С берега, уже окутанного сумерками, приближалась к нему странная пара, по виду не мексиканцы. Мужчина был в штанах цвета хаки, крагах, старой синей рубашке с засученными рукавами, в шляпе армейского образца, такой же, как у капитана, пререкавшегося с Мартином на мосту. Гладко выбрит, если не считать длинных рыжеватых бакенбардов. Поперек груди холщовый патронташ, у пояса револьвер, в руках помповое ружье. Странно было, что этот типичный англосакс так свободно чувствует себя среди мексиканцев-мадеристов. Впрочем, Мартин слышал, что на севере страны воюют иностранцы, которых называют флибустьерами или как-то в этом роде. Волонтеры, наемники или просто искатели приключений, пожелавшие принять участие в революции.
Женщина производила еще более странное впечатление. Она была молода немного за тридцать. Из-под подола серого клетчатого дорожного костюма, выпачканного грязью и пылью, выглядывали сапоги из грубой кожи, тоже очень грязные. Под мышками Мартин заметил темные круги от пота. Черноволосая, большеглазая, высокая и тонкая, с изящной фигурой, подчеркнутой узким лифом. Волосы собраны в узел на затылке и стянуты полуразвязавшимся бантом, через плечо дорожная сумка «Гладстон». Низкорослые мексиканки в заношенных шалях, наброшенных на лоснящиеся от жира косы, смотрели на нее, как на диковину, и оборачивались ей вслед.
Мартин продолжал разглядывать их, покуда они не приблизились вплотную. Первым заговорил мужчина.
Вижу, вы не здешний, очень непринужденно начал он.
По-испански он говорил чисто, хотя и с акцентом. Тень легла на лицо Мартина. Он взглянул на женщину, а потом на ее спутника.
Да и вы тоже.
Подошедший заметил на земле кем-то брошенную флягу, сделанную из выдолбленной тыквы-калабасы, и спросил:
Не возражаете?
Нет, конечно. Тем более, что вода не моя. Да если бы и моя
Мужчина улыбнулся, медленно и устало. Потом присел на корточки, положив рядом, чтобы было под рукой, свое ружье «ремингтон» 12-го калибра. Снял шляпу; коротко остриженные, рыжеватые кудрявые волосы были мокры от пота. Подобрал калабасу и, вынув затычку, протянул сперва своей даме. Та достала из кармана складной серебряный стаканчик, наполнила его водой и поднесла к губам, не обращая ни малейшего внимания на мадеристов, с любопытством глазевших на происходящее.
Мартин поднялся. Мужчина меж тем, закинув голову, сделал крупный глоток, потом поставил флягу на землю и подобрал свое ружье.
Меня зовут Том Логан. Я из Штатов.
С этими словами он протянул инженеру руку. Приветливо улыбнулся: от углов серо-стальных глаз разбежались морщинки. Мартин пожал узкую сильную кисть.
Мартин Гаррет.
Вы испанец?
Да.
Инженер перевел глаза на его спутницу, которая не произнесла ни слова. И, убрав стаканчик в сумку, смотрела на Мартина безразлично. У нее тоже был усталый вид. Он заметил, что не только костюм ее под мышками вымок от пота бисер испарины блестел на лбу и над верхней губой.
Вы с ними? показал рыжий на мексиканцев по соседству.
Мартин на миг замялся. Сказать обо всем вслух оказалось не так-то просто.
Похоже, что так, выговорил он наконец.
В глазах американца сверкнула искорка любопытства.
«Похоже», вы сказали?
Мартин промолчал. Логан обернулся к своей спутнице, чтобы убедиться, что и она разделяет его удивление, но та по-прежнему хранила молчание.
Я вот у мадеристов со дня сражения при Касас-Грандес, сказал он.
А я всего лишь одиннадцать часов, улыбнулся Мартин.
В самом деле?
Верьте слову.
Американец рассмеялся чистосердечно и заразительно, показав зубы, заслуживающие определения «лошадиные».
Что ж Как здесь говорят, «лучше поздно, чем никогда».
Он переложил ружье из одной руки в другую, огляделся, словно бы не мог решить, идти ему дальше или нет.
Позвольте представить Мисс Палмер. Журналистка из «Нью-Йорк ивнинг джорнал».
Женщина наконец протянула Мартину руку:
Диана Палмер.
На пальцах с коротко подстриженными ногтями не было колец, а рукопожатие вышло быстрым и крепким. Теперь Мартин увидел вблизи ее угловатое лицо: высокие скулы, глаза цвета корицы, отблескивающие на свету соломенно-желтым. В ее привлекательности была почти мужская жесткость и ни капли смазливости.
Вы говорите по-испански? спросил он.
Свободно.
Солнце село, и все вокруг из красного сделалось серым. Под мостами широкой лиловой лентой струилась река. Стрельба стихла, как будто ей отдал приказ померкший дневной свет. Женщины на берегу принялись раскатывать тесто для лепешек и собирать хворост. На одном берегу стоял погруженный во тьму Сьюдад-Хуарес, на другом сиял огнями, как в Рождество, Эль-Пасо.
Человек, назвавшийся Логаном, посмотрел по сторонам и показал на лачугу стволом ружья:
Там есть кто-нибудь?
Никого нет, ответил Мартин, это убогое жилище с земляным полом разграблено и пустует. Американец переглянулся со своей спутницей, и та кивнула.
Вроде бы недурное местечко для ночевки, сказал он.
Сеньор дон Франсиско Игнасио Мадеро не хотел штурмовать город, сказал Хеновево Гарса. Не хотел, но пришлось. Он считал, что Сьюдад-Хуарес слишком хорошо укреплен, а потому намеревался обойти его и продвигаться к югу. Однако у Паскуаля Ороско и Панчо Вильи еще после резни в Серро-Прието были свои счеты с генералом Наварро. А потому они, договорившись, затеяли перестрелку с федералами, чтобы под предлогом помощи своим завязать серьезный бой. И хотя Мадеро пришел в ярость оттого, что не исполнили его приказ, ему ничего не оставалось, как в соответствии с поговоркой бухнуть в котел все мясо. Но, увидев, что дело прошло удачно, он просто возликовал. До победы теперь было, как говорится, рукой подать.
Мадеро великий человек, хоть и предпочитает все решать миром, подвел итог Гарса. Так что его не грех иногда и подтолкнуть, чтобы вспомнил, что он мужчина.
Майор говорил, сидя у костра, и ел приготовленные Макловией тако[15] с сушеной говядиной и фасолью. На ужин были приглашены Мартин и американская пара, потому что майор знал Тома Логана с тех самых пор, как американец присоединился к инсургентам. Кроме того, Гарсе, как и всем, любопытно было взглянуть на женщину, которую сопровождал янки. Два дня назад она пересекла реку и явилась в штаб за разрешением отправлять репортажи в свою нью-йоркскую газету, а Мадеро, как человек галантный и к тому же заинтересованный в том, чтобы в Штатах правильно воспринимали Мексиканскую революцию, позволил ей сопровождать войска.
Видать, у вас там с яйцами совсем никого не осталось, раз шлют в такое место бабу, да притом одну.
Я не одна. Она показала на Логана, на самого майора и на тонувшие во тьме или подсвеченные пламенем костров фигуры всех, кто сидел или лежал поблизости. Меня защищает все ваше воинство.
Ладно-ладно, сударыня моя, польщенно улыбнулся майор.
Они сидели у огня, потому что после дневного зноя вечером стало довольно свежо. Вокруг угадывались во тьме бесформенные силуэты: бойцы кутались в одеяла и шерстяные плащи-сарапе, жались поближе к кострам, красными точками усеявшим черноту равнины до самого берега. Диана показала на Макловию, которая, не сняв патронташи и кобуру, стояла на коленях перед железной сковородой, калившейся на углях, и поджаривала в брызжущем масле фасоль и полоски мяса, прежде чем завернуть их в тако.
Видите, не я одна ввязалась в это дело. Только я ведь здесь, так сказать, в гостях. У меня обратный билет в кармане. У ваших женщин такой возможности нет.
Макловия, продолжая стряпать, не подняла головы от сковороды и никак не отозвалась. Майор, жуя тако и вытирая пальцы о рубаху, кивнул одобрительно:
Сказанула, а?.. Ну молодчина, гринга! Круто сварена! Всем взяла! Разве что не в штанах.
Диана, смеясь, показала на свою юбку:
Наверно, я должна принять это как комплимент.
Как что? не понял майор.
Ну, как похвалу, со смехом пояснил Логан.
А-а, ну да. Самая она. Но конечно, куда ей против моей старухи. Он с гордостью показал на безмолвную сольдадеру.
Американцы стали спрашивать, как Мартин оказался среди революционеров, и Хеновево рассказал им про харчевню «Червовый туз», про динамитные шашки, будто потеющие нитроглицерином, и про то, как едва ли не силой призвал под свои знамена горного инженера. О банке он не упомянул и словом, зато с похвалой отозвался о взорванном укреплении и заминированных мостах.
И что же, сеньор инженер останется с вами?
Не знаю. Спросите его самого, благо он перед вами собственной персоной.
Мартин заметил, что Диана Палмер с любопытством разглядывает его. Рассказ майора она слушала с легкой и, быть может, немного иронической улыбкой.
Я это обдумываю, сказал он.
А как же ваши шахты? поинтересовался Логан.
Из гнезда на патронташе он достал горсточку марихуаны, лоскуток бумаги и ловко, по-ковбойски, то есть на колене, свернул самокрутку. Мартин развел руками:
Они закрыты.
Непохоже, чтобы вас это сильно огорчало.
Сам не знаю Я, по правде сказать, немного растерян.
Диана Палмер съела один тако. Сходила в лачугу за шерстяной шалью, вернулась и укутала ею плечи. И наконец заговорила.
Ну и как здешние шахты? спросила она безразлично. О них отзывы не самые восторженные.
Мартин, засмотревшись на двойной отблеск костра в ее глазах, ответил не сразу:
Я знаком с тем, как эксплуатируются шахты в Испании, во Франции, у вас в Штатах. Нигде это не рай земной. Но здесь работа особенно тяжелая и опасная: взрослые мужчины и почти дети рубят уголь на глубине сотен метров, иногда по пояс в жидкой грязи, а если случится обвал или взорвется рудничный газ, они будут заживо погребены под землей. Дышат пылью среди камней, земли и тьмы В этом мире приятного мало.
Но вы тем не менее избрали горнорудное дело своей профессией. Американка продолжала изучающе рассматривать Мартина. Вам нравится то, чем вы занимаетесь?
Он кивнул. Рудное дело совершенно необходимый экономический ресурс, и кто-то должен развивать его и совершенствовать. В будущем условия труда, без всякого сомнения, изменятся к лучшему. Будут внедрены современные методы.
Короче говоря, труд шахтеров нужно облегчить. И развитие техники предоставляет такую возможность, и я по работе своей просто обязан знать и применять эти усовершенствования.
Но почему в Сьюдад-Хуаресе?
Я служу в одной испано-мексиканской компании, вот меня и отправили сюда.
Руководить?
Нет, что вы. Я рядовой инженер в Пьедра-Чиките. Управляющий мексиканец, он исчез, когда началась эта заваруха.
Тут вмешался Гарса, который чистил свой карабин, положив его на колени. Он снова и снова двигал затвором, выбрасывая патрон за патроном, покуда все они не заблестели на подстеленном у ног плаще.
Шахты, сказал майор, как и земли, украли у народа тузы и шишки и их приспешники-адвокаты. У нас в Мексике говорят: у кого сиська есть, того и сосут. Вот потому-то, поймите, мы и затеяли эту революцию. Мы всех хозяев-кровососов изведем, этой падалью стервятников до отвала накормим.
Боюсь, до истинных хозяев вам не дотянуться.
Гарса только пожал плечами. Потом, убедившись, что патронник пуст, продул ствол и тряпочкой, намотанной на шомпол, принялся его чистить.
Может, и так, а может, и не так, но кое-кому достанется. Как говорится, не все коту масленица Он обратился к Мартину: Вот этого вашего управляющего его же работяги, небось, в клочья разорвали, а?
Инженер улыбнулся. Управляющий по имени Панфило Кастильо исчез еще до приближения инсургентов, прихватив все деньги из кассы.
Сомневаюсь. Он не из тех, кто будет сидеть и дожидаться. Наверняка уже в Эль-Пасо, целый и невредимый. Ну а представитель компании тот живет в Мехико.
А вы чего же не уехали? спросила Диана.
Сам не знаю, ответил Мартин, подумав. Из любопытства, наверно.
А вы откуда родом?
Из Линареса, есть такой городок в Андалусии.
А откуда такая фамилия Гаррет?
От прадедушки-англичанина.
Диана слегка кивнула:
Я знаю Андалусию Севилья Малага Была там, когда путешествовала по Европе.
Отец у меня был мастером на шахте. Скопил кое-что и смог дать мне образование. Потом, когда я поработал и освоился, компания решила отправить меня сюда.
Вы, наверно, отлично разбираетесь в своем деле, если на такого молодого человека взвалили такую ответственность.
Смазав маслом магазинную коробку и тщательно протерев патроны, майор собрал карабин и вмешался в разговор:
Отлично не то слово! Дока! Видели бы вы, как он с динамитом управляется, любо-дорого взглянуть.
С берега доносился лягушачий хор. Поблизости кто-то перебирал струны гитары. Потом послышались голоса: сперва один Мартину показалось, что он узнал давешнего сержанта, потом подхватили другие, и они слились в хрипловатый меланхолический мужской хор:
На этом берегу Браво небо у них над головами, над темным городом, было усыпано звездами. Мартин взглянул вверх. Там туманно светился бесконечный Млечный Путь.
А теперь что будете делать? спросил Том Логан, раскурив сигаретку от уголька.
Мартин не ответил. Не ответил, потому что и сам не знал. Вместо него высказался Гарса:
Что он будет делать это его дело, конечно. Но я надеюсь, останется с нами. А, инженер? Хоть ты и гачупин, станешь нашим, примем как своего, честь по чести.
Не знаю, выговорил наконец Мартин.
В пляшущем свете пламени улыбка на лице Логана казалась угрюмой.
Вот не повезет, если пуля прилетит, прежде чем вы все обдумаете.
Судьба философски заметил Гарса. Стрелок палит, а Господь велит.
Мартин заметил, что Диана Палмер, достав из кармана блокнот в клеенчатом переплете и карандаш, что-то записывает. Он не знал, касается ли это его, но замысел ему не понравился.
Мне бы не хотелось, чтобы мое имя упоминалось в ваших статьях, сказал он осторожно. Думаю, вы понимаете мою ситуацию.
Она подняла на него глаза, лишенные всякого выражения:
Разумеется. Не беспокойтесь С чего бы мне упоминать ваше имя? Она показала карандашом на Гарсу, Макловию и ближайшие костры. По сравнению с ними со всеми вы пренебрежимо малая величина.
3
Золото полковника Вильи
Бои за Хуарес возобновились на рассвете, и судьба правительственных войск была предрешена. Тюрьма, таможня, арена для корриды еще до полудня перешли в руки инсургентов. Тем не менее части генерала Наварро сопротивлялись отчаянно, дорого продавая каждую пядь земли, которую им приходилось уступать. Пулеметы и орудия, защищавшие последние федеральные укрепления, выкашивали атакующих. И большая убыль в людях, которую правильней было бы назвать бойней, вынудили командование снять отряд майора Гарсы с мостов, перебросить к центру города и пустить в бой.
Мы уходим отсюда, инженер, сказал Гарса, крест-накрест надевая патронташи, где все гнезда были заполнены. С нами пойдешь или останешься?
У меня есть выбор?
Разумеется, есть. С нами пойти или ждать, когда вернемся. Ты все выполнил в лучшем виде и имеешь право выбирать.
Мартин задумался, не зная, на что решиться. Он смотрел на реку, на мосты, на американский берег, где любопытных собралось еще больше, чем вчера. И на сваленные в ближайшую канаву, уже почерневшие трупы, над которыми в неимоверном количестве вились мухи, на раненых в грязных бинтах, вповалку лежавших кто где и не получавших никакой помощи, кроме воды, которую черпали из реки и приносили им товарищи, да навеса, устроенного из тростника, палок и одеял. Журналистка и сопровождавший ее наемник ушли еще на рассвете, не простившись. Все это привело Мартина к мысли, что тут не лучшее место для ожидания.