Достигнув родного перекрестка, мы пошли ко мне, мама ещё была на работе. Сели за овальный стол посреди комнаты, упёрлись в книгу. Это было неиспытанное, невыразимое ощущение роскоши. Эти гравюры! Эти виньетки! Реваз прочитал наугад отрывок текста. Конечно, я уже почитывал классиков. Но такой язык в какой-то, то ли научной, то ли учебной книге
Кайф? Спросил приятель.
Кайф Ответил я.
Реваз ушёл домой, не сказав, как он станет объяснять дома «приобретение».
* * *
Моя мама вернулась, отработав свою смену. Потом стемнело. Потом наступило время укладываться спать
Городское проводное Тбилисское радио оставалось у нас всегда включённым. В поздние часы, когда мама уже спала, можно было потихоньку услышать интереснейшие редкостные вещи. И вот это радио мурлыкало.
Я не спал. Передо мною плыл лик возлюбленной одноклассницы моей, и полки букинистического магазина разворачивались таинственным и манящим пространством украшенным золотыми колоннадами корешков и книжных обрезов И вдруг:
«Средь шумного бала, случайно», голос из радио возник тихо, но совершенно естественно и несокрушимо. На балах я на ту пору, что и говорить, не бывал. Однако воображение не скупилось. Я прилёг на бархатный диван, расстегнув воротник мундира, рубашка моя под мундиром была белоснежной Мне незачем было беспокоиться о догорающих свечах. На это есть денщик. «В часы одинокие ночи люблю я усталый прилечь» Я на всю жизнь помню даже оттенки солнечного света, когда она вошла в класс. Я увидел её, как совсем иную эту сотни раз виденную одноклассницу.
«Мне стан твой понравился тонкий, и весь твой задумчивый вид».
О, я был очень усталым, богатым, красивым, талантливым, одиноким Едва нашёл в себе силы стянуть сапоги, чтобы не звать денщика, не нарушать ничем своего уединения.
У меня было великое преимущество перед поющим. Он пел: «Люблю ли тебя я не знаю, но кажется мне, что люблю» Я знал точно и бесповоротно: Люблю! Мне хотелось встать с дивана, бросить взгляд на книжные полки с роскошными, глубокими томами. Сесть за просторный письменный стол и, придвинув к себе лист бумаги, начертать нечто о «ней» Мама спала. По стене, где было радио, бродил отсвет от магазина напротив. Я поглубже зарылся в одеяло и совсем раздумал звать денщика. Закрыл глаза. И развернулся в глазах моих старинный том Жюль Верна. Прекрасный. Неосязаемый.
Пробуждение наступило, когда мамы уже не было дома. Я проснулся, с неохотой думая, что так или иначе, но когда-нибудь придётся вставать Стало понятно, что Жюль Верна придётся попробовать выкрасть. А может, и старинный томик каких-то элегий Ну, где я такие деньги на них наберу? Воровать что ли мне эти деньги?!