Уилл откинулся на спину. Над ним нависало голубое небо, оттеняемое только ветками деревьев, мимо которых они проезжали. Всадники подъехали совсем близко.
Стой! услышал он знакомый голос. Стой, тебе говорят!
Старик повиновался и со вздохом оглянулся на преследователей.
Надеялся миновать хоть этот отрезок тихо-мирно, пробормотал он, кругом теперь разбойничают. Не успеваешь и мили проехать.
Уильям! Вылезай! послышался голос отца. Ты прекрасно понимаешь, что твоя затея провалилась.
Уилл сел, свесив ноги из телеги. «Ага, мой отец, отец Анны, брат Анны, кузен и наш сосед. Хорошая компания. Поехали все кому не лень».
Возвращаемся домой, брат Анны лихо выхватил из телеги небольшой мешок с вещами Уилла. Скажи спасибо жене, а то я бы вызвал тебя на дуэль!
Спасибо, сказал Уильям вознице и прыгнул на землю, обратно пойду сам.
Телега медленно поехала дальше, увозя с собой мечты о побеге.
Садись за мной, предложил отец.
Пойду пешком. Торопиться мне некуда, огрызнулся Уильям.
Они ехали впереди, время от времени оглядываясь на беглеца. Он брел не спеша, засунув руки в карманы брюк и насвистывая какие-то простенькие мелодии. Ему исполнилось двадцать четыре года, он был высок и статен, с благородными чертами лица, длинными, темными, вьющимися волосами, лихо закрученными усами и бородкой клинышком. Его возвращали в Стрэтфорд к жене, двум дочерям и сыну. Телега давно скрылась за поворотом, продолжая свой путь в Лондон без Уилла.
В город он вошел понурый и уставший от долгого пути. Смеркалось. Из дома навстречу ему выбежала Анна. Она заключила его в объятия, поцеловала в щеку и прильнула к груди.
Забирай блудного мужа, крикнул ей довольный таким исходом сосед, и в следующий раз держи покрепче.
В гостиной к ужину был накрыт стол.
Садись, поешь, ласково пригласила Уильяма жена.
Он хотел было отказаться, но один только вид еды вызвал урчание в желудке, и Уилл устало плюхнулся на стул.
Зачем ты уехал? Разве тебе так плохо живется со мной? с обидой в голосе спросила Анна. Я родила тебе троих детей. Я забочусь о тебе, как могу. Люблю тебя, казалось, еще чуть-чуть, и она расплачется.
Все в порядке, Анна. Дело не в тебе, пришлось отложить ложку в сторону. Аппетит начал пропадать.
А в чем дело? поинтересовалась она, промокнув глаза платком.
Я хочу добиться чего-то в жизни, а не прозябать здесь. Ты не понимаешь, что я вовсе не отказываюсь от своего долга перед семьей. Я буду искать работу в Лондоне и стараться обеспечивать вас всем необходимым, Уилл покачал головой. Зачем ты устроила эту погоню за мной?
Я не могу представить своей жизни без тебя, по лицу Анны все-таки потекли слезы. Дело не в деньгах. Как я смогу жить одна? Я ведь люблю тебя.
Любовь! Любовь это когда ты даешь возможность тому, кого любишь, жить свободно, не сковываешь его цепями по рукам и ногам. Когда ты хочешь, чтобы любимый человек был счастлив.
Ты не счастлив со мной? всхлипнула Анна.
Я не счастлив в Стрэтфорде! Я хочу попытать удачу в Лондоне. Я не бегу от тебя. Я бегу от той жизни, которую ненавижу всей душой. От невозможности делать то, что хочу, к чему стремится моя душа. Анна, сюда приезжала театральная труппа. Они согласны были взять меня, Уильям вздохнул. Они ждали меня. Был шанс все перевернуть, все изменить.
Почему ты бежал? Почему не объяснил мне все так, как объясняешь сейчас?
Ты бы поняла? Ты хочешь сказать, что отпустила бы своего мужа на все четыре стороны? Анна, не обманывай себя и меня, Уильям посмотрел в голубые глаза жены и не прочел там ничего для себя нового. Преданность, любовь, печаль что можно увидеть еще в глазах жены? И разве это так уж плохо, увидеть то, что он в них увидел? Прости. Я причиняю тебе боль. Мне ничего не остается, как остаться.
Анна встала и молча начала убирать со стола.
Оставь, он дотронулся до ее руки, посиди. Оставь посуду. Уберешь позднее.
А ты поешь. Почти ведь не дотронулся до еды, Анна подвинула ему тарелку с мясом поближе. Ты не ел весь день. Проголодался наверняка.
Ты права. Голоден ужасно, он все-таки начал есть снова. Обратно шел пешком. Проголодался и устал.
Брат хотел вызвать тебя на дуэль, проговорила Анна еле слышно. Я умоляла его этого не делать.
Знаю. Он мне об этом сообщил. Что ж, у него все еще есть шанс.
Не говори так. Вы мне оба дороги. Смерть одного из вас будет невосполнимой потерей. Но ты должен и его понять. Он хотел вступиться за честь сестры, Анна снова потянулась за платком.
Один раз мы с ним уже едва не подрались. У твоего брата, по-моему, нет других способов решать проблемы. Не расстраивайся. И тогда, и сейчас ты получила, что хотела. Без всякой дуэли. Впрочем, я не жалею, что женился на тебе, Анна. Поверь, Уильям встал из-за стола и пошел к лестнице. Устал. Пойду спать.
Спокойной ночи, Анна грустно посмотрела ему вслед.
Несмотря на усталость, Уилл долго не мог уснуть. Он вспоминал провалившийся побег и ворочался с боку на бок. В конце концов, он встал, достал чистый лит бумаги и начал писать.
СЦЕНА 3
27 ноября, 1582 год
Стрэтфорд-на-Эйвоне. Улица возле церкви.
У алтаря он шепчет слово «да», прощаясь с прежними надеждами, мечтами. Сжимает руку Анны, смотрит вдаль и, словно просит помощи у Бога. В глазах печаль застыла, юности порывы остались в прошлом. Что теперь? Лишь помогать отцу, и колыбель с дитём покачивать рукой усталой. Стихи, латынь забыть. Зачем они в той жизни, что казалась неприглядной обузой для других, не для него. Теперь он видит, как судьба клюкою безобразной калечит планов радужных основы.
О, Боже! Это ль ты мне заготовил заранее на небе? Не рушил ты мечтаний, не намекал на тщетность их. Наказать решил за дерзость, за удовольствия, которые украдкой я получал полночными часами. Вот расплата за то, что шел к мечтам дорогой непрямою. За то, что попытался получить от жизни все, а получил лишь малость, нестоящую бывших притязаний.
Да! невеста произносит рядом. Три месяца волнений позади сумели Уильяму внушить необходимость жениться вовремя, до Рождества обрядов. Несчастлив он пока так что ж, не каждый бывает рад вначале. Так же, как мужа новоявленного, взгляд Анны к Богу обращен: Я обещаю его счастливым сделать. Пусть моя любовь поможет Уильяму в страданиях жестоких. О, нет, пусть не страдает он! Пусть легкой жизнь покажется ему. А все страданья, Боже, лишь на меня падут. Как наказанье за счастье принадлежать любимому навек!
Аминь!
На улице и ветрено, и зябко, и небо тучами покрыто беспросветно. В воздухе не пахнет цветами, птицы умолкли, завершив свое бездумное на воле щебетанье. Горожане расходятся, чтоб дома продолжить разговоры досужие свои. Родители едва скрывают радость их дети, правил не нарушив, обвенчались. А будет ли подарено судьбою им счастье, то вопрос напрасный, который их совсем не беспокоит. О другом отцы семейства молча размышляют: как пристроить деньги получше, как семейные дела поправить, мечтают внуков нянчить на досуге. А были ли когда-то иные притязанья в их головах? Хотелось ли бежать из Стрэтфорда родного подальше? Прочь из захолустья, где каждый день похож собой на предыдущий? Где незнакомого лица не сыщешь, как ни старайся ты? Бывало ли смятение в душе, порывы, что гасить так сложно?
Уильям тщетно старается невесте улыбаться, пытаясь радость показать, скрыв души смятенье. Он смотрит вдаль, глаза полны печали, тоски по дням беспечным.
Теперь любить друг друга можем мы открыто, Анна шепчет ему слова, которые он слышать совсем не хочет. Под одною крышей счастливою семьей мы заживем с тобою.
Почему уверена ты в счастье? Кто обещает тебе его? Скажи.
Сама себе пообещала
Зря. Это обещанье лишь Богу выполнить дано.
Стараться буду я.
Но от стараний цветы в пустыне могут зацвести, пожалуй. Не более. Старайся, не старайся. Усилия свои направь ты на другое.
На что? Готова я тебе служить исправно. Что делать мне?
Расти детей, меня люби. И дом пусть будет чист и аккуратен.
Я могла бы другом быть для тебя
Не надо. Друзьями я не обделен. А женщина нужна мужчине для иного. Не пытайся стать тем, кем быть не можешь. Для любви Бог создал, Анна, женщину удачно. Без вас бы жизнь пустой была, и многих удовольствий лишена.
Как и всегда, это помогло отвлечься. Уильям заснул, продолжая грезить о Лондоне, театре и своем возможном успехе на поэтическом попроще.
Утром его разбудили голоса, раздававшиеся с кухни. Уилл прислушался. Говорил отец Анны:
Сегодня в город опять приехал театр. Держи его дома. Под любым предлогом пусть сидит здесь. Если он сбежит на спектакль, в его взбалмошной голове снова случится переворот.
Отец, но может быть стоит позволить ему уехать? тихонько пыталась возразить Анна. Уильям обещает не бросать меня. Он лишь попробует устроиться в Лондоне. Если у него это выйдет, то он заберет туда меня и детей.
«Этого я не обещал», подумал Уилл, почесывая в голове.
Анна, ты хоть и моя дочь, но вынужден признать, так же глупа, как и все остальные женщины, Ричард Хатауэй заговорил чуть громче. В Лондоне он найдет себе другую, столичную красотку из общества ни чета нашему. Ты рассчитываешь на что-то иное? Зря! Кем собирается там работать твой муж? Актеришкой! Актеры та еще братия. Пьют, гуляют, веселятся и спят каждый день с разными женщинами.
Отец, ты преувеличиваешь, Анна по-прежнему говорила практически шепотом.
Я не преувеличиваю! послышался стук кулака о стол.
Отец, потише.
А что мне молчать? Я готов все это высказать твоему муженьку в лицо, тем не менее, Хатауэй заговорил чуть менее громко. Ты забыла историю, случившуюся шесть лет назад?
Я вышла замуж за Уильяма, послушно ответила Анна.
Как ты вышла замуж? Тебе напомнить? Он сделал тебе ребенка. Ему было восемнадцать, тебе двадцать шесть. Тогда мы заставили его жениться. Сейчас ему двадцать четыре. А сколько тебе? Правильно, тридцать два. Он красивый молодой мужчина, полный сил и энергии. Ты престарелая мать троих детей, которая, извини Анна, никому не нужна, Хатауэй откашлялся. Посмотри правде в глаза. Уилл сбежит от тебя и все! Это хуже, чем, если бы его убили. Тогда ты стала бы вдовой. Хороший, официальный, добропорядочный статус.
Отец! Что ты такое говоришь!
Правду! И чего ты его защищаешь? Вы вчера чудесно помирились в постели?
Отец!
Что ты заладила: отец. Ты и забеременела тогда, потому что соображаешь не головой, а тем, что находится гораздо ниже, Хатауэй вздохнул. Мое дело тебя предупредить. Театр в городе. Уильям тоже. Постарайся сделать так, чтобы они не пересеклись, послышался звук отодвигаемого стула. Я пошел. Анна, не делай глупостей. Не отпускай его в Лондон, чтобы он там тебе не плел. Впрочем, решать тебе
Дверь за Ричардом Хатауэйем закрылась. Уильям побаивался тестя, обладавшего крутым и жестким характером. Побаивался его не он один: весь город знал, как скор Ричард на расправу. Возраст брал, конечно, свое. Но сил в старике оставалось еще ого-го сколько! А если учесть, что на его стороне был старший сын, вызывавший на дуэль чуть не каждого, кто ему попадался под руку, то картина складывалась неутешительная.
Вчера я сглупил, пробормотал Уилл. На старой телеге посреди бела дня отсюда не сбежишь. Значит, приезжает труппа? Спасибо за информацию, он посмотрел на неразобранный мешок, валявшийся со вчерашнего дня возле кровати. Может, дружище мы с тобой еще прокатимся до Лондона.
Внизу Анна накрывала завтрак. Дети шумно сбежали по ступенькам. Уильям положил исписанные ночью листки в мешок и тоже пошел на кухню.
Доброе утро, Уилл, поприветствовала его жена, как спал?
Отлично, соврал Уильям, спасибо.
Говорят, сегодня будет спектакль, проговорила Анна чуть слышно. Ты хочешь пойти?
Зачем? безразлично произнес он. Только хуже будет на душе. Я остаюсь здесь, театр мне больше не грозит.
Не говори так, Анна выглядела совсем расстроенной. Если для тебя это так важно, то поезжай в Лондон.
Приходил твой отец. Я слышал его голос. Он тебе посоветовал отпустить меня? ехидно спросил Уильям.
Нет. Он советовал тебя не отпускать ни на сегодняшнее представление, ни в Лондон.
Почему ты тогда говоришь, чтобы я ехал? Чтобы за мной вдогонку опять отправить великолепную пятерку местных всадников? он подмигнул Анне. А? Тебе понравилось возвращать меня домой таким способом?
Не смейся надо мной, пожалуйста. Ты же сбежал, не предупредив меня. Я не понимала, что произошло. Поэтому попросила их тебя догнать. Мне было так плохо, Уил! Я вдруг представила, что никогда больше не увижу тебя. Это было ужасно! В смятении я побежала к отцу и рассказала, что произошло. Мое сердце рвалось на части. Пойми, моя жизнь без тебя пуста и никчемна. Она теряет смысл.
Почему же ты отпускаешь меня сейчас? Уильям повторил свой вопрос. Ты за ночь разлюбила? Нашла какой-то смысл в жизни и без меня?
Нет, не разлюбила и не нашла, Анна вздохнула, но если ты так хочешь уехать, ты все равно уедешь. Или будешь сидеть здесь и проклинать меня. Поезжай. Я буду ждать тебя. Не забывай об этом. Путь обратно для тебя всегда открыт.
Спасибо, Уильяму вдруг стало стыдно перед женой, которую он вот так запросто был готов бросить, спасибо, Анна. Ты лучшая из женщин.
Я самая глупая из женщин. Отец прав, Анна отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
Не плачь. Я устроюсь в Лондоне и перевезу вас к себе. Дай только время, Уильям вспомнил о Хатауэйе. А как же твой отец? Он снова кинется в погоню, когда узнает о моем отъезде.
Поезжай сегодня вечером. Тебе нужно взять лошадь. На телегах далеко не уедешь. Ночью ехать, конечно, опаснее, но так ты успеешь преодолеть большее расстояние. Если они выедут завтра утром, то не смогут тебя догнать.
Пожалуй, я не пойду на сегодняшний спектакль, решил Уилл. Зачем привлекать к себе внимание?
А куда ты пойдешь в Лондоне? У тебя же там нет знакомых, Анна обеспокоено посмотрела на мужа.
Труппа, к которой я хотел присоединиться, оставила мне адрес. Пойду сначала к ним. Если им все еще нужен будет актер, то останусь играть там.
Ты помнишь Филда? спросила Анна.
Конечно, он отсюда сбежал пару лет назад, Уильям улыбнулся.
Я попробую узнать у его матери, где он живет в Лондоне. Вроде, он не плохо устроился и работает в типографии. Ты сможешь первое время пожить у него
Вечером Уильям снова выехал из Стрэтфорда. В этот раз на лошади и с благословения жены. За ним никто не гнался и ехать было гораздо удобнее, чем в телеге. Но почему-то настроение у него было не таким приподнятым, как вчера. А огромный темный лес, кишащий разбойниками пугал теперь гораздо больше, чем преследовавшие его накануне родственники.
***
Лондон встретил его проливным дождем. И въехал он в столицу вовсе не героем, гордо и прямо сидящем в седле, со шпагой наперевес. Напротив, Уильям представлял собой куда более жалкое зрелище, чем даже спешащие на ярмарку крестьяне. И лошадь, и вещи, которые он вез с собой, конечно же, у него отняли по дороге. Добираться пришлось все же на телегах, а где и пешком. Его одежда потрепалась, выгорев под солнцем, промокая под дождем, да и просто цепляясь за ветки и кусты на узких тропинках, по которым ему порой приходилось идти.
В мешке осталась лишь бумага разбойники, орудующие на дорогах Англии, видимо, не смогли оценить талант Шекспира, и не стали забирать помятые листки, испещренные его мелким почерком. Так же при нем остались две бумажки с Лондонскими адресами. На одной был написан адрес театра Розы, которым владел некий Филипп Хенсло, на второй адрес Ричарда Филда, земляка Уильяма, ныне владельца небольшой типографии близ собора святого Павла.