Воодушевленный смоленским успехом Владислав рвался дальше к царскому престолу. Для организации заслона в Боровск был отправлен отряд Ф. Куракина. Черкасский и Пожарский двинулись к Вязьме. Оборону Белой возглавлял Ф. Волынский. Это замедлило продвижение поляков. Вскоре Владислав был ранен. Кроме того, он узнал, что турки напали на юг Украины и начали разорять его собственные владения. В этих условиях обе стороны сели за стол переговоров. В июне 1634 г. был подписан Поляновский мирный договор. По его условиям полякам возвращались все города, которые числились за ними по Деулинскому перемирию. Михаил Фёдорович исключал из своего титула, «государь Смоленский и Черниговский» и выплачивал контрибуцию в 20 тысяч рублей. Но русским дипломатам удалось заставить Владислава окончательно отказаться от своих прав на русский престол, т.е. именоваться Московским царем, и признать законным монархом Михаила Фёдоровича.
Со смертью патриарха Филарета в управлении России ничто по существу не изменилось, несмотря на ослабление правительственного центра. Вернулись в Москву опальные члены придворной знати и приказной среды. Но никто из них, ни из близких царю вообще не заменил Филарета в преобладающем государственном влиянии. Московское правительство плыло по сложившемуся течению, не проявляя сколько-нибудь крупного почина.
При царском дворе вновь оказались Салтыковы. С наведением общего порядка значение Боярской думы и Земских соборов падает. Главную роль в 40-х годах играет Ближняя дума, в которую входят царские родственники. Долгое время правительство возглавлял двоюродный брат Михаила И. Б. Черкасский. Ему подчинялись сразу несколько приказов: Большая казна, Стрелецкий, Аптекарский. После его смерти в 1642 г. главой правительства стал другой родственник царя Ф. И. Шереметьев. Он подчинил себе Иноземный и Рейтарский приказы, Оружейная палату и Новую четверть. Резкое увеличение числа приказных людей заставило царя издать в 1640 г. указ, запрещавший принимать в подьячие выходцев из духовенства, посада или крестьян. Дьяками и подьячими могли быть только дворяне или дети приказных людей.
Продолжался рост территории государства на востоке. В 1616 возник Енисейск, в 1628 г. Красноярск. В 1631 г. на Лену отправилась экспедиция П. Бекетова, в 1634 г. туда же ушла экспедиция В. Шахова. Еще дальше на восток продвинулись И. Ребров, Ш. Перфильев, Тихого океана достиг И. Ю. Москвитин. В 40-х годах русские люди стояли уже твердой ногой в Анадырском крае, Забайкалье и проникли на Амур. Были построены Якутск, Олекминск, Верхоянск и др. За исследователями шли промышленники и купцы, осваивавшие сибирские просторы и привозившие оттуда пушные богатства. Таким образом, разбросанные на огромных пространствах Сибири русские городки и поселения стали намечать будущие границы своей колонизации этой восточной территорией с дальнейшим закреплением их за государством. Территориальные трудности на западной границе страны с лихвой окупались приобретением земель на востоке.
Смоленская война изменила расстановку сил на международной арене. Если с Речью Посполитой отношения только нормализовались, то с Турцией и Швецией ухудшились. В то же время началось сближение с Данией. В 1637 г. был отправлен на родину гроб с телом жениха царевны Ксении Годуновой принца Иоганна. Между странами начался активный обмен посольствами. Традиционно дружескими оставались отношения с Англией, Голландией, Персией.
Сложными и своеобразными отношениями оставались у России с Крымом, как данника и завоевателя, причем, данником выступала Россия, а в роли повелителя ничтожное по размерам Крымское ханство. Конечно, суверенность России, независимость ее внутри и внешнеполитического курса не вызывают сомнений, но данничество накладывало свой отпечаток на поведение русского правительства, вынуждая его в известной мере считаться с позицией, которую занимал Крым по отношению к той или иной акции Москвы.
Долгому существованию Крымского ханства способствовали два обстоятельства: наличие узкого перешейка, соединявшего полуостров с материком, что позволяло крымцам, укрепив его, успешно обороняться от нападения из вне перекопские укрепления надёжно защищали крымских татар от русской рати. И второе, пожалуй, главное обстоятельство, обеспечивающее долголетие Крымскому ханству, состояло в том, что оно находилось в вассальной зависимости от Османской империи, представлявшей в те времена могущественное государство. Конфликт с Крымом грозил перерасти в войну с Османской империей, что побуждало русское правительство проявлять к Крымскому хану осторожность и даже предупредительность.
Крымские ханы считали себя прямыми наследниками и преемниками Золотоордынских ханов и требовали от русского государства уплаты дани, называвшейся поминками. Это унижение приходилось терпеть, поскольку у России в первой трети XVII века отсутствовали силы для освобождения от уплаты поминок.
Еще одна особенность в русско-крымских отношениях состояло в том, что Русское государство находилось в состоянии непрекращающейся и в то время не объявленной войны с Крымом. Из года в год, как только зеленела трава и, следовательно, появлялся подножный корм для лошадей. Крымская конница вторгалась на территорию населенными русскими и украинцами, пленила людей, захватывая лошадей, домашний скот и не очень громоздкие предметы, чтобы не обременять движения конницы.
Для предостережения татарских набегов в весенние и летние месяца правительство заранее готовилось к отпору, сосредотачивая помесную конницу в Серпухова, Переславле Рязанском, Туле и др. городах. Но трудность борьбы с набегами состояла в том, что русскому командованию не известно, на каком из направлений встретятся с нападавшими.
Вести регулярные боевые действия татары не умели: совершив молниеносный набег, они тут же исчезали. Если лавине татарской конницы удавалось смять ряды русской рати, нападавшие, прихватив пленных, уклонялись от сражения, с добычей возвращались на исходные рубежи.
Ясырь, т.е. пленные, составляли важную статью доходов Крымского хана, его окружения и участников похода и соответственно значительную статью расходов правительства России. Захваченных в плен либо продавали потом в рабство на невольничьих рынках, либо возвращали русскому правительству за значительный выкуп.
Урон, наносимый походами крымцев, не ограничивался расходами на выкуп пленных, они разрушали сёла и деревни сжигали посевы; сокращали численность работоспособного населения. Наконец, правительству необходимо было устраивать оборонительные сооружения на путях, по которым крымские татары двигались на север, что тоже пагубно отражалось на экономике страны.
Неудачная Смоленская война еще более усугубилась незащищенностью южных границ, отсутствием там рати, находившейся под Смоленском, что позволило татарам беспрепятственно проникать вглубь территории Руси. Это положение вынудило правительство серьёзнее обратить внимание на укрепление южных рубежей. Строительство так называемой Белгородской засечной черты, создававшей сеть укреплений между Белгородом и Доном, началось в 1635 г., и продолжалось почти два с половиной десятилетия: в 30-х годах было сооружено 10 городов, в 40-х 18.
Сооружение засечной черты требовало не только финансовых затрат, но и привлечение людских ресурсов как для строительных работ, так и для обороны крепостей. Правительство использовало для этого два способа: принудительное переселение жителей из ранее возникших городов, существовавших севернее засечной черты, и вольную колонизацию, т.е. призыв к населению добровольно заселять вновь построенные города. Вольная колонизация вызывала дружный протест помещиков и монастырей, из владений которых бежали крестьяне, чтобы обрести свободу от неволи. Однако в этом случае, государство не шло на поводу у дворянства и действовало в своих интересах. Подобными же намерениями действовало государство и тогда, когда отклонило не только всякие притязания помещиков на возвращения им крестьян, но и попытки организовать там крепостное хозяйство. В итоге зона укрепленных городов превращалась в зону мелкого землевладения, где отсутствовали помещичьи латифундии.
С середины XVII века, когда было завершено строительство Белгородской черты, в обороне южных границ наступил новый этап: набеги татар хотя и продолжались, но они перестали быть безнаказанными и сопровождались более скромной, чем прежде, добычей. Определить ущерб, наносимый крымцами Русскому государству, не представляется возможным, но не подлежит сомнению, что он равнялся многим десяткам тысяч рублей в год, суммы большой по тем временам даже в масштабе государства. К материальному урону надлежит добавлять моральный крайне пренебрежительное и даже жестокое обращение с русскими дипломатами, находившимся в Крыму.
В 1637 г. русское посольство было арестовано Крымским ханом под предлогом, что оно привезло мало подарков. В Москве это известие вызвало возмущение царя и бояр. Одновременно с Дона пришло сообщение, что казаки по собственной инициативе захватили турецкую крепость Азов, чтобы уничтожить там невольничий рынок. Казаки предлагали царю взять Азов «под свою руку». Это было очень заманчиво, поскольку через крепость открывался путь в Азовское и Черное моря. Но в то же время резко обостряло отношения с Крымом и Турцией.
На самом деле, история с Азовом вскрыла глубинные причины поражения в Смоленской войне, нежели простое предательство и бездарное руководство двух воевод, чем оправдывалось правительство Михаила Фёдоровича, и по-настоящему являлось итогом общего состояния государства, еще частью не вышедшего из состояния Смуты и наметившего свой путь дальнейшего существования посредству всех прежних отношений.
Получив известие о захвате Азова, царь Михаил на первых порах не решился вмешиваться в азовский вопрос открытым образом, но стал регулярно снабжать казаков оружием и продовольствием. Только летом 1641 г. Турция предприняла попытку вернуть свою крепость. Но взять штурмом не удалось. Следующий поход был намечен через год.
Казаки поняли, что в одиночку им не справиться с турецкими полками и запросили помощи от царя. Михаил Фёдорович в 1642 г. собрал Земский собор. На соборе всем чинам государства было объявлено, что донские казаки захватили Азов, просят его от них принять и послать туда воеводу с ратными людьми. На обсуждении собора поставили вопрос: разрывать ли из-за Азова с Турцией и Крымом? А если идти на большую войну, то, как обеспечить необходимые средства денежные, хлебные и пушечные запасы? Все чины соборные должны были «помыслить о том накрепко» и государю о том «мысль свою объявить на письме».
Русские люди, и в особенности служилые, ясно сознавали важность приобретения: Азов мог стать опорным пунктом для последующего удара по крымской орде, устраняя и близкую поддержку турок. Но рассуждения о средствах обороны Азова и ведения войны обратились в сплошную жалобу на несправедливости, непорядки и оскудение.
Чины столичные и придворные норовили свести защиту Азова к поддержке казаков «охочими вольными людьми» на денежном жаловании, без общего похода. Дворяне городовые выражали готовность на войну, но указывали на неравномерность распределения военных и денежных повинностей. Они советовали государю хлебные запасы брать «со всех без выбора» и «рать строить», по тем уравнительным правилам, какие установлены были при царях Иване и Фёдоре, взять пеших и конных ратных людей с бояр и ближних людей, которые пожалованы многими поместьями и вотчинами, хотя бы в виде исключения «для такого басурманского нахождения» и в таком размере, какой государь укажет. Дьяков и подьячих, которые не только пожалованы поместьями и вотчинами, но, сверх того, богатели на государственной службе неправедным мздоимства, накупили себе вотчин и построили таких домов, каких при прежних государях и у великоратных людей не бывало, их справедливо обложить деньгами «против домов их и пожитков» на жалованье ратным людям. С «государева богомолья» церковных вотчин взять даточных людей не по устарелым данным писцовых книг и тем более не «против заступленья», а по числу принадлежавшим им крестьян. Со служащих по московскому списку и вообще столичных чинов, которые на льготной и выгодной службе «отяжелели и обогатели», взять даточных людей, а с их пожитков деньги. Так должны были получиться и сила ратная, и деньги на «прибор» стрельцов и солдат. Службу вообще необходимо упорядочить, выяснив, сколько за кем из служилых и приказных людей числится крестьян, и установить новым уложением, со скольких крестьян служить без денежного жалования, а за излишек владения брать деньги; рядовых служилых людей, «безпоместных, пустоместных и маломестных» поддержать поместным верстанием и денежным жалованием.
Финансовые средства на войну дворяне предлагали пополнить, взяв «лежачую домовую казну» у духовенства; обложив торговых и черных людей по их торговле, промыслам и пожиткам, но собирать эти доходы гостям и торговым людям; а приказных людей перечесть по приходным книгам, «чтобы государева казна без ведомости не терялась», от такой ревизии приказного хозяйства служилые люди ожидали несомненной прибыли для казны.
Про себя рядовые служилые люди говорили, что готовы «работать государю головами своими и всею душою», но «разорены, пуще турских и крымских бусурманов, московскою волокитою и от неправд и от неправедных судов».
Торговые люди тоже не скрывали своего раздражения против новых приказных порядков, утверждая, что «в городах всякие люди обнищали и оскудели до конца от твоих государевых воевод», и вспоминали с сожалением, как «при прежних государях в городах ведали губные старосты, а посадские люди судились сами промеж себя, а воевод в городах не было», и они указывали на свое обеднение, на остановку торгов, разорение от тяглых служб и податей, от конкуренции иностранных торговцев, которым покровительствовало правительство.
Все выше перечисленные жалобы и предложения сами за себя говорили, что войну следует начинать, проведя коренную реорганизацию практически всех сфер деятельности государства, сопоставимые с реформами Александра II. Немудрено, что ориентируясь на старый способ управления, главным образом отношение к людям, такая война станет возможной лишь более чем через сто лет, во времена Екатерины II.
Выслушав все заявления, правительство решило, что проще отказаться от Азова, чем менять свою политику, уклад страны (т.е. систему взглядов), и отступило перед опасностью продолжительной и тяжелой войны в настоящих условиях. В результате казаки в 1642 г. оставили Азов, разрушив его укрепления.
Соборные «сказки» 1642 г. характерно обрисовывают настроения тех средних слоев населения, которые были главной общественной силой при восстановлении государства из великой «разрухи» в ополчении 1612 г., на Земском соборе, избравшем царя Михаила, и на ряде соборов первых лет его правления, в их стремлении налаживания государства более близкими по сердцу порядками середины XVI века. Но действительность становилась иной.
Глубокое недовольство усилением приказной системы управления, корыстной и бесконтрольной, усугублялось тем, что ей на счет ставилось общее расстройство экономического быта и государственной силы. Острое раздражение вызывали и новые общественные верхи, обогатевшие царской милостью и собственным мздоимством и отяжелевшие в своем льготном положении. Силы и средства страны казались общественной массе большими, но неправильно распределенными, так, что слишком значительная их часть ускользает от служения государству и земскому делу и пропадает втуне.