Тут ему в очередной раз подумалось: и все-таки, а не слишком ли он был самонадеянным? Мысли, не видя выхода и перспективы, кружили по извилинам мозга, как по самому лабиринту. Не просчитался ли он, поспешив сунуть голову туда, откуда не сможет ее забрать? На что, собственно, он рассчитывал, рискнув отправиться к черту на кулички? На этот вопрос однозначного ответа он не имел. Очевидно, все, как всегда, будет зависеть от него самого. Как он себя проявит, как покажет. Что ж, и проявит, и покажет, пусть никто не сомневается. Но, в конце концов, как бы ни сложилась его миссия в Лимбе, даже если придется остаться в этом мире навсегда ему и здесь будет, чем согреть душу, к кому прислониться. Во всяком случае, он на это надеялся если, конечно, Варвара действительно здесь. Во что он не поверит, пока не увидит ее собственными глазами, не обнимет собственными руками. Так вот, если бы не это обстоятельство, пусть пока больше предполагаемое, надуманное и даже нафантазированное, он вряд ли сюда сунулся. Слишком все-таки стремно, слишком. И невероятно. Хотя
Принцип неопределенности Лимба. С какой стороны на ситуацию ни посмотри, она одновременно покажется и нормальной вполне, и невозможной.
Нелегко, видимо, будет тут во всем разобраться. Только деваться ему некуда, придется. Уже некуда.
Он подумал про Арикару. То, что произошло с этим человеком, тоже не вписывалось в рамки обычной человеческой логики, человеческих представлений. Его личной, Сан Саныча, логики и личных представлений. Сколько лет он был превращен в камень? Много, не сосчитать. Не одно столетие, говорят. И все же вернулся. Да, он шаман, нойд, но, тем не менее, в основе своей, биологически, он человек. А биология штука консервативная. Так что, много есть вещей, о которых лучше не рассуждать, не судить-рядить попусту. В итоге все может оказаться совсем не так, как должно с точки зрения нормального человека.
После знакомства с Арикарой его, офицера службы безопасности, как-никак, личные представления о реальном и нереальном, о возможном и невозможном, сильно изменились. Очень сильно. Пошатнулись, можно сказать, сами основы. И, как результат, он здесь. Мог ли он думать об этом даже еще полгода назад? И сам бы не подумал, и подчиненным не позволил. Тем не менее, тем не менее
Он нахмурился и немедленно погнал прочь несвоевременные мысли. Откуда только взялись? В то время, когда обстановка требовала максимальной концентрации. Вообще-то, Сан Саныч умел отлично мотивировать кого угодно, в первую очередь, себя. И мотивировал. И даже кое-что получалось. Но почему-то не теперь. Мысли все возвращались к недавнему прошлому.
Удивительно, какую прозорливость, иначе не сказать, и гибкость ума проявил в связи с этой историей генерал-легат Разгильдеев, Автомон Иванович, командующий Особого легиона, в тот памятный день, когда он, Александр Александрович Доманский, едва назначенный начальником контрразведки Легиона, пришел к нему для разговора. В то, что он тогда задумал, можно было ввязываться, только заручившись согласием и поддержкой начальства.
Генерала Разгильдеева за небольшой рост и крутой, необузданный нрав подчиненные прозвали Шотландским Пони. Сан Саныч знал, что больше всего тот не любил, когда разговор с подчиненными принимал слишком расплывчатый или, не дай бог, метафизический характер. Тогда он, что называется, сатанел и бил копытом, и немедленно заставлял докладывать себе ясно, коротко и по существу. Поэтому к данной теме, самой что ни есть потусторонней, Сан Саныч даже не знал, как подступиться.
Тем не менее, набрался решимости и каким-то образом вырулил, изложил вопрос по возможности кратко. Собственно, долго и говорить-то было не о чем. Каких-то сведений и конкретных данных было всего ничего.
Автомон Иванович, выслушав начальника контрразведки, скривился, будто поцеловал взасос лягушку, взял в руку карандаш и минут пять, хмурясь, настукивал им по столу. Думал. А, может, привыкал к новому для себя строю мыслей.
И что, ты хочешь, чтобы я во всю эту галиматью поверил? спросил он, наконец.
Придется, господин генерал-легат, сказал Сан Саныч.
Разгильдеев еще сильней поморщился и покачал головой. Соглашаться ему явно не хотелось. Не в его правилах было легко сдаваться, тем более, когда вопрос не представлялся ясным вполне.
Тут вот какое дело, принялся аргументировать Сан Саныч. Мы ведь с этой галиматьей дело уже имели. Собственно, легион был создан для того, чтобы с чертовщиной управляться.
Это понятно! За это можно меня не агитировать. Плавали, знаем! Автомон Иванович отбросил карандаш в сторону. Я отлично знаю, с чем и с кем мы сражались, за что погибали. Я имею в виду, что Брешь ведь закрылась, и все закончилось? Или я ошибаюсь?
Судя по всему, закончилось, да. Брешь закрыта, карьер на ее месте понемногу заполняется водой, нам удалось перебросить туда одну речушку. Со временем образуется глубокое озеро, надеюсь.
Вот. Что еще? Легион мы поддерживаем в постоянной готовности, если что, дадим достойный отпор любому врагу.
Я в этом не сомневаюсь.
Что же тебе беспокоит? Что не устраивает?
Не устраивает меня и заботит то, что ведь нам совершенно неизвестно, какая рыбка однажды начнет в этом озере ловиться. Портал дело такое, он и под водой может открыться. Во всяком случае, никто еще не доказал обратного. И лично мне очень хотелось бы знать о каждом таком событии заранее, чтобы успеть подготовиться, как следует, чтобы снасти подходящие были под рукой и все, что полагается.
Ну, кто же против того, чтобы заранее подготовиться? Я только за. И? Что ты предлагаешь?
Есть такое понимание, господин генерал-легат, что пришло время нам озаботиться собственным источником информации на той стороне. В мифическом том Лимбе. А лучше сразу несколькими.
Агентурная сеть?
Именно. Я исхожу из того, что если существует какой-либо способ уничтожить наш мир, рано или поздно кто-нибудь обязательно попытается им воспользоваться. Мы должны исключить любую такую возможность.
Это что, закон Доманского?
Я не претендую на авторство. К тому же, Автомон Иванович, есть ведь и другая сторона медали.
Какая еще сторона?
Нам, руководящему составу легиона, негоже успокаиваться и почивать на лаврах. А то ведь кому-то там, наверху, может показаться, что легион все задачи выполнил и себя исчерпал, что без него можно уже обойтись. И, мало того, что обороне страны, я считаю, таким образом, будет нанесен ущерб, еще и мы с вами без работы останемся.
Без хорошей работы, я бы сказал.
Без отличной работы.
Тут я с тобой даже спорить не стану, потому что совершенно разделяю твою точку зрения. Но что ты предлагаешь, Александр Александрович? Давай конкретно.
Конкретики, к сожалению, пока мало. Ибо тут мы вступаем в область предположений. Но если концептуально, нам, как я уже говорил, необходимо придумать и организовать свою контрразведывательную игру. Если есть враг, а он есть, мы должны знать о нем все, предугадывать его действия и всячески ему противостоять.
Как?
Методы известны. Создавать свою агентуру и бороться с агентурой противника. Следует послать на ту сторону своего человека, нашего резидента, чтобы он нашел там тех, кто стал бы на нас работать. Нам нужно раскинуть шпионскую сеть, пусть не слишком широкую, но действенную. И, конечно, надо постараться наладить надежный канал связи. С этим пока совсем плохо.
То есть, ты хочешь послать кого-то на тот свет? А в качестве средства доставки использовать что, смерть? То есть, убить кого-то, и вот наш человек уже там?
Вообще-то, Лимб, как я себе его представляю, это совсем особая область, расположенная где-то между тем и этим светом. Там живут, там есть обычные люди, заблудившиеся во времени и в пространстве, а так же другие, застрявшие между раем и адом уже после жизни. Мы не знаем о Лимбе почти ничего, кроме того, что о нем писано в старинных текстах. Еще знаем, что там есть город, называемый Лимбонго. Но методом убийства туда не попасть, это точно. Во всяком случае, такая вероятность один на миллион.
Еще мы знаем, что он точно существует, Лимб, поскольку нас оттуда атаковали, добавил Разгильдеев. А как же ты собираешься заслать туда человека?
Этот вопрос пока открытый. Сразу скажу, надежного метода, господин генерал-легат, нет, он в стадии проработки. Но некоторая надежда имеется.
Ну, тогда и говорить нам не о чем. Вот когда все проработаете
Наоборот, Автомон Иванович, полагаю, что именно сейчас самое время все оговорить и обусловить. Обозначить все важные моменты. Вообще говоря, у нас была надежда на одно конкретное устройство, оставшееся от пришельцев. Так называемый универсальный ключ. Якобы, мы еще не проверяли открывает все двери и делает проходы в стенах. По некоторым сведениям, с его помощью можно пройти и в Лимб. Но что-то с ним не в порядке, был поврежден при взрыве не хочет работать. И пока наладить его не удается. Придется, видимо, воспользоваться другим, совсем уж нетрадиционным способом.
Это, каким еще?
Не хотелось бы пока конкретизировать.
Что так?
Уж больно он нетрадиционный, надо сначала все обмозговать.
Вот это правильно, продумайте все как следует. Я о том и говорю. А кого ты собираешься, условно говоря, на тот свет отправить? Есть доброволец?
Есть. Я сам.
А вот тут я решительно возражаю.
Да я и сам возражаю, господин генерал. Возражал бы. Но другого выхода не вижу. Не имею права кого-то этим путем посылать туда, пока на себе его не испытаю.
Но ты же понимаешь, что я не могу выписать тебе командировку туда? На тот свет?
Безусловно.
Поэтому, чтобы у меня был твой рапорт на отпуск, понял?
Так точно, Автомон Иванович! Само собой.
А в остальном, действуй.
Конечно. К тому же, господин генерал-легат, у меня на этом направлении имеется одно личное обязательство, пока не выполненное.
Какое еще обязательство?
Я обещал жене капитана Таганцева, что верну его мужа обратно.
Так, а он разве не погиб? Он что, в этом, Лимбе оказался?
По моим сведениям, там.
Почему я не знаю? Хм. А мы, если не путаю, уже объявили капитана погибшим.
Я, господин генерал, позволил себе вмешаться, чтобы не спешили с этим объявлением. Признать-то мертвым легко, относительно, конечно, но вот доказать потом обратное, что парень жив, будет трудно.
Да? И как же вы собираетесь его оттуда, из этого Лимба доставать? Как по мне, там все равно, что Ладно, ладно, не будем начинать сначала. Так, что тебе сейчас от меня нужно?
Только ваша санкция, господин генерал-легат, на работу в этом направлении.
Тогда, действуй, подполковник, действуй. Только так можно стать полковником. Ну, это понятно. Моя поддержка в этом деле тебе стопроцентная. Хотя, не представляю Странно все это. Ведь мы с тобой, почитай, на основы мироустройства замахнулись. Образно говоря. Ладно, только держите все в секрете. Не от меня, мне докладывать обстоятельно и регулярно.
Само собой, Автомон Иванович.
Это не просьба, это приказ: держать меня в курсе! Каким бы он ни был туманным или извилистым, этот курс.
Так точно, есть, господин генерал-легат
Ну, да, в курсе его держать Хорош каламбур! Где он тут, этот курс? Кто-нибудь видит? Я нет. Себя бы удержать на плаву, каким-то образом, да.
Они шли молча. Худодо, как и обещал, не оглядывался, шел и шел себе впереди, пробивал путь по пыльной целине, как по снежной пустыне. Он явно был уверен, что гость никуда не денется. И точно ведь, Сан Саныч делал все, поспешал за шаманом весьма усердно, чтобы не отстать, не потеряться одному в этой темной пустоши. Случись такое, как ему потом отсюда выбираться? Лично у него не было ни единого намека. Вот и получалось, что в настоящий момент он, можно сказать, находился в руках этого практически неизвестного ему человека, и всецело от него зависел. Что его, конечно же, никак не устраивало, и совсем не радовало. Но обернуть ситуацию в свою пользу он пока не мог, не видел, как. Оставалось соблюдать максимальную чуткость и осторожность.
Впрочем, хоть Сан Саныч и заводил себя постоянно, он и так был похож на оголенный нерв болезненно чуткий, мгновенно реагирующий на любой посторонний шорох. Как чуткий научный прибор, детектор, настроенный на поиск нейтрино, не иначе.
И понятно, что оказавшись в незнакомом месте, он тут же занялся его исследованием. Все замечать, все подмечать основа его характера, его существа и, само собой, профессии. Можно сказать, особая профессиональная деформация. А ведь, действительно, было интересно узнать, чем это невероятное место отличалось от привычной с детства Земли?
Ведь, как ни крути, а вот это вот все вокруг не Земля.
Хотя, конечно, сразу так и не скажешь. Место, да, необычное, это понятно, но он видит и ощущает, что под ногами его вполне стандартная почва, а над головой нечто, мало отличимое от неба. Так, может, все не так страшно, как ему показалось сначала?
И вновь подозрительность всколыхнулась в душе Сан Саныча, и он с почти маниакальным вниманием впился взглядом в окружающее. Вскоре, однако, он расслабился, поскольку ничего, вызывавшего особое беспокойство, не обнаружил. Тем не менее, благодаря этому внеплановому приступу паранойи, он совершенно уверился, что да, таки они различаются, земля и это самое место.
Прежде всего, бросилось в глаза, что здесь совершенно нет живности. Ни обычных домашних кошек, ни собак, ни птиц. И, кстати, насекомых. На земле, если уж вспоминать о ней, в подобном месте им наверняка уже кто-нибудь встретился. Пролетела над головой ночная птица, крикнула бы что-нибудь. Или чьи-то горящие глаза вынырнули из темноты и, нагоняя жуть, долго бы следовали позади. И, конечно, кто-нибудь шарахнулся бы в сторону, убираясь с их пути. А тут Даже от прилипчивого комара не пришлось отмахнуться ни разу. И никакой далекий лай не зацепил тоской душу. Никого, ничего.
Пустыня, думал Сан Саныч, пустыня. В смысле полная. Даже трава не растет. Но зато и тараканов наверняка нет, а это несомненный плюс сделал он неожиданный вывод.
Хотя, с чего он взял, что нет тараканов? Эти твари есть везде.
И все же присутствие жизни ощущалось, но дальше, за пределами этого темного места. А здесь ей словно не положено было быть. Словно табу.
А они, на пару с шаманом, стало быть, этого табу нарушители.
Хотелось бы все-таки знать, куда мы идем вернулся он снова к тому, с чего начал. И, будто давая подсказку, Худодо вдруг резко свернул в сторону, и по одному ему видимой тропе двинулся куда-то вправо. Через непродолжительное время они оказались у той гряды, которая давно уже угадывалась в прозрачном сумраке, привлекая к себе внимание. Вблизи Сан Саныч, наконец, разглядел, что никакие это не холмы, не горы, а вполне себе искусственные сооружения. Просто вросшие в ландшафт, и совсем с ним слившиеся.
Да, это были дома, каменные городские здания. Разные, высокие и не очень, они выстроились в одну линию и примыкали друг к другу так плотно, что между ними нигде не оставалось не то, что прохода щели для сквозняка. Все, как один, они были обращены к пустоши, говоря архитектурным языком, задними фасадами. На которых напрочь отсутствовали какие-либо архитектурные излишества. Да что там излишества на всей этой бесконечно стене не было видно ни единой двери, ни единого окна, ни какой-либо хлипкой пожарной лестницы, по которой можно было забраться наверх.
А забираться придется, ведь как-то преодолевать преграду нужно. Или нет? Скорей, да, подумал Сан Саныч. Он вдруг сообразил, что за вспышки наблюдал все последнее время. Он узнал их. И никакие это, конечно, не молнии, а всего лишь всполохи от рекламы. Судя по всему, жизнь на той стороне, перед главными фасадами домов, на расположенных там улицах бурлила. А, значит, им туда. Но как?
Сан Саныч, походя, потрогал стену рукой. Камень, как камень, холодный, шершавый на ощупь. Он посмотрел на шамана, собираясь испросить у него объяснений, но тот, не дожидаясь его вопросов, продолжил путь. Долго ли, коротко ли Худодо шел, как в сказке, когда вдруг остановился перед едва различимой и практически слившейся с поверхностью камня, дверью. Над ней Сан Саныч увидел истертый картуш, на котором располагался странный барельеф голова с двумя лицами, смотревшими в противоположные стороны. Два горбоносых профиля, вписанных в единый образ. Картуш непонятным образом подсвечивался синим светом, как своеобразный ночник. Свечение было тусклым, едва-едва различимым, но если знать, что ищешь, его вполне хватало, чтобы заметить.