Доброго времени суток, милая дама. Не подскажите, как пройти в шестой подъезд Ленинский проспект, 162, женщина фыркнула и отвела взгляд в сторону. Она показалась ему какой-то сумасшедшей, что Сережа предпочел поскорее удалиться. А в действительности оскорбительно было лишь то, что даже льстивое обращение не произвели на женщину никакого впечатления, хоть она и была в весьма преклонном возрасте.
Вы ещё не созрели для Питера, молодой человек, выдавила вслед пожилая женщина, но её слова пронеслись где-то фоном в его голове. Не ему ли самому лучше знать, до чего он созрел?
Сережа свернул в подворотню и увидел двери с табличками номеров квартир. За последний час Питер произвел на него неизгладимое впечатление парадоксального мира, и всё, что ему хотелось это отдохнуть и разложить в голове все события уходящего дня.
Пока Сережа ждал ответа на гудки домофона, его взгляд упал на листок бумаги с напечатанной надписью:
«Уважаемые соседи, просьба закрывать двери в подъезд- первым этажам сильно дует!», и рядом маленькая надпись маркером от руки «Подъезд у тебя в Москве, олух!»
И только тогда Сергей понял, чем обидел ту женщину на лавке, от чего ему стало как-то обидно. То ли за прокуренные питерские парадные, то ли за «плебейские» подъезды родного города. Дверь открылась даже без вопроса его ждали. Он поднимался вверх по лестнице, проговаривая про себя слово «парадная», не представляя, как надпись из трёх букв на стене и труп голубя с окурком в промежности могут быть составляющей «парадной».
Татьяна встретила гостя в домашнем халате, и из квартиры сразу повеял запах женского уюта и вкусной пищи. Время даже не коснулось ее породистой внешности.
Что скажешь? а о чем могут говорить люди, давно решившие, что их общение объект крайней запрещенности после стольких лет безуспешных попыток создать что-то разрешенное?
Просто привет, просто как дела.
Что задумал?
Ну.. если согласно этикету, то сейчас я должен изогнуться в поклоне, назвать цель прибытия, внести похвалу небесам за то, что мне даровали сей светлый миг встречи, остаться до первой кружки чая и, рассыпавшись в изъявлениях благодарности, распрощаться.
Вместо этого ты пройдёшь на кухню, нальешь вина, без разрешения закуришь у стола, прожжешь скатерть, наотрез забудешь имя моего кота и в полупьяне заявишь, что желаешь остаться на ночь. В общем-то, станешь примером наихудшего поведения.
Начнём гладью, закончим гадью.
Ты неисправимый подлец, Сережа.
Так мне можно войти?
Глава II
Турка нагревала темнеющую пенку черного кофе, Сергей с улыбкой смотрел в окно Таниной коммуналки, которая пахла весьма душной питерской теснотой. Удивительной показалась игра редких и, отнюдь не характерных для города, лучей солнца на низких коричневых крышах. Сергею захотелось открыть деревянную форточку и вдохнуть запах свежести. Воздух был наполнен плотным и густым оттенком мокрых гранитных плит тротуара, высокими железными фонарями и горячим хлебом. По этой же улице Сергей заметил уютную булочную, где еще до зари начинают работать пекари, чтобы к семи утра уже была готова мягкая и свежая выпечка. Неожиданно ноги коснулся рыжий мурлыкающий кот, который, спустя столько времени, все еще не забыл его запах. Забавно было то, что Сергей действительно не помнил его имени.
Настроение с утра было скорее хорошее, непроизвольно вызывающее улыбку. Впереди был целый путь, были планы, было волнующие ожидание. И все было прекрасно, кроме мыслей о текущем положении дел в пределах этой квартиры, кроме вопроса о неоднозначных отношениях, одним словом: всё, кроме Тани.
Доброе утро. Ты уже улыбаешься? И да, значит сегодня утром кофе и никаких сигарет? за столько лет Таня выучила все его привычки, и четко знала, что Сергей не курит за чашкой кофе. Его бабушка, по профессии врач-кардиохирург, говорила, что никотин и кофе в сочетании чревато огромной нагрузкой на сердце. Сергей, вроде как, следил за здоровьем: не курил за кофе, объедался сладким только до обеда, в случае высыпания на коже выпивал лекарство от диатеза и не пил алкоголь еще несколько часов после приема таблетки, чтобы не получить осложнения на печень. Не хрустел пальцами и не перебивал аппетит колбасой, даже если ближайший прием пищи бутерброд с той же колбасой: нельзя и точка.
Да, сегодня только кофе, взгляд упал на большую деревянную фоторамку с воспоминанием Таниного дня рождения: ее отец, мать, подруга и он сам. В тот день он подарил Тане ювелирное украшение из серебра на шею, которое он долго и тщательно выбирал, тяжело разбираясь в том, что может понравится девушке, у которой есть все, что она пожелает с самого детства. Когда Таня открыла компактную коробочку, на лицах семьи нарисовалось полное разочарование, а Танина лучшая подруга что-то буркнула и вовсе вышла из комнаты. Все ждали обручальное кольцо. Предложения не последовало, а Сергей и не знал, что от него чего-то ждут.
«Ювелирный магазин, Сергей» наставление на подарок от Таниной мамы, с которой он посоветовался за неделю до праздника. Он воспринял ее слова слишком буквально или просто прикинулся дурачком, так как чувствовал себя не готовым завести семью или готовым, но не с Таней.
В его жизни не было человека, который мог бы ему посоветовать и помочь в житейских делах, а самому ему едва ли хватало опыта выбрать хотя бы серебряную подвеску. Сережина мама относилась к Тане без особой теплоты, но и не сказать, что плохо есть и есть. Все давно привыкли к тому, что они вместе, поженятся, заведут семью. Но иногда мама как-то печально смотрела на сына и говорила лишь о том, что нужно всегда слушать свое сердце. Стоило внутреннему голосу Сергея замолчать, чтобы прислушаться к сердцу, как он различал только равномерный стук, больше похожий на бабушкину кардиограмму. И что там было слушать непонятно.
Все текло само собой, стабильно, без всплесков и падений, без стресса и без особой радости, без деградации и развития. Он был всегда с ней деликатен, вежлив и тактичен. Когда жить вместе стали, и то от того, что Танины родители твердили без конца, что «пора бы уже и дальше двигаться», тогда все совсем стало каким-то примитивным.
А где прописано, когда пора, а когда уже и вовсе необходимо? Получить бы большой и толстый справочник с ответами на все вопросы, в котором по главам расписаны правила жизни. Как в учебнике по многоэтажному строительству, все по порядку: подвал, первый этаж, второй, третий и так до самых облаков. А потом выходишь на крышу, чувствуешь под ногами серьезное многоэтажное здание и понимаешь, зачем оно всё было. А тогда он стоял где-то на бетонном каркасе первых этажей, и уже не понимал зачем и для чего все это, собственно?
Вот Сергей держит в руках все ту же фотографию и ловит себя на мысли, что Таня очень хороша собой: фигура, приталенное платье, прическа, макияж, юная женственность все на месте. Со стороны виднее. А тогда он ей даже комплименты никогда не делал не замечал в ней ничего необычного. Да и сегодня не замечал, всю ночь не замечал. А она от чего-то его любила, хоть и показывала свой жгучий характер. Даже сейчас он смотрел на фотоотпечаток своего лица рядом с Таней и удивлялся, что она могла в нем найти?
Все родители хотят лучшего для своих детей, и Сережа не осуждал Таниных отца с матерью или, по крайней мере, уже не хотел держать на них зла. Он чувствовал, как он не дотягивает до обеспеченной и интеллигентной Тани. Чувствовал, как родители не одобряли ее выбор. Позже это чувство превратилось в крупное давление, наставления матери, которые также влияли и на Таню, что проявлялось в ее частых скандалах. В завершение всему этому пришел конец. Сергей знал, что сейчас Таня живет той жизнью, которую всегда заслуживала. Знал, что у нее периодически появлялись новые мужчины, но отношения не развивались глубже. Все внутри него остыло или никогда даже не загоралось по-настоящему: ему не снились её туманные образы в тоске, он не испытывал ревности от мысли, что у нее появляется кто-то, не щемило в груди при воспоминаниях их совместного прошлого.
А когда у него спрашивали, почему с Таней разбежались, он пожимал плечами и неоднозначно говорил банальное: «Не сложилось». Но вот он здесь, в Таниной квартире, как-то по обыкновению. От того, что где-то глубоко в душе знал, что она всегда его ждет. Сергею вдруг стало тошно от этой фотографии, и он положил рамку лицом вниз. Таня вышла из душа, и, пока динамично вытирала полотенцем волосы, рассказывала о ближайших событиях, на которых она, конечно же, обязательный будет присутствовать.
..а сегодня вечером будет открытие выставки картин Поля Гогена. Приходи, я там буду.
О, а это по мне! «Я больно плясать горазд. Девушки, полюбите меня кто-нибудь»,1 минуты раздумий Сергей занимал фразами классиков, которые давно выходили из головы как-то инстинктивно, без напряжения. А в этот момент сам его взгляд сквозь прозрачные линзы очков становился еще более задумчивым и глубоким. Безопасное время для того, чтобы принять решение. Идти или не идти? Завести правильные знакомства первое, о чем нужно позаботиться в новом городе, напомнил себе Сергей. Но если по-человечески.. он снова посмотрел в сторону фотографии в рамке.
Пора бы перестать книжками баловаться, Сережа. Они и придуманы только для того, чтобы сбивать тебя с толку и выдумками потешать.
Интересно, Татьяна, чем это у вас, в кругах высшей интеллигенции, принято таким «баловаться», да и чтобы толково? диалоги с это девушкой превращались в какое-то словесное состязание, конфронтацию, где нет никаких компромиссов или уступок, только победа, и только поражение.
Такие моменты были единственными яркими вспышками крайне стабильных отношений. От повторяющихся всплесков адреналина наступает моментальная зависимость, и дикая ломка при их отсутствии, и тогда в какой-то момент это стало совсем невыносимо.
Не задирайся, баловство вообще строго по вдохновению. Так можно пробаловаться до самой смерти, и ничего серьезного не увидеть, было в ее словах что-то отталкивающее и колючее, с большим намеком на обиду.
И часто в тебе это вдохновение просыпается? Я чисто из своего праздного любопытства спрашиваю.
Каждую неделю, пока скучно не становится.
Скучно? Татьяна! Для такого моралиста как ты это почти грех.
Ты слишком беспечный, Сережа, понимаешь? И все это тебе трезвый ум туманит.
Ну уж нет, это забота по части алкоголя. А я, благо, еще слишком глуп, мне еще скучно не бывает, чтобы думать: книжки читаю, видишь, и улыбаюсь по утрам. Ты не думала, что излишняя серьезность тоже своего рода беспечность? А если и выбирать, то я лучше подохну, чем сморю себя в скуке.
А я бы с радостью сморила себя в скуке со смертельно скучным человеком. В вечные страсти, я, как девчонка, не верю. Скука это нормально, а страсти это тортик к чаю. А от тортиков полнеют и диабетом обзаводятся, сам знаешь. Но ведь нет все вокруг такие незаурядные и веселые, книжки цитируют, и улыбаются от чего-то по утрам, что аж при всем желании не подохнуть от скуки. Таня отвернулась в окно, зажав в руках полотенце, вроде с улыбкой, а вроде вот-вот слезы из глаз польются. И только под светом окна он увидел, как за одну минуту её лицо осунулось, глаза припухли, и, всегда ровная осанка, чуть пригнулась к полу. В душе почувствовал себя за это виноватым, и ему стало совершенно не по себе.
Повезло тебе, что ты не сладкоежка. поцеловал ее в щечку, и пошел собираться. Решил, что на картины не пойдет. Совесть не позволяет вот так взять и на все готовенькое пристроиться.
Возьми и не спорь, Таня агрессивно сунула Сергею билет на вечернюю выставку. Не маленькие. Я тебя не на чай приглашала и стыдится не собираюсь. Если что понадобится я позвоню. До скорой встречи, Сережка, вот теперь пришло время раскланяться! она захлопнула дверь, и вызывала у Сергея чувство ничтожности к самому себе. Стоило признать, что только он начинал чувствовать свое превосходство в вымышленном словесном поединке, как она неожиданно доставала револьвер и стреляла на поражение, даже не дрогнувшей рукой. Она всегда побеждала резкостью сказанных слов и принятых решений. Особенно в минуты безнадежного падения собственного достоинства это было ее неоспоримым превосходством.
Дойти до дома своего приятеля Сергею захотелось пешком, прогуливаясь, по еще непривычным, улицам города. На выходе из двора, на той же скамейке, сидела все та же женщина с «парадными», но уже в новой широкой шляпе. Меньше всего хотелось встретиться с ней глазами, но позже он подумал, что в ней определенно чувствуется какая-то существенность. Она сидела как-то статно, прямо, ее взгляд был преисполнен таинственной силой, худощавые руки, как и в прошлый раз, сложены ровно друг на друга, седые волосы аккуратно собраны в зачесанную шишку. Все это отдавало какой-то скверной приметой, так как всем известно, что достаточно не поздороваться с авторитетной женщиной на скамье у подъезда, чтобы прослыть невеждой, алкоголиком или наркоманом.
Доброе утро! Чудесно выглядите! и бровью не повела. Вы знаете, а я начинаю привыкать к вам. Мне столько сегодня пришлось говорить, что тишина для меня совершенно простое удовольствие. А у нас с вами неплохо получается общаться, не правда ли? Считаете иначе? Ну все равно вам рано или поздно это надоест, и тогда придется мне хоть что-то ответить, все еще возражаете? Напрасно. Место не куплено, вот и сижу, как вы тут, полноправно. Разговариваю. А может и сам собой, а может и сумасшедший. Я ко всему готов: беспечный дурак, сумасшедший, глупец, сволочь.
Скотина.
Вы что-то сказали? и женщина взглянула на Сергея с презрением.
Вы про скотину забыли, слова выходили совершенно отчетливые и понятные. Можно было бы предположить, что эта женщина педагог или какого-либо рода оратор.
Отчего же так?
Приезжают такие напыщенные, как вы, и свои порядки наводят. Работайте, скотина, коли не устраивает вас чего и не жалуйтесь в рабочий час. А балагурить в жизни вообще поменьше надо. Как минимум, это некультурно, столько слов за раз услышать от нее Сергей и вовсе не ожидал. И на грубость не сошлешь женщина явно воспитанная все обращения исключительно на «вы».
Что ж я вам таким плохим сделался, уважаемая?
Плохим? Это плод ваших умозаключений, а не мои слова. Иногда и скотиной быть неплохо. Куда лучше, чем воспитанным подлецом.
А подлецом лучше, чем честным обманщиком.
Лясы не точите передо мной. Я пустую болтовню не переношу.
Тогда я в следующий раз приду к вам с чаем, и это будет не пустая болтовня, а русское душевное чаепитие.
Вы ещё не созрели для Питера, молодой человек.
Опять? Понял.. я быстро исправляюсь, в этот раз Сергей сразу понял, к чему она ведет. Задорно подмигнул женщине на прощание, мысленно пообещав себе составить местную хмельную карту вместо чая.
Новый дом, в котором предстояло восполнять потребности примитивной жизнедеятельности, выглядел вполне сносно, кроме одного неудивительного обстоятельства уже известные белокурые волосы в лице скромной Елизаветы, уютно расположившейся на диване Влада. С этим придется уживаться. Кажется, факт неловкости ее присутствия даже не вызывал в ней никакого дискомфорта.
Вечером идем на открытие выставки картин. У меня приглашение.
Не пойду на выставку, слишком несолидно мазню разглядывать.
Солидно-не солидно, нам нужен личный контакт, знакомства это важно. На такие мероприятия ходят наши потенциальные заказчики.
Покажи им свои чертежи, зачем им с нами знакомиться?
Знакомиться будем мы с ними, а не они с нами. Иначе не выйдет.
Хорошо, но уйдем сразу, если почувствуем себя не в своей тарелке.
Последнее Сергея могло никак не беспокоить. За всю историю знакомства с Владом не было почти ни одной такой «чужой» тарелки. Во всех обстоятельствах вся посуда всегда была хозяйская или становилась такой при надобности. Но за осуществление плана совместной работы ответственность чувствовал Сергей. Здесь дело касалось исключительно головы: вычислить потенциальных платежеспособных клиентов, найти подход через ловкое словцо, договориться о встрече и выполнить обязательства в срок. Предстоящее держало Сергея слегка на взводе. Владу же оставалось просто со всеми поздороваться, изобразить уверенную физиономию и продержаться достойно до конца мероприятия.