло стекает в бадью, вы где-то так же истекаете кровью.
Талия
Ничего! Неважно, Ивор. Мне не нужны новые платья.
Они продолжали идти молча, обходя суетных прохожих. Талия смотрела в землю и больше не наслаждалась прогулкой.
«Молодец, Ивор. Хотел развеселить, а сам расстроил», поругал себя он и заметил, что Талия остановилась. Она смотрела через на толпу, которая собралась вокруг жрицы из храма, и слушала её.
И тогда человек испил крови своей и богов и получил их благословение. Человека того звали Канвальд, он стал первым королём Адаманта, и с тех пор Благословенная кровь течёт во всех его потомках
Ивор сто раз слышал эту историю. Жрецы всегда повторяли её на службах, важных церемониях и площадях с незапамятных времён. Правда, сейчас стали вещать чаще, чем раньше.
Сплотитесь, дети света, вокруг потомков Канвальда, ибо его кровь даровала нам родину и защищает нас от несчастий! жрица вскинула руки в широких белоснежных рукавах.
«Конечно, а то, что это потомки Канвальда поубивали друг друга и сожгли треть столицы, пустяк», проворчал Ивор. В детстве он, может, и верил в подобные истории, но сейчас научился смотреть на мир своими глазами и думать своим умом.
Даже когда жрица закончила проповедь, и люди начинали расходиться, Талия всё ещё смотрела в её сторону.
Что-то не так?
Ивор Нынешние король с королевой. Они же последние с Благословенной кровью, правильно?
Так говорят.
А что случится, если вы если их не станет? Боги разгневаются?
Ивор тихо вздохнул и посмотрел на высокие шпили храма вдалеке.
Если эта кровь и имела хоть какое-то значение, то утратила его три года назад. Если боги не ответили тогда, то и теперь не отзовутся.
* * *
Арчивальд вернулся в свои покои и скинул пропахший лесом и землёй дублет. Потная рубашка неприятно липла к телу, но расторопные слуги уже приготовили на кровати свежую, а рядом ванна с нагретой водой.
Арчивальд кивнул самому себе. Всё так, как и должно быть. Роза обещала прийти к нему, когда переоденется. Арчивальду нравилось, когда она касалась его мягкими руками, подставляла для поцелуев пахнущую цветочными духами шею, а её движения и без музыки кружили голову. Иногда Арчивальд не дожидался конца танца и хватал её за талию, привлекал к себе. Она игриво смеялась, позволяла схватить себя за груди, целовать ключицы и спускаться ниже.
С Розой Арчивальд мог забыть обо всём. В особенности о постоянных нравоучениях от дяди, который так и старается подсунуть к нему на ложе старую уродливую кобылу.
Иногда Роза спрашивала Арчивальда о том, что происходит за важными дверями собрания и вместе с ним смеялась над лордами-подхалимами канцлера. С ней политику обсуждать куда веселее, чем с ними. Для женщины все эти подковёрные интриги и планы просто милые глупости, в которых она ничего не смыслит.
Микая была другой. Статуи в саду и то теплее. И привлекательней. Микая Валдис с первой встречи выглядела тощей как стручок. Арчивальд помнил, какое разочарование испытал при знакомстве, какой крошечной оказалась её грудь, какими худыми бёдра и бледным лицо.
Высокомерная. Безразличная. Одним своим присутствием она напоминала, что их на троне двое, во главе стола всегда ставили два кресла, короны носили они оба. Арчивальд не признавал этого. Старался забыть, не обращать внимания, что кто-то ещё в его дворце раздаёт приказы и именуется «Ваше Величество».
Он выше, чем она. Иногда приходится напоминать об этом ей и всем остальным.
Взгляд упал на стол. Глаза округлились. Руки сжались в кулаки, с губ сорвался короткий вскрик. В груди с каждым вдохом зрел неистовый гнев.
На столе на самом видном месте стоял золотой кубок с рубинами на кайме и узорами на чаше. Кубок, что вчера был отправлен в покои королевы. Кубок, что должен быть ей испит. Кубок, наполненный вином. Кубок, наполненный ядом.
«Да как она посмела».
Король рывком пересёк комнату, с грохотом открыл двери покоев и бросил страже.
Ко мне эту старую кобылу!
Ваше Величество?
Микаю сюда!
Ждать пришлось долго. Слишком долго! Перед ней открыли двери. Она вошла в том же нелепом коричневом платье, но с гордо поднятой головой, словно была здесь хозяйкой. И приподняла бровь.
Король ходил по комнате с раскрасневшимся от гнева лицом. Рубашка распахнута. Он хотел убить эту женщину, свернуть её тонкую лебединую шею. Но не стал. Вместо этого он указал на кубок и сказал единственное слово, в которое вложил всю ненависть и неприязнь к ней:
Пей.
При взгляде на кубок она растерялась и неуверенно посмотрела на короля. Прижалась к двери, словно хотела сбежать. Арчивальд одним движением снял меч со стены и направил ей в грудь.
Я сказал: пей. До дна.
Глава 9. Последствия
Что случилось со служанкой королевы? требовательно спросил канцлер.
Он только успел переодеться после охоты, как ему доложили об отравлении в покоях Её Величества. Сейчас Генрих сидел в кабинете за столом, скрестив пальцы, а перед ним стояли стражник, другая служанка и лекарь.
Служанка королевы зашла в покои. Вскоре Её Величество открыла дверь и велела позвать лекаря и прислать кого-нибудь прибраться. Я пошёл выполнять поручение, отчеканил стражник. Заранее приготовился к ответу.
Кто первым вошёл в покои королевы? спросил канцлер.
Мы вошли одновременно с лекарем, лорд Генрих, начала служанка, глядя в пол. Линн служанка Её Величества лежала на полу. Королева стояла недалеко. Между ними на ковре валялся золотой кубок с пролитым вином.
Какой золотой кубок? встрепенулся Генрих. Он знал, что королева предпочитает серебро. Золото же любит
Да крупный такой с большими красными камнями по краю, служанка изобразила руками круглую кайму.
«Арчивальд» вздохнул Генрих. Одно это имя уже объясняло всё.
У Линн сильное отравление, лорд Генрих, сказал лекарь.
«Значит, Арчивальд прислал королеве отравленное вино, и она заставила выпить служанку? Умная птичка».
Где сейчас золотой кубок?
В дверь настойчиво постучали. На пороге оказался один из гвардейцев, стороживших покои короля. Канцлер лично отбирал людей, которые находятся так близко к Арчивальду и охраняют его а также докладывают обо всех посетителях королевской спальни.
Гвардеец даже не дождался, пока канцлер выставит всех из комнаты, а тут же выпалил:
Лорд Генрих, король вызвал к себе королеву
Да ты издеваешься! послышался крик Арчивальда и звук удара чего-то металлического о стену.
Дверь в королевские покои была приоткрыта, и происходящее там слышалось на весь коридор. Канцлер остановился на пути к комнате и жестом велел всей страже уйти. Ни к чему им это слышать.
Как я и сказала, Ваше Величество, это отменное вино. Зря вы тоже не попробовали, голос Микаи был ледяным.
После этого она вскрикнула. Генрих рывком распахнул двери. Королева сидела на полу и держалась за раскрасневшуюся щёку. Сам Арчивальд напоминал взъерошенного мальчишку с красным от злости лицом и поджатыми губами. Злополучный кубок лежал опрокинутым на полу, а красный след от вина растекался по гобелену с изображением дворца. Словно кровь.
Генрих бросил короткий взгляд на племянника, повернулся к Микае и подал ей руку.
Леди Микая, прошу прощения за инцидент. Мне прислать стражу, чтобы вас проводили в покои и позвали для вас лекаря?
Королева приняла руку только для того, чтобы встать. После этого она, не взглянув ни на кого, молча вышла из покоев. Стук её каблуков затих вдалеке.
Тц. Каждый раз, когда эта женщина выводит меня из себя, появляешься ты и защищаешь её. Ты на чьей стороне, дядя? взъелся Арчивальд.
Генрих поплотнее закрыл дверь комнаты, а потом развернулся и дал нерадивому племяннику сильную оплеуху.
Арчивальд от неожиданности начал оседать на пол, но вовремя схватился за стол. Провёл ладонью от виска к подбородку, словно не верил в произошедшее.
Ты наконец проскрежетал он зубами. Да как ты!..
Новый удар по щеке и Арчивальд отшатнулся. На этот раз сел на пол. Снова короткая растерянность и гнев. Генрих же сохранял каменное лицо.
Я смею, дорогой племянник. Может, тогда вобью в твою голову немного ума, канцлер сел на стул и строго посмотрел на короля сверху вниз. Ты хочешь, чтобы тебя прозвали Безумный Арчивальд? Или «король-придурок»?
Не смей, дядя
Если не я, то кто? Я день и ночь собираю по осколкам твою репутацию. А что ты делаешь? Спишь с иноземной танцовщицей. Унижаешь у всех на глазах королеву. Направляешь на неё оружие.
Она сама виновата. Эта женщина меня оскорбила, надул губы Арчивальд, ну точь-в-точь как в детстве.
Ударила на охоте твою танцовщицу? Или ты про отраву, которую ей прислал? А она тебе в ответ чистое вино. Я бы даже похвалил Микаю за терпение, ведь с тобой так трудно иметь дело!
Арчивальд злился, был в ярости, не скрывал этого. Но не поднимался. Смотрел снизу-вверх. Всё как в детстве. Он мог закатить истерику, но всегда был бессилен против человека по имени Генрих Уриен.
Слушай меня внимательно, Арчивальд. Ты думаешь, что твой трон крепок? О нет, дорогой племянник. Не будь тебя и Микаи, сюда бы уже слетелись стервятники занимать опустевшие гнёзда. Тебе невдомёк, что, чтобы удержать власть, нужны вы оба?
Пф. Опять Благословенная кровь? Детские сказки.
Сказки, в которые верят от Прибрежных земель до восточной границы. Союз вас обоих вот условие, на котором сейчас держится монархия. Держится на волоске, должен заметить, канцлер назидательно поднял палец. Запомни, Арчивальд, чтобы мне не пришлось вбивать эту мысль в тебя подзатыльниками: если рядом с тобой не будет Микаи, твой трон зашатается.
Я убью всех, кто не подчинится, король сжал руки в кулаки.
В самом деле? Поставишь свой трон на пепелище? Будешь раздавать приказы углям? Ты оглянись чуть дальше, чем юбка твоей танцовщицы. Посмотри, кто живёт во дворце, в городе. Множество отпрысков лордов со всех земель наблюдают за тобой. И надо ли говорить, что в письмах домой они строчат вовсе не похвалы в твой адрес? Чернь в твоей собственной столице точит кухонные ножи по твою шею! И единственный, кто стоит между тобой и всем этим, это я.
Генрих тяжело вздохнул. Всегда, всегда он защищал неразумного племянника от его родни, от неприятностей, которые тот творил своими руками. Прошли годы, а племянник так и не поумнел.
Слушай внимательно, Арчивальд, продолжил Генрих уже спокойнее, но в его голосе сквозила усталость. Думай над тем, что ты делаешь. Думай о том, кто это может узнать и использовать. Этот дворец полон ушей и глаз, которые способны раскачать твой трон. Ты можешь доверять лишь мне. Я всегда защищал тебя, Арчи. Слушай, что я говорю, и больше никого.
Что, не верить даже твоей Микае, про которую ты всё время твердишь? проворчал Арчивальд.
Особенно ей. Тебе не нужно ей доверять. Всего лишь будь обходительным и сделай ей детей. Лучше нескольких. Новая знать уже три года строит планы на ваших будущих наследников. Возрождение Благословенной крови в новых семействах. Это укрепит твой трон, свяжет Адамант новыми клятвами. Это твоя единственная надежда состариться королём. Иначе найдутся те, кто напишет на твоём гробу «Арчивальд Холден».
Король резко вскинулся. Ненависть к своему отцу, к своей семье с годами не угасла в нём.
Ни за что! Я Арчивальд Канвальд.
Так и веди себя как Канвальд! И в первую очередь королева.
А-а, во имя света! Я не выстрелил в неё сегодня! Всего лишь припугнул. Да и от того яда она бы не померла. Вот ты заладил. Я хотел, чтобы эта старая кобыла не ездила на охоту. Повалялась бы в постели, и ничего бы не случилось.
В это Генрих поверить мог. Если бы яд был смертельным, Линн бы не выжила. Но она настолько плоха, что подобную отраву едва ли можно счесть невинным развлечением.
Думай, Арчивальд. Думай, сказал последнее слово канцлер, и его лицо напоминало зловещую маску. После этого он встал и молча вышел, оставив короля сидеть на полу.
Арчивальд передёрнул плечами. Холодок пробежал через всё тело. В последний раз дядя так злился несколько лет назад, и в тот день Арчи нашёл мёртвой любимую собаку. Когда Генрих злился, его уроки могли быть жестокими. Но Арчивальд больше не ребёнок.
«Я вижу больше, чем тебе кажется, дядя. Ты защищаешь вовсе не меня. Я тебе ещё покажу».
Вино из золотого кубка впиталось в гобелен бордовыми пятнами.
* * *
Розалин шла в покои короля в свежем золотистом платье, и что-то было не так. Стража, что обычно стояла у самых дверей, караулила в дальнем конце коридора.
Когда Розалин повернула за угол, то чуть не столкнулась с канцлером. Она присела в поклоне. Генрих на миг остановился и взглянул на неё так, что Розалин вздрогнула, а душа ушла в пятки. После этого канцлер ушёл.
Розалин оглянулась на дверь покоев. Та была не по обыкновению приоткрыта. Деревянная роза, что соединялась в рисунок при закрытых створках, казалась разбитой.