Я предлагаю вам начать менять ситуацию. Конфликты на этом этапе жизни обостряются и требуют гораздо большей точности решений, особенно в тот момент, когда вы теряете терпение. Это уже не просто истерики, которые потом забываются, не затихающая периодически борьба за власть, не успешное отлучение от груди. Больше нет волшебной палочки, с помощью которой мы могли бы имплантировать себе или им новую личность. Однако в мире семьи, где меняется наша интерпретация, появляются новые точки зрения на них и нас самих и тщательно выбираются важные битвы, намечается новая дорожная карта: с одной стороны, осознание утраты нами контроля, а с другой понимание критических областей, по-прежнему остающихся в зоне нашей ответственности. И вот в мире с обновленной координацией ожиданий происходят желаемые изменения необходимое обновление в отношениях между нами и теми взрослыми, что скоро покинут тихую гавань нашего дома. Это проще, чем вы думаете, и гораздо сложнее, чем вы можете себе представить.
Глава 2. Большой взрыв. Организм пробуждается, готовясь к самому большому потрясению
У моих родителей любовь, начавшаяся в шестнадцать с половиной лет, длилась всю жизнь. Неслучайно тело и душа впервые переживают любовь именно в период полового созревания. На этом этапе происходит какой-то первобытный, будоражащий, увлекающий, возбуждающий процесс. Как будто раньше тело находилось в спячке, а теперь пробуждается для величайшего волнения, какое можно испытать в жизни. Гормоны, мысли, взгляд в пустоту часами, инфантильное поведение, когда старый добрый здравый смысл заменяется бурей гормонов, которая делает все интересным, о которой тело будет помнить и скучать еще долгие годы. До полового созревания они в основном влюблены в нас, своих родителей. Они находят в нас все: безопасность, тепло, близость, дом, границы, безусловную любовь. Теперь созреют условия для окончательного предательства, которое они воспримут не как предательство, а скорее как свой выбор жить.
Эмоции и нервная система, побуждающие души и тела наших подростков влюбляться в незнакомцев, вызовут в них такие глубокие изменения, что со стороны почти каждый из них будет казаться одним большим хаосом. Смысл этих изменений в том, чтобы сформировать новое самоощущение, которое позволит безопасно отделиться от всего, что представляем собой мы, ради перспективы удовольствия, волнения, открытий и самостоятельности. Вот почему мы, родители, так сопротивляемся проявлениям подросткового возраста: наша жизнь теряет смысл, мы понимаем, что не все у нас под контролем. Вдруг появляются друзья, волнения и удовольствия и крадут у нас самое дорогое.
Много лет было нормой упрощенное и прямолинейное отношение к подросткам. Они юны и самоуверенны, они яростно спорят, они дерзкие, бросают нам вызов, уже не переживают, что мы рассердимся или разочаруемся, живут сиюминутными удовольствиями. Такое отношение к ним навевает воспоминания о сладкой и беззаботной жизни до того, как мы погрязли в рутине забот о семье, карьере, средствах к существованию, о тех днях, когда мы поворачивались спиной к родителям, смотрели на них однажды утром и задавались вопросом: «Что общего у меня с этими людьми и почему я раньше так их обожала?» Однако истина гораздо сложнее.
Она такова: чтобы совершить этот шаг, отделиться, вырвать себя с корнем, вашему хорошему маленькому ребенку нужно пережить определенную метаморфозу. До сих пор он был гусеницей. А теперь посмотрите, как он окутывает себя паутиной, покровом отстраненности и некрасивости, чтобы через несколько лет перевоплотиться в бабочку. Я не обещаю вам, что, даже если вы все сделаете верно, цвета бабочки будут такими, как вы себе представляли. В какой-то момент мы должны осознать, что их взросление это предложение нам пройти процесс преодоления. Ведь сердце понимающего родителя, реалистично и критически смотрящего на своего ребенка-подростка, разбивается, он чувствует разочарование. Я подчеркиваю здесь слово «чувствует», поскольку есть огромная разница между разочарованием, которое исходит из головы («Конечно, я мечтала, чтобы она похудела, чтобы он был спортивным, чтобы она изучала медицину, чтобы он был харизматичным, что она влюбится в импозантного парня. А она не такая. Он не такой. Да, у меня были надежды, ожидания, а получилось далеко не то, чего я хотела»), и тем, что идет от сердца, разочарованием, сжигающим вас изнутри: вы смотрите на своего подростка и ничего в нем не видите. Пшик. Просто пшик. Беспросветная мгла. Ничего, за что можно было бы зацепиться: слова, вылетающие из его уст, когда он спорит или даже просто шутит, по ощущениям и близко не соответствуют среднему уровню IQ. Его внешний вид вызывает у вас недоумение, его интересы в лучшем случае беспокоят вас, а в худшем вызывают приступы тошноты. Вы созерцаете существо, которое произвели на свет, с таким мучительным презрением, что нет никакой надежды как-то сгладить этот диссонанс. И вы только сильнее ненавидите себя за то, что смеете испытывать подобные чувства.
Вам хочется умереть со стыда, вы жаждете поговорить с кем-нибудь об этом, но вам слишком страшно произносить это вслух. Вы боитесь: если скажете вслух о том, что чувствуете, пути назад уже не будет. Так что единственное, что вы в состоянии высказать, жалобы на то, во что он одет, на его неразвитую речь, на то, что он никак не сподобится починить свой велосипед, поскольку тот валяется месяцами и ржавеет, а подросток каждую неделю говорит, что разберется с этим. Однако ничто не может избавить вас от ржавчины в душе, от ощущения, что вы чудовище, поскольку ненавидите собственного ребенка, ведь все, что он делает и говорит, лишь причиняет вам мучительную боль. Боль несбывшихся ожиданий, рухнувших мечтаний, реальности, с которой приходится столкнуться, с тем, что старая любовь просто прошла.
А что же они? Вы, наверное, думаете, что в последнюю очередь нам сейчас нужно осознать, как тяжело приходится им: нам ведь несладко. Правила, которыми мы руководствовались, больше не действуют, приходится выдерживать удары, наносимые нашему эго, ежедневно, ежечасно. Мы не в состоянии проявить к ним сочувствие, поскольку нас смущают их кажущаяся радость молодости и сильная тревожность, перекочевавшая и в нашу жизнь: что общего у вот этого создания с бабочкой? Это какое-то недоразвитое существо. А кто должен был подготовить его к жизни, к принятию решений, ответственности, самостоятельности? Мы! Так, может быть, мы провалили самую важную миссию в жизни? Может, пришло время взять все в свои руки и положить этому конец, пока не стало слишком поздно? Мы не можем даже примерно представить себе, через что они проходят. И опять же, они вовсе не выглядят так, будто им тяжело. Но это обман.
Путь, который предстоит пройти подросткам, труден и мучителен. Они переживают долгий период, когда приходится справляться с внезапными переменами настроения, стрессом и тревогой, желанием быть теми, кем они не являются. Им все труднее принимать то, кто они на самом деле. Они ведут постоянную войну на множестве разных фронтов: против учителей, друзей, соцсетей, брендов, внешности, позволительного и запретного. Их самооценка, даже если она была достаточно высока в детстве, начинает расшатываться, и это вызывает болезненные вопросы например, кто я и чего стою в собственных глазах, в глазах одноклассников, мальчика, который мне нравится, моей лучшей подруги. Они движутся через гигантский зеркальный лабиринт и каждую секунду натыкаются на новую стену, временами испытывая унижения, усталость, не зная, куда идут, и вглядываясь в собственное пугающее отражение, которое то кажется вполне приемлемым, то ужасает их до глубины души.
Когда мы сами были подростками, то почти никогда не сидели дома. Ноги несли нас подальше от родителей, к друзьям. Сегодня друзья приходят к ним домой через мобильные телефоны. Ребенок вроде бы с вами, но держать в руке гаджет все равно что гулять с друзьями. Голоса, которые управляют его жизнью, на счастье или на беду, доходят до него через гаджет: звонки, СМС, чаты, видео, фотографии, тренды, подписчики, бесконечное зеркало, постоянно отражающее его положение в социуме, стоимость принадлежащих ему акций, что он упускает, чем сейчас занимаются девушка или парень, которые ему или ей нравятся. Наши подростки зависимы от ускорителя всего, что одновременно вызывает в них все их худшие и лучшие эмоции. Причем физически они с нами дома!
Не существует вентиляционной системы, способной справиться с таким давлением, напряжением, разочарованиями, тревогами и трениями, какими эта штуковина наполняет атмосферу в доме. И этой атмосферой дышит вся семья. Всего два года назад вы говорили: «Хватит», отбирали телефон или выключали компьютер, терпели их раздражение, отправляли их в душ, прижимали к себе перед сном и вдоволь над чем-то смеялись, и все снова было в порядке. Теперь каждый раз, когда вы пытаетесь отобрать у них друзей, этот экран, который портит жизнь вам и им, вы видите раненое животное не милое, а такое, с которым вам не хочется встречаться. Друзья переехали в ваш дом и их головы, и вы ничего не можете с этим поделать.
Воспитание подростков требует смирения. Необходим переход к чуть более терпимому восприятию ближнего, нужно запереть желание контролировать его в каком-нибудь сейфе и забыть код замка, а главное осознать, что они все еще, несмотря ни на что, очень нуждаются в нас. Не только финансово и технически, но и эмоционально. Если мы желаем помочь им превратиться в бабочек, сделать их крылья достаточно сильными, чтобы они пробили оболочку кокона, нам нужно будет принять их во всей их сложности. Только если нам удастся помочь им создать паутину, которая окутает их на этом критическом этапе, они смогут справиться и превратиться в бабочек. И тогда мы снова посмотрим на них и поймем, что и после этого раунда воспитание детей величайшее испытание, которое может предложить жизнь.
Глава 3. Если бы эти стены могли говорить. Каким воздухом мы дышим дома?
В первый раз, когда я вошла в дом, где прошло детство Юваля, мы еще не были парой. Мы были просто хорошими друзьями, коллегами, нам хватало времени поболтать. А потом его младшую сестру Тамар убили во время путешествия по Южной Америке. Новость о трагедии дошла до меня с опозданием, и, когда это произошло, я тут же села в машину и поехала в Иерусалим. В течение той ужасной недели я ездила туда пять раз на полчаса и сидела рядом с Ювалем в его детской вместе с другими гостями. Что-то в этом доме завораживало меня.
Это была просторная квартира в старом каменном доме с большими окнами. Там было много картин, ковров, книги в каждом углу, сумки на вешалках у входа, кругом растения и цветы. Дом жил. В месте, охваченном такой глубокой скорбью, я ощущала жизнь, семью, веру, традиции, упорядоченность и одновременно притягательную эклектичность. Дом хорошей семьи. Именно в тот момент, когда я представила себе, как Юваль маленькими ножками шлепал по коврам в детстве, я и начала подозревать, что между нами нечто большее, чем просто дружба.
Атмосфера в семье один из трех центральных элементов, составляющих личность человека. Два других структура семьи с положением в ней ребенка (старший, средний или младший) и способ воспитания, методы, практикуемые там, где рос человек и формировалась его личность. Атмосфера в семье кислород, которым мы дышим в первые годы в родительском доме, имеет высокий градус близости, юмора, открытости, радости и оптимизма и пониженный градус отстраненности, критики, гнева, стресса, секретов друг от друга и лжи.
Подумайте, что бы произошло, если бы помещения вашего дома могли говорить, рассказывать историю жизни вашей семьи своими безмолвными стенами, которые все впитывают. Они связывали воедино высказанное и невысказанное, любовь еще живую и уже угасшую, разочарования и моменты гордости, смысл единения и боль одиночества. Все эти подземные воды, невидимые потоки, которые нам иногда трудно выразить словами, но которые мы чувствуем, как только вступаем в дом. Это не имеет ничего общего с грандиозной архитектурой и изысканной мебелью это отпечаток средоточия семейной жизни. И ответственны за то, как она устроена, родители.
Это можно описать примерно так.
«В нашем доме мама всегда была раздражительной и встревоженной. У нас возникало ощущение, что у нее никогда нет времени и мы путаемся у нее под ногами».
«Я видела дома удивительные отношения пары: взаимную любовь, заботу, глубокое уважение, романтические моменты. Они все делали вместе».
«Я вырос в доме, где обязательным условием было в чем-то преуспевать. Наши родители очень много работали, и это было для них важнее всего».
«Я вырос в доме, где всегда было тихо. Возвращались ли мы домой, ссорились ли мы, ели, грустили все тихо. Всегда».
«Помню, мы дома всегда много смеялись. О хорошем, о плохом это была наша автоматическая реакция. Я помню смех мамы, отца, смех каждого из братьев и сестер».
«Тревога. В доме всегда было очень тревожно. Из-за болезней, босых ног, опасностей, денежных проблем, прихода гостей, что будет, чего не будет. Из-за всего».
Можно продолжить в воображении эти истории о домах тех, где приятно находиться и в чьей атмосфере есть что-то обволакивающее, и других, где бросает в дрожь от ощущения отчужденности и отсутствия общения. Всю жизнь мы имеем дело с субъективной реальностью, сформировавшейся в нашем сознании, с интерпретацией и стилем жизни, которые закрепились в нас давным-давно, в воздухе дома, где мы выросли. Некоторые из нас далеко отходят от того, что впитали, но по-прежнему иногда обнаруживают какие-то самые простые элементы, которые прилипли к нам и не отпускают. Одержимость чистотой, критичность, тревожность, бережливость, предвзятость или нарциссизм за эти качества нам иногда приходится отвечать, потому что наши дети вдыхают токсичные частицы точно так же, как впитывают и ценности, чтимые нами, когда мы как архитекторы семьи подаем им пример.
Встречая хороших людей, я примерно могу представить себе их дома. Если я хочу воспитать хороших людей, то должна уяснить для себя, что хочу там построить. Я должна относиться к каждому маленькому человеку, появляющемуся в моей семье, с уважением и смирением, обеспечивать ему лучший климат и самую плодородную почву для роста. Однако подростковый возраст трудное время даже для самых целеустремленных «фермеров».
Даже если нам удается оставлять в прошлом усвоенное в собственных семьях, пока дети маленькие, по достижении ими подросткового возраста возникает проблема. Срабатывает автопилот. Если до этого момента удавалось, приложив усилия, создавать моменты покоя без давления, то с подросткового возраста детей давление постоянный спутник родительства. Если мы выросли в семьях, где не было принято делиться переживаниями, и потребовалось время, чтобы научиться разговаривать с детьми на равных (и мы были так счастливы возникшей близости), то мы непременно ощутим, что не осталось общих тем для разговора с подростками, и нет смысла тратить слова впустую, поскольку со стороны детей постоянно ощущается отстраненность, с которой выросли они сами. То же произойдет с тревогами, соперничеством, пессимизмом каждая токсичная частица, впитанная нами в детстве, начнет доставлять неприятности. И однажды мы будем слушать музыку своего дома и удивляться, куда делись веселье, смех и единение, почему мы тратим время за ужином на вопросы вроде «Как ты сдал экзамен по физике?», «Ты записался на прием к стоматологу?», «Не хочешь начать готовить документы для поступления в колледж?». Мы будем удивляться, почему они больше не приводят друзей, почему сторонятся нас и почему нам остаются только горечь, тревога и их эгоистичные потребности.