Голоса конвоиров раздавались все ближе и ближе. Наёмница пусто посмотрела в пронизанное солнечными лучами небо, не ожидая от него ни ответов, ни поддержки, а затем перевела взгляд на своих потенциальных убийц, сминающих лапищами молодую траву. Они таскали большие охапки хвороста, сбрасывая их в самую широкую из ям. Затем один из конвоиров отошел к стоянке и вернулся с горящим факелом.
Эй! произнесла Наёмница почти беззвучно, обращаясь к Вогту. Эй, придурок, они собираются бросить нас в эту яму, они собираются сжечь нас!
Он все жмурился на небо. Будто больше ничего и не интересовало его, кроме неба. Его светло-серые глаза были очень ясными.
Небо такое синее, сказал он. Как драгоценный камень. Это здорово. Тебе нравится?
Какое небо!? взбесилась Наёмница. Нас убивают, что мне до неба, что мне до всего?!
Да, но небо сегодня очень красивое, возразил Вогт. Потрясающе насыщенный цвет. Аквамарин. Тихо! прервался он. Ты слышишь?
Наёмница прислушалась, утопая в отчаянье. Паника заставила ее подмышки взмокнуть.
Нет, она горестно мотнула головой. Ничего. Я не хочу умирать!
Мы не умрем, невозмутимо успокоил ее Вогт. Это стук копыт. Всадники.
Судя по его самоуверенной физиономии, он не сомневался, что они спасены. Однако, кто бы ни были эти всадники, Наёмница точно знала они не были спасителями.
Первая стрела воткнулась в дерево неподалеку. Наёмница узнала стрелу сразу, стоило ей взглянуть на яркий хищный хвост. Ее глаза расширились.
Вот же ()! выругалась она шепотом. Это кочевники!
Кочевники славились тем, что никого не оставляли в живых разве что пару полевых мышей, если те умудрились не попасть под копыта. Рассчитывать на помощь кочевников было все равно что спасаться от потопа в пожаре. Вогт радостно улыбнулся, демонстрируя блаженную неосведомленность.
Следующая стрела поразила одного из пленных. Он упал, потянув за собой шеренгу. Раздались крики. Пленники рвались в разные стороны, но, связанные одной веревкой, лишь мешали друг другу. Их недавние агрессоры, теперь сами атакованные, наспех седлали лошадей, побросав пожитки и непогашенные костры.
Несмотря на постоянные рывки, Наёмнице еще как-то удавалось удерживаться в вертикальном положении. Она примерилась к узлу зубами вдруг удастся подцепить и ослабить? Нет, никакой надежды слишком затянут. Вогт, уже не улыбающийся, но до сих пор хранящий самый безмятежный вид, вдруг дернул за веревку, и Наёмница таки рухнула на колени, боднув монашка лбом в грудь. В следующий момент стрела просвистела там, где только что была ее голова.
В сознании Наёмницы наступили сумерки, и в этом помутнении она смотрела на Вогта глазами, поблескивающими от слез.
Как нам спастись? спросила она, в минуту полной неразберихи отчего-то уверенная, что он знает ответ на этот вопрос.
Совсем скоро, пообещал он. Быть может, сейчас.
Он помог ей подняться.
Стрела вонзилась в плечо пленника позади. Тот вскрикнул, но устоял. Следующая стрела скользнула возле лица Вогта, чиркнув оперением ему по носу. Третья стрела метнулась между раненым и Вогтом. Первые всадники, в одеждах таких же ярких и хищных, как оперение их стрел, промчались мимо, не задев пленников. Последующие врезались в шеренгу, подминая ее под себя. Теперь все пленники оказались на земле. Конские копыта ломали и давили. Крики наполнили воздух.
И только Наёмница и Вогт остались на ногах.
Бежим! крикнул он и тут же рванул куда-то в сторону, натянув веревку между ними. С остальными пленниками их теперь ничего не связывало.
Наёмница побежала, спотыкаясь о траву и едва не падая. Ее сердце оглушительно билось. Прочь от врагов, прочь от смерти. Только бы никто не заметил их, не выстрелил в спину
Обессилев, они рухнули в заросшую травой ямку и сжались, будто кролики. Бежать они уже не могли. Вогт дышал с хрипом. Лошадь с ярким всадником перемахнула ямку прямо над их головами. И еще Одно конское брюхо сменялось другим.
Не смотри, сказал Вогт и обвил Наёмницу кольцом связанных рук, прижимая к себе. Она уткнулась лицом в его мягкую грудь с совершенно неразвитыми мускулами и закрыла глаза. Ты невидимка, прошептал Вогт. Мы невидимки. Поэтому они нас не заметят. Они ничего нам не сделают; они нас не видят.
Наёмница все еще не до конца понимала, что случилось. Как им удалось освободиться? Неужели одна из стрел кочевников перебила веревку? Каков вообще был шанс, что это произойдет?
«Невероятно, сказал она себе. Это слишком невероятно».
Всадники пролетали над ними, как птицы.
Глава 1. Начало
Все стихло, темнота в голове рассеялась. Наёмница слышала лишь глухие частые удары собственного сердца. С каждым ударом в висках будто взрывались сосуды первое ее ощущение. А второе ощущение соприкосновения их тел. Это не было неприятно, вовсе нет. Это было невыносимо. Ей стало неловко, затем страшно, а затем стыдно за свой страх, так что она отодвинулась так далеко, как только смогла, ведь они все еще находились в тесной ямке, поросшей травой, связанные одной веревкой.
Вот видишь, сказал Вогт. Они нас не заметили. Говорил же я мы превратились в невидимок.
Они проносились над нами очень быстро, пробормотала Наёмница, не решаясь возразить прямо и этого также стыдясь. Она умела быть по-настоящему грубой (и была очень грубой), но с этим человеком не знала ни как себя вести, ни какой быть. Веревки не развяжутся сами собой, угрюмо буркнула она затем, снова предпринимая попытку развязать узел зубами. Нет, без толку. Тогда она яростно вгрызлась в веревку, не обращая внимания, что ранит десны. Она подцепляла зубами отдельные волокна веревки и рвала.
Вогтоус глядел на нее с удивлением.
Это так выглядит, как будто ты питаешься веревками и вот уже неделю голодала, заявил он.
Наёмница бросила на него враждебный взгляд, продолжая тянуть и рвать, не жалея зубов. Еще немного усилий и вот она, свобода. Наёмница сбросила ненавистные путы. Веревка пропиталась кровью, сочащейся из запястий. Вкус крови расходился во рту. Она посмотрела на Вогта, преодолевая соблазн бросить его в беспомощном состоянии и уйти. Нет, скорее преодолевая соблазн помочь ему.
Она проиграла.
Руки, коротко приказала она монашку.
Он протянул ей руки с доверчивой полуулыбкой.
Она смотрела только на узел, зная, что стоит ей поднять голову и она столкнется со взглядом его искренних глаз. Этот человек злил ее самим фактом его существования. Когда она случайно коснулась носом его запястья, все в ней замерло на мгновенье, и все же она продолжила упорно добивать узел. Все, готово, в расчете. Теперь просто выпрыгни из ямы и уйди, оставив слабоумного монашка позади. И зачем только она посмотрела на его руки?
У Вогта были маленькие красивые ручки (до этого Наёмница даже не подозревала, что руки могут быть красивыми, потому что жила в мире людей с уродливыми руками). Белые мягкие ладони, розовые ногти. Руки человека, которому не приходилось заниматься тяжелой физической работой или кого-то убивать. Это ее встревожило. Она вспомнила свои обгрызенные ногти, шершавую грубую кожу, и сжала пальцы в кулаки.
Когда веревочное кольцо соскользнуло с Вогтовых кистей, Наёмница убедилась, что его запястья нисколько не пострадали. Ее сдавленное беспокойство усилилось.
«Я ухожу, сейчас все закончится, и я никогда не вспомню об этом», поспешно напомнила она себе. Осторожно, напряженная и чуткая, она подняла голову над краем ямы и не увидела ни всадников, ни пеших, не услышала ни звука от тех, кто лежал неподвижно как близко они, мертвые, оказались к ним, живым.
Никого, бесстрастно констатировала Наёмница. Ну ты и везунчик. Во второй раз уцелел.
Он поднял на нее рассеянный взгляд.
В третий.
Наёмницу вовсе не интересовало, что еще с ним успело стрястись. Даже если от вопроса чесался язык, она совершенно не намеревалась спрашивать. С минуту она смотрела и слушала, убеждаясь, что опасности действительно нет. Затем подтянулась, взобралась на край, встала сначала на колени, затем на ноги. В этот момент туча, успевшая собраться пока они сидели в яме, наползла на солнце. Все погрузилось в тень, яркая трава словно погасла. Повеяло прохладой. Наёмница вдохнула воздух, пахнущий близящимся дождем, ветром, травой, и расправила плечи, словно была сильной сейчас, как раньше.
И что же мы будем делать? стоя в яме, спросил Вогт у ее удаляющейся спины.
То же, что и обычно, наверное, бросила Наёмница.
Стоп, приказал Вогт.
И словно бы опять между ними протянулась веревка. Наёмница остановилась, отчетливо ощущая привязь, и злобно вонзила зубы в нижнюю губу. Да что происходит? Никогда с ней не случалось ничего подобного.
Снова это нарастающее волнение, порождающее тревогу, что в какой-то момент оно дорастет до таких объемов, что она впадет в чистую панику. Наёмница страшилась утратить власть над собой. Чувство не новое у нее было время привыкнуть за несколько последних месяцев. Но все еще страшное. Что-то изменилось в ней, когда пришла будоражащая весна этого несчастного года. То ли что-то возникло, то ли что-то сломалось. Окружающее ее осталось таким же и неуловимо изменилось для нее. Она не находила изменений и знала, что их нет, однако все воспринималось по-другому. Значит, все-таки изменилась она. И изменялась далее.
Я кое-что знаю о тебе, заявил Вогт. Это ведь не свежая рана. Она у тебя давно, верно?
Не слишком ли ты болтлив для человека, находящегося в яме, из которой он не в состоянии выбраться без посторонней помощи? холодно осведомилась Наёмница.
Это же так?
Да, ответила Наёмница резко, как выругалась.
Она не заживает. На тебе все заживало как на кошке, а эта не заживает.
Наёмница молчала.
Да? уточнил он.
Она не ответила, но Вогт уже понял, что угадал вот почему она поспешила скрестить руки на груди, смыкая их так плотно, как будто пыталась заградиться от удара. Когда он снова заговорил, в его голосе проступало ликование:
Ты могла бы увернуться. Но что-то в тот раз помешало тебе, сделало твое тело неуклюжим и тяжелым. А на этот раз ты попала в плен. Не слишком ли много неудач?
Прекрати, проговорила Наёмница с явной угрозой. Это дурак и не подозревал, какой опасности подвергает себя. Она могла убить его голыми руками.
И все же, что ты чувствовала в тот день, когда получила рану? Тебе хотелось, чтобы эта боль была больше, настолько большой, чтобы ты ее не вынесла и все бы закончилось? А этой ночью, в пещере, что ты почувствовала?
Когда я стала пленницей медленно произнесла Наёмница. Не сразу, но мне захотелось жить. Но когда я в бою
Тебе хочется умереть?
Наёмница пошла от него, затем побежала. В ее голове не было ни одной мысли, босые ступни чувствовали, как покалывают и сминаются жесткие травинки приятное ощущение, напоминание, что она все-таки жива. Навстречу ей несся ветер. Ее пропыленные волосы ветер отбросил с лица, и это тоже было приятным пряди вспархивают, как взлетающие птицы, ветер холодит шею, прежде прикрытую волосами. Она жива! Вот только не знает, зачем и как ей жить Она могла бы бежать так очень долго, восхищенная, равнодушная и отчаявшаяся.
Эй! закричал Вогт.
Она остановилась столь резко, что ее голова и верхняя часть тела подались вперед, а затем развернулась и с обреченным видом побрела обратно к нему.
Задрав голову, Вогт несколько обиженно смотрел на Наёмницу своими большими круглыми глазами, серыми, как туча в небе над ними.
Что? спросила Наёмница. Что? Что? Что?
Сколько еще я буду тут стоять? уточнил Вогт.
Наёмница с усмешкой протянула ему руку. Эта усмешка исчезла, как только его белые пальцы сомкнулись вокруг ее смуглого запястья.
Уф, ты весишь целую тонну.
В нашем братстве я был самый худой.
Обжоры, лентяи и слабоумные.
Они уселись на краю ямы. «Близко», отметила Наёмница с раздражением, но из опасения выдать свою нервозность отодвигаться не стала, только сгорбилась и опустила голову.
Ты не сможешь продолжать делать то, что делала раньше, сказал Вогт. Ты сразу погибнешь.
Знаю, буркнула Наёмница, рассматривая свои грязные ступни.
Это все игра, только игра. Причем глупая. Кроме того, в ней такие запутанные, противоречивые и легко пренебрегаемые всеми правила, что их вроде бы и вовсе нет. Но они есть, и они плохие.
Ты о войне, что ли? растерялась Наёмница.
Об игре, убежденно возразил он. Мы не должны в нее играть. Нельзя.
Тогда что же делать? растерянно спросила Наёмница.
Вогт очень внимательно посмотрел на нее. Какие красивые глаза, с торжественным и грустным выражением. Наёмница уставилась в них как завороженная.
Невозможно выйти из этой игры, сказала она, не уверенная, что понимает их разговор.
Вогт продолжил молча пялиться на нее.
Что? не выдержала она. Что? и ощутила себя не менее сумасшедшей, чем он.
Вогт задумчиво поскреб затылок.
Невозможно сразу выйти из этой игры, объяснил он. Но если мы сначала сменим ее на другую
На другую?
Мы можем начать собственную Игру, Вогт говорил медленно, явно соображая на ходу. И если мы победим в ней
Невыносимо странный получался разговор. Для Наёмницы слово «странный» значило тоже, что «глупый». Она все-таки рассмеялась надтреснутым сухим смехом.
Вот же бред. Ты сам-то понимаешь всю эту ерунду?
Вогт словно не слышал ее.
Если мы победим повторил он.
Он смотрел в ее глаза. Она смотрела в его глаза. И вдруг он отвел свои.
Мы получим возможность выйти из всех игр. И не играть.
Небольшие прищуренные темные глаза Наёмницы раскрылись шире. «Не играть, мысленно повторила она. Не играть». Эта фраза ничего для нее не значила, но вызывала в ней странный отклик. Это было невероятно бессмысленно и совершенно невероятно.
А если мы проиграем? Что тогда?
Он пожал плечами, как будто говоря: «О такой возможности я пока не думал», а затем поднялся и с удивительным проворством пошел туда, откуда они совсем недавно улепетывали, словно спугнутые кролики.
Подожди меня! воскликнула Наёмница, вскочив на ноги. Подожди меня!
Туча сделалась совсем мрачной, даже какой-то свирепой, и вся покрылась трещинами, разваливаясь на мелкие тучки. «Может, еще разойдется?» подумала Наёмница без особой надежды. На шагающего рядом Вогта она старалась не смотреть.
Нам нужна еда, сказал он. Поищем в лагере.
Главное, нам нужно оружие.
Нам не нужно оружие.
Ха! Я посмотрю, долго ли ты продержишься без оружия!
Так ты играешь? спросил он.
Нет, ответила Наёмница.
Да, секунду спустя произнесла она, поражаясь сама себе. Да!
И если, обессиленная, она походила на пустой сосуд, то сейчас до краев наполнилась силой, в которой растворилась усталость. Наёмница воодушевилась. «Я выносливая, как бродячая кошка, с гордостью сказала она себе, и на ее губах появилась кривоватая усмешка. Побитая, все пережившая бродячая кошка».
Разве что рана не заживает.
Они направились к скоплению тел. Их количество впечатляло кочевники потрудились на славу. Осознание, что едва ли кому-то удалось уцелеть, заставило Наёмницу ухмыльнуться. Вы же были такие равнодушные к смерти, вот она, получите, вся ваша.
Осторожно, чтобы не вляпаться босой ногой в липкую кровь, она перешагнула распростертое тело. Один из пленников. Она могла бы сейчас валяться с ним за компанию, а она стояла над ним, живая и почти невредимая, отчего вдруг представилась себе очень хитрой она нашла этого человека и с ним уцелела, только с ним и возможно было уцелеть.