Глава 8. Соколовский
Если бы ему три месяца назад сказали, что он влюбится в девчонку, которая, по возрасту, годится ему во внучки, он назвал бы этого человека сумасшедшим. Любовь с первого взгляда была у него однажды, на собственной свадьбе. И длится эта любовь уже тридцать лет. Не с женой. Женился он по расчёту. Нисколько не прогадал. И карьера и достаток в доме, и дети отличные, всё получилось. Любимая женщина, конечно, страдает, ждёт. Ждёт, что он решится на развод. Это так подогревает чувства! Он обещает. Она надеется. Чувствуешь себя властителем мира. Хорошо, что в нашей стране мужчин меньше. Столько возможностей. Он использует все. Не перечесть, сколько было романов, разлук, женских слёз. Женщина так прекрасна, когда плачет, так доступна. Хорошо! Полноценная жизнь умного, красивого мужчины.
Всё это в прошлом. Он и на работу Марго взял не потому, что ему статья понравилась. Нет, написано всё очень интересно, с иронией, с подтекстом. Молодец, что и говорить. И не потому взял, что Михаил попросил. Как интересно всё сложилось. Ковальский на приём записался, а Ковальская пришла. Секретарша и не заметила. Да, интересно иногда жизнь наблюдать. Со стороны. Отец с дочерью встретились. В коридоре. Мельком. Чужие родные люди. Слава богу, с ним такого не случится. Своих детей он знает всех. Мысли путаются. Господи, да почему он взял Марго на работу? Да потому что его словно кипятком воды окатило, когда он увидел её взгляд. Это что? Строение глаз такое или, действительно, в ней столько страсти? Попробуй, разберись. Она должна стать его! Должна! А как? Мало того, что несовершеннолетняя! В тюрьму он точно не собирается. Так ещё и Михаил его приятель. Ах, Михаил, Михаил. Как же ты не вовремя появился. Надо сделать так, чтобы сама ему предложила. Он это умел. Сможет ли на этот раз? Должен! Иначе ему не жить. Месяц на снотворных и валидоле. И это при его-то здоровье. Да он молодым сто фору даст. Раскис ты, старик. Раскис. Не даром его любимые книги: «Финансист», «Титан», «Стоик». Драйзер словно с него списал Фрэнка Каупервуда. Тот в 90 лет женился на девчонке. По любви, между прочим. И Марго полюбит его. Обязательно полюбит. Ведь ему только 60. Разве это возраст для мужчины?
Анатолий Арнольдович оторвался от своих мыслей и попросил секретаря пригласить Ковальскую в кабинет. Предстоял тяжёлый разговор, но что делать. Слово надо держать.
Разрешите, услышал он голос Риты и оторвался, опять оторвался от мыслей о ней.
Да, да. Заходи. Я жду тебя.
Добрый день, Анатолий Арнольдович.
Добрый. Твоя новая статья о «Парке культуры» мне очень понравилась. Пустим её в воскресенье. И воспоминание о 5-ом марте 53-го в тему. Очень кстати. Значит, говоришь, часто с мамой там гуляли, в парке?
Иногда, ответила Рита, У мамы мало свободного времени. Работает много. Некогда ей.
А отец? Он что, никогда не гулял с тобой?
На вопрос обязательно отвечать? спросила Рита, и удивилась своей смелости.
Желательно, девочка моя. Я не просто так задаю этот вопрос.
Не гулял. Я с ним не знакома. Мы с мамой вдвоём живём. Скажите, это имеет отношение к работе?
В некотором роде. А хотела бы познакомиться?
Познакомиться? Зачем? Мне скоро 18 лет. Я взрослая. Да и если он не желал меня видеть столько лет, захочет ли сейчас? Ему это для чего? Не понимаю. И как это касается лично Вас, Анатолий Арнольдович?
Касается, моя дорогая. Если бы ты знала, ещё как касается. Одним словом, он хочет встретиться с тобой, познакомиться и подружиться.
Анатолий Арнольдович, скажите, у Вас был отец? Вернее, Вы с отцом и с мамой жили?
Конечно. Они и сейчас, слава богу, живы.
И какие у Вас с ними отношения?
Как какие отношения? Они просто мои родители. Самые родные мне люди. Какие могут быть отношения? Мы просто любим друг друга. Вот и всё.
А какие у меня могут быть отношения с человеком, которого я и в глаза никогда не видела? Дружеские? А если он меня не полюбит? И у нас не будет «просто», как у Вас. Так ведь и не будет. Что тогда? Нет, Анатолий Арнольдович, ещё одной родительской нелюбви я не вынесу. Это слишком больно.
«Нелюбви»? Это ты о чём? Прости. Я, видимо, не так начал разговор. Значит, отказываешься? Ну, что же. Это твоё право.
Не право, Анатолий Арнольдович. Это мой выбор. Я могу идти работать?
Да, да, конечно, иди.
Как только за Ритой закрылась дверь, Соколовский набрал номер телефона:
Привет, Михаил. Ты как, ждёшь? Ничем не могу тебя порадовать. Отказалась Рита познакомиться с тобой. А уж почему, и отчего, сам думай. Не маленький. Но дочь у тебя, скажу я, друг мой, дорогого стоит.
Так, что он только что сказал Михаилу? Дорогого стоит? Кстати, одной проблемой меньше. Хорошо, что отказалась. Как хороша была сейчас! Сколько страсти! Истинная Истомина! Так, кажется, он всё придумал. Да кто бы сомневался? Он подарит ей машину. Таких подарков он ещё никому не делал, даже сыну. Водить, конечно, она не умеет. Вот он и будет её учить. Господи, неужели он сможет к ней прикоснуться? Прикасаться! Постоянно! Где бы ещё машину достать? Очереди, очереди на всё. Захочешь, не купишь. Что за страна? Такие ресурсы. Нет, ему грех жаловаться. Связи подключит, блат, так сказать. Что ещё, кроме машины? Одета скромно. Ни одного украшения. Надо купить. Срочно. В магазинах и этого добра нет. У дочери возьмёт, не велика принцесса: золота, как у Екатерины Великой. Толя, Толя. Что же ты творишь? Она тебе дороже детей? А как же твоя Великая тридцатилетняя любовь, которой ты так гордился? Всё прахом пошло. Всё!
Глава 9. Маргарита
Рита ничего не понимала. Пришла на работу, а у них в редакции, вместо Соколовского, исполняющая обязанности главного редактора. Женщина. Анатолий Арнольдович с инфарктом в больнице. Три дня назад у Риты с ним был неприятный разговор, но не до такой же степени. Он, как всегда, пригласил её в кабинет. Статья у неё получилась немного резкая. Надо было решить много вопросов. Вот она и «посоветовалась» с портретом Истоминой. Смелости набралась. Только зашла в кабинет, а он ей какие-то серёжки суёт, да ещё о какой-то машине говорит. Она ему, конечно, вежливо сказала, чтобы он вернул серьги хозяйке. Видно же, что они не из магазина. И на машине отказалась учиться. Её от запаха бензина с детства тошнит. Да, ещё стал ей руку целовать. Близко подошёл, а от него так пахнет Старостью. И опять ощущение грязи. Неужели мама права, и она производит впечатление доступной женщины? Влюблённость моментально прошла, железа не работает. Всё, как обычно. Тайна раскрыта. Интерес пропал. Соколовского, конечно, жалко. Надо в больницу к нему сходить. Все из редакции уже, оказывается, ходили.
В палату к Анатолию Арнольдовичу никого, кроме жены и детей не пускали. Нельзя сказать, что её это сильно огорчило. Никому не хочется чувствовать себя виноватой в чьей-то болезни, но как-то всё очень совпало. Портрет? Может, в нём всё дело? Надо бы поговорить со взрослым человеком.
Рита вспомнила, что в этой больнице работает хирургом Олег Манулис. Она решила его срочно найти и отправилась в регистратуру. С Олегом они знакомы давно, потому что он живёт со своей мамой в соседнем доме. Он так красив. Чистокровный грек с голубыми глазами и светлыми волосами. Он взрослый. Ему лет тридцать. И он лучший, вернее, единственный друг известного на весь город, артиста Груздева. Лишь бы он не был на операции. Рита постучала в ординаторскую.
Войдите, услышала она и осторожно заглянула в кабинет.
Олег, можно зайти? спросила Рита, и покраснела. Олега она стеснялась и боялась с детства. Он казался ей недосягаемым, человеком из другого мира, Простите, я не знаю Вашего отчества.
Салют, Рита. Обойдёмся без отчества. Просто Олег. Какими судьбами?
Пришла начальника своего проведать, а к нему не пускают. Может, знаете, как он? Соколовский. Анатолий Арнольдович.
Соколовский? Кто же его не знает? Известная личность. Ничем не могу тебя порадовать. Обширный инфаркт. Боремся, боремся. Так ты, значит, у него работаешь? А как же школа? Давно тебя не видел. Всё хорошеешь.
Спасибо. И учусь и работаю. Мне нравится. А какие прогнозы? Он поправится?
Рита, ты сегодня не первая женщина, которая интересуется его здоровьем. Поправится. Если захочет.
Какие же вы, врачи, жестокие.
Многие так считают, не ты одна. Чтобы вылечить, надо быть жёстким. Не жестоким. Поняла? А теперь иди. У меня операция через десять минут.
Олег, мне поговорить с Вами нужно. Очень, очень.
О чём, малыш? Может вечером? Мне, правда, некогда.
Хорошо, вечером. Можно во дворе? Я Вас ждать буду. А во сколько? Можно до девяти?
А что случится в девять?
Мама с работы приходит. Мне надо дома быть.
Придётся все свидания отменить ради такой стрекозы. Хорошо, давай в восемь. А теперь иди, малыш. Не мешай работать, Олег по-доброму засмеялся и вытолкнул Риту из кабинета.
Во двор она вышла ровно в восемь. Олег сидел на лавочке один, что очень порадовало Риту: значит, нам никто не помешает. Сердце её затрепетало.
Ну что, стрекоза, говори, что хочешь узнать, сказал Олег с улыбкой.
Не знаю, с чего начать и как сказать.
Так всё серьёзно? Уверена, что я справлюсь?
Скажите, Олег, а в жизни бывает так, что портрет влияет на жизнь человека? Дальнейшую? После того, как портрет написан?
Я ничего не понял. Что за чепуху ты несёшь? Какой портрет? Как он может влиять? Не понимаю, малыш.
Я так и знала. Вы разговариваете со мной, как с маленькой.
А как мне с тобой разговаривать? Я тебя с пелёнок знаю. Хорошо, я постараюсь быть серьёзным.
Одно дело, если просто портрет написать. А если ты позируешь, а из тебя Наташу Ростову или Снегурочку изображают? Как Вы думаете, человек может измениться?
Боишься растаять, как Снегурочка? Олег улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки. Но они не старили его, а придавали необыкновенное обаяние.
Я думала серьёзно поговорить. Не буду больше Вас мучить своими вопросами, Рита немного помолчала, а, затем, не выдержав, спросила, Вы знаете, кто такая Истомина?
А ты, значит, не знаешь? Сходи в библиотеку и почитай о ней. Роковая женщина была. Стрелялись из-за неё. Пушкин не устоял.
Посмотрите, это она? она достала из папки фотографии, которые принесла с работы, и протянула Олегу.
Он стал внимательно их рассматривать, а Рита следила за выражением его лица.
Думаешь, я помню, как она выглядит? Это кто? Ты или Истомина? Кто тебя так изобразил? спросил он охрипшим голосом.
Художник. По памяти написал. Ладно, пойду я. Уже поздно. Скоро мама придёт с работы. Это не я, Олег. Истомина в образе Терпсихоры.
Почему именно с тебя портрет написал?
Сказал, что у нас глаза одинаковые.
Постой. Не уходи. Я и не заметил, как ты выросла. Мы с друзьями за город собираемся в воскресенье. Поедешь с нами?
А Груздев поедет? Мне бы интервью у него взять. По-другому не подступиться.
Это сложно. Но, попробую. Часов в семь сможешь выйти во двор?
Выйду. Если мама отпустит.
Как это не отпустит? Ты же взрослая девушка.
Я не могу Вам всего объяснить. Это сложно.
А поехать хочешь?
Не просто хочу. Мне это ещё и по работе надо.
Отлично. Я зайду к твоей маме и отпрошу тебя. Согласна?
Попытайтесь. Буду Вам очень благодарна.
Рита вернулась домой до того, как мама пришла с работы.
«Если такой умный и взрослый человек, как Олег, практически высмеял меня по поводу портрета, то бояться совершенно нечего, и я не виновата в болезни Соколовского. Это первое. То, что я смогу пообщаться с Груздевым, артистом нашего театра, будет просто счастьем. На работе будут довольны. Это второе. Ну, и чтобы совсем не думать об Истоминой и портрете, завтра же отправлюсь в центральную библиотеку, и прочту всё, что найду о ней ещё раз. Восстановлю в своей памяти то, что знала. Это третье. А четвёртое, и самое главное, хочется, чтобы Олег уговорил мою маму отпустить меня за город», рассуждала Рита, ощущая необыкновенный трепет сердца.
Материалов в библиотеке оказалось очень мало. Рита внимательно читала всё, что ей посоветовала библиотекарь. Дрожащими руками она перелистывала страницы, пытаясь найти сходство с Истоминой, открыть ещё одну тайну, удивительную, непостижимую и, что греха таить, желанную. Рите очень хотелось быть, действительно, похожей на эту удивительную женщину.