Аркадий начал медленно поворачиваться, собираясь покинуть комнату, но задержался и вновь улыбнулся.
Но есть ещё кое-что, о чём ты должна знать, Лера, кое-что очень важное. Я умею ловить правильные взгляды, но никогда раньше не чувствовал той искры, о которой рассказал. Той искры, которая заставляет меня произносить слова по-настоящему и хотеть хотеть говорить о чувствах. Раньше так было один-единственный раз. И теперь с тобой, Лера. Удивительно, но почему-то с тобой.
Больше он не задерживался. Вернулся в кабинет, запустил программу на ноутбуке и подменил информацию в базе данных авиакомпании, убрав из неё все упоминания о том, что Валерия Герасимова путешествовала из Москвы в Иркутск. А когда закончил, вновь посмотрел на монитор, приблизил изображение и коснулся ягодиц девушки. Очень мягко. И улыбнулся так, словно в самом деле ощутил кончиками пальцев нежную кожу и приятную упругость молодого тела. Будто ласкал её, постепенно разжигая.
Прикоснулся так, будто любил.
Лера по-прежнему лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, показывая себя со спины. Лежала спокойно, не шевелясь и не вздрагивая, что давалось ей с огромным трудом, зато Аркадий не видел, что из закрытых глаз девушки льются слёзы.
Она не знала о видеокамере, но не хотела их показывать.
Даже себе.
11 лет назад, август
Есть ли в реальности окружающего мира место необъяснимому?
Или мы сами вводим его в жизнь, определяя, во что нужно верить, а во что нет? Определяя для себя. А потом верим в то, что выбрали, и наша вера порождает надежду. И даёт нам силу пройти через любые испытания. А если сил оказывается мало, если мы не можем в реальности найти нужного или необходимого, то обращаемся к тому, чьё существование не доказано, но возможно в надежде обрести то, чего нам так отчаянно не хватает. Чего мы жаждем. О чём мечтаем. Без чего не можем жить Мы просим о милости, подобно сдавшемуся в плен солдату, и так теряем право на самостоятельное решение. Ведь если милость оказана за неё нужно платить. Так или иначе платить.
И чем больше мы получим тем больше придётся отдать.
Но мало кто думает о том, что каждая исполненная просьба имеет свою цену. Ведь мы подсознательно считаем, что существование необъяснимого не доказано, а только возможно. И если после обращения всё-таки обретаем желаемое, то списываем приобретение на «случайность» или «совпадение», на «удачный расклад», стараясь позабыть о том, что искренне верили. Что жаждали. Что были готовы на всё. Мы стараемся вернуться в привычную реальность, в которой всему есть логичное объяснение, пусть даже на уровне «повезло!». Стараемся не думать о том, что получили не потому, что «так совпало», а потому что просили.
Людям не нравится чувствовать себя должниками.
А многие этого боятся боятся думать о том, что стали обязаны таинственному необъяснимому, продемонстрировавшему невероятную силу. Парадокс: люди приходят с мольбой, уповая на силу тех, кто является их последней надеждой, а убедившись в могуществе тех, к кому обратились начинают их бояться.
Люди такие люди
Но я не обвиняю их ни в чём и уж конечно не смеюсь над их непоследовательностью и страхами. Сам я слишком прагматичен, чтобы полагаться на необъяснимое, как в литературе, так и в жизни, но догадываюсь, что движет теми, кто верит надежда. Которая иногда оказывается столь эфемерной, что поддержать её способен лишь тот, чьё существование не доказано, а только возможно. Поэтому я не осуждаю людей: ведь часто, чертовски часто бывает так, что человек живёт лишь до тех пор, пока у него остаётся надежда.
Пусть даже на того, чьё существование не доказано
///
Приезжай за нами в воскресенье в три дня, сказал Кейн, глядя лодочнику в глаза. Договорились?
А не поздно? удивился тот. Пока до Хужира дойдём, пока вы до парома потом доедете[4]
У тебя что, планы на вечер? поднял брови Кейн.
Лодочник осёкся. Замолчал, глядя на собеседника в упор и пытаясь понять, как реагировать на вопрос, который прозвучал не грубо, но очень жёстко. Так спрашивал командир роты, когда юный лодочник отдавал Родине долг в Забайкальском военном округе, и этот молодой мужчина вольно или невольно с такой точностью скопировал интонации капитана Рюмина, что лодочник едва не вытянулся по стойке «смирно». Но опомнился и лишь головой покачал, удивляясь, с какой лёгкостью мальчишке удалось смутить его мужика пожившего и битого.
«А может, он тоже офицер?»
Кейн, в свою очередь, старался держаться спокойно и не выдать охватившего его раздражения. Лодочник ему не понравился с первого взгляда: грузный, неторопливый, явно себе на уме дядька, задающий слишком много вопросов, которые Кейн воспринимал как попытку влезть не в своё дело. Но и деваться было некуда: когда молодой человек сообразил, что в арендованную на выходные лодку вся компания не поместится, искать вторую было поздно и пришлось договариваться с чересчур любопытным толстяком, который, к тому же, откровенно пялился на легко одетых девушек.
Планов на вечер у меня нет. Но вы, получается, в ночь в Иркутск поедете?
Нам главное на паром успеть, а дальше, да в ночь, ответил Кейн. И с усмешкой добавил: Не люблю стоять в пробках.
Ну, как скажешь, развёл руками лодочник. Приплыву в воскресенье в три.
Вот и хорошо.
Фразой и тоном Кейн дал понять, что разговор окончен, однако лодочник бросил взгляд на склонившуюся к рюкзаку Зебру, вздохнул и вдруг спросил:
Ты хорошо подумал?
О чём? не понял Кейн, мысленно уже распрощавшийся с толстяком.
Местные к мысу Рытому с опаской относятся. И слухи о нём самые разные ходят.
Что говорят? осведомился Кейн, демонстративно переводя взгляд с лодочника на расположившихся на берегу друзей. У них получилось добраться до мыса довольно рано, ещё и четырёх часов не было, но до вечера нужно успеть обустроить лагерь в том месте, которое он выбрал, и времени на болтовню тратить не следовало. Однако толстяк ещё на Ольхоне пытался поделиться известными ему сведениями о мысе Рытом, и Кейн решил его выслушать, несмотря на то что его собственная информация была куда объёмнее той, которую лодочник сумел собрать за всю жизнь. Причин же для проявления вежливости было две. Во-первых, обычные туристы никогда не откажутся от подобного разговора чтобы потом с придыханием пересказывать друзьям и родственникам узнанные «тайны». Во-вторых, глупо ссориться с тем, кому предстоит забрать команду из этого дикого края. Ещё обидится и не приплывёт, скажет, что «забыл». А на одной лодке придётся делать две ходки
Шаман говорит, что здесь запретное для людей место, даже для шаманов запретное, негромко рассказал толстяк. Тот, кто здесь живёт, чужих не любит, сам никого не зовёт и ходить никому не разрешает. Так что лучше его не раздражать.
Сообщение не содержало ничего принципиально нового, однако в целях поддержания рабочих отношений пришлось изобразить интерес:
Ты сам с шаманом говорил?
Доводилось.
Кейн вздохнул, показав, что услышанное произвело на него сильное впечатление, но промолчал. Лодочник же принял вздох собеседника за чистую монету и предложил:
Хочешь, я тебя на другой мыс заброшу? За те же деньги. Здесь полно удобных мест, где можно спокойно встать лагерем.
Почему ты это предлагаешь?
О тебе беспокоюсь. И о них. Толстяк кивнул на ребят. Давай переедем, пока вы лагерь не разбили.
Кейн вздохнул ещё раз, так же тяжело, ловко демонстрируя лодочнику напряжённую работу мысли, после чего покачал головой и медленно ответил:
Я ценю твою заботу, правда ценю, но мы останемся здесь. Так уж решили.
Как знаешь. Лодочник снова посмотрел на Зебру. В воскресенье в три.
Да, в воскресенье в три. На этом месте.
Надеюсь, увидимся.
Больше ему сказать было нечего.
Кейн проводил отходящее от берега судёнышко долгим взглядом, дождался, когда лодочник возьмёт курс на Ольхон, и подошёл к друзьям.
Отдохнули?
Задал вопрос, понимая, что усталости, по большому счёту, взяться неоткуда: Байкал сегодня был настроен дружелюбно и переход из Хужира на Рытый превратился в приятную прогулку, наполненную шутками и смехом. А самое главное, хорошее настроение не оставило ребят и после высадки: дожидаясь, пока лидер закончит с лодочником, члены группы что-то оживлённо обсуждали, смеясь и активно жестикулируя.
Как самые настоящие туристы.
О чём вы говорили? спросила Рина.
Наш толстый друг рассказал, что мыс Рытый весьма непростое и даже опасное место, которое лучше обходить стороной. Кейн улыбнулся и пожал плечами. Ничего нового.
Рина рассмеялась:
Будто мы не знаем.
И посмотрела на Доктора. Тот едва заметно кивнул.
Как это опасное? растерялась Настя.
Именно так опасное. Кейн посмотрел девушке в глаза. Я ведь рассказывал.
Ты говорил, что мыс Рытый считают опасным шаманы, уточнила Настя.
Всё так, подтвердил Кейн. А люди слушают шаманов и тоже считают мыс опасным.
О людях ты не говорил.
Разве шаманы не люди? тихо обронила Зебра.
То есть, людям, которые верят шаманам, ты доверяешь больше, чем самим шаманам? не сдержался Доктор.
Сидящий рядом Кислый громко хмыкнул. Настя покраснела, помолчала и со вздохом призналась:
Я об этом не подумала.
Шаманы знают такие места и рассказывают о них людям, вступила в разговор Рина. Люди разносят слова шаманов по миру, и так ты узнала о том, что мыс Рытый опасен. Ты узнала от людей, но по сути от шаманов.
Так это работает, тихо добавил Доктор.
Однако услышан не был Настя в упор посмотрела на Рину, после чего вдруг спросила:
Ты в это веришь?
И все замолчали. Потому что никто, кроме Кейна, понятия не имел, знает ли Настя то, что знают они, и не мог определить, был ли вопрос неловким или оскорбительным.
Все ждали реакции Рины. Которая оказалась на удивление спокойной:
Да, я верю.
Доктор судорожно вздохнул и взял Рину за руку. Зебра закусила губу и отвернулась. Кислый криво усмехнулся. Настя же медленно оглядела спутников, после чего остановила взгляд на Кейне:
Почему мы сюда приехали?
И услышала уверенное:
Потому что сюда мы и стремились.
///
Не могу сказать, что разочарована, но никакого «вау!» у меня не возникло. Мыс как мыс, поделилась впечатлениями Рина. Если честно, я ожидала чего-нибудь более
Мрачного? подсказала Зебра.
Да, именно мрачного, согласилась Рина. Я сначала хотела сказать «величественного», но, когда ты произнесла «мрачного», поняла, что искала именно это слово.
С воды мыс Рытый и в самом деле не выглядел загадочным, хоть в чём-то соответствующим суровой репутации: каменистый прибой, за которым следовал широкий пологий берег, и лишь затем, довольно далеко от воды, поднимались горы, меж которых бежала речка Рыта. Место для лагеря Кейн выбрал не в ущелье, но близко к горам, пройти пришлось изрядно, однако никто не жаловался все понимали, что место выбрано не просто так. Когда добрались минут пятнадцать отдыхали, расположившись кто на камнях, кто на рюкзаках, а кто просто на земле, после чего занялись лагерем: выкладывали камнями кострище, обустраивали «кухню», собирали валежник, ставили палатки дела нашлись для всех. Рина и Зебра отвечали за ужин и в целом за меню на ближайшие два дня и потому могли спокойно вести разговор.
А почему не «величественного»? спросила Зебра.
Здесь величественно, но не настолько, чтобы это отмечать, помолчав, ответила Рина. Не выпендрёжно, без нарочитости, а спокойно, уверенно. Мыс знает свою силу и показывает её с достоинством. И ты действительно подобрала очень правильное слово: я ожидала гнетущей мрачности, атмосферы, которая будет давить, высасывать соки, а здесь Здесь совсем не так. Я чувствую силу, знаю и не просто знаю, а абсолютно уверена в том, что сила здесь есть. Сила, которой не нужен внешний эффект. Рина посмотрела на Зебру. Понимаешь, что я имею в виду?
Кажется, да, ответила та, глядя подруге в глаза.
Ответила так, что никто бы не усомнился в её искренности, но понимала Зебра другое: Рина хотела, чтобы здесь была сила и потому её чувствовала. Наверное, так.
Наверное.
Прости, что спрашиваю, и можешь не отвечать, если не хочешь, но ты Зебра покрутила в руке банку консервов и вернула её на место. Ты не чувствуешь здесь ничего плохого?
В самом месте? уточнила Рина.
Да.
Нет.
А если прислушаться?
Если прислушаться, я сразу вспоминаю рассказы о мысе. Рина негромко рассмеялась. И тогда начинаю думать о плохом. Не чувствовать, а думать, однако это не то, о чём ты спрашиваешь.
Да, не то, согласилась Зебра. Истории и легенды, которые мы вспоминаем, это одно, а внутреннее ощущение совсем другое И вернулась к вопросу: Внутреннего напряжения у тебя нет?
Нет, покачала головой Рина. А у тебя?
Мне, если честно, слегка неспокойно, призналась Зебра. Мне кажется, я тоже ощущаю силу этого места, но от неё мне становится тревожно.
Чувствуешь угрозу? насторожилась Рина.
Нет, это другое, я чувствую Зебра помолчала, тщательно подбирая слова, и объяснила: Я чувствую, что если что-то пойдёт не так пощады не будет.
Ага Рина помолчала. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.
Голос её дрогнул, поэтому Зебра поспешила утешить подругу:
Всё пройдёт хорошо, уверена. Мы не ошибёмся.
Я
Всё пройдёт так, как надо, твёрдо повторила Зебра. И всё будет хорошо.
Я Рина помолчала, затем отвернулась, в надежде, что подруга не увидит выступившие на глазах слёзы, и тихо закончила: Спасибо.
Зебра же мягко коснулась её руки и подумала, что разница в восприятии окружающего могла быть вызвана тем, что ей здесь ничего не нужно и на скрытую силу мыса она смотрит без надежды.
В отличие от Рины.
Надежда порождает веру, вера заставляет чувствовать силу, ощущение силы усиливает надежду так рождается замкнутый круг, в центре которого исполнение желания. Единственного желания. Заветного. В этом причина особой чувствительности Рины, но об этом ни в коем случае нельзя говорить.
И чтобы не проколоться, Зебра поменяла тему.
Ещё мне не нравится эта девчонка. Короткий кивок на Настю. Доктор как раз закончил устанавливать палатку, и девушка увязалась с ним за валежником. Зачем Кейн её привёз?
Ему нужно было с кем-то приехать, ровным голосом ответила Рина.
Но по тому, как быстро она среагировала, Зебра поняла, что подруге новенькая тоже не пришлась по душе.
Кислый приехал один, и ничего.
Кислый приехал один? замечание вызвало у Рины искреннее удивление. Я думала, вы
Чтобы я с Кислым? Зебра покачала головой. Я слишком себя уважаю.
Не то чтобы Кислый был плох он просто не был во вкусе Зебры, поэтому проверять, насколько он хорош в действительности, девушка не собиралась.
Вот я и удивилась.
Могла бы спросить.
Извини
Нет, я не с ним. Тон Зебры не оставлял сомнений в том, что тема Кислого себя исчерпала. А вот Кейн с Настей. Она ему нравится.
Ему все нравятся, обронила Рина.
Берёт от жизни всё, что может.
Старается взять.
Или так. Зебра выдержала коротенькую паузу. Как думаешь, она знает?
Уверена, что знает.
И согласилась? От изумления Зебра выронила пакет макарон.
Может, её это заводит. Рина чуть передёрнула плечами. Или это вообще было её идеей.
Наша поездка?
Да.
Почему ты так думаешь?
Слишком она необычная. Неожиданная для нас. Рина выставила на землю банки с тушёнкой, взяла в руку консервный нож, но открывать жестянки пока не стала, продолжила разговор. Кейн раньше ни о чём таком не думал, а тут у него появляется новая девушка, а ещё через неделю новая идея. Вот я и подумала о связи между этими двумя событиями.